А.Ю. Казарян
Албанская церковь в Леките и ее место в архитектуре Закавказья
⇐Начало
Специфика Лекита в сравнении с однотипными памятниками, продиктованная его возведением в неклассических технике и принципах, часто преувеличивается. Своеобразие памятника порой стараются преувеличить искусственно. Это ощущается не только в версии Д.А. Ахундова, предложившего непонятную форму купола, но и по отмеченным реконструкциям армянских коллег, допустивших предельное упрощение композиции по сравнению с замыслом Звартноца.
Отрицая допустимость реконструкции Лекита с восьмигранным средним ярусом, предложенной Т.А. Марутяном, С.Х. Мнацаканян указывает на тяжелые массивы бутобетона, образующиеся в этом случае между экседрами[1]. Следует отметить, однако, что и в реконструкции С.Х. Мнацаканяна существуют такие массивы по высоте от завершения «одиночных» колонн за столбами до покрытия кольцевого обхода. Причем это заполнение образовано только для того, чтобы иметь высокий, хорошо освещенный амбулаторий. Продолжить эти глухие пазухи между экседрами до завершения последних не составляло труда, причем сами экседры могли быть не столь высокими, как представлены на чертежах С.Х. Мнацаканяна. Будь храм большего масштаба, между стыками его экседр и обобщенной стеной второго яруса могли бы располагаться дополнительные камеры. Но памятник небольшой, его диаметр в два раза меньше аналогов, и в отмеченных пазухах могли быть устроены только тайники или пустоты. Поэтому второй ярус, скорее всего, был восьмигранным. Иначе трудно объяснить подобную, по восьмиугольнику, расстановку всех шестнадцати внутренних колонн при круглой внешней стене. Именно желание иметь октагональный средний ярус продиктовало такое, а не по окружности, распределение колонн.
Известно, что во всех аналогах албанского храма — в Звартноце, Банаке и в более позднем Гагикашене в Ани (1000 г.), — от диагональных колонн к телу экседр были перекинуты арки, изгиб которых в плановой проекции служил основой внутренней окружности свода амбулатория. Остается загадкой, существовали ли такие арки в Леките? Если нет (то есть если мы допускаем упрощение стандартного решения), то, очевидно, существовало и другое упрощение, а именно устройство диагональных колонн вровень с колоннами экседр. Однако столь простые решения могли бы озадачить строителен при осуществлении свода двойной кривизны, напоминающего поверхность бублика, поскольку очевидно несоответствие между внутренней восьмигранной и внешней круглой основами такого свода.
Размышления обо всех остальных реконструируемых формах храма носят еще более неопределенный характер. Необычный разворот восьмигранника не исключал размещения окон в экседрах симметричными парами. Решение не покажется фантастическим, если учесть четное число арок в основаниях экседр, присутствие средней колонны, поставленной вопреки обычной логике перед входами в храм, а также с учетом архитектуры Аручского собора того же, непосредственно после-звартноцевского, времени[2]. Там пара окон нижнего ряда фланкирует каждый из трех порталов, а вверху, под щипцом каждого фасада, тоже присутствует пара окон. Отсюда возможно предположить, что и в Леките нижний ярус окон, прорезающих кольцевую стену, мог быть устроен таким образом, чтобы они оказывались рядом с порталами, а не над ними.
Подкупольный переход, подобно тому, что существует в Звартноце, мог быть парусным, а барабан цилиндрическим изнутри. Парусный переход наиболее оптимален при внешнем объеме барабана, устроенном непосредственно над кровлей нижнего многогранника, то есть, без отражения во внешних формах квадратной подкупольной основы.
Особенности строительной техники, предполагающие создание значительной части декора посредством росписи по штукатурке, стали причиной его почти полной утраты в этом полуразрушенном памятнике. Остатки штукатурки со слабыми следами красочного слоя обнаруживаются внутри храма[3]. Уже рассмотренная система оформления кольцевой стены изящными пилястрами свидетельствует о вкусе его создателей, попытавшихся максимально оживить невыразительную стену обхода. При этом, если основываться на реконструкции С.Х. Мнацаканяна, зодчий продемонстрировал интерпретацию одноярусного и двухъярусного ордера, осуществил это в том же ключе, какой свойствен был работе мастеров в классической технике из чисто отесанного камня.
Характеру такого зодчества свойственна и пилястра западного портала, сохранявшаяся недалеко от него. Она оформлена стандартным профилем спаренных полуколонок[4] диаметром 20 см. Поэтому допустимо восстановление портала в том, традиционном для армянских построек виде, какой продемонстрирован С.Х. Мнацаканяном, в отличие от плохо имитирующей античный портик реконструкции Д.А. Ахундова. Сохранившаяся прямоугольного сечения пилястра северного портала свидетельствует о его более скромном облике.
С самого начала изучения памятника его датировка связывалась с ответом на вопрос — предшествовал или следовал этот храм Звартноцу, с которым его архитектура, несомненно, тесно связана и который до обнаружения Лекита однозначно считался произведением оригинальной композиции, созданной при непосредственном участии католикоса Нерсеса Строителя с учетом византийской, преимущественно сирийской традиции создания тетраконхов с амбулаторием в V-VI вв. Однако П.Д. Барановский отнес памятник «к VII веку, ко времени построения Звартноца или несколько более раннему», почти не аргументируя свое мнение, а ссылаясь лишь на то, что более простые композиции должны были создаваться ранее сложных[5], — эта мысль отражала царящее в науке первой половины XX в. пристрастие к эволюционным теориям развития. При этом археологические данные, отражающие литургические и архитектурные особенности памятника, стали учитываться лишь в последующих исследованиях.
По вполне оправданной точке зрения Г.Н. Чубинашвили, комнаты пастофорий в Леките «говорят красноречиво за относительно позднее время возведения всей постройки, именно как продолжение таких же зданий, возведенных в середине 7-го века… Нарочито подчеркнутое выделение пас- тофориев в Леките несомненно указывает на эпоху полного и широкого господства такого выделения, его повсеместного применения»[6]. В развитие этой мысли стоит добавить, что в архитектуре Закавказского региона пастофории с крупными апсидиолами появляются с 30-х гг. VII в. (Багаван, Мрен), причем до конца столетия не становятся обязательными. Но пастофории Лекита содержат одну черту — уступы под дополнительной аркой перед апсидиолой, — которой они уподоблены восточным комнатам круглого (генетически связанного со Звартноцем!) храма в Гарни (659 или 681 г.) и апсидам этой же церкви и собора в Аруче. Это — стилистическая черта, которая могла возникнуть только в лоне «классической» традиции, а затем перейти в провинциальную.
На два свидетельства из «Истории Албании» Мовсеса Дасхуранци (X в.) указал в связи с критикой позиции П.Д. Барановского Н.М. Токарский. Первое сообщает о встрече албанского князя Джеваншира (637-680 гг.[7]) с императором Константом II в Вагаршапате, второе — о прибытии императора в Вагаршапат по приглашению Нерсеса для участия в освящении Звартноца, с замечанием: «Тот (император), удивляясь зданию, приказал строителям идти за ним, чтоб такую же церковь построить в столице»[8]. «Сопоставляя оба свидетельства историка, можно предполагать, что встреча Джеваншира с императором произошла на этом торжестве и, следовательно, албанский князь видел только что отстроенный храм Нерсеса, который, надо думать, произвел на него не меньшее впечатление, чем на Константа. Значит, не исключена возможность, что Джеваншир мог тоже заполучить от Нерсеса кого-нибудь из строителей, для того чтобы соорудить такой же храм в своих владениях», — заключает исследователь[9].
Не исключено и чуть более позднее время возведения Лекита. С.Х. Мнацаканян напоминает о втором прибытии Джеваншира в Армению, после возвращения с переговоров с арабским халифом. В только что построенном Аручском дворце албанского князя принимает ишхан (князь) Армении Григор Мамиконян, супруга которого Елена (hЕлинэ), та самая, которая указана наравне с мужем в строительной надписи Аручского собора, была родом из княжеского дома Албании[10]. Преемник Джеваншира, сын его старшего брата, Вараз-Трдат отправляет арцахского епископа Исрайэла в Армению просить частицу мощей Григория Просветителя, хранившихся в Звартноце, и в ее выдаче важную роль сыграла супруга Григора Мамиконяна. Как считает С.Х. Мнацаканян, в этих условиях Вараз-Трдат и католикос Албании Елиазар, который до своего владычества был епископом Шаки на левобережье Куры, возвели в Леките, т.е. в пределах епископства Шаки, близ древнего монастыря Гис, храм типа Звартноца, куда и была вложена полученная в дар частица мощей Св. Григория[11].
Предполагаемое распределение окон по сторонам от главных осей также склоняет к версии о появлении Лекита после Аруча. Узкой датировкой Лекита, следовательно, нужно считать 70-е или начало 80-х гг. VII в.
Примечательно, что диаметр плана Лекита составил половину диаметра Звартноца, тогда как стена албанского храма почти вдвое толще стены Звартноца, а базы колонн в двух памятниках имеют одинаковые размеры. Вследствие этого в Леките уменьшено число колонн экседр от шести до трех и резко сократилось внутреннее пространство, а особенно сузился амбулаторий. Эти обстоятельства свидетельствуют о своеобразном воспроизведении композиции Звартноца. Зодчий исходил из размеров образца: вдвое уменьшив габариты, он сохранил или увеличил размеры конструктивных элементов, подчиняясь нормам провинциальной кладки, но не только им, а простейшей логике уменьшения архитектурного сооружения. При вдвое меньшем, чем в Звартноце, диаметре колонн, они имели бы ширину в 45-50 см, столь же узкими оказались бы стены тетраконха и амбулатория, что недопустимо ни при какой строительной технике. Поэтому мастер отказался от пропорционального уменьшения всех элементов образца, перенеся одни из них в тех же величинах, а другие даже увеличив.
Следует отметить смелость, необходимую при обращении к столь сложной теме и для ее преобразования, что предполагает незаурядный характер заказчика и мастерство зодчего храма. Сказался на перекомпоновке элементов и местный обычай устройства одной из внутренних колонн перед входом, что исключало прямой обзор внутреннего пространства (аналогия — в базилике Цицернаванка в армянской области Сюник). Рассмотренная система оформления кольцевой стены изящными пилястрами свидетельствует о тонком вкусе создателей Лекита, попытавшихся максимально оживить невыразительную стену обхода и осознававших невозможность достижения фасадного декора Звартноца имеющимися материалами.
К сожалению, некоторые ученые, археологи и историки, продолжают игнорировать данные архитектурного развития в регионе, заменяя живую историю зодчества рассуждениями об исключительности местной линии эволюции круглых композиций от храмов древнейших культов до христианских церквей. С этой целью два памятника, обнаруженные за последние десятилетия — в Бююк-Эмили (Килисадаг) и в Мамрухе, — отнесены Д.А. Ахундовым, соответственно, к II-III вв. и к III—IV вв., а датировка Лекита, со ссылкой на П.Д. Барановского (на самом деле имевшего иное мнение), сначала отослана к рубежу V-VI вв. и тут же, с учетом одной планировочной особенности, — к рубежу IV-V вв.[12] только с целью значительного опережения Звартноца[13]. Д.А. Ахундов, конечно, не приводит исторической аргументации, да и вряд ли возможно обосновать предлагаемую ориентацию Нерсеса Строителя на церковь, построенную в одной из дальних епархий пусть даже своей же Церкви.
Отнесение Мамруха и Килисадага к дохристианским временам ничем не обосновано. С другой стороны, формы апсиды, оконных проемов и карнизов Мамруха позволили С.А. Маилову отнести его к зодчеству XII-XIV вв.[14] P.M. Ваидов, первый исследователь Килисадага, датировал его VIII в.[15], но форма и декор перемычек его проемов, а также обнаруженная неполивная и поливная строительная керамика позволили выдвинуть предположение о создании постройки также не ранее XII в.[16] Несомненно, что оба памятника появились в результате творческого обращения к лекитской композиции, по-разному упростившего структуру ее внутреннего ядра. Строителям Мамруха принципиально важным показалось сохранение четырехстолпного купольного квадрата, тогда как килисадагским — идея многоколонного пространства, окруженного обходом.
Хочется напомнить мысль, за последние годы постепенно окрепшую, в том числе и благодаря собственным исследованиям, относительно вероятности обращения зодчего Звартноца (Йоhана, как традиционно считается) к величайшему христианскому памятнику — Ротонде Воскресения над Св. Гробом, соединив ее композиционную идею круглого храма с амбулаторием с иконографической основой древнейшего армянского собора — Св. Эчмиадзина в Валаршапате. Обращаясь к группе албанских построек, можно заметить их сходство со структурой Анастасиса и другими круглыми сооружениями на Святой земле. Очевидно, что здесь палестинские корни христианства были в особом почете, но нельзя забывать и о времени, когда иерусалимская тематика воспринималась на Востоке особенно остро. Это, со всей очевидностью, имело место в VII в., в ответ на захват Иерусалима сперва персами, а затем, уже перед самым строительством Звартноца, — арабами. О тесных связях албанских христиан со Святой землей свидетельствуют фрагменты компилятивного сочинения Мовсеса Дасхуранци, две наиболее ранние части которого, известные под названиями «История католикоса Вироя» и «История 684 года», относятся к началу 630-х гг. и к концу VII в.[17] Примечательно и то, что в нем представлено достаточно подробное описание палестинских святынь, в т.ч. Ротонды Воскресения (кн. II, гл. 51). Вполне возможно, что эта тема волновала интеллектуальную элиту Албании, отразившись и на ее архитектуре.
А.Ю. Казарян,
заместитель директора по научной работе
Государственного института искусствознания
Министерства культуры РФ (Москва)
[1] Мнацаканян С.Х. Звартноц и однотипные памятники. С. 182.
[2] О соборе в Аруче см.: Казарян А.Ю. Собор в Аруче и купольные залы Армении VII в. К вопросу о византийском влиянии // Древнерусское искусство. Византия, Русь, Западная Европа: искусство и культура. Посвящается 100-летию со дня рождения В.Н. Лазарева / СПб.: Дмитрий Буланин, 2002. С. 54-78.
‘[3] Мнацаканян С.Х. Звартноц. Памятник армянского зодчества VI-VII веков. М.: Искусство, 1971. С. 65; Ахундов Д.А. Архитектура древнего и раннесредневекового Азербайджана. С. 211.
[4] Мнацаканян С.Х. Звартноц и однотипные памятники. С. 178; Ишханов А. К изучению храма в селении Лекит, 1970. С. 230, рис. 5.
[5] Барановскии ПД. Памятники в селениях Кум и Лекит. С. 33. «Храм в Леките, находившийся на крайнем северо-востоке христианской культуры еще до арабских завоеваний, может помочь в разрешении одной из важнейших проблем истории мировой архитектуры — вопроса о формировании и развитии построек с подкупольным квадратом, давших идею константинопольской Софии», — так невероятно высоко оценивал место Лекита П.Д. Барановский. Реальная история развития региона и восточнохристианской архитектуры явно не учитывались.
[6] Чубинашвили Г.Н. Архитектура Кахетии. Тбилиси, 1959. С. 269. Исследователь еще однажды обосновывает вторичносгь Лекита по сравнению со Звартноцем и Баной (Там же. С. 226 и сл.).
[7] Уточненную датировку времени правления Джеваншира (вместо традиционной датировки 636- 669 гг.) см.: Акопян А.А. О хронологии последних событий «Истории 684 года». С. 24-36.
[8] Далее в тексте говорится, что по дороге в Константинополь галатос (т.е. мастер-каменщик, архитектор) скончался. См.: Мовсэс Каланкатуаци. История страны Алуанк / Пер. с др.-арм., предисд. и коммент. Ш.В. Смбатяна. Сличение с критич. и ред. С.А. Авакяна. Ереван, 1984. С. 100, 159 (Кн. И, гл. 22; Ш, гл. 15).
[9] Токарский Н.М. Архитектура Армении IV-XIV веков. 2-е изд. Ереван, 1961. С. 140-141.
[10] См.: Мовсэс Каланкатуаци. История страны Алуанк. С. 122 (Кн. II, гл. 36).
[11] См., напр.: Мнацаканян С.Х. Звартноц и однотипные памятники. С. 180-181. Ср.: Мовсэс Каланкатуаци. История страны Алуанк. С. 105,122 (кн. II, гл. 27, 36).
[12] Ахундов Д. Архитектура древнего и раннесредневекового Азербайджана. С. 210-212. Постановка колонн перед входами побудила датировать основание Лекита концом языческой эпохи, но, как пишет автор версии, «…усиление влияния христианской церкви, видимо, заставило закончить строительство его уже в виде христианского храма» (там же. С. 211-212). Обычай такой расстановки колонн мог восходить к дохристианской традиции, но в любом случае его отражение в Леките не позволяет относить сам храм к тем далеким временам. Примечательно, что подробно изучавший храм другой азербайджанский колдега, Л. Ишханов, воздерживался от определенной датировки памятника, лишь отмечая, что все подобные памятники Закавказья являются «переработкой и вместе с тем большим шагом в развитии архитектурного типа тетраконха…» (ИшхановЛ. К изучению храма в селении Лекит. С. 231).
[13] Та же позиция изложена в статье популярного характера: Гаджиева С. Культовое зодчество левобережной Кавказской Албании // Архитектура, строительство, дизайн. 2005. № 2. С. 27-28.
[14] — Маилов С.А. Армянские церкви Азербайджана // Архитектурное наследство. 1985, № 33. С. 143.
[15] Ваидов P.M., Мамед-заде К.М., Гулиев Н.М. Новый памятник архитектуры Кавказской Албании // Археологические открытия 1971 г. М., 1971. С. 487-488.
[16] Казарян А.Ю. Албания Кавказская // Православная энциклопедия. Т. 1. М., 2000. С. 462.
[17] Акопян А.А. Албания-Алуанк в греко-латинских и древнеармянских источниках. С. 188 201.
