Преобладающее большинство народов нашей страны на протяжении веков сложились как этнические общности на территории России, и в этом смысле они являются коренными народами, сыгравшими историческую роль в формировании российской государственности. Благодаря объединяющей роли русского народа на территории России сохранились уникальное единство и многообразие, духовная общность и союз различных народов. При этом указывается, что в духовной сфере развития общества важным является «учет взаимосвязи национальных обычаев, традиций и обрядов с религией, поддержка усилий религиозных организаций в миротворческой деятельности».[1]
Образование «евразийской» или «собственно российской» культуры было обусловлено тем, что Российское государство исторически создавалось на принципе диалога разных культур. Этот диалог изначально предполагал поиск и выработку системы ценностей и норм взаимовыгодного сосуществования разных культур.
Являясь манифестацией условия единства общей культуры, диалог, таким образом, обеспечивал сосуществование многих конкретных этнических, социальных и конфессиональных групп. Следовательно, сохранение исторического наследия всех народов России в лоне евразийского этнокультурного пространства, формирование в социуме атмосферы уважения к их культурным ценностям, возрождение и развитие национальной самобытности и традиций взаимовлияния славянских, тюркских, кавказских и других народов России представляется одной из главных задач современного российского общества.
При этом важно, чтобы все стороны той или иной проблемы рассматривались целостно и во взаимодействии, без наделения одной из них примата всеопределяющей роли. Межконфессиональные проблемы неотделимы от проблем межэтнических и межкультурных, и поэтому осмысление их роли в современном российском обществе требует разумной оценки, которая позволила бы провести вектор консолидации сил на пути построения демократического общества и государства.
Рост конфессионального разнообразия России обусловлен рядом причин: присоединение к ее составу новых областей (концепция колонизации сопредельных территорий); свободная иммиграция в страну иноземцев, а также современная волна иностранных проповедников; образование новых конфессий в разные исторические периоды в результате расколов или объединений. При этом важно учитывать, что в одних случаях конфессия отождествлялась с конкретной этнической культурой, в других случаях несколько конфессий представляли одну этническую культуру.
Россия не является, и никогда не была мононациональной и моноконфессиональной. Она изначально складывалась как общее государство восточных славян, угров-финнов и тюрков, а в последние два века — и народов Северного Кавказа, Закавказья и Средней Азии, как общая родина христиан и мусульман, буддистов и последователей иных национальных религий.
Большую роль в становлении такого единства сыграла религия. Развитие межконфессиональных отношений в России в разные периоды истории носило своеобразный характер. В царской России взаимоотношения между религиозными организациями на институциональном уровне практически отсутствовали, будучи ограниченными системой, предусматривающей законодательное различие в статусе конфессий, определявшей их положение, и делившей их на категории: «первенствующая» Русская православная церковь, являвшаяся государственной церковью (и подчинявшаяся Синоду, включенному по указу Петра в состав 12 коллегий), «иностранного исповедания», или «терпимые», то есть религии народов, так или иначе оказавшихся в составе России (сюда входили ислам, буддизм, протестантизм и католицизм, и их деятельность была ограничена), и, наконец, «раскольники», чья деятельность была запрещена.
После Октябрьской революции, когда был провозглашен принцип отделения церкви от государства, новые власти стали активно бороться с религией, воспринимая ее как «пережиток прошлого». Религиозность стала рассматриваться как разновидность гражданской неблагонадежности и неполноценности. Произошел массовый отход от церкви. В стране велась активная пропаганда атеизма.
После Великой Отечественной войны межконфессиональные взаимоотношения оживились и в основном сводились к совместным акциям в защиту мира (с 1949 года), инициируемых государством, а также к участию с 1961 года ряда христианских церквей в деятельности Всемирного Совета Церквей в рамках протестантско- православного диалога. В этот исторический период государство применяло административные методы управления и контроля в области межконфессиональных отношений, поэтому эти отношения носили формальный характер, нежели содержательно деловой.
Следует отметить, что опыт взаимодействия, накопленный в советский период, позволил конфессиям (пусть только на институциональном уровне) активно участвовать в общественно-политической жизни.
Процесс возрождения национального и религиозного самосознания, начавшийся в нашей стране в период перестройки, носил внутренне противоречивый характер. В результате демократических преобразований значительное изменение претерпел характер межконфессиональных отношений. Принятие в 1990 году Закона «О свободе вероисповеданий», а также изменение политической обстановки позволило конфессиям сменить искусственную регуляцию их взаимоотношений посредством административных методов государственного контроля на правовые способы регуляции межконфессиональных отношений. Во-первых, законодательное установление свободы религиозной деятельности и пропаганды учений привело к обострению конфликта на почве борьбы за паству. Во-вторых, их развитие существенно коррелировалось осложнением межнациональных отношений и возникновением межэтнических конфликтов. В-третьих, ситуацию в религиозной сфере значительно усложнило проникновение в Россию зарубежных религиозных движений и возникновение отечественных религиозных новообразований.
Совокупность этих факторов поставила перед обществом задачу сохранения опыта межконфессионального взаимодействия, накопленного за всю историю России, а государственное участие в них направить на путь равноправного диалога в пространственном поле культуры.
Предпринятый некоторыми конфессиями поиск идейной платформы взаимопонимания и совместных действий был вызван необходимостью адаптации к новым условиям и решения назревших проблем. Реализация этих идей нашло отражение в деятельности Российского отделения Международной ассоциации религиозной свободы (МАРС), проведении ряда конференций с участием представителей различных конфессий и т.д. Объективная потребность в межконфессиональном диалоге вызвала к жизни создание Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте РФ.
На заседаниях этого Совета представителями разных конфессий обсуждаются проблемы совершенствования государственно- церковных отношений в России на этапе развития демократических реформ, рассматриваются проекты новых федеральных законов. Например, «О внесении изменений и в Федеральный закон «О некоммерческих организациях», «О внесении изменений и дополнений в Закон «О свободе вероисповеданий», «Об альтернативной гражданской службе», анализируются перспективы возможного межконфессионального взаимодействия в достижении консолидации российского общества и др.[2]
Особенностью современных межконфессиональных отношений на Северном Кавказе, в том числе и в Дагестане является их теснейшая связь с межнациональными отношениями, где последние «задают вектор» развития многих социокультурных процессов. Представляется, что теоретическая модель развития поиска предельных оснований нашего общества должна учитывать национально-культурное многообразие дагестанского населения.
При этом следует исходить из того, что многонациональность не является источником проблем, а являет собой дополнительный ресурс для духовного возрождения человека, устойчивого экономического развития. Препятствия, мешающие полноценному диалогу культур различных этносов, необходимо преодолевать на путях выработки универсальных ценностей.
Необходимо подчеркнуть, что система ценностей каждой культуры содержит как способствующие сохранению и развитию ее самобытности, так и обеспечивающие открытость, способствующие диалогу с другими культурами ценности. Они имеют большое значение в становлении конструктивных межконфессиональных и межэтнических отношений, влияющих на стабилизацию положения в современном дагестанском обществе и построение в России в целом демократического общества.
С первых шагов своего существования дагестанская народность формировалась как особый культурно-исторический тип в общем потоке евразийского цивилизационного процесса.
Россия и мусульманский восток явились двумя составляющими развития дагестанских народностей, и через их противостояние реализовался механизм их саморазвития. Дагестанские народности, начав формировать свою культуру в языческих и мифологических формах, минуя их рационализацию в парадигмах собственной культуры по типу античности, сразу заменили их мусульманской верой.
Особенно важно подчеркнуть, что такой шаг был вызван не проблемой экономического или социо-культурного отставания, а носил скорее чисто политический характер поиска интеграцию с восточной мусульманской культурой. Следовательно, процесс исламизации Дагестана, хотя и шел со своими отличительными особенностями, но все же имел общекавказские культурные истоки, коренившиеся в древних духовных традициях.
Важно учитывать, что в России, в том числе и в Дагестане, этногенез шел медленнее, чем в Европе. Это позволяет говорить о тенденции слияния у дагестанских народностей таких понятий, как конфессиональная и этническая идентичность. Это определялось тем, что в Дагестане этнические границы были слабо выраженными, а этно- групповые идентичности не имели взаимоисключающий, множественный характер.
Эти идентичности перекрывались более мощными формами лояльности, основанными на религиозных, кланово-династических и других отношениях. Подобная особенность Дагестана не являлась формой отставания от других регионов России, а выражала специфический характер ее культуры, для которой всегда была характерна своя скорость развития.
В анализе проблемы принятия Россией, в том числе и дагестанскими народностями, ценностей западной культуры необходимо учитывать особенность постсоветского геополитического пространства и населяющих его народов: идеалы дружбы и сотрудничества национальностей (и репрезентирующих национальные культуры конфессий), заложенные в период существования СССР, до сих пор сохраняют статус социально значимых ценностей, а межнациональные и межконфессиональные конфликты не имеют глубоких корней в обществе, и скорее всего, являются следствием экономической нестабильности и политических интриг.
Поэтому в построении диалога культур необходимо учитывать специфические особенности российской культуры. Однако, при этом не стоит отказываться от перспективы диалога с европейской культурой (например в адаптации к российским условиям ценностей «открытого общества»), а находить основу для диалога на равных началах.
Диалог культур как методологический прием решения межкультурного взаимодействия является достоянием русской философской мысли, особенно со 2-й половины 20 века. При этом, как правило, основное его практическое приложение находилось в области педагогики, в то время как идея диалога культур была идеей междисциплинарной (находившей свое приложение в культурологи, филологии, истории, психологии, философии). При этом необходимо учитывать и тот факт, что единого понимания (как собственно и единой концепции) диалога культур нет. В. С. Библер определял диалог как «не только эвристический прием усвоения монологического знания и умения, но определение самой сути и смысла усваиваемых и творчески формируемых понятий (понятие диалогично по своей логической природе и по своей психологической для создания данности). Важно, однако, помнить, что речь идет о диалоге культур, общающихся между собой в контексте современной культуры.[3]
М. М. Бахтин понимал диалог как универсальный метод исследования не только человеческой личности, но и всех видов духовной культуры человечества, когда культурная основа делает диалог живой потребностью повседневного быта людей. В процессе общения происходит диалог культур, который ускоряет и обогощает развитие каждой культуры. По мнению ученого, «истина не рождается и не находится в голове отдельного человека, она рожается между людьми, совместно ищущими истину, в процессе диалогического общения».[4]
Диалог, в котором происходит узнавание и самоузнавание культур, взаимообогащение и стимулирование их развития, создает и сам фон, от качества которого зависит четкость контуров взаимодействующих систем. При этом межконфессиональные отношения, с одной стороны, могут рассматриваться как конкретный диалог культур, но, кроме того, в такой встрече культур есть богословский и бытовой уровни, каждый из которых обладает специфическими особенностями.
В контексте данной проблематики под диалогом культур необходимо понимать диалог конкретных национальных, этнических культур, получивших определенное конфессиональное выражение, однако в такой же мере подобное выражение может быть в отношении культур социальных слоев (городской и сельской), культур различных общественных систем и т.д.
Идея диалога как формы межкульгурного взаимодействия позволяет рассматривать явление межконфессиональных отношений в системе культуры. При таком подходе диалог культур выступает аксиологичным основанием (диалог как ценность или признание ценности другого) решения межконфессиональных противоречий, а его цель — создание новой культурной среды, в которой догматические противоречия отступали бы на второй план и не мешали формированию общественного согласия последователей разных религий. Полифония культур, их самобытность, раскрывающаяся в диалоге, является реальностью современной цивилизации, поэтому осмысление межконфессиональных отношений как диалога культур позволит найти не только пути преодоления существующих противоречий, но и предотвращения возможных конфликтов в будущем.
Аскеров М.А.
[1]Концепция государственной национальной политики Российской Федерации. Постановление Правительства РФ от 1 мая 1996 г. №547.
[2] См.: Вопросы философии, Сб. статей, вып. 8., М., 2001. 404
[3] См.: Библер В. С.Школа диалога культур: введение в программу // Теоретико- методологические и методические проблемы. М., 1994.
[4] Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979, С. 126.
