ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО МИРА:
Восток, Греция, Рим/
И.А.Ладынин и др.
М.: Эксмо, 2004
Раздел
ВОСТОК
Глава V.
Месопотамия до конца III тыс. до н. э.
5.2. Шумер до конца Раннединастического периода
С приходом шумеров археологическая культура Убейд сменяется в Нижней Месопотамии культурой Урук (IV тыс. до н. э.). Шумеры смешались с местными субареями и ассимилировали их, в свою очередь переняв от них многие навыки ремесла и искусства. Городские поселения и храмовые здания периода Урук продолжают постройки предыдущей убейдской эпохи, так что приход шумеров был мирным и носил характер подселения в уже существующие центры.
Формирование единого шумерского этноса на территории Нижней Месопотамии разорвало субарейскую ойкумену на две части: северомесопотамско-загросский регион Субарту и небольшую страну Субар у границ Элама (юго-западный Иран). На рубеже III — II тыс. до н. э. субареев Субарту ассимилировали их северо-восточные соседи хурриты (на которых с тех пор и перешло в месопотамских источниках название «субареи», «шубареи»), а приэламские «люди су» слились тогда же с эламитами.
Шумеры эпохи Урук образовывали, очевидно, племенной союз с центром в Ниппуре — протогороде, где поддерживался культ верховного общешумерского бога Энлиля. Во второй половине IV тыс. до н. э. они переходят к широкой внешней экспансии: их однотипные колонии появляются на чужеземной территории по Верхнему и Среднему Евфрату и в Юго-Западном Иране (в Сузах), служа центрами военного и торгового доминирования. Создание таких колоний было бы недостижимо для отдельных общин и требовало наличия всешумерского политического единства. В эпоху Урук у шумеров выделилась, судя по погребениям, властная и богатая правящая верхушка, появились рабы-военнопленные и, наконец, возникла пиктографическая письменность. Как видно, шумерское объединение этого времени представляло собой племенную державу, сравнимую с ранними американскими державами наподобие ацтекской.
В конце IV тыс. до н. э. шумерские колонии перестают функционировать — шумеры теряют свои внешние владения, и наступает новая археологическая фаза — Джемдет-Наср, оканчивающаяся тем, что на рубеже IV—III тыс. до н. э. шумеры овладели производством бронзы. С этого времени археологи начинают т.н. Раннединастический период (ок. 3000-2300 гг. до н. э.), делящийся на три подпериода; первый из них ок. 2900 г. до н. э. завершился, как показали раскопки, грандиозным наводнением, затронувшим большинство местностей Нижней Месопотамии. Первые же письменные источники, доступные нам после этого (вторая четверть III тыс. до н. э.) рисуют Шумер раздробленным на множество независимых государств и показывают повсеместное присутствие бок о бок с шумерами нового, семитского этноса (носителей т.н. аккадского языка; в науке их называют аккадцами, восточными семитами или ассиро-вавилонянами). Шумерская традиция, со своей стороны, твердо выделяет две фазы истории страны: до некоего катастрофического «потопа» и после потопа, причем обе эпохи оказываются эпохами раздробленности, а грань между ними, по данным царским спискам, проходит около того же 2900г. до н.э., когда по материалам раскопок Нижнюю Месопотамию действительно постиг «потоп».
Сводя все это воедино, можно заключить, что былой племенной союз шумеров эпохи Урук утратил свои внешние владения, а потом и вовсе распался под напором расселения восточных семитов — аккадцев из Северной Аравии (на поселениях фазы Джемдет-Наср действительно нередко встречаются следы жестоких разрушений). Наступившая фаза раздробленности соответствует I Раннединастическому периоду — первому периоду, удержавшемуся в исторической памяти шумеров; его подытожило великое наводнение — «потоп», после которого семиты и шумеры уже сосуществуют как симбиоты. К середине III тыс. до н. э. они образовали с шумерами двуединый и двуязычный суперэтнос, имевший общее самоназвание — «черноголовые» (по-шумерски санг-нгига, по-аккадски — цалматкаккади). Самоидентификация этноса была ритуально-языковой: критерием ее было членство в общине, поддерживавшей культ шумеро-аккадских божеств и считающей своим главным покровителем одно из них. Неотъемлемым атрибутом этого суперэтноса было использование шумерской письменности, усвоенной аккадцами. После окончания фазы Джемдет-Наср она превратилась из пиктографической в словесно-слоговую.
В первые века Раннединастического периода шумерское общество уже было классовым, и территория Шумера представляла собой конгломерат множества т.н. номовых государств (или городов-государств). Каждое из них представляло собой один крупный протогородской центр с тяготеющей к нему ближайшей округой. В первые века III тыс. до н. э. такие центры (каждый из них представлял собой густозаселенное поселение вокруг храма, обслуживавшего весь ном) обносятся оборонительными стенами.
Каждое номовое государство выросло из одной из соседских общин (или территориального союза нескольких ближайших друг к другу таких общин), на которые распалась когда-то племенная общность шумеров, и наследовало некоторые черты первобытной общинной демократии (кроме выборности правящей верхушки). Организационным центром государства был храм бога-покровителя соответствующей общины, и во главе государства стоял наследственный правитель — верховный жрец этого храма с титулом «эн» («господин»). При нем существовали небольшой административный аппарат и постоянная вооруженная сила — зародыши служилой знати и регулярной армии. Власть эна была существенно ограничена советом общинных функционеров, в том числе старейшин (этот слой понемногу перерастал в наследственную знать), а также народным собранием, быстро теряющим в силе. Власть эна осмыслялась как общинная: его авторитет покоился на том, что он руководил общинным культом.
К середине III тыс. до н. э. титул «эн» выходит из употребления, заменяясь титулами «энси» («жрец-строитель», «градоправитель») и «лугаль» («большой человек», «царь», аккадск. «шарру»). Появление последнего титула отражало новый этап политогенеза — формальную утрату общиной контроля над правителем. «Лугалями» нарекались военные предводители, с некоторого времени командовавшие воинами помимо общинного контроля (порой этот титул присваивался военному вождю на сходке самих воинов), а также правители, сумевшие добиться формального признания своей гегемонии со стороны других номов. Таким образом, во всех случаях титул «лугаль» обозначал верховную единоличную власть правителя, основанную на военно-бюрократической силе, прямой командной иерархии помимо общинных структур; поэтому впоследствии он употребляется и общемесопо- тамскими царями-деспотами (полную аналогию составляет история европейского термина «император»). Правители, не пытавшиеся демонстративно поставить себя над общиной и считавшиеся уполномоченными общинных структур, ограничивались титулом энси (аккадск. ишшиаккум).
Существовали три основные социальные группы: господствующий класс (прежде всего правящая верхушка, в куда меньшей степени — частные лица, добившиеся богатства и влияния), рядовые общинники, объединенные в территориальные общины, делившиеся на большесемейные наделы, и, наконец, рабы и подневольные работники рабского типа (этот класс комплектовался из военнопленных, а также изгоев и обедневших общинников, оторвавшихся от своей земли и втянутых в зависимость от имущих и властных людей). Эксплуатация была представлена двумя основными формами. В крупных хозяйствах — храмово-государственном хозяйстве, хозяйствах членов правящей верхушки и богатых частных лиц — трудились работники, по сословию как рабы, так и не рабы, но, как правило, не имевшие своего хозяйства, а трудившиеся бригадами за пайки. Рабы и большинство не рабов, трудившихся таким образом, не могли свободно покидать хозяйство. Именно эта форма эксплуатации обеспечивала господствующий класс большей частью его богатств, почему мы вправе определять шумерское общество как рабовладельческое. Второй формой эксплуатации было использование государством податей и повинностей всего населения.
Земельную собственность и рабочую силу господствующий класс получал различным путем. Высших функционеров общины (верховного жреца, жреца-прорицателя, главного судью, старшую жрицу, старшину общинных торговых агентов — тамкаров, а также старейшин) изначально наделяли намного большими землями, чем прочих; особый обширный земельный фонд выделялся храму как учреждению. Большесемейные общины могли свободно покупать и продавать свою землю, что в условиях имущественной дифференциации создавало благоприятные возможности для скупки земель богатыми и знатными людьми. Обезземеленные тем самым люди, а также просто бедняки, втянувшиеся в долговую зависимость, люди, разоренные войнами, изгои и пр. (не говоря уже о военнопленных-рабах) были вынуждены работать на других и в большинстве своем пополняли состав класса рабов и подневольных работников. Впрочем, часть храмовой земли раздавалась в аренду.
При правителе уже существует многочисленное (порядка 5 тыс. чел.) постоянное войско, содержащееся за его счет и вооруженное гораздо лучше, чем общинное ополчение. Войско состояло из тяжеловооруженных пехотинцев и четырехколесных колесниц, запряженных дикими ослами (лошадей еще не знали).
Политическая история Раннединастического периода отмечена двумя тенденциями. Во-первых, это все нарастающая борьба между отдельными номовыми государствами за гегемонию. Во- вторых, постепенное развитие резкого социального противостояния между правящей верхушкой, приобретающей устойчиво наследственный, аристократический характер, и основной массой общинников, которая подвергалась все более тяжелой повинностной и податной эксплуатации со стороны государства в целом и в то же время была под угрозой — из-за военного разорения, долгов и т.д. — утраты собственной земли и превращения в зависимого работника чужого хозяйства, храмово-государственного или частного (то есть принадлежащего, как правило, члену той же правящей верхушки). Эти два процесса переплетались и привели в конце концов к крушению номового аристократического строя в Шумере и формированию централизованной общемесопотамской деспотии, опиравшейся на военно-служилую массу, где происхождение особой роли не играло.
Характерными чертами борьбы между номами были отсутствие попыток аннексировать другие номы (война шла лишь за установление верховной власти над ними, ибо ни на что иное у немногочисленной аристократической верхушки сил все равно не хватило бы) и своего рода «борьба за инвеституру» — склонность царей-гегемонов добиваться официального признания за ними гегемонии и титула «лугаль» от Ниппурского храма Энлиля (знак того, что цари Шумера еще что-то помнили о традиции общешумерского единства эпохи Урук, пытались в какой-то мере продолжать ее и осознавали, что единственным институтом, способным по праву представлять эту традицию и удостоверять приобщение к ней, является указанный храм). Ни один центр не мог удержать гегемонию надолго.
Накануне и после «потопа» в Шумере существовало более десятка значительных городов-государств: Эреду, Ур, Урук, Лагаш, Умма, Ниппур, Киш и др. В первые века после «потопа» гегемонию в Шумере удерживал Киш (так что даже титул «лугаль Киша* получил смысл «гегемон всего Шумера», и этот титул часто принимали позднейшие цари-гегемоны, из какого бы города они ни были). Об одном из правителей Киша, Этане (XXVIII в. до н. э.) сложилось эпическое предание, повествующее о том, как он на божественном орле поднялся на небеса к богам, чтобы добыть себе «траву рождения» и обзавестись наследником.
Ок. 2600 г. до н. э., как сообщает шумерский былинный эпос, гегемония Агги, царя Киша, была свергнута царем Урука Гильгамешем, который, опираясь на поддержку воинов, провозгласивших его «лугалем», смог не считаться с волей народного собрания и совета старейшин. Гильгамеш, подчинивший почти весь Шумер, также стал героем множества легенд: по одной из них он в одиночку устрашил Аггу, взял его в плен, а потом великодушно освободил; по другой, он восходил на высокие Кедровые горы к востоку от Месопотамии и убил демона кедров Хумбабу, врага людей. Считалось, что Гильгамеш был сыном бога, при жизни добрался в поисках «травы бессмертия» до мира богов, а после смерти стал богом сам.
Ок. 2550 г. до н. э. гегемония Урука была перехвачена династией Ура, известной своими шахтными гробницами, в том числе богатейшими царскимй погребениями; вместе с царем хоронили множество его придворных и слуг, чтобы они перешли вместе с ним в загробную жизнь и продолжали служить ему там.
В дальнейшем войны только нарастают, никому не давая сколько-нибудь прочного успеха. Шумерская пословица безнадежно говорит: «Ты идешь, захватываешь землю врага; враг приходит — захватывает твою землю!» Становятся возможными такие явления, как возвышение Лугальаннемунду, царя незначительного Адаба, который ок. 2400 г. до н. э. подчинил своей гегемонии пространства от Средиземного моря до юго-западного Ирана — и это могущество бесследно кануло в прошлое так же быстро и неожиданно, как возникло, еще при жизни самого завоевателя.
Военные потрясения разоряли народ и обостряли социальный кризис. В Лагаше дело дошло до переворота и уступок со стороны верхушки: некий Уруинимгина захватил власть и провел реформу, упразднившую чрезмерные поборы с населения (XXIV в. дон. э.).
В конце XXIV в. до н. э. поднимается новый завоеватель — царь Уммы Лугальзагеси. Он устранял и истреблял правителей соседних номов и объединял их под своей властью, но не за счет слияния в единую державу, а на основе личной унии, сохраняя традиционную структуру власти в каждом номе и лишь возглавляя ее лично; номового сепаратизма это, конечно, не изживало. Владения Лугальзагеси простерлись от Средиземного моря до Персидского залива («от Верхнего до Нижнего моря» по-шумерски), но неожиданно этот представитель шумерской аристократической традиции столкнулся с политическим образованием принципиально нового типа.
