Абдурагимов Г.А. Кавказская Албания-Лезгистан: история и современность. СПб.,1995

Глава вторая

КАВКАЗСКАЯ АЛБАНИЯ  ПО ДРЕВНЕЙШИМ ИСТОЧНИКАМ

• 2.1. ТЕРРИТОРИЯ КАВКАЗСКОЙ АЛБАНИИ
• 2.2. ПЛЕМЕНА КАВКАЗСКОЙ АЛБАНИИ
• 2.3. ЯЗЫК И ПИСЬМЕННОСТЬ ПЛЕМЕН КАВКАЗСКОЙ АЛБАНИИ
• 2.4. ДЕШИФРОВКА ПИСЬМЕННОСТИ КАВКАЗСКОЙ АЛБАНИИ
• 2.5. ПАМЯТНИКИ МАТЕРИАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ
• 2.6. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ И КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ АЛБАНОВ (ЛЕЗГИН)
• 2.7. ПОЛИТИЧЕСКАЯ КАРТА АЛБАНИИ

2.1. ТЕРРИТОРИЯ КАВКАЗСКОЙ АЛБАНИИ

Наиболее достоверные письменные источники о древних предках лезгин прослеживаются на стыке двух эр. Общепризнанной является точка зрения о возникновении (V — IV вв. до н.э.) на востоке Кавказа государства Албания, о чем свидетельствуют албанские монеты собственного производства, датируемые IV — III вв. до н.э. [1].

Как увидим ниже, главным божеством у древних предков лезгин был Алпан — громовержец, как Зевс в греческой мифологии. По названию главного божества древние лезгины у греков получили название албаны (алпаны), а страна — Албания (Алпания). Недаром Страбон пишет, что албаны почитают богов Гелиоса (Солнце), Зевса (Громовержца), Селену (Луну). Армяне называли Алпанию (Албанию) Агваном, иберы — Алваном.

Известно, что в сочинениях античных авторов, особенно у Страбона, имеется подробное описание границ Албании. Однако вследствие противоречивых утверждений в источниках и сегодня не прекращаются споры по этому весьма важному вопросу. Для правильной ориентации в разрешении данного вопроса приведем основные высказывания древних авторов о границах Албании и ее обитателях в античный период.

Определяя местоположение Иберии и Албании, Страбон сообщает: «С юга эти области ограничиваются полосою земли от устья Кира до Колхиды» [2]. Приведенные слова не оставляют сомнения в том, что Страбон южной границей Албании на рубеже I в. до н.э. считал р.Кура, названную им «Кир». Эту мысль он подкрепляет и дальше в главе, посвященной «описанию Албании». Так, об албанах он пишет: «Живут они между иберами и Кирганским (Каспийским) морем, на Востоке примыкая к морю, а на западе граничат с иберами, из остальных сторон северная ограждается Кавказскими горами, они высятся над равнинами и ближайшие к морю называются Керавнскими, а южную образует прилегающая Армения, в которой много равнин, но много и гор, как, например, в Камбисене, в которой армяне соприкасаются с иберами и с албанами» [2].

Западная граница указана и Гаем Плинием: «Всю равнину (начиная) от реки Кира, заселяют племена албанов, а затем иберов, которые отделены от первых рекой Оказаном, текущей с Кавказских гор в реку Кир» [3].

Очерчивание северных границ Албании Сарматией, т.е. просторами северокавказских степей, а также ряд других малоубедительных доводов дали повод некоторым историкам для крайне расширенного толкования северных пределов Кавказской Албании.

Из ученых, обративших внимание на северные границы Албании в более поздние сроки, можно указать на М.И.Артамонова (4). Он описывает эпизоды борьбы армян и албанцев с персами у «Ворот гуннов», которые находились «между владениями албанцев и гуннов (Чора-Дербент)». Другие авторы включают в состав Албании Южный Дагестан [4], третьи отодвигают северную границу до Сулака [5]. Еще севернее переносит границу Албании В.Минорский [6], который, ссылаясь на Птоломея, пишет: «Согласно Птоломею, Албания включала в себя не только упомянутые выше территории Закавказья, но тянулась на северо-восток, охватывая весь район Каспийского побережья, теперь называемый Дагестаном».

В противовес этим высказываниям, Я.Федоров отмечает, что «в состав Албанского союза племен входили лишь племена Юго-Восточного Дагестана [7], что касается северных предгорий, а тем более горной части страны, то возможность включения их в состав Албанского государства сомнительна, а доказательства, приводимые на этот счет некоторыми авторами на основании дагестано-албанских параллелей в материальной культуре того времени, неубедительны».

Говоря об этих подходах, проф. А.Агаев пишет [8]: «При решении вопроса о месте Дагестана в истории и культуре Албании важно исходить из идеи В.Минорского, что надо отличить территории, занятые племенами албанского происхождения, и территорий, фактически подчинявшиеся албанским царям [6]. Если применить этот методический подход, то Нагорный Дагестан, в случае его включения в Албанию, подчинялся албанским царям, не входя, конечно, в собственно албанские племена. Поэтому к сообщениям античных авторов о равнинных и горных албанах надо относиться прежде всего в том смысле, что горной страной является и Азербайджан. Помимо того, в источниках термин «албан» толкуется в широком и узком смысле. В широком, когда речь идет о жителях Албании как страны, как государства, безотносительно этнических различий. В узком, когда речь идет о собственно албанском этническом населении»,

«Географические данные, — пишет М.Ихилов, — проводимые античными авторами в их сообщениях, дают возможность убедиться, что вся территория современного Азербайджана и Южного Дагестана была территорией Кавказской Албании» [9].

Говоря о границах расселения албан, мы имеем в виду, что эта этническая общность обладала этническим языковым и культурными признаками, заметно отличающими ее от сопредельных народов — армян и иберов (грузин). Как увидим далее, такой подход приводит к выводу, что в состав Албании входили только территории нынешнего Азербайджана и Южного Дагестана.

 

2.2. ПЛЕМЕНА КАВКАЗСКОЙ АЛБАНИИ

Албанские племена у Геродота еще не упоминаются. Из числа племен, соседствующих и родственных албанам, в его «Истории» названы только каспии, входившие в одиннадцатую сатрапию (округ) Дария [10]. Термином «каспии» в V в. до н.э. обозначались не только племя каспиев, но и другие прикаспийские народности, в том числе и албаны [1]. Страбон писал, что «в стране албанов имеется и страна Каспиана, названная, как и море, по имени народа каспиев, ныне исчезнувших» [11]. В.Торн [12] также высказывает предположение, что названием «каспии» обозначались народы, жившие в Прикаспийской области.

Участие каспиев, а затем албан в греко-персидских войнах свидетельствует о значительном политическом опыте этих племен, о выходе их на арену мировой истории [13]. Возвышение этих племен должно было способствовать также усилению значения Каспийского прохода, так как каспии и албаны проживали в районах, которые контролировали этот путь [13]. К сожалению, о каспиях располагают крайне скудными сведениями письменные источники. Это были оседлые племена, занимающиеся земледелием, садоводством и скотоводством. Большое место в их жизни занимал морской промысел. Из домашних ремесел античные авторы упоминают валяние шерсти, прядение и ткачество. Одеты они были в шерстяные плащи типа бурок [13]. В поход каспии ходили верхом, вооруженные мечами, луками и стрелами. Любопытны сообщения об обряде захоронения покойников. Эти сведения письменных источников перекликаются с данными археологических раскопок в Лезгистане. Так, при раскопках Шаракунского могильника были выявлены интересные факты, говорящие о высокоразвитом земледельческо-скотоводческом характере хозяйства местных племен. Древнее население Шаракунской долины занималось виноградарством, ткачеством и морским промыслом. Здесь же был зафиксирован обряд вторичного захоронения. Таким образом, мы можем составить некоторое представление о племени каспиев, которые в начале второй половины II тысячелетия до н.э. занимали ведущее положение в Прикаспии и, по-видимому, возглавляли военно-политический союз, куда входили и другие племена [13].

Ниже увидим, что лезгинский язык с античных времен до настоящего времени не претерпел больших изменений, поэтому многие старинные названия мест на территории Албании объяснимы на основе лезгинского языка. От названия могущественного и многочисленного племени каспии получило и название моря — Каспийское. Каспии не исчезли бесследно, как утверждают некоторые ученые, а просто в греко-римской истории получили новое название — албаны.

По мнению К.Тревер, «упоминание албанов впервые только во второй половине IV в. до н.э. может, конечно, просто объясняться скудостью дошедших до нас письменных данных, но оно может являться и свидетельством того, что в IV в. до н.э. завершилась племенная дифференциация внутри большого союза племен, носивших общее наименование «каспии» [1].

Страбон является первым из античных авторов, который называет албанов в своей «Географии», в которой он описывает события, имевшие место за полстолетия до Стра-бона, а именно — походы на Кавказ римских полководцев Лукулла, Помпея и Антония. Страбон с ссылкой на Патрокла сообщает, что «на горных склонах до вершин, начиная от моря, обитают на небольшом пространстве часть албанов и армян, но на большей части — гелы, кадусии, амарды, утии и анараки». К югу от сарматов Плиний называет удинов и албанов. Птоломей сообщает, что «у Каспийского моря живут уды, и алонды, и ксонды, и герры» [11]. По описанию Страбона, «Феофан Митиленский, принимавший участие в военном походе на албанов, сообщает, что между амазонками и албанами обитают гелы и леги-скифы…» [1].

Плутарх утверждает, что «амазонки занимают ту часть Кавказа, которая прилегает к Гирканскому (Каспийскому) морю, но не рядом с албанами, ибо между ними обитают гелы и леги-скифы…» [1]. К.Тревер считает, что гелы жили не только севернее албанов, но и у юго-западного угла Каспия (область Гилян) [1]. По мнению К.Алиева, леги обитали на территории Южного Дагестана, а гелы занимали Южный Дагестан и район реки Кудиал-чай [1]. «Во всех случаях, — пишет Дж. Халилов, — гелы и леги в источниках упоминаются рядом и потому в вопросе о соседстве и родстве этих племен сомнения быть не может» [14]. «Леги обитали и в горных районах бассейна реки Самур, севернее удинов и албанов» [1]. Из сказанного следует, что гелы и леги были родственными племенами и занимали обширные территории Кавказской Албании.

Плиний сообщает, что по всему челу гор обитают дикие племена сильвов: «Ниже сильвов жило другое племя — лупении (лбины — у армянских авторов) — в долине Алазани. Затем обитают дидуры и соди», — продолжает Плиний.

Страбон, касаясь амазонок, говорил о мифическом характере их происхождения. По словам Феофана Митиленского [1], они якобы обитали в горах выше племен гелов и легов, где-то в северных предгорьях Кавказских гор, рядом с гаргарами. Укажем также на интересное предположение А.Яновского [15], согласно которому амазонками Плутарха могли являться жены кочевых албанов, которые сопровождали мужей верном, «как женщины и теперь (1845 г.) на Кавказе ездят верхом». Относительно амазонок имеет место и другое предположение. Амазоны — это не что иное, как искаженный этнический термин «алазоны» [1], обитатели местности по р.Алазани, у которых пережитки матриархата могли сохраняться несколько дольше, чем у других кавказских народов.

Изучая этот вопрос, проф. А.Агаев пишет: «З.И.Ямпольский и В.П.Кобычев приводят также сообщения античных и средневековых ученых о расселении удин [16]. В пятом веке до нашей эры их упоминает Геродот, причем рядом с армянами. Другие авторы находят удин на азербайджанском и дагестанском побережье Каспийского моря. Моисей Каганкатвацви (VII в.) пишет о «стране утиев с городом Халхал в Нагорном Карабахе». «Из всего сказанного можно заключить, — пишет З.И.Ямпольский, — что в древности и отчасти в раннем средневековье удины были довольно многочисленным народом и занимали значительную территорию, простирающуюся от южных отрогов Главного Кавказского хребта до Аракса» [17, 18].

К северу от албанов локализуют легов также К.Тревер, А.Алиев, М.Ихилов. Последний полагает, что леги в античную эпоху «занимали те же места, что и ныне, — долины рек Кудиала и Самура» [9]. При этом М.Ихилов более расширенно толкует круг потомков «легов», включая в число их потомков, кроме лезгин, также ряд других народностей нынешнего Южного Дагестана и Северного Азербайджана, как например, рутульцев, цахурцев, агулов, табасаранцев, а также народы в предгорьях Шахдага — хиналугцев, крызов, будухцев и т.д., т.е., представителей народов лезгиноязычной группы.

Судя по античным источникам, у моря Восточного Кавказа, наряду с албанами, находились массагеты. Так, Аммиан Марцеллин писал: «Помпеи прошел через страну албанов и массагетов, которых мы теперь называем албанцами, разбил и это племя и увидел Каспийское море» [19, 20]. Фавстос Бузанд отмечает, что «маскуты, или массагеты» жили на берегу Каспийского моря и принадлежали к скифскому племени [21]. Обратим внимание и на то, что Страбон именует скифами гелов и легов: «Скифские племена гелы и леги живут между амазонками и албанцами» [11]. С.Еремян подчеркивает, что «это царство маскутов-массагетов ничего общего не имеет с «царством гуннов» на прикаспийском побережье», о котором армянские источники говорят с VI столетия [22]. Далее он пишет: «По имени массагетов равнина между реками Самур и Гильгиль-чай называлась Маскут или Маскат, позже Мускур» [28].

Приведенные данные указывают на то, что некоторые античные авторы ошибочно причисляют местные племена — массагетов, маскутов, легов, албанцев к скифским племенам. Об этом вполне определенно говорит М.Ихилов [9]. «Предки интересующих нас горских народностей (лезгин — Г.А.), — пишет М.Ихилов, — не избегли смешения со скифами и позднее с северо-кавказским алано-сарматским пришлым населением. Подобная же картина происходит и в первые века нашей эры (IV—VI). На территорию прибрежного Дагестана хлынули северные кочевые племена: гунны, савиры и затем хазары. Хазары, как и гунны, более ста лет совершали неоднократные вторжения на «юг» [23]. И далее: «В первые века нашей эры через Албанию на юг — в страны Ближнего Востока — прорывались кочевники. Некоторые из них становились постоянными обитателями Восточного Закавказья, обосновались они и среди древнейшего населения Кавказской Албании. Об этом упоминают и античные, и средневековые авторы, и хорошо осведомленные о народах Кавказа армянские ученые. Они не видят различия между пришлыми кочевниками и древнейшим населением Албании. Поэтому следует ли не соглашаться с тем, что и местные аборигены — албанские племена — перечисляются в ряду со скифами, сарматами, аланами, гуннами, хазарами и др. Нужно лишь решительно подчеркнуть, что все эти пришлые скифско-сарматские, а затем гунские и хазарские элементы не сменили, даже не поколебали тип кавказских горцев. Следует выделить и то, что на юге интересующей нас территории жили горско-дагестанские племена, родственные по своему происхождению племенам Кавказской Албании, обосновались они задолго до появления скифо-сарматских этнических элементов, до проникновения гуннов, савиров, хазар. Имеющиеся научные данные вполне убедительны. Им можно доверять, и их можно противопоставить так называемой «миграционной теории» [9].

Таким образом, ученые [1,8,9,14] на огромном фактическом материале доказывают, что народности, населявшие в древности Кавказскую Албанию, даже ранее, были коренными народами Кавказа, пришлый элемент составлял небольшой процент и не мог повлиять на тип кавказских народов.

 

2.3. ЯЗЫК И ПИСЬМЕННОСТЬ ПЛЕМЕН КАВКАЗСКОЙ АЛБАНИИ

Говоря о «многоязычности албанов», Страбон писал, что «вследствие отсутствия частых сношений одних с другими у албанов имеется 26 племен» [11]. З.Ямпольский утверждает, что перевод сочинения Страбона, касающегося языков, сделан не совсем верно: «Переводчики его текста на русский язык передали его слова как 26 языков, вместе 26 наречий. Это следует и из последующих высказываний Страбона, где он отмечает, что «ныне один царь над всеми властвует». В связи с этим К.Тревер отмечает, что «мы вправе заключить, что к середине I в. до н.э., когда римляне впервые столкнулись с албанами на их территории во время походов Лукулла, Помпея и Антония, союз племен был уже возглавлен племенем албанов и возобладающим стал их язык» [1].

Языки или наречия албанских племен наложили свой прочный отпечаток на названия местностей, рек и т.д. Еще «древние авторы (I в. до н.э. — I в. н.э.), — указывает К.Алиев [24], — отмечают большое количество географических названий, к которым относятся Кабалака, Алазоний, Сандобан, Ройтик, Кюр и др.»

Г.Ворошил утверждает [25], что расселение издревле на севере, северо-западе и северо-востоке Албанского государства различных дагестанских (позднейший термин) народностей в соседстве с албанами и удинами наложило свой отпечаток на сохранившиеся и по сей день многочисленные топонимы и гидронимы. К числу первых, — по Г.Ворошилу, — можно отнести топонимы: «Кумух, Кохмух, Машрух, Катрух, Джимджимах и т.д.; гидронимы: Кур, Кур-мух, Курах, Кургур, Ганыг (Ханыч), Мазым, Мацех, Катех и др.» [25].

Далее Г. Ворошил пишет, что «в раннесредневековых источниках Закавказья, Сирии и других упоминаются ойконимы Чол, Шаке, Биес, Хозмас, Хачмас, Зургун, Гиси, Гаргар, Халхал и т.д., которые почти в неизменном виде существуют и до сих пор.

В унисон с этим К.Алиев также отмечает [20], что «современная топонимика сохранила большое количество названий, позволяющих иметь представление об основной территории расселения кавказских племен в древности. К ним относятся Лекит, Гах, Нуха, Нидж, Хыналыг, Будух, Элик и др. Топонимы расположены главным образом в южных предгорьях Большого Кавказа, севернее реки Куры, где сохранились остатки древних языков иберийско-кавказского населения в селениях Крыз, Хыналыг, Будух, Варташен и др.» [24].

Действительно, — пишет Дж. Халилов, — в горах и предгорьях бассейна реки Самур и прилегающих к нему районов Азербайджана и Дагестана имена гелов и легов сохранились в топонимике. К примеру, можно указать сел. Гиль и Легар в Кусарском районе Азербайджанской ССР, Гильгильчай у Бешбармака и т.д. Обращает на себя особое внимание сел. Легар. Под этим названием в Кусарском районе в настоящее время существуют два села, и средневековое слово «Лег» в современном лезгинском языке не имеет никакого смысла, что же касается второго слога «ар», то это показатель множественного числа именительного падежа. Таким образом, можно предположить, что слово «легар» не что иное, как «леги», т.е. название племени [14].

Азербайджанский языковед А.Ахундов, исследуя лингвистический материал кавказско-иберийских языков на территории Кавказской Албании, приводит топонимы, «уходящие своими корнями в Албанию и образованные кавказско-иберийскими (лезгинскими — Г.А.) языковыми формантами, как, например, «ух», «рух», «мух», «ах», обозначающими название местности, как например, Масех, топонимы и оронимы Гандых, Мухах, оронимы Ганых, Курмух, Халых в Кахско-Закатальском регионе. С помощью форманта хуьр, обозначающего «село» у лезгин, были образованы в Куба-Кусарском регионе топонимы Галун-хуьр, Аджехуьр — названия сел в Кусарском районе, а форманты «ит», «ут», «ет» — названия сел. Лекит в Закатальском, Охут в Нухин-ском районе, название ж.д. станции Лежит в Хачмасском районе, название Пулут — гора в Кубинском регионе» [26].

То же самое показывает на топонимическом материале и другой азербайджанский ученый — Е.Молладзе [27]: «Со времен Кавказской Албании на карте Азербайджана запечатлены топонимы, восходящие к удинскому языку. В основном они сохранились в Куткашенском и Варташенском районах Аз. ССР.

Биограф Маштоца армянский писатель V в. Корюн сообщает, что Месроп Маштоц, придя в 415 г. «в страну албанов, возобновил их алфавит, содействовал возрождению научных знаний и, оставив у них также наставников, вернулся в Армению» [28]. Важно обратить внимание на слово «возобновил». Выходит, что Маштоц не создал албанский алфавит, а восстановил и усовершенствовал его.

У Корюна же имеются и другие важные сведения относительно письменности албанов. Он указывает на переводы религиозных книг на албанский язык, иначе говоря, создание на нем литературы. Он пишет, что епископ Албании «блаженный Иеремий немедленно принялся за перевод божественных книг, с помощью которых дикомыслящие, праздно бродячие и суровые люди страны Агванк (Албании — Г.А.) быстро узнали пророков, апостолов, унаследовали евангелие, были осведомлены до всех божественных преданиях…» [28].

«Наиболее достоверным источником сведений о наличии у албанов в V в. письменности А.Шанидзе считает «Книгу писем» («Книга переписи») [29]. Во втором письме армян к единоверцам в Персии сказано: «Мы писали вам раньше о согласии с грузинами и албанами письмом каждой страны. А теперь повторяем то же самое». Это сообщение свидетельствует, что в конце V в. албаны уже пользовались своим письмом и для международных связей, т.е. оно перестало быть только местным.

Есть и прямые письменные данные, что «при албанском царе Вачагане в Албании были открыты школы, и дети обучались грамоте, очевидно, на родном языке с использованием воссозданного алфавита» [30]. Так, например, по утверждению Моисея Каганкатвацви, «царь Вачаган приказал собрать детей волхвов, чародеев, жрецов, персторезов и знахарей, отдать их в училище, учить их божественной науке … Когда он сам приходил в села …, то заходил часто в школы, вокруг себя собирал детей жрецов и волхвов, кругом его собиралась большая толпа, у некоторых в руках были книги, у других доски, он приказывал всем читать громко и сам радовался более, чем если бы нашел великое сокровище» [30].

«У албанского историка, — пишет К.Тревер [1], — имеется еще одно указание на наличие школ, а именно, попутное упоминание школы в области Арцах, в которой один инок «учил за жалование». Кто платил ему жалование, неизвестно, может быть, это делала община, или же имело место «кормление учителя за счет родителей обучавшихся в школе детей …» [1].

Армянский историк VIII в. Гевонд в книге «История» отмечает, что наряду с другими языками, «чудесное и спасительное богоуче-ние» преподавалось и на албанском языке, что «та же самая книга — Евангелие на всех языках хранилась цело, неповрежденно» [31].

А.Ананян обнаружил недавно рукопись (список N 101, с.386а-398а, список N2121, с. 3416-3436) «об истории святого и божественного Елисея, которую нашли святые отцы на Востоке на албанском языке и перевели на армянский язык» [32].

В деле подтверждения наличия письменности у албанов и этнической связи древне-лезгинских племен с албанскими принципиальное значение имеет открытие грузинских ученых И.Абуладзе и А.Шанидзе [33-35]. В 1938 году И.Абуладзе в рукописи Матенадарана за N 7117 нашел алфавит кавказских албанов (см. таблицу).

Долгое время ученые не находили каких-либо текстов на албанском языке. Грузинский ученый А.Шанидзе, который исследовал выявленный И.Абдуладзе в Матенадаране албанский алфавит, высказал твердое заключение, что тексты этой письменности в конце концов найдутся. Оно оказалось пророческим. И действительно, в 1948 году во время археологических раскопок христианского храма в районе Мингечаура обнаружен «камень с агванской надписью». Это было, как отметил А.Шанидзе, «подлинным праздником для специалистов по культурной истории кавказских народов». А.Шанидзе изучил этот текст, а затем и некоторые другие нововыявленные тексты. «По своему звуковому составу, — пишет А.Шанидзе, — албанский язык близко стоял к современному удинскому языку… Удинский букварь… насчитывает 52 знака [35]. Этот вывод основывался на изучении албанского алфавита Месропа Маштоца и сопоставлении его звуковой системы с языками Закавказья. Изучение алфавита показало А.Шанидзе, что «албанский язык богат был свистящими и шипящими буквами, так, например, вместо пяти армянских свистящих звуков имелось девять албанских… Албанский язык богат был также заднеязычными и гортанными звуками».

Далее А.Шанидзе утверждает [35]: «Язык кавказских албанов был явно кавказский и тесно примыкал к удинскому, а, возможно, был даже идентичен с древнеудинским… Удинский язык — это один из новоалбанских диалектов, или — что то же — албанский язык — это есть литературный язык древних удин, т.е. древнеудинский» [59]. К этому выводу приходит и Г. Ворошил. По мнению последнего, некоторые буквы, имеющиеся в албанском алфавите, «отсутствуют в армянском языке. Поэтому армянский алфавит не совсем точно передает агванское (албанское — Г.А.) название букв. Это естественно. При помощи 38 букв армянского алфавита трудно точно передать названия 52 букв, среди которых много знаков для шипящих, свистящих, гортанных и заднеязычных звуков» (36).

«Агванский язык, — подчеркивает Г.Ворошил, — по своему звуковому составу (судя по названиям букв и названиям агванских месяцев) близко стоял к современному удинскому языку. Удинский язык тоже богат свистящими, шипящими, гортанными и заднеязычными звуками. Для транскрибирования удинской фонетики тоже требуется 52 знака [36].

Моисей Хоренский сообщает: «… Месроп при помощи их (албанов) создал письмена говора гаргарского, говора, богатого гортанными звуками».

Профессор Г.Ибрагимов считает, что албанская письменность была создана на языке цахур, у которых из всей группы лезгин наиболее гортанный язык. В рутулах, и в частности, цахурах он видит античных гаргарийцев [37]. В подтверждение Г.Ибрагимов дает толкование этнонима «гаргар» в рутульском и цахурском языках, где он употребляется как форма обращения (сосед, близкий). Более того, автор считает, что даже в XII-XIII веках продолжала существовать албанская письменность. В подтверждение он приводит сообщение Захария Казвини (XIII в.) о том, что в Цахуре на лезгинский язык были переведены две мусульманские книги «Компендии Музани» и «Имама ал-Шафал». [37].

Обсуждая этот вопрос, М.Ихилов пишет: «Но можно ли на основании сказанного отождествлять этническую преемственность гаргарийцев с цахурами и рутулами, как и утверждать, что переводы вышеуказанных книг были осуществлены на основе «письменности» цахур? Думается, что нет.

В связи с изложенным, возникает вопрос: на каком же языке лезгиноязычных народов была создана албанская письменность? «Следует, однако, заметить, что в деле дешифровки албанских надписей сделано еще немного. Дешифровка производилась только на основе удинского языка, тогда как удинский язык — всего лишь один из языков лезгинской группы народностей. В исторических источниках идет речь о создании албанской письменности на ведущем горском языке. Таким языком мог быть, нам кажется, не племенной язык — удинский, гаргарский, рутульский, цахурский, — а общелекский — лезгинский язык. Этим, вероятно, объясняется и то, что Захария Казвини жителей рутульских и цахурских сел (Шиназа и Цахура) еще в XIII веке причислял по языку и культуре к лезгинам».

А.Шанидзе утверждает, что «эпохой расцвета албанской письменности надо считать V — VIII вв., когда албаны во всех областях политической и культурной жизни Кавказа принимали деятельное участие вместе с грузинами и армянами. Письменность эта продолжала еще долго существовать и после покорения страны арабами» [33].

Албания (Алпан) была многопленным лезгиноязычным государством. Профессор А.Гюльмагомедов провел сравнение букв, звуков и слов в албанском, удинском и лезгинском языках [38], что позволяет достаточно уверенно, говорить об общем корне албаноязычных племен. Основой их несомненно является лезгинский язык.

В связи с обсуждаемым вопросом проф. А.Агаев пишет: «Совпадение албанского языка с древнеудинским, входящим в лезгинскую группу, поставило перед наукой две новые проблемы. Первая — место удин в албанской этнической жизни. Вторая — этническая история самих удин в тесной связи с этногенезом современных народов Восточного Кавказа. Поскольку эти проблемы непосредственно примыкали к албанской письменности, А.Шанидзе внес определенный вклад и в их разработку. Он, в частности, изучил вопрос об этническом происхождении удин в армянской историографии и по самосознанию самого удинского населения. Как удалось установить А.Шанидзе, удины «армянами рассматривались как потомки албанов. Сами удины писали: «Мы агванцы (албаны) и по нации утийцы». Еще: » … термины «страна утиев» и «Албания» употребляются синонимически и местное население называется то «утии», то «албаны» [35]. На этой основе А.Шанидзе пришел к заключению, что «утии» идентифицируют себя коренным населением Албании [35]. А.Шанидзе изучил также географию и топонимику края, которые также говорили ему в пользу мнения о том, что современные удины — потомки древних «утиев», или «албанцев» [35].

Известный знаток древней истории Р.Магомедов в связи с этим свидетельствует: «Язык удин, стоявший близко к лезгинской группе языков, был наиболее распространенным языком» [39].

«Итак, — пишет проф. А.Агаев, — мы знаем удин, которые, с одной стороны, были продуктом сегментации лезгиноязычных племен, а с другой — были настолько родственны албанам, что имели с ними одну общую письменность. Отсюда можно заключить, что предки лезгинского народа не были лишены генетического родства с албанами. Реконструировав эту связь — албаны-лезгины, мы сможем восстановить другие связи, а также высказать более или менее достоверные предположения в целом о генезисе лезгинского народа как более сложного процесса, чем он преподносится в исследованиях наших ученых. Здесь на помощь приходят, опять-таки, античные, средневековые авторы, не говоря уже о современных исследованиях, которые касались этих вопросов, хотя бы и мимоходом. Вообще надо сказать, что в числе народов Дагестана лезгины составляют счастливое исключение в том смысле, что их племенной состав и этномика более или менее широко отражены в историографических трудах» [8].

В связи с изложенным возникает вопрос: были ли среди названных выше племен, подобно утиям (удинам), непосредственно входящие в лезгинскую языковую группу? Как пишет проф. А.Агаев, «ответ на этот вопрос поставлен этнической историей лезгин, поэтому он приобретает принципиальное значение. Чтобы ответить на него, приходится прибегать к методу исключения и к другому методу — сравнения и сопоставления в свете этногенеза окружающих народов.

Исследования Ф.Мамедовой показывают [40], что «число упомянутых Страбоном 26-ти племен, относящихся к задолго дострабо новскому периоду, к началу первых веков нашей эры, сократилось в результате консолидации (слияния) нескольких близких по языку и культуре племен, родственных в генетическом отношении. Это были албаны, леги, утии, гаргары, чилбы, сильвы, лпины, цеды и каспии — автохтоны кавказского происхождения».

Говоря о племенах Албании, известный специалист по истории Кавказа академик В.В.Бартольд пишет [41]: «Народ, который жил на берегу Каспийского моря, греками назывался каспианами, эти каспии жили на юго-западной стороне Каспийского моря. Мы имеем сведения, что область с городом Байлаканом, в месте впадения реки Аракса в Куру, называлась Каспианой. Это заставляет искать место жительства каспиев главным образом в этой области. Народ каспиев, несмотря на то, что был многочислен, исчез невольно скоро, так что уже в эпоху Рима нет о них сведений; даже в IV в. до н.э. каспии как народ не упоминаются, и только: отдельные географические местности сохраняли имя этого народа». Таким образом, из названного выше перечня народностей Кавказской Албании каспиане выпадают.

По свидетельству проф. Р.Магомедова, упоминаемые Страбоном «сильвы и дидуры» обитали «за пределами Албании, высоко в дагестанских горах».

Анализируя далее этнический состав Кавказской Албании, проф. А.Агаев свидествует: «Как указывает Р.Магомедов, многие исследователи считают, что классические гели и леги — нынешние лакцы и лезгины. Эту же мысль, высказанную им впервые в 1940 году, он повторяет также в 1966 году, отмечая: леги — лакцы и лезгины» [42]. Но тут же исследователь дает и такое сообщение: «туманы — лаки». Выходит, чго предками лакцев были три этнические группы древнего мира и раннего средневековья: леги, гелы и туманы. Известный советский этнограф Л.И.Лавров высказывает несколько иную мысль [43]: «Трудно сказать, однако, являются ли «леги», упоминаемые античными и раннесредневековыми авторами, предками современных лакцев, или так называли, как потом — «лезгинами» вообще всех горцев. Больше оснований считать лакцами гумиков — народ, упоминаемый арабскими авторами IX — X веков Баладзори и Масуди. Согласно их сведениям, «гумики жили примерно на той же территории, которую занимают лакцы» [43]. И.Лавров более определенно склоняется к мысли, что леги — это и есть поздние лезгины. Древнейшие известия о лезгинах, — «пишет он, — мы находим у античных авторов, которые упоминают о живущем на Восточном Кавказе народе «леги» [43].

В связи с изложенным проф. А.Агаев считает, что «в литературе прослеживается повторение этнонима «лег» в античных, средневековых арабских, армянских, иранских источниках в течение большого времени, с третьего столетия до нашей эры до десятого века нашей эры. Позже уже у самих лезгин появляются свои рукописные и эпиграфические памятники. Все эти источники с древних времен до конца средневековья, взятые в хронологическом порядке, позволяют видеть живую этническую историю лезгин с периода Кавказской Албании до самых поздних времен» [8].

Таким образом, из 9 племен Кавказской Албании: албаны, гелы, леги, утии, гаргары, чилбы, сильвы, цеды, каспиане — по крайней мере шесть наиболее крупных из них (албаны, каспиане, гелы, леги, утии, гаргары) являлись предками нынешних лезгино-язычных народов.

Расселение албанских народностей на территории Кавказской Албании, по античным источникам, показывает, что приведенные выше пять народностей занимали почти всю территорию Кавказской Албании, поэтому можно утверждать, что Кавказская Албания была в основном государством лезгиноязычных народностей. Это подтверждается и азербайджанскими источниками. Например, в докладе сотрудника министерства иностранных дел Азербайджанской демократической республики А.Щепотьева под названием «О спорных Кавказских территориях, на которых имеют право самоопределиться азербайджанские тюрки» [44], опубликованном недавно в «Известиях АН Аз. ССР», говорится: «Азербайджанские тюрки появились на Кавказе в середине средних веков (с эпохи сельджуков, 1048-1092 гг.), заняв низовья Куры и Аракса и Карабахские горы, оттеснив местные племена лезгинского происхождения в горные долины Дагестана…»

Этот вывод подтверждают и ученые Азербайджанской Академии наук: «Албанский язык относился к группе дагестанских языков. Албано-утийский этноязыковой аборигенный массив, несомненно, был основным на территории Албании» [45].

Интересна и постановка вопроса о том, как и когда отпочковались современные лезгиноязычные народности друг от друга. В связи с этим М.Ихилов пишет: «Предки этих народностей (лезгин — Г.А.) исторически входили в состав многоплеменного государственного объединения — Кавказскую Албанию и были известны под общим названием «леков», «албанцев». Этот термин следует отнести, — пишет М.Ихилов, — к современным горским народностям — лезгинам и лезгинским ответвлениям. Мы склонны думать, что в основе всех языков лекских племен лежал единый пралезгинский язык. Нашествие римлян, персов, арабов вызвало политический и этнический распад Кавказской Албании. Часть албано-лезгинских племен покинула прибрежные районы и ушла в глубь гор южных острогов Кавказа, создавая там своеобразные этнические общества. С течением времени (V — X в.) в языке, быту и культуре этих обществ в силу экономической и политической обособленности складывались свои особенности. Так сложились лезгинский, табасаранский, рутульский, цахурский и агульский языки и народности» [9].

Ф.Энгельс, характеризуя период распада племенных организаций, писал, что вместо родов и племен выдвигается разделение граждан по месту их жительства: «Решающее значение имела уже не принадлежность к родовым союзам, а исключительно место постоянного жительства, не народ подвергался делению, а территория: население в политическом отношении превращалось в простой придаток территории» [46].

«Так, — пишет М.Ихилов, — на смену племенным диалектам и приходят территориальные диалекты: племя как этническое образование начинает терять свое значение. На занимаемых племенными группами территориях вырабатываются специфические черты, появляются местные территориальные диалекты, в основе которых лежит один общий язык. С течением времени в силу естественно-географических, экономических условий существования эти территориальные диалекты настолько расходятся, что образуются относительно новые языки. По сути дела то же самое происходило у народностей лезгинской группы. Поэтому первые сведения о табасаранцах, рутульцах, цахурах, агулах как о самостоятельных народах мы находим не у античных, а у средневековых армянских, грузинских и арабо-мусульманских авторов» [9].

Далее М.Ихилов пишет: «И в этих случаях отпочковавшиеся родственные группы стремились селиться вблизи друг от друга» [30]. Как правильно отмечает Ф.Энгельс, в таких условиях «каждое племя оседало на новом месте не по прихоти и не в силу случайных обстоятельств, а в соответствии с родственной близостью соплеменников». [46]. Этим объясняется тот факт, что и поныне народности лезгинской группы расселены компактно. Обсуждая этот вопрос, М.Косвен отмечает: «Лезгины сохраняют поддерживаемое особыми географическими и историческими условиями разделение на живущих в Дагестане — собственно лезгин, табасаран, агулов, рутульцев и цахуров — и живущих в Северном Азербайджане — хиналугцев, Джеков, будугов, крызов и удин» [47].

 

2.4. ДЕШИФРОВКА ПИСЬМЕННОСТИ КАВКАЗСКОЙ АЛБАНИИ

Когда эта книга была написана, в газете «Алпан» [48], издаваемой в Баку, появились статьи профессора Я. Яралиева о дешифровке письменности Кавказской Албании. Ниже привожу полный текст статьи Я. Яралиева, опубликованной в журнале «Наш Дагестан».

Возрождением кавказско-албанской письменности и языкознания считается обнаружение И.Абдуладзе в сентябре 1937 года албанского алфавита в армянском списке (XV в.) Эчмиадзинского архива (Матенадаран, рукопись 7117). Этот «список» был впервые опубликован А.Г.Шанидзе [49]. Спустя 10-15 лет в Мингечаурских раскопках (Азерб.) были найдены скудные материалы с албанской графикой (камень под алтарным крестом (рис. 2.1), четыре подсвечника (рис. 2,2) и два куска керамики) [50].

Рис. 2.1. Албанская надпись на капители.
Из раскопок в Мингечауре.

С этого времени по сей день ведутся интенсивные научно-исследовательские поиски по дешифровке этих албанских памятников при помощи Матенадаранского списка [51-62]. Однако эти попытки не увенчались успехом: «… те немногие албанские эпиграфические памятники, которыми мы располагаем на сей день, до сих пор не дешифрованы (имеющиеся материалы по дешифровке, хотя и содержат отдельные верные наблюдения, в целом не убедительны)» [61]. Несмотря на то, что позже найденный близ селения Верхнее Лобко (Даг. АССР, Левашинский район) албанский алфавит [63] почти не отличается от Матенадаранского списка, учёные начали «реконструировать» албанский алфавит, сцелью приближения его к археологическим надписям. Таким образом С.Н.Муравьёву [61] удалось извлечь отдельные выражения и в некоторых случаях даже предложения из надписей на Мингечаурских материалах. Тем не менее эти выводы, как мы увидим ниже, нельзя считать окончательными. Очевидно, поэтому Г.А.Климов считает, что «среди совокупности актуальных для современного кавказского языкознания задач нельзя не упомянуть проблемы дешифровки агванской (кавказско-албанской) письменности, положительное решение которой позволило бы раскрыть ещё одну важную страницу в культурной истории народов Дагестана и Северного Азербайджана» [57].

Из вышеуказанных работ ясно, что албанским государственным языком специалисты считают древнеудинский язык — при этом они ссылаются на армянские источники. Неужели древнеудинский язык в такой степени отличается от современного удинского языка, что специалист по истории языкознания и удин по национальности Воршил Гукасян не смог найти ключа к дешифровке графики на родном языке? По характеру шипящих, гортанных и свистящих звуков албанского алфавита С.Н.Муравьев считает, что «в таком фонемном инвентаре нет ничего ни необычного, ни невозможного для кавказского языка лезгинской группы, каким, несомненно, был албанский» [61]. Почему албанским языком должен быть какой-нибудь отдельный язык, входящий в лезгинскую группу (удинский, цахурский, табасаранский и др.), а не сам лезгинский язык, обобщающий все родственные ему языки? Может быть, такой логичный вопрос неспециалиста покажется специалисту наивным, но полученные нами результаты подтверждают обоснованность именно такой постановки вопроса.

В одном из дагестанских журналов [64] была опубликована копия (в виде рукописи) одной страницы неизвестной книги (рис.2.3). Предполагалось, что книга написана албанскими буквами и на лезгинском языке. Следует сразу отметить, что, несмотря на наши по иски, подлинность этой страницы подтвердить прямыми доказательствами не удалось: у редактора журнала оказалась фотокопия текста. Осталось выбирать одно из них: или выбросить «памятник» как бумагу, не имеющую исторической ценности, или же все-таки попытаться дешифровать и в случае положительного исхода искать хотя бы косвенные доказательства верности дешифровки в содержании текста.

Попытки транскрибировать этот текст показали, что известный «список» (рукопись 7117 Матенадарана), как и в случае дешифровки Мингечаурских памятников, не дает непосредственного и однозначного ключа чтения «текста». Мы считаем это естественным. С одной стороны, можно допустить, что в «списке» указываются образцы букв албанского алфавита, которые могут быть в какой-то степени искажены при рукописном применении, с другой стороны, алфавит может меняться, совершенствоваться в течение определенного времени и буквы известного алфавита и новонайденого текста могут не совпасть. Поэтому для дешифровки этого албанского письма мы действовали по разработанному нами особому методу — слово-буква-слово», предполагая, что с языком текста мы хорошо знакомы.

Суть этого метода заключается в следующем. Внимательно просматривая текст и действуя логическим путем, выбираем какую-нибудь группу букв и по повторяемости или по месту употребления (в начале, середине или в конце предложения) этих букв мы выделяем их в виде одного смыслового слова (или корня слова, или же окончания). Убедившись в том, что именно это слово, смысл которого нам знаком, имеется в тексте, мы обозначаем текстовые буквы этого слова буквами известного всем другого алфавита. Подставляя эти буквы на место соответствующих знаков в других местах текста, находим другие слова, при помощи которых обнаруживаем новые буквы. Если таких слов не находим, то считаем наше предположение ложным. Такое направление действий (буква — слово — буква — слово) продолжается до тех пор, пока не прочитывается весь текст и не исчезают сомнения в его содержании. Целесообразность этого метода зависит от того, насколько мы хорошо владеем языком, на котором написан текст, и от возможности проверки правильности подбора каждой буквы на большом количестве слов, т.е. от объема материала. Этот метод исключает возможность выражения какого-либо законченного смысла одинаковыми знаками, но на разных языках.

Работу по методу «слово-буква-слово» можно сравнить с работой художника, у которого сначала появляются общие контуры картины, затем прорабатываются детали: чем удачнее контур, тем яснее детали, причем детализация происходит не на отдельном участке картины, а по всей картине в целом. Поэтому метод «слово-буква-слово» условно можно назвать «методом художника».

Преимущество этого метода заключается в том, что, во-первых, по смыслу слов удается точно восстановить стертые буквы, во-вторых, отделить друг от друга слова в случае отсутствия интервалов между ними и, в-третьих, выявить неточности в случае неправильной перерисовки (транслитерации) текста разными исследователями (или любителями). Трудность дешифровки по этому методу возникает лишь тогда, когда встречаются незнакомые слова.

При дешифровке приведенного на рис.2.3 текста мы применяли метод «слово-буква-слово» следующим образом. Первый абзац закачивается «цифрами» (рис.2.3)

Конец предложения «цифрами» наблюдается во втором (третья строка второго абзаца) и в третьем абзацах (третья и последняя строчки третьего абзаца), т.е. в четырех местах. На лезгинском языке в конце предложения очень часто встречается слово «йа». Оно переводится на русский язык как слово «есть». Например, «има хуьр йа» — это селение (есть), «ви стха зун йа» — твой брат я (есть) и т.д. Значит, условно можно принять, что «цифра» обозначает буквой «й», а «цифра» — «а». Подставляем эти буквы вместо соответствующих знаков в другие слова, желательно состоящие из небольшого количества букв, например, в слова (конец пятой строки сверху) и (конец седьмой строки снизу). Место расположения последнего слова интересное: конец предложения, конец абзаца, причем оно выделено с обеих сторон точками, т.е. оно выражает отдельный смысл (или оно имя). Вторая буква слова может быть или «м» («амай» — оставшийся) или «в» («авай» — имеющийся). Если обозначает букву «м», то второе слово) может быть словом «амин». Теперь уточняем — «и», — «н» в других словах и так далее.

Ниже приводится транскрипция текста, данного на рис.2.3, русскими буквами, применяемыми в современном лезгинском алфавите, и его перевод на русский язык:

ил гьетерин улуб инал акъа
лтI хьана. Зарийарин улубар в
ари к1уваларагь к1уват1на. И
гила килисарани ахьтин ул
убар т1имил чигьизава. Амай
заийарни микитисар кьил г
уьквей патарихъ чик1ана. Ва
ринара гьарик1 чик1анавай
зарийарни микитасар ибур йа

Эта книга о звездах здесь завершилась. Книги писателей из всех домов собраны. Теперь и в церквах таких книг мало находят. Остальные писатели и ученые рассеялись в разные стороны. Везде с тоской рассеянные писатели и ученые следующие.

1. ⁄Дж⁄ амаг. Ин халин зари ка
ркам Алупан митиврикагъ
йа. Ада каркам Вирудин
микилдикагьни Хисрав шар
валанни ийер Ширинан м
ихьи к1анивиликагь ч1эхи са
улуб кихьена туна.
Албиса а даз икир авурай. Амин.
1.Джамаг. Этот халин (?) писатель
из рода выдающегося Алупа.
Он написал большую
книгу о судьбе выдающегося
Виру и о чистой любви царя Хисрава
и красавицы Ширин. Бог пусть
благословляет его. Аминь.
2.Ушал. Ин каркам кас удин
гьебиларин шакан патахъ ке
гьетай удул митивдикагь йа.
Кьуьвед кьуьвед ц1ар туькуьрнавай
сисим калдин ч1ехи гьалагъ
туькуьрдин кирам йа. Кири ал…
2. Ушал. Этот выдающийся муж из
рода удул удинского племени,
бежавший в сторону Шака. (Он) автор,
создавший большое произведение
двухстрочных лирических стихов.
Господь…

Как видно из перевода, кроме некоторых непонятных слов основное содержание текста воспринимается легко и язык текста почти не отличается от современного лезгинского языка. Значение некоторых слов, не сохранившихся в современном лезгинском языке, определено по смыслу предложения или же по другим родственным лезгинскому языкам.

Так как подлинность этого албанского письма в качестве исторического документа подтвердить при помощи прямых доказательств нам не удалось, мы постарались найти такие аргументы, исходя из содержания текста. Возможно, получаемая только с одной страницы информация недостаточна, особенно неспециалисту, чтобы принять её в качестве косвенного доказательства подлинности этой страницы как исторического документа. Тем не менее считаю необходимым обратить внимание на следующие моменты, исключающие возможность фальсификации.

1. В тексте обнаружено 25 албанских букв, имеющихся в Матенадаранском списке, 6 «производных» от этих букв и 3 буквы (из них 2 получены так же производным путем), не имеющих аналогов в «списке» (всего 34 букв, см. табл.). Получается, что человек, «сфабриковавший» этот документ, не только хорошо владел албанской графикой, но и творчески подходил к её применению.

2. Текст содержит 15 древнелезгинских слов, не сохранившихся на современном языке: улуб (книга), зари (писатель), микитис (ученый), халин (?), каркам (выдающийся), митив (род), микил (судьба), шарвал (царь), икир авун (благословить), сисим (поэзия, лирика), калдин (стихотворный), гьалагь (произведение), кирам (автор), кири (господь), Албис (Бог). (Для раскрытия значений некоторых слов был использован также материал из неизвестной книги (фотокопия из 50 страниц, см. пункт 4), таранскрибированный и опубликованный в газете «Самур» за NN6-8, 1993.) Неужели все эти слова — чудесное творение одного «горе-ученого»?

3. В тексте много исторических имен: Алуп, Виру, Хисрав, Ширин, Джамаг, Ушал. Доказать историческую достоверность этих мужей — дело специалистов. Однако трудно поверить, что эти имена-продукт фантазии одного человека.

4. После публикации ключа нашей дешифровки [48] появилась статья в газете «Самур» [65], в которой сообщалось, что у автора статьи находится фотокопия книги, состоящей из 50 страниц и одна из этих страниц идентична дешифрованной нами странице. Этот факт также исключает возможность того, что каким-то человеком (или даже каким-то специальным коллективом) фальсифицирована целая книга, состоящая из трех частей, посвященных истории государства Алпан-Алупан, календарю и персоналиям известных албанских ученых того времени.

5. Маловероятно, что человек, который «придумал» все эти тонкости ради посева выдуманной им информации, просто недодумал дать искусственный устаревший вид сфотографированным бумагам.

В отличие от страницы неизвестной книги, представленной на рис.2.3 Мингечаурские письменные памятники не вызывают никакого сомнения в подлинности: они неоднократно сфотографированы, транслитерация этих снимков неоднократно перепечатана в различных научных журналах мира [1,49-65], эти документы, переработаны, уточнены, и сейчас находятся в музее истории Азербайджана (г. Баку). При помощи Матенадаранского списка и букв, обнаруженных нами в «тексте» (рис. 2.3), полагая, что язык этих надписей нам знаком, мы приступили к дешифровке надписей на Мингечаурских письменных памятниках по методу «слово-буква-слово». Следует отметить, что дешифровка Мингачаурских надписей представляла значительные трудности по сравнению с дешифровкой книжной страницы (рис. 2.3). Это было связано с тем, что:

1. а) Мингечаурские надписи содержат всего 176 знаков (с повторениями), тогда как текстовая страница — 470;

2. б) албанские буквы на Мингечаурских письменных памятниках отличаются как от букв «списка», так и «текста» (см. табл.);

3. в) на некоторых словах отсутствуют одна или несколько букв;

4. г) буквы Мингечаурской графики значительно искажены, очевидно, из-за поломок.

Для удобства сравнения мы сгруппировали буквы албанского алфавита по отдельным звуковым типам, характерным для лезгинского языка (см. табл.). П.К.Услар [66] включает 49 букв в лезгинский алфавит и дает их групповую характеристику по родственным друг другу звукам (см. табл.). К сожалению, после перехода лезгинского алфавита на кириллицу (1938 г.) многие характерные именно для лезгинского языка буквы были исключены из алфавита из-за невозможности их озвучивания 33-мя русскими буквами.

На рис. 2.4 приводятся транслитерации Мингечаурских письменных памятников в форме, применяемой Р.М.Ваидовым [50] и С.Н.Муравьёвым [61], причем форма в [50] считается не «реконструированной».

Надпись на камне постамента для креста расположена в виде карниза на всех четырех гранях четырехугольного камня; грань, на которой изображен рисунок (цветок с птицами), считается первой, и транслитерация начинается с этой грани (буквы на третьей грани камня нами не дешифрованы из-за отсутствия значительного количества слов). Порядок расположения других экспонатов (подсвечников) сохранился таким же, как в [58].

На рис. 2.4 транслитерация надписей основных объектов приведена следующим образом: в середине каждой строчки — первоначальная (не реконструированная) форма надписей по Ваидову [50], в верхнем первом ряду порядковые номера букв в словах, а в верхнем втором ряду предполагаемые нами уточнения; в нижнем от основной формы ряду — номера соответствующих букв в «списке», а еще ниже транскрипция букв, предложенная нами.

При дешифровке все имеющиеся материалы — надпись на «камне» и надписи на 4-х подсвечниках (надписи на кусках керамики сколькими буквами не выражают определенного смысла и поэтому не дешифрованы) — принимались как единое целое, т.е. как один «текст», и поэтому каждый дешифрованный знак должен был выражать одинаковый звук на всех материалах.

Теперь о том, как начался поиск слов и в. Мы обратили внимание на рисунок предполагаемого постамента для креста, приведенный в [50] с учётом того, что этот постамент был поставлен в церкви. Эти данные подсказали нам, что последнее слово, расположенное на четвертой грани «камня» у края под карнизом (на самом конце надписи) и состоящее из четырех букв, или «амин» как между надписью, крестом и церковью должна была быть какая-то связь), или «икир» (исходя из ранее дешифрованного текста: «икир авун» — благословить). В случае «амин» не совпадают первая и третья буквы (на надписи они одинаковы), но вторая буква идентична букве «м» списка (см. табл.), а в случае «икир» первая и третья буквы идентичны (как на надписи), но вторая и четвертая буквы вызывали сомнения: последняя буква больше похожа на «н», нежели на «р» (см. табл.). Буквы «м» и «а» в албанском алфавите очень близки по начертанию, их легко можно перепутать. Итак, при первой попытке нами принималось, что знак » » означает букву «и», а знак » » — букву «н», а само слово — «амин» (требовалось еще уточнить первую букву)*. Группировка букв албанского алфавита по близким звукам (см. табл.) показала, что алфавит «списка» содержит две буквы «и». Если одной букве «и» соответствует предполагаемый нами знак » «, тогой должен соответствовать знак » «, что согласуется также с Г.А.Климовым [56], у которого » «=»и», » «=»н». Тогда первые четыре буквы «камня» читаются как «аииа», «аиип», «миип», «мииа» и т.д. Все эти варианты, не представляющие определённого смысла, показывают: или мы на неверном пути, или же это незнакомое нам слово.

Первое слово (или окончание предыдущего слова) на второй грани «камня», в отличие от букв первой грани, отделено от последующих букв ясно выраженным интервалом. Очевидно, это последнее слово (или часть последнего слова) первого предложения.

Г.А.Климов [56] букву » » относит к гласным. Гласных буквы в лезгинском алфавите семь: а, , о, и, ы, у, [66], из этих букв пока нам известны только две албанские гласные буквы — «а» и «и». В албанском алфавите две буквы «а» («алт» и «ар»), а по П.К.Услару [66] «а» и » » (последняя выражает звук, похожий на гласную в английском слове «man») отличаются друг от друга. Вторая буква «а» как в «списке», так и в «тексте» (рис.2.3) обозначена знаком » «. Тогда можно предполагать, что 7-ая и 21-ая буквы на первой грани «камня» соответствуют второй букве «а». По-моему, вторая буква «а» имеет еще и другое звучание, близкое не к » «, а к «а», но отличающееся в степени открытости. Для пояснения такого звука можно привести следующие примеры. Звук «а» в отличие от обычного «а» произносится как «а (н)», где последний звук (т.е. «н») почти не слышен, а «а» звучит еще более открыто. Звук «а (н)», в отличие от «а», применяется также в качестве отдельного слова — как указательное местоимение «а (н)» — «тот». На современном литературном лезгинском языке «тот» пишется как «ан», что не точно соответствует устной речи. Кроме того, в предложении «Марата к1елна» (Марат читал) все три буквы «а» звучат одинаково, а в предложении «Марата (н) буба» (отец Марата) последний звук «а (н)» более открытый и «н» также не слышно. По-моему, вторая форма звучания буквы «а», т.е. именно вариант «Марата (н)» (в смысле «чей?») имеет место в Мингечаур-ской графике.

Буква » » (или » «) переводится С.Н.Муравьевым как буква «о», а Г.А.Климовым в виде сочетания » » — как «у». Следует иметь в виду, что на лезгинском языке буква «о» почти не употребляется, несмотря на то, что она применена в [66]. Поэтому мы принимали, что знак обозначает букву «у». Тогда остаётся принять, что знак » » обозначает или «ы», или же «у» («уь»). В конце лезгинских предложений, выражающих благодарность, пожелание или проклятие, часто применяется слово «хьый» (в кабалинском диалекте), которое переводится на русский язык как «пусть будет». Тогда буквосочетание » » будет означать слово «хьый». Следовательно, » » = «хь» и » » = «й» Необходимо отметить, что в «списке» две буквы «й» («йуд» и «йайд», см. табл.). Как стало известно из последующих поисков, эти буквы соответствуют знакам » » и » » Мингечаурских надписей (сравните буквы NN18,19 на подсвечнике N1 и буквы NN23,24 на подсвечнике N3, обозначающие слово «йа», которое, как было указано выше, переводится на русский язык как «есть»).

Среди букв в надписи на «камне» часто встречается буква «I», у которой, на первый взгляд, нет аналогов в «списке». Может быть, эта буква первоначально имела однуиз следующих форм: , , (?), и т.д. У С.Н. Муравьева [61] и Г.А.Климова [56] знак » » обозначает букву «w». Г.А.Климов обратил внимание на повторяемость буквосочетания » » и предполагает, что оно означает один звук — «у» (вернее «ow»). Действительно, буквы (или , , , ) повторяются несколько раз (буквы NN 14, 15, 31 и 32 «камня», буквы 22 и 23 подсвечника N1, буквы 14 и 15 подсвечника N2). После долгих сопоставлений, логических предпосылок нам показался правильным один вариант:

что буквы следуют дешифровать как «ур». Буквы «ур» входят как в состав слова, так и образуют самостоятельное слово «ур» (т.е. «авур»), что в переводе на русский язык означает «тот, который сделал».

Так постепенно прояснялся смысл надписей. Окончательный вариант дешифровки Мингечаурских письменных памятников, приведенных на рис, 2.4, является плодом упорного и мучительного труда.

С.Н.Муравьев [61] и Г.А.Климов [56] принимают наличие буквы «w» в Мингечаурских графиках. Действительно, как справедливо указывает П.К.Услар [66], кроме буквы «в», лезгинский алфавит имеет также букву «w», выражающий звук, идентичный первому звуку в английском слове «what». Эта буква в сочетании с буквой «а» дает один особый звук, похожий на дифтонг «wa» («уа»), хотя вообще дифтонги не характерны для лезгинского языка [66]. Другой такой особый звук получается при помощи буквосочетания «we» («уье»). Очень интересно, что оба эти звука («wa» и «we») на Мингечаурских графиках обозначаются одной буквой:»[«(«wa») и » » («we»), тогда как в «тексте» (рис. 2.3) последний звук обозначен тремя буквами » » («уьве»). Числительное «кьвед» («два») в разговорной речи, особенно с другими словами (напр., «два человека»), употребляется как слово, состоящее из двух звуков «кьве». На дешифрованных нами албанских графиках слово «два» в сочетании с другими словами обозначается по-разному: в «тексте» (рис. 2.3) оно состоит из пяти букв (первое или второе слово третьей снизу строки рис. 2.3), а на Мингечаурских надписях — из двух (букв NN34,35 подсвечника N1).

В неизвестной книге, несколько страниц которой опубликовано в [65], имеются такие предложения: «гьигила гизаф чикайра ч1улав гьеребарин шанилар къувазнава. Гьанара авай кьван килисар ик1 чук1урна юуру чипиз маскГуйар тазва» («теперь на большинстве мест стоят солдаты черных арабов. (Так) разрушая церкви, они строят себя мечети»). Судя по этой информации, можно предположить, что книга написана в период завоевания Албании арабами, в VII — VIII вв. (с середины VII века арабы начали вторгаться в Албанию [1].

Приблизительно в этот же период была разрушена церковь, где находился надгробный камень Мингечаурской раскопки [67]. Следовательно, надпись на Мингечаурских письменных памятниках более древняя и относятся приблизительно к IV — VI вв. Этот вывод подтверждается ещё и тем, что язык Мингечаурских надписей близок к разговорному (устному) лезгинскому языку, тогда как язык «текста» близок к современному письменному лезгинскому языку. Такое различие проявляется также в том, что, во-первых, буквы надписей на Мингечаурских памятниках по начертанию намного ближе к алфавиту «списка», чем буквы в «тексте»: 25 на Мингечаурских памятниках полностью или почти полностью соответствуют буквам Эчмиадзинского алфавита, тогда как в «тексте» таких букв 17 (см. табл.), во-вторых, среди букв «текста» много «производных» букв и, в-третьих, Мингечаурские надписи со 168 знаками (если не учитывать знаков нескольких слов на керамических кусках) содержат 39 букв, а одна страница неизвестной книги с 470 знаками содержит 34 буквы.

Теперь несколько комментариев к дешифрованным нами Мингечаурским письменным памятникам в отдельности.

1. Камень под алтарным крестом(надмогильный камень, рис. 2.4). В [50,61] транслитерации букв NN 1, 4, 36, 65, 66 указаны неточно. Из фотографий «камня», приведенных в ([1],табл.28 и 34]), очевидно, что буква N1 — (м), NN4 и 36 — (a), N65 — (= =а) и N66 — (м). Буквы 10, 15, 43 и 45 приняты как = =Р; буква 12, согласно фотографии, приведенной в [61], имеет форму , т.е. она — «в»; буква 46 имеет форму (сравни с буквой 45 на подсвечнике N1) и означает букву «е» (слово «ехьу» существует в табасаранском языке [68 ] и переводится на русский язык как «большой»). Буква 6 («цц») передает один звук, как в слове «ццал» («стена»). Также буква 37 («тт») передает один звук, как в слове «ттар» («дерево»). Буквы 23, 24, 34, 59 производят также один звук, который условно можно указать как «ё» (т.е. «we»). Предполагается наличие букв 63,64 и, очевидно, они идентичны буквам 27, 28 и слово «хьый» повторяется.

Если обратить внимание, нетрудно заметить, что буквы 14-15, 41-43 и 44-45 рифмуются: ур, уыр, ыр. Рифмуются также буквы 24-28 и 59-60-62-64: …ён хьый, …ён (ц1) хьый. Следовательно, надпись на «камне» звучит как стихотворение:

Транскрипция:

Мийахцца(н) сур иви Ур

уп къахьа (й) нёён хьый,

(н) сур хёна ттух къуыр

………………………..…….

………………………..……ыр

Ехьу ц1иних къат1ухёнц1 хьый

Амин

Перевод:

У того, кто окровавил могилу Мийахца

(Пусть) каждый (?) день превратится в вечер

Тот, кто сберег эту могилу

……………………………..

………………………………

Пусть большой позвоночник расколется

Вдребезги

Аминь

Обратите внимание на вторую строку. Следовало бы говорить: «пусть каждый день превратится в ночь». Однако в надписи слово «ночь» заменено словом «вечер» («н н» или «нёён»). По-моему, это сделано ради рифмы: «нёён — кьат1ухён(ц1); ведь»йиф» («ночь») в данном случае совершенно не подходит.

Для сравнения приводим перевод этой надписи, осуществленный в [61]:

Этот (?) престол (?)
Жертвенных (букв, кровяную (?) плиту (?) соорудил (?)

Иокоп священник, родом удин для Древа (т.е. Креста) … (далее неясно) Эти слова автором [61] выявлены при помощи гунцах-ского, арчинского, аварского, удинского, хиналугского, даргинского, лезгинского и армянского языков.

2. Подсвечник N1(рис.2.4). При дешифровке надписи на этом подсвечнике предыдущие исследователи неправильно подобрали последовательность слов. Как описывается в [50], на одной грани подсвечника пять строк (поэтому слова на этой грани считались первоначальными), а на следующих гранях — 2 (на II грани), 2 (на III грани) и 3 (на IV грани) строки. Если предложение начинается с первой грани и заканчивается на четвертой, то как может оказаться на II и III гранях по две, а на IV грани три строчки? Поэтому нам казалось, что первая грань является передней гранью и на этой грани указан адресат (верхние две строчки), а предложение начинается с четвертой грани (против часовой стрелки) и тогда получается симметричность надписи.

Транскрипция:

Зайуззу. HJwein Гьакърицц йа ибур ур (и) ццёз.

Ппана кьё джуьр Кеназ къеццирай.

Перевод:

Зайуззу. Это Цвеш Хакриц сделал их для вас.

Пусть Пан возмет для Кена две (разные) формы.

Дешифровка С.Н.Муравьева [61] в переводе на русский язык выглядит следующим образом:

Меня, Иова, Боже Иисуса за (?) приношение для
твоей иконы (или для твоих икон) помяни (?).

Следует отметить, что буква 36 дает звук » » («дж»), как в слове » ир» («резина»), но такой буквы нет в русском алфавите. Кроме того, исходя из правильного подбора слова «къеццирай» («пусть возьмет») удалось восстановить стертую букву 44.

Обращает на себя внимание две формы буквы «и». В словах «ибур» (буквы NN20-23 подсвечника N1) и «и сур» (буквы NN29-32 надмогильного камня) первые буквы отличаются: последний произносится как «и(н) » , где «н» почти не слышно. Такой звук «и» дает также отдельное слово: И =и(н) обозначает «этот» (и сур — эта могила).

3. Черепок N1(по [53]) или подсвечникN2 (по [50]): рис. 3. Буквы 16, 17 некорректны и уточнить их не удалось (в [60] буква 16 указана как , что соответствует букве «ж»). Они вместе с буквами 18, 19 составляют имя мастера, изготовившего данный подсвечник. Последние две буквы (NN20, 21), очевидно, составляют слово «йа». Буква 8 неразборчива, и поэтому её транскрипция условная.

Следует обратить внимание на буквы 11, 12 и 13 и сравнить их с буквами 27, 28 и 29 подсвечника N1. В первом случае эти буквы дают слово «кёз», а во втором случае «ццёз». Оба эти слова одинаково употребляются в лезгинской речи, но в разных диалектах, и оба переводятся на русский язык как «вам».

Транскрипция:

Зу(н) и ц1урцадж кёз ур ?? не йа.

Перевод:

Я (.который) сделал этот подсвечник вам (есть) ?? не.

Дешифровка С.Н.Муравьева [61]:

Я, Моуса, { огородил камнем (?) ⁄то…то⁄

каменное ⁄то…то⁄

закончил каменное ⁄то…то⁄

4. Фрагмент подсвечника N3(рис.2.4). Последовательность слов сохранена как в [42], (в [53] она изменена). На одной стороне отсутствуют несколько букв. Отсутствующие буквы вместе с буквами 21 и 22 передают слово, означающее, более вероятно, русское слово «подарок». К сожалению, полностью восстановить это слово нам не удалось: возможно, оно не сохранилось в со временном лезгинском языке.

Транскрипция:

Уьн (й) ёц1у Маназ Уршацала (й) …ц1и йа.

Перевод:

Толстому Ману от Уршаца (подарок?).

Дешифровка С.Н.Муравьева [61 ]:

1. (сторона). Меня, Васала, в ⁄севыш-ный…⁄ помяни (?) …

2. (сторана). Услыши (?) Иисусова матерь…

5. Подсвечник N4(рис.2.4). По-нашему, транслитерация букв приведена в [50] не полностью. Известны только крупные буквы на круговой полосе. Мелкие буквы на рёбрах подсвечника изображены неточно. Думается, что эта надпись содержит больше информации, чем остальные. Буквы 1 и 12 обозначают звук «wa». Буква 4 осталась неразгаданной, а между буквами 6 и 8, по всей вероятности, пропущена одна буква. Буквы 3-5 выражают отдельное и, возможно, представляющее значительный интерес слово, которое уточнить, к сожалению, не удалось.

Транскрипция:

шад т(?) п1 ц1(у)з къёзша.

Перевод:,

Необходимо поклоняться огню из-за пяти его услуг (?).

Очевидно, древние албанцы поклонялись огню. Можно предположить, что надпись указывает пять основных причин, на основании которых люди поклонялись огню. Вполне возможно, что эти причины были следующие: 1. Тепло. 2. Свет. З.Пища. 4. Защита. 5. Священность. Может быть, именно эти слова были написаны мелкими буквами на рёбрах подсвечника. Увы, всё это остаётся лишь догадкой, так как уточнить эти буквы (и слова) не удалось.

С.Н.Муравьев и Г.А.Климов считают, что буквы на подсвечнике N4 по последовательности соответствуют албанскому алфавиту, а сам подсвечник служил иллюстративным материалом для обучения алфавиту.

ВЫВОДЫ:

1. Полностью дешифрованы имеющиеся на сегодняшний день основные письменные памятники с кавказско-албанской графикой и установлено, что они написаны на лезгинском языке.

2. Буквы албанского алфавита на Мингечаурских письменных памятниках выражают лезгинскую речь намного точнее, чем современный литературный лезгинский язык.

3. Для выяснения исторической и языковой ценности полученной информации необходимо провести специальные исследования.

2.5. ПАМЯТНИКИ МАТЕРИАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ

Отсутствие достаточных письменных и археологических источников не позволяет уверенно высказаться о той стадии социально-экономического развития, на которой находилось албанское общество в IV — I вв. до м-э. Тем не менее определенное представление о ней складывается по мере изучения могильников этого времени: сосуществование нескольких образов погребений (ялойлу-тапинская культура, кувшинные погребения и мингечаурский тип захоронений) говорит о наличии нескольких основных этнических групп в составе населения [1].

В археологических памятниках Албании обнаружены остатки пшеницы, проса, ячменя. Особое место занимало виноградарство.

Кости различных животных (домашних), а также скульптурные изображения коз, баранов, быков, лошадей на глиняных сосудах дают право говорить о скотоводстве как об одном из основных видов хозяйственной деятельности албанов.

Значительное развитие получили металлообработка, гончарное дело, ткачество, производство стекла, обработка кожи, резьба по камню. Об этом говорят богатые находки в погребении в местности Ялойлу-Тапе близ селения Ниджи [69].

Представление о довольно развитой культуре албанцев дают раскопки, производившиеся в Мингечауре, где обнаружены сельскохозяйственные орудия, предметы бытового обихода, украшения и т.д.

Данные раскопок говорят, что у албанцев было развито не только земледелие и скотоводство, но и разнообразные ремесла: ювелирное, кузнечное, гончарное дело, обработка шерсти, изготовление льняного полотна. По дифференциации вещей можно судить о том, что у албанцев до известной степени произошло отделение ремесла от сельского хозяйства [23].

Большой интерес представляет обнаруженная в Ялойлу-Тапе обжиговая печь, говорящая о местном производстве высококачественной керамики. Изучение глиняных сосудов приводит к заключению, что албанские гончары IV — I вв. до н.э. должны были унаследовать высокие технические и художественные традиций древних мастеров. [1]: чтобы достичь высокого совершенства в создании сложных форм кувшинов и обладать относительно сложной техникой при нанесении орнамента, надо было иметь большой опыт и совершенные образцы.

К.Тревер предполагает [1], что «удины-утии являются носителями ялойлу-тапинской культуры, поскольку они являются одним из коренных древних племен «потомков Арана», обитавших, главным образом, на левобережье Куры. Другие «потомки Арана» — гаргары-албаны — считаются носителями широко распространенной на территории Албании культуры кувшинных погребений».

К.Тревер отмечает, что «культура Минге-чаура складывалась из смешения культур, характерных как для левобережья, так и правобережья Куры, поскольку поселение находилось у места большой переправы через Куру».

В Ялойлу-Тапе на обрывистом правом берегу Карачая (позднее название) в 1926 г. рядом с городищем древнего поселения найден могильник, свидетельствующий о высокой и своеобразной культуре местного населения. В грунтовых могилах, (первый тип захоронений), над которыми имелась насыпь, обнаружено большое количество очень интересных сосудов, и среди них кувшин с большим поднятым и вытянутым носиком, с боковой ручкой и стройной подставкой [70] (рис. 2.5.), а также сосуды на трех ножках и сосуды на высокой тонкой ножке в виде плоской чашки с двумя или тремя боковыми ручками (рис. 2.6). [70]. Среди находок имелись также две серебряные римские монеты (причем одна из них — динарий второй половины I в. до н.э). [70].

На территории древних удинов [1], в современном Нухинском и Куткашенском районе, культура, аналогичная ялойлу-тапинской, была обнаружена в ряде мест еще до этих находок 1926 г. Так, в 1915 году Е.Лалаян производил раскопки около сел. Ниджи, в грунтовых погребениях обнаружил керамику — «кувшинчики с клювообразными ручками с одним отверстием» и ряд других, сходных с керамикой из Ялойлу — Тапа сосудов (рис. 2.7).

Рис. 2.7. Сосуд глиняный. Нидж.

Сосуды этого же типа были обнаружены в целом ряде других пунктов в районе сел. Ниджи и Кабалы (Кьвепеле), около сел. Шафали, в Дагне-Дере, на обрыве р. Ахмед-Ага (приток Турьяна), около сел. Абдалла и в ряде других районов левобережья Куры, в Нухинском, в Сигнахском, в Закатальском районах, в окрестностях Мингечаура, в Исмаилинском районе и в окрестностях Шемахи [1].

В 1937 году Ниорадзе произвел раскопки в Алазанской долине, около сел. Архилос — Кало, на правом берегу Алазанки [1]. В 7 грунтовых могилах костяки лежали в скорченном положении, окруженные большим количеством керамики, представленной 14 типами сосудов (рис. 2.8). Алазанские погребения Г.Ниорадзе датирует I в. до н.э.

Рис. 2.8. Шесть глиняных сосуда. Алазань.

В другом районе правобережья еще в 1905 г. производил раскопки В.Скиндер [1], обследовавший курганное поле от Ханлара до сел. Чавдар. В сырцевых могилах над насыпью им была обнаружена керамика ялой-лу-тапинского типа (рис. 2.9), «чайники», кувшины с носиками — трубочками, амфоры, и среди них амфора так называемого парфянского типа с витыми ручками.

Рис. 2.9. Глиняные сосуды.

Основным типом погребения для периода от II в. до н.э. и до III в. н.э. считаются захоронения в больших кувшинах (второй тип захоронения), так называемые кувшинные погребения, большое число которых обнаружено на могильном поле Мингечаура на правом берегу Куры. Погребальный инвентарь в кувшинных захоронениях чаще всего однороден, но известен целый ряд случаев, когда в этих кувшинах или рядом с ними обнаруживаются сосуды, находимые обычно в грунтовых и сырцевых погребениях этого времени, — сосуды ялойлу-тапинского-алазанского типа (рис. 2.10).

Рис. 2.10. Кувшинчик глиняный и чаша на трех ножках. Мингечаур.

Особого внимания заслуживают сосуды из кувшинных погребений, обнаруженные в 1948 г., так как среди них встречаются типы, до этого не засвидетельствованные: кувшины с носиком-трубкой (рис. 2.11), ритон с головой оленя (рис. 2.11) и большие глиняные водолеи в виде козлов (рис. 2.12). Все они найдены в кувшинных погребениях III — II вв. Встречаются «молочники» изощренной формы и очень большим сливом в виде клюва (рис. 2.13).

Рис. 2.11. Глиняный сосуд с головой оленя. Мингечаур.

Рис. 2.12. Два глиняных и один бронзовый водолей.

Рис. 2.13. Сосуды с носиками. Мингечаур.

Кувшинные погребения были установлены и на левом берегу Куры в районе нахождения обжигательных гончарных печей. В этой могиле, кроме керамики, найдены железный меч и железный кинжал, бусы с глазками, бронзовый перстень со стеклянной вставкой-печатью с изображением бородатой мужской головы (рис. 2.14) и подвеска бронзовая в форме оленя (рис. 2.15).

В одном погребении около сел. Калагя Исмаилинского района найден стеклянный кубок на ножке с рельефным узором и золотые серьги (рис. 2.16).

Рис. 2.14. Семь предметов (кувшины, перстень, бусы, кинжалы). Мингечаур.

Рис. 2.15. Подвеска бронзовая –– олень. Мингечаур.

Рис. 2.16. Две серьги золотые. Бокал стеклянный.

Третий тип погребений, основная масса которых относится уже к концу изучаемого периода, ко II — IV вв., это погребения в срубах, обнаруженные в Мингечауре. На левом берегу Куры, в Судагылане, в 1949-1950 гг. было открыто 22 погребения этого типа [1].

В срубах был найден интересный разнородный инвентарь: бокалы, слезницы, ювелирные вещи из золота и серебра, серебряные сосуды (рис. 2.17), флакон из так называемого финикийского стекла (рис. 2.18,2), большой и высокий стеклянный бокал на ножке (рис. 2.18.1).

Рис. 2.18. Два стеклянных сосуда. Мингечаур.

К четвертой группе относятся катакомбные погребения, которые до этого в Закавказье были неизвестны; они обнаружены в Мингечауре в 1949 г. на левом берегу Куры, на территории Судагылана и Калает. Ранняя группа этих погребений датируется I — II вв. [1]. Погребальный инвертарь состоял из глиняных и стеклянных сосудов (рис. 2.19), разных бус, железного оружия. Высокими художественными качествами отличается большая чаша (диам. около 20 см) с нанесенными на нее пунсонами и резным узором в виде листьев и гроздей винограда (рис. 2.20). На рис. 2.21 приведены три стеклянных сосуда, найденные в ранних катакомбах.

Рис. 2.19. Два глиняных сосуда и два стеклянных флакона. Мингечаур.

Рис. 2.20. Серебряная чаша. Мингечаур.

Рис. 2.21. Три стеклянных сосудика. Мингечаур.

В катакомбах I — IV вв. были найдены глиняный сосуд (рис. 2.22), фибулы с инкрустацией «римского типа» (рис. 2.23) и бронзовые бляшки в виде «грифонов» (рис. 2.22).

Рис. 2.22. Глиняный сосуд с налепой — олень. Мингечаур.

В катакомбах I — IV вв. были найдены глиняный сосуд (рис. 2.22), фибулы с инкрустацией «римского типа» (рис. 2.23) и бронзовые оляшки в виде «грифонов» (рис. 2.22).

Рис. 2.23. Две «римские» фибулы мозаичные. Мингечаур.

Говоря о находках, описанных в этом параграфе, М.Тревер пишет [1]:» По сравнению с одновременными находками в Армении (Гарни и др.) и Иберии (Армази и др.) в составе памятников материальной культуры Албании имеется очень незначительное количество предметов, приведенных из стран эллинистическо-римской культуры, и столь же небольшое количество местных предметов, на форме, декоровке и сюжетах которых заметно отражение эллинистического или римского искусства. Объясняется это двумя причинами: с одной стороны, некоторой географической замкнутостью Албании, ее отдаленностью в этот период от больших международных торговых путей, от крупных центров античной культуры, а с другой стороны, — тем, что Мцхет, Армази и Гарни являлись царскими резиденциями, что находимые там предметы происходят из обихода царей и высшей знати, тогда как находки в Мингечауре и других местах Албании происходят из погребений рядовых обитателей страны. Не исключена возможность, что если будут открыты со временем гробницы албанских царей и знати, то они выявят ту же картину, какую нам показывают погребения иберских правителей [1].

Из обихода представителей верхушки общества происходит случайная находка — знаменитое серебряное блюдо с Нереидой, — пишет К.Тревер, — хранящееся в Государственном Эрмитаже (рис. 2.25). Оно было найдено в конце 1893 г. недалеко от сел. Енгикент Лагичского участка бывшего Геокчайского уезда… Это блюдо является одним из интереснейших памятников римской торевтики II-III вв., равных которому по уровню технического мастерства и художественной выразительности из числа найденных в Закавказье почти не имеется» [1].

 

 

2.6. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ И КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ АЛБАНОВ (ЛЕЗГИН)

Армянские историки упоминают об Албании как о богатой и густонаселенной стране. Племена, входившие в албанский союз, различались между собой по уровню как экономического, так и социального развития. Часть из них, особенно на Куре, была занята земледелием, часть — скотоводством. Племена вдоль Каспийского моря жили морским промыслом. Некоторые вели полукочевой образ жизни [1]. Вот как описывает Страбон земледелие албанцев: «Раз засеянное поле во многих местах дает две жатвы, иной раз три… Все это без пара и железных плугов, только вспашкой деревянным плугом. Вся эта долина орошается реками более, чем Вавилония и Египет, так что она имеет постоянно зеленый цвет и содержит прекрасные луга. В этой стране и воздух лучше. Виноградные лозы не покрываются, но обрезаются каждые пять лет. Эти лозы дают плод на втором году, когда же они вырастают, то дают столько, что большую часть плода оставляют на ветках. Как домашние, так и дикие звери получают там прекрасный рост».

Древние авторы, говоря об албанцах, отмечают их красоту, высокий рост, светлые волосы и карие глаза. Это, как полагают антропологи, характерные черты древнейшего аборигенного населения — кавказского типа, широко представленного и ныне в горных районах Азербайджана, Дагестана и в других областях Кавказского перешейка (1.47).

Древние авторы (Страбон, Плиний, Птоломей) называют более тридцати городов и других поселений на территории исторической Албании. Остатки одного из них — известной античной Кабалаки (трансформированное лезгинское название Къвепеле, что означает города на двух холмах), сохранились до наших дней в Куткашенском районе близ селения Чухур-Кабала. Чрезвычайно интересны находки, сделанные при раскопках в этом районе. Выявленные остатки города, относящиеся к античному времени (IV в. до н.э. — I в.н.э.), лежат на слое эпохи бронзы. Обнаружена южная оборонительная стена (вал) длиной более 1 км. В отдельных местах высота стены, по-видимому, достигала 6 м, ширина у основания — 15 м [45]. Большой интерес представляют остатки комплекса зданий с базами колонн. Этот комплекс является уникальным памятником такого рода на территории Кавказской Албании.

Античная Кабала, которую Плиний называет «городом, первенствующим в Албании», была крупным торгово-ремесленным, административным и культурным центром, с развитым денежным обращением, высоким уровнем социально-экономической и культурной жизни.

В результате роста производительных сил во II — IV веках в Кавказской Албании стали развиваться феодальные отношения. Письменные источники подтверждают наличие в Кавказской Албании развитой феодальной иерархии. Государство возглавлялось царской династией, имевшей свои резиденции, вооруженные силы и царский суд. Столицей царей Кавказской Албании до V в. был город Кабалака, а с V по VII включительно — Барда. В Албании были крупные князья, католикосы, архиепископы, епископы, священники, магистраты, свободные люди, ремесленники. Крестьяне делились на скотоводов, земледельцев и садоводов. Значительную часть земель Албании составляли наследственные владения албанских царей. Другим крупнейшим землевладельцем была церковь.

У древнего населения Кавказской Албании были различные религиозные представления и народные обряды. На сосудах, найденных в древних погребениях, встречаются изображения солнца, луны, человека, а также коровы, лошади и многих других животных. Население считало священными небесные светила и некоторых животных, поклонялось им.

Албаны, по словам Страбона, «почитают богов Гелиоса, Зевса, Селену, т.е. солнце, небо и луну. Он же сообщает, что «есть святилище ее (богини Селены) недалеко от Иберии» [11]. М.Каганкатвацви говорит о существовании в Арцахе «различного рода жертвенной службы» [71].

Исследования, проведенные Р.Геюшевым, показали, что албаны до принятия христианства и ислама «поклонялись стихиям природы и разным ее явлениям: молнии, небесным светилам (солнцу, луне, звездам), дэвам, т.е. всему пугающему и непонятному для них.

Далее Р.Геюшев пишет: «Археологические исследования обнаружили крупные древние храмовые здания с обширными территориями. К их числу относятся храмовые участки городищ Кабалы, Амарас, Барды и других, которые были крупными дохристианскими религиозными центрами… Богатый материал, характеризующий дохристианскую идеологию албанов, мы находим и в росписи предметов, на которых наряду с изображением луны и солнца часто встречаются изображения жертвоприношений и древа жизни. Часть этих изображений, вероятно, представляет собой пиктографию жертв Кавказской Албании… При археологических исследованиях обнаружены многие керамические фигурки идолов, каменных идолов, каменные изваяния, свидетельствующие о том, что в астральном религиозном мировоззрении народа обнаруживается сознание нераздельности, слитности природы и людей» [72].

Связь поколений бывшей Кавказской Албании и нынешнего Лезгистана заметна даже сейчас — это мы увидим, если сравним письменные сведения об албанской языческой религии с некоторыми поверьями, бытующими в районах с лезгиноязычным населением. В Албании существовали «священные рощи», символизировавшие в представлении народа силы природы. Такие «священные рощи» остались до сих пор, например, на склонах Шалбуз-дага [73].

Наряду с мусульманскими праздниками, народности лезгинской группы сохранили немало праздников и обычаев, которые ислам так и не сумел искоренить.

Древнейшие поверья, домусульманские представления, доносят до наших дней традиции в виде отдельных священнодействий, заклинаний, окостенелостей в языке, народных празднествах [73]. Как пишет Ф.Вагабова: «Лезгин может поклясться солнцем, звездами, небом, луной — Заз рагъ къалум хьуй! Заз гьетер къалум хьуй! Вили цав къалум хьуй! Заз варз къалум хьуй», наслать проклятия — «Вун яра ат1уй» (Да скосит тебя весна!), «Вун алпанди ягьрай!» (Да сразит тебя молния!). Космогонические, анимистические верования остались где-то далеко в глубине веков, а клятва дожила, проклятие устоялось». А.Р.Шихсаидов также считает [74], что одно из главных божеств, бог огня, у древних лезгин называли Алпан. Доисламский характер носит весенний народный праздник лезгин «яран-сувар! (слово «яр» имеет несколько значений: «красный цвет», «весна», «возлюбленная»). Характерной особенностью этого древнего весеннего земледельческого праздника является общественный показ готовности орудий труда, рабочего скота и инвентаря к пахоте. Праздник весны сопровождается разжиганием костров (вечером 21 марта) и прыганием через них, весельем, танцами и коллективным угощением. От имени больных и малолетних выставляют у ворот горящие факелы. Считается, что огонь очищает тело, сжигает старые грехи, укрепляет организм, приобщает к божественному духу. В огонь нельзя плевать, запрещается долго смотреть на пламя: оно может ударить (ягъун), сжечь, опалить, притупить зрение.

В эту весеннюю праздничную ночь парни намечали себе невест, девушки гадали о суженых, а мальчишки опускали в дымоходы сумки на веревках, куда положено было класть подарки: орехи, яблоки, всякую мелочь.

По поверью, чтобы предотвратить болезнь, многие в день весны обвязывали запястье красной ниткой. Такую же нитку привязывали и на животных, чтобы предохранить их от падежа.

Огонь у народностей лезгинской группы был очистительным культом. Дети, прыгая через костры, произносили: «Сам я вниз, а мои грехи — вверх».

Зажигание костров, почитание огня встречается у всех народностей лезгинской группы. Например, одна из высоких горных вершин рутульцев известна под названием «Цайлахан», что означает «место огня» [54].

Теоним «алпан» является составной частью многих географических названий, например, название сел: Алпан (Кубинский район), Алпаут (Бардинский, Казахский, Гекчайский, Уджарский, Дивичинский, Ла-чинский районы Азербайджана), Алпы (Уджарский район) и др.

Легенды и предания, связанные с теонимией, предметы материального производства, используемые при отправлении религиозных обрядов, дают неисчерпаемый материал для этнографа. Прежде чем приступить к анализу, уместно было бы привести своеобразное представление лезгин о зарождении мира и жизни. Так, считается, что первоначально везде была вода. Когда образовалась суша, то первыми существами, ее населившими, были боги (гъуцар, ед.ч. гьуц), вышедшие из моря. Но на сушу вышли не все, часть осталась на морском дне или в морских волнах. Поэтому принято отличать богов, обитающих в море, от богов, обитающих на суше.

Видимо, перед нами отголосок какого-то старинного предания с изначальными космогоническими представлениями предков лезгин. Множество теонимов (Алпан, Мен, Тар, Ген, Тавар, Атар, Алапахъ, Пешепай, Кускафтар, К1ет1ин, Бистан, Ардазул, Гугу, Алпаб, Хварц, Пили, Щегь, Инкир, Минкир, Шармуну, Хидир, Ребби и др.) сохранилось в лезгинском фольклоре, в различных обрядах.

Не менее древним и могущественным божеством в лезгинском пантеоне считается Мен — богиня Луны. В топонимии Азербайджана и Дагестана имеются названия с корнем мен-: село Менджер-уба (Хачмасский район), в Дагестане пашня Мендуг к1ам у селения Зухраб, пастбище Манадин ягьвар у селения Кукваз, тухум Минчиар в селении Курах, сад Мена багь у селения Сардар и др.

Мен был вторым верховным божеством в Кавказской Албании. У лезгин и в настоящее время отголоски культа луны сохраняются в различных театральных представлениях и играх. Одним из таких древнейших представлений является «Вацракъар» (Вацран йикъар), буквально: «Дни луны». Представление начинается с зарождением нового месяца, а чаще всего, когда замечают появление луны на небе. Обычно это бывает ясными, безоблачными вечерами весной и летом. Прежде всего распорядитель представления мастерит из гибких прутьев (кизиловых или ивовых) предмет в виде полумесяца, который вертикально устанавливают на освещенной лунным светом лужайке где-нибудь на окраине села; затем изображение украшают живыми цветами или яркими лоскутками материи.

Когда все готово, девушки выстраиваются по одну сторону импровизированного полумесяца, юноши — по другую. По знаку распорядителя юноши начинают петь песню о луне. Девушки подхватывают хором последние строки песни. Затем эту песню исполняет одна из девушек, а юноши подхватывают хором. После того, как «благословение» луны получено (об этом сообщает распорядитель), содержание песен изменяется, юноши и девушки по очереди поют маани — четверостишия, песни о любви. Наиболее талантливые певцы и певицы импровизируют новые маани, которые тут же заучиваются и повторяются потом в последующих «Вацракъар».

Взявшись за руки, юноши и девушки допоздна танцуют вокруг искусственного полумесяца, а когда настоящая луна поднимается высоко в небе, они по знаку распорядителя расходятся по домам. Если во время представления облако закроет луну (за положением ее все время внимательно следит распорядитель), то песня прерывается и исполняется другая песня-молитва. Она повторяется до тех пор, пока луна вновь не покажется на небе. В переводе с лезгинского эта песня-молитва звучит так:

Ой, Мен, Мен, милая богиня Мен,
Невеста прекрасная Атара.
Исполни наши желания,
Чтоб Алапех безжалостный помер.
Появись на небе вечером,
Не дай мраку объять мир.
Ты, как ковш с молоком,
Освети поле и улицы,
Чтоб зло не настигло нас,
Чтоб мы не пали пред ним.

Другая игра, связанная с луной, называется «Рагъни варз». Ее участники разыгрывают древние мифы о луне, обреченной на вечные поиски солнца.

Судя по песне-молитве, Мен — невеста Атара, бога Солнца, но в игре «Рагъни варз» луна является мужем солнца. Суть игры состоит в том, что группа девушек собирается около воображаемого хьара — специальной печи для выпечки фу — особого сорта лезгинского хлеба, похожего на лаваш. Чуть поодаль сидят юноши и беседуют или рассказывают хкет1ар — анекдоты. Девушки «пекут хлеб» и исполняют маани. Спустя некоторое время кайвани, женщина, которая руководит выпечкой фу, ссылаясь на то, что не хватает хвороста для поддержания огня в хьаре, посылает одну из девушек в лес. Та встает и послушно отправляется за хворостом. Проходит некоторое время, сумерки сгущаются, но ушедшая не возвращается. «Обеспокоенная»кайвани обращается за помощью к юношам. Те внимательно рассматривают оставшихся, и тот, кто замечает отсутствие своей любимой, вызывается ее искать. С этого момента он играет роль «луны» и отправляется вслед за «солнцем». Спустя некоторое время «заблудившаяся» возвращается и присоединяется к группе девушек. Те окружают ее и, хлопая в ладоши, заставляют рассказать о причине опоздания. Виновница должна спеть четверостишия на различные мелодии. Часто ее песни — это импровизация. Девушки и оставшиеся сидеть юноши знают, что «солнце» и «луна» где-то встретились и наговорились всласть о своих чувствах, но поскольку она вернулась раньше, считают, что ушедший никак не может ее разыскать. Этим объясняется тот факт, что луна всегда блуждает одна среди звезд (в лесу), а солнце, появляясь вслед за нею на востоке, устремляется на запад. Так поочередно происходит смена дня и ночи.

В другой игре луна является братом солнца. Обидевшись на сестру, он убегает из дому, а сестра, раскаявшись, устремляется вслед за ним, желая вымолить у него прощение.

Добрыми богами являются Тар (бог изобилия и плодородия), излучающий яркое сияние; символом его считаются Т1арат1ар — разноцветные лоскутки материи (знак святости), развешиваемые на священных деревьях, охраняемых пирами — святили-зами, и Тавар — богиня воды, одетая в убор из цветов. В атропонимии лезгин есть соответственное женское имя Тавар — «красавица». Слово тав по-лезгински — период гасцвета, созревания. От этого же корня образуется женское имя Тават.

Своенравным и капризным богом земли считается Ген. В порыве гнева он может так ясти землю, что ничего живого на ней не останется. Представления об этом боге распространены на территории, сейсмически опасной. Ему приносили особо обильные жертвы. Этимологически теоним Ген, возможно, восходит к лезгинским словам «ген» — послед и «ген» — подол. Первоначально данное слово несло в себе значение «нижний, находящийся внизу». Примечательно, что лезгинское слово пен» означает «земля, двор».

Опасным богом является и Алапех — бог мрака. Он вечно преследует Атара и Мен, поэтому затмения луны и солнца объясняются кознями Алапеха. Алапех больше всего боится Алпана, остерегается и Гена. Алапех — антипод Алпана. Даже в их именах содержится аналогичный компонент «ал-» — ала-«. Вторая часть слова, а именно «пехъ» имеет в лезгинском языке значение «ворон», ‘ворона». Слово «пехъи» значит «бешеный, гростный, злобный, гневный». Оно и является вторым компонентом теонима Алапехъ. Первоначально Алпан олицетворял свет, добро, а Алапехъ — мрак, зло.

Помощниками злого бога Алапехъа является божества Алпаб, К1ет1ин, Бистан, Ардавул, Гуру, Шармуну, Инкир и др.

Алпаб — безобразная женщина с растрепанными волосами, отвислой грудью, клыкастой пастью, скрюченными пальцами. Считается, что она навещает обычно рожениц, душит их, вынимая дух из тела, уносит к Алапеху. Теоним состоит из известного уже компонента ал- и второй части паб, что по-лезгински означает «женщина». К1ет1ин, исчадие мрака, находится на службе у Алпаб. Шармуну предпочитает вселяться в души детей. Бистан — божок, помогающий Шармуну. Именем Бистан пугают детей. Он скачет, как конь, и ползает, как змея. Ардавул — бог смерти. По фонетическим признакам это название можно соотнести с именем зороастрийской богини Ардви. Однако сейчас мы не можем объяснить, почему богиня Ардви превратилась в бога смерти. Гугу — божок, питающийся душами домашних животных. Этим объясняются в народе их болезни.

Малкамут — правая рука Ардавула, посещает могилы, захоронения. Медлителен в движениях, но решителен, действует наверняка.

Инкир — бог зла, воплощение всех неблаговидных дел человека. Существует поверье, что после смерти человек должен предстать на том свете перед божьим судом. Если чаши весов (мизан) перетянут на сторону Инкира, то дух умершего поступает в мрачные владения Алпаха: он осужден на вечные страдания. На могилах людей, преступивших божью волю, в старину ставили камни с несколькими прямыми линиями — знаками Инкира. Теперь такие камни стали называть инкирами. Этим богам помогают кустафтары — злые духи, исполняющие волю Алапеха. Теоним состоит из двух частей: кус по лезгински внешность», «внешний вид», кафтар — «злобный, ведьма». Кустафтар значит «похожий на ведьму». К кустафарам близки Хъварц и Пили — домовые.

Из богов, относимых к окружению Алпана, можно назвать еще Щегьа, Минкира, Хидира и др.

Щегь — защитник смелых, храбрых людей. У лезгин существует обычай, по которому в жертву приносят любое животное, кроме козла. В народе говорят: козлы — животные с холодными губами, боги не примут такую жертву. Овцы, наоборот, теплогубые животные, и в жертву рекомендуется приносить их. Козел же считается животным священным. Отсюда и название божества — Щегь. В традиционном лезгинском театре есть представление «Щегь къугъурун — «Разыгрывать козла». Во время представления канатоходцев кто-нибудь, надев маску козла, смешит и пугает толпу, отвлекая внимание людей от канатоходцев. Считается, что мертвая тишина при исполнении опасных трюков особо благоприятствует козням Алапеха.

Минкир — помощник Алпана. Он олицетворяет добро. Минкир, как и Инкир, опрашивает людей после их смерти, и если чаша весов перетянет на его сторону, то душа человека будет перенесена им к Алпану, в мир света. На могилах людей иногда устанавливали камни с солярным знаком, присущим Минкиру. Такие камни называются ныне минкирами. Это значит, что под камнем находится прах человека, к которому боги благоволят.

Единого мусульманского бога лезгины называют Ребби. Этот теоним перекликается с названием древнего арамейского божества Реб (Раб), что в свою очередь близко по звучанию имени египетского бога солнца — Ра. По-лезгински солнце называется Рагъ.

К домусульманским представлениям народностей лезгинской группы относятся обычаи и обряды, связанные с вызовом дождя во время засухи и с избавленем от половодья. Интересен обряд вызывания дождя у лезгин. Выбирали одного-двух человек, обвязывали их ветками. Ряженого («пешепай») водили по селению, и каждая хозяйка поливала его водой, а вокруг били в бубен и пели:

Эй, пешепай, пешепай,
Пешепаю дождь нужен,
Нет, нет, не нужен нам дождь,
Везде пусть прольется дождь.

В двух последних строках видим следы древних языческих представлений. Надо просить дождь у пешепая, но делать это надо так, чтобы не услышал злой дух: он может помешать. Чтобы обмануть его, кричат трижды, что дождь, дескать, совсем не нужен.

Дождь — хлебам,
Хлеб — закромам,
Хвалу воздам Богу, не нам
[52].

Каждая хозяйка после этого давала сопровождающему «пешепая» угощение, деньги. На собранные деньги устраивалось коллективное угощение. На этот обычай некоторое влияние оказала мусульманская религия. Вождение «пешепая» сопровождалось молитвой. Участники процессии, обойдя селение, подходили к берегу реки, каждый мужчина брал камень и, подув на него, произнося молитву, бросал в реку. Затем все расходились по домам, а на следующий день устраивалось коллективное угощение.

Во время непрерывных дождей агулы так же, как лезгины, наряжали куклу-идола, с которой дети ходили по аулу и просили у божества, чтобы появилось солнце и стало сухо. Продолжительные дожди приносят посевам не меньший вред, чем засуха. В обряде, связанном с просьбой о прекращении дождя, принимали участие только женщины и девушки и не достигшие совершеннолетия мальчики. Они делали из граблей куклу, одевали ее в женскую одежду, ходили толпой по домам и пели:

Кукла, кукла, кукла,
Кукла села, приди теплое солнце,
Солнце, месяцы — сюда,
Тучи, морозы — туда
Нашу просьбу пусть примет Гьуцар (божество).
[75].

В каждом доме им подавали муку, мыло, сыр, мясо, дрова. В итоге устраивали угощение.

Увидев молодой месяц, лезгин пожелает себе ли, другу ли:

Варз хьиз ц1ийи хьуй,
Щиц1 хьиз дири хьуй,
Щай хьиз хуьци хьуй!
Будь молод, как месяц,
Стремителен, как кузнечик,
Остер, как огонь.
[73].

У лезгин сохранилось название определенного языческого божества «Гьуцар», употребляемое как синоним «аллаха». Так у лезгин призывают: «Гьуцар авурай дуван — пусть осудит тебя Гьуцар». Интересно, что один из крупных лезгинских районов Азербайджана известен под названием «Гьуца-рар» («Кусарский») с районным центром «Къуцар» («Кусары»). Этот район не мог в народе получить другое название, поскольку это действительно райский уголок. Таким образом, лезгинский народный фольклор также свидетельствует о неразрывной связи народов Кавказской Албании с народами лезгиноязычной группы.

 

2.7. ПОЛИТИЧЕСКАЯ КАРТА АЛБАНИИ

Политическая карта Албании сложна. Она была неразрывно связана с судьбами армян, иберов, персов.

Закавказье издавна привлекало многих могущественных завоевателей. В 60-х годах I века до нашей эры албанам, как и другим народам Закавказья, пришлось бороться против Рима, пытавшегося захватить новые рынки и мировые торговые пути. В 69 г. до н.э. легионы Лукулла вторглись в Армению. В числе союзников, пришедших на помощь армянскому царю Тиграну II, были и албаны-лезгины. Однако, невзирая на большие силы, собранные антиримской коалицией, Тигран II был разбит.

Вскоре албанам (лезгинам) пришлось защишать собственные земли от посягательств Помпея, направившего в 66 г. до н.э. свои войска в Албанию. Во главе албанов (лезгин) стоял царь Оройс, решивший с 40-тысячным войском первым атаковать римлян. Однако албаны (лезгины) потерпели неудачу и Оройс был вынужден просить римлян о мире. Неудачен был для албанов (лезгин) и исход другой битвы — около реки Алазань в 63 г. до н.э. По сообщениям античных авторов, у албанов (лезгин) было довольно значительное войско — 60 тысяч пехотинцев и 12 тысячи конницы. В сражениях с римлянами участвовали и албанские (лезгинские) женщины, что, по-видимому, породило легенду о том, будто албаны (лезгины) призвали на помощь амазонок.

Несмотря на победу, Помпею не удалось полностью преодолеть сопротивление албанов (лезгин) и пробиться к побережью Каспийского моря. Римляне так и не смогли включить Албанию в состав Римской империи в качестве ее провинции.

В последние десятилетия I в. до н.э. и в начале I в. н.э. у албанов (лезгин) с римлянами сложились дружественные отношения. Члбаны (лезгины) чувствовали себя достаточно независимыми, они могли позволить себе пренебрегать приглашением их прибыть в Рим [1]. Продолжалась и традиционная дружба албанов с иберами.

Римляне в Кавказской Албании присутствовали еще в I веке нашей эры. Об этом говорит надпись, найденная у подошвы горы Беюк-Даш, в 4 км к западу от Каспийского моря, где она была обнаружена в 1948 г. [70]. Она высечена на скале у самой подошвы горы на наклонной плоскости, обращенной на юг, размеры плоскости — 14 м, ширины и 7 м высоты. Высота букв 7 — 16 см, глубина 1 см. Надпись гласит: «При импер-торе Домициане Цезаре Августе Германике Л.Юлий Максим, центурион XII легиона Фульмината [выполнил, сделал]«.

Богатые природные условия Албании не давали покоя соседним и не соседним государствам древнего мира. Вот что пишет по этому поводу проф. А.Агаев: «Преувеличенное внимание греков, арабов, персов, грузин, армян к лезгинам и стране Лакз (Лезгистану) нельзя объяснить случайностью. Это был первый из народов, находившийся в Каспийском проходе, там, где он максимально сужался с юга. В конце прошлой эры и в начале нашей эры значение этого прохода резко возрастает.

Он становится мостом, соединяющим Север и Юг, Восток и Запад в условиях массового этнического и политического пробуждения народов, когда они пришли в движение, которое привело их к великим переселениям. Так, не будучи еще исторически подготовленными к общению с дальними народами, лезгинские племена благодаря только своему географическому положению оказались в гуще политических событий мира и нежданных контактов с народами разных частей света: скифами и армянами, хазарами и персами, гуннами и арабами, монголами и турками и так далее.

Еще больше привлекала «страна Лакз» (Лезгистан) соседей своими богатейшими природными дарами. Эта страна представляла собой зеленый оазис на фоне пустынь

Ирана и всего юго-восточного побережья Каспия… Более или менее защищенные с двух сторон высокими и непроходимыми, во всяком случае в осенне-зимнее время, горами, древнелезгинские племена, включая и предков табасаранцев, удин, крызов, будухов, хиналугов, рутулов, агулов, цахуров, арчинцев, развивались в этой богатейшей житнице. У них не было поэтому какого-либо резона покидать свою этническую территорию, на которую по мере роста населения, усложнения жизни, пробуждения самосознания, они приобретали историческое право.

Право на занимаемую территорию и чувство родной земли обострялись в процессе неизбежных столкновений с враждебными соседями, которые между собой всегда находились в состоянии войны. Исходя из тех же соображений о преимуществах этих мест, сюда стекались многочисленные орды с севера и с юга, стремясь завладеть страной легов. «Богатство соседей, — писал Энгельс, — возбуждает жадность народов, у которых приобретение оказывается уже одной из важнейших жизненных целей. Они варвары: грабеж им кажется более легким и даже более почетным делом, чем созидательный труд. Война, которую раньше вели только для того, чтобы отомстить за нападение или для того, чтобы расширить территорию, ставшую недостаточной, ведется теперь только ради грабежа, становится постоянным промыслом» [76].

Вероятно, в этом отчасти и причина того, что армянские, иранские, арабские и иные географы ездили по Лезгистану, изучая его народы и племена. В этом, следовательно, причина и их ранней осведомленности об этнической картине Лезгистана.

Изложенный выше материал показывает, что Кавказская Албания (Алпания) было самостоятельным государством, в котором народ имел свое видение мира и достиг выдающихся успехов в экономике, культуре, письменности и т.д.

Не правы те, кто пытается привязать Албанию (Алпанию), ее духовную и материальную культуру к достижениям соседнего Ирана. Особенно это касается одной из важнейших сторон духовной культуры народа — религии. Описанные выше представления о внешнем мире и религии албанов — лезгин севершенно отличны от распространенного в то время в Иране религии — зороастризма. Характерными чертами последнего были: представление о борьбе в мире двух начал — добра и зла; почитания огня; осуждение массовых кровавых жертвоприношений; запрещение погребения трупов (их давали на съедение животным и птицам) и т.д. Создание зороастризма приписывается Заратуштре, имя которого греческими авторами передавалось как «Зороастр» (отсюда название религии). Основная «священная книга» зороастризма — Авеста, которая составлялась в течение многих веков.

Что касается албанской микологии со своими богами, — Алпан, Мен, Тар, Ген, и т.д., то она также значительно отличается от мифологии греков не только именами богов, но и многими приданными им функциями.

Таким образом, Кавказская Албания (Алпания) по древнейщим письменным источникам, на основании материальной культуры и устного народного творчества предстает перед нами как обширное государство со своей своеобразной высокой экономикой, духовной и материальной культурой.

Абдурагимов Г.А. Кавказская Албания-Лезгистан: история и современность. СПб.,1995