1) Сурхай-хан Гази-Кумухский был образованным для своего времени правителем. По свидетельству современников был знатоком арабского языка, имел обширные познания в науках, особенно в медицине. Как дальновидный государственный деятель заботился о развитии науки и просвещения. После взятия Шемахи открыл медресе, куда пригласил работать известных дагестанских ученых Мухаммеда Убринского, Дамадана Мегебского и Рахман-Кули Ахтынского.
По указанию Сурхай-хана Дамадан Мегебский и Рахман-Кули Ахтынский перевели с персидского на арабский язык известный на Востоке медицинский трактат «Подарок правоверным» Абдулмумина Дайлами. Рахман-Кули Ахтынский пишет, что по поручению Сурхай – хана он начал работу «и над другими благородными книгами по естественно-математическим наукам, чтобы обеспечить возможность использования их другими мусульманами».
2) известно, что Хаджи-Дауд Мюшкюрский до начала антииранских выступлений был муддарисом – преподавателем высшего исламского учебного заведения – медресе. Муддарис, как правило, был специалистом по исламскому законоведению (фикх), знатоком этико-правовых норм ислама и методики юриспруденции. В высших исламских учебных заведениях термин муддарис применяется к штатному профессору. В документах того времени содержатся сведения, что Хаджи-Дауд совершил паломничество в Мекку, стал одним из влиятельных духовных авторитетов в регионе.
Современники отмечали его незаурядные природные и дипломатические дарования. И. Гербер, русский офицер и ученый, в 1728 году находившийся в Дагестане дает ему следующую характеристику: «… хан из бунтовщиков Давуд-бек простой породы из Мюшкюра, именем Дауд или Давыд, только умом остер…». А. Лопухин, член посольства А. Волынского пишет о нем как о человеке честном и влиятельном.
3) о «просвещенном» императоре Петре I. Один из самых недостоверных исторических мифов, пущенных в оборот еще при жизни Петра I, — это уверения, что будто Петр I первым придумал и ввел многочисленные реформы, и что будто до его правления Россия представляла собой нечто невероятно отсталое и сопротивляющееся всяким и любым прогрессивным изменениям. Справедливости ради отметим, что эта версия впервые была разоблачена историком XVIII века князем Щербатовым. Факты полностью опровергают этот устоявшийся исторический миф.
Петр I сам не придумал ничего нового. Все эти реформы и новшества были разработаны и притворялись в жизнь еще в годы правления царя Алексея Михайловича. Затем их продолжил царь Федор Алексеевич. И что важно отметить, реформы эти проводились в эволюционном порядке, что позволяло не изнурять ими страну. Реформы Петра I это уродливо-искаженные и весьма бездарные продолжения тех реформ, которые проводились до него. Петр I «не вводил» реформы, а заколачивал их в живое тело страны стальными гвоздями. Чтобы понять, что допетровская Русь не представляла собой некую «черную дыру» советую читателям прочесть «Историю России» П.Н.Милюкова. Анализируя реформы Петра I, он пишет: «Ценой разорения страны Россия была возведена в ранг европейской державы… Политический рост государства опять опередил его экономическое развитие». Характерно, что глава этой книги о петровских преобразованиях имеет многозначительный заголовок: «Результат реформы: хаос». Иначе быть и не могло, учитывая образование и воспитание, которое получил Петр I с детства. Известно, что первым его учителем была личность ничтожная – дьяк Зотов, полуграмотный пьяница и придворный шут. Четыре действия арифметики Петр освоил лишь в 16 лет. Именно Зотов, по мнению одних биографов Петра I приохотил своего воспитанника в нетрадиционной сексуальной ориентации. Часть других исследователей жизни Петра I эту сомнительную честь приписывают Францу Лефорту и А.Меньшикову.
О фактическом алкоголизме Петра I написано не мало. В самом деле, чего стоит «Сумасброднейший, всешутейский и всепьянейший собор» — любимая и долголетняя забава Петра I. Этот «собор» злейшая пародия на русскую церковь: «князем-папой» был назначен Зотов, а сам Петр I удостоился звания «протодьякона собора». О деятельности этого «собора» можно сказать – пили «влёжку», пародируя при этом все существовавшие тогда церковные обряды. Именно в то время и возник слух, что на престол сел антихрист. Эти попойки отнюдь не проходили за закрытыми дверями, время от времени устраивались маскарадные шествия, похожие на более позднее «антирелигиозные праздники» воинствующих атеистов, вошедшие в моду в первые годы Советской власти. Русский писатель А.Толстой в своем знаменитом романе «Петр I» полностью придерживается исторической правды – «и голым его гузном били яйца в лохани… князю, забив свечу в задний проход, пели вокруг его ермосы, отчего он отдал Богу душу…». Гениальный русский писатель Лев Николаевич Толстой оставил такие строки, посвященные Петру I: «Был осатанелый зверь…» «Великий мерзавец, благочестивый разбойник, убийца, который кощунствовал над Евангелием…». Говорил о Петре I и его сподвижниках: «…убивали людей. Забыть про это, а не памятники ставить».
На этом фоне совсем безобидной забавой выглядит случай с придворным Бассевичем, который называет в своих записках Сурхай-хана и Хаджи-Дауда «невежественными ханами». Брауншвейгский посланник Вебер сообщает об этом следующим образом. Бассевич однажды опоздал на начало одной из ассамблей Петра I. Заметив это, последний заставил его выпить залпом четыре стакана венгерского вина (стаканы тогда были побольше наших граненных). А потом велел сесть за стол и пить дальше с усердием. Затем Петр I заметил, что на другом конце стола, где сидели министры, больше пригубливают, чем пьют. Он заставил каждого министра выпить по большому стакану и ушел к императрице, предусмотрительно поставив у всех выходов часовых, которые должны были следить, чтобы никто не покидал застолья. Чем заканчивались подобные ассамблеи догадаться не трудно. Думаю, что любой нормальный человек предпочел бы общение с «невежественными ханами», чем с подобным «просвещенным» императором.
Несколько слов о двух внешнеполитических «прожектах» Петра I. Возьмем, к примеру, знаменитый Прутский поход. В 1711 году войска под командованием Петра I вступили в Молдавию. Император был уверен, что при его появлении молдаване и другие балканские народы поднимут восстание против Турции и присоединятся к его войску. Однако, единственной подмогой, которую он дождался, стал приезд молдавского господаря Кантемира с кучкой придворных бояр. Тем временем турецкое войско окружило армию Петра I. Царь настолько пал духом, что отправил великому визирю своего посла Шафирова, приказав добиться мира любой ценой. Мир был подписан на унизительных для России условиях. Россия обязывалась вернуть Турции Азов, срыть крепости Таганрог и Каменный Затон, уничтожить свои корабли на Черном море, не вмешиваться в польские дела, не держать в Польше войско, отказаться от содержания в Стамбуле постоянного посольства (что по меркам того времени было неслыханным унижением российской дипломатии). В Прутском походе армия Петра I потеряла 27285 человек. Из них в боевых действиях погибли только 4800, остальные от жажды, болезней и голода.
На фоне столь трагической неудачи почти не замеченным осталось и гибель в Хиве двухтысячного отряда князя Бековича-Черкасского отправленного реализовывать очередной фантастический петровский «прожект» – разыскать старое русло реки Аму-Дарья и направить ее течение в Каспийское море.
В заключение своей статьи П.Тахнаева пишет: «… результатом Персидского похода Петра I явились значительные территориальные приобретения России в Прикаспии. По Петербургскому мирному договору с Ираном в 1723 году к России отошли «… вечное владение Дагестан, Ширван, Мазендаран, Гилян и Астробад…», т.е. практически все западное и южное побережье Каспия. Но соответствует ли этот тезис реальной исторической правде? Чтобы ответить на этот вопрос обратимся к событиям, предшествовавшим подписанию Петербургского договора.
В 1722 году 25 июля Петр I приказывает русскому консулу в Иране С.Аврамову начать переговоры с Иранским правительством. Консул должен был предложить шаху уступить «… некоторые по Каспийскому морю лежащие провинции…» в обмен на «искоренение бунтовщиков» Сурхай-хана и Хаджи-Дауда. Однако, в то время, эти переговоры зашли в тупик. Но в 1723 году шахское правительство, оказавшись в отчаянной ситуации в связи с афганским вторжением и потерей большей половины территории Ирана обратилось за помощью к России, изъявляя при этом свое согласие принять ранее предложенные ею условия. Для заключения договора шах Хусейн отправил в Петербург своего приближенного Исмаил-бека. Однако пока тот доехал до Решта, шах Хусейн был пленен афганцами. Новый шах Тахмасиб вначале подтвердил полномочия бека. Но, вскоре, он изменил свое решение и направил гонца в Решт, чтобы отозвать Исмаил-бека. Однако консул С.Аврамов задержал гонца шаха, а Исмаил-бека отправил в Астрахань. Не останавливаясь на освещении процесса подписания переговоров, скажем, что они завершились 12 сентября 1723 года подписанием Петербургского договора. Но этот договор так и не был ратифицирован Иранским правительством. Для ратификации договора в Иран был отправлен князь Борис Мещерский и секретарь Аврамов. Но в Иране им была оказана «встреча… дурная», шах Тахмасиб категорически отказался ратифицировать договор, заявив при этом, что Исмаил-беку никаких полномочий он не давал. Кстати сказать, Исмаил-бек личность весьма интересная, анализируя его миссию, возникает подозрение, что он действовал больше в интересах петербургского двора, нежели иранского. Зная о невероятной продажности и алчности шахских чиновников, можно предположить, что он был подкуплен С.Аврамовым. Тем более последний своих записках, туманно намекает, о каких-то «вознаграждениях» персидским чиновником за оказанную ему помощь. В связи с этим, интересно отметить, что шах впоследствии прямо обвинил Исмаил-бека в измене. Тот узнав, о предъявленных ему обвинениях, предпочел не возвращаться в Иран и остаться в России. Петр I назначил ему щедрое жалование и определил ему местом жительства Астрахань, где он и прожил до конца своих дней.
Итак, Петербургский мирный договор 1723 года не был ратифицирован Иранским правительством. Часть исследователей справедливо считают его невалидным документом (от латинского «validys» – действительный, имеющий силу). Английский историк Лоуренс Локкарт пишет, что Петербургский договор был подписан под сильным нажимом русского правительства, а подпись Исмаил-бека под ним должна была нанести «тонкий лоск законности на агрессивные действия Петра I…». Правда, целый ряд исследователей, признавая, что отказ от ратификации подписанного представителем шаха договора «не может рассматриваться в качестве не правомочного акта», считают Петербургский договор вполне законным. Оставляя окончательное решение этого вопроса за специалистами международного права, рассмотрим сам текст договора. Он состоит из 5 частей. В преамбуле договора повторяется версия, изложенная в манифесте, распространенном перед походом на Кавказ. Основная статья договора – вторая. Она гласит: «… его шаховы величество уступает е.и.в. Всероссийскому в вечное владение гор. Дербент, Баку, со всеми к ним принадлежащими и по Каспийскому морю лежащими землями и местами, а также и провинции Гилян, Мазандеран и Астрабад, и имеют оные от сего времени вечно в стороне е.и.в.».
Как мы видим здесь, речь идет не о Дагестане в целом, а лишь о Дербенте и его землях, а также прикаспийской территории Азербайджана, которая на момент подписания договора в результате мощного антииранского движения по существу была независима от шахской власти. Важно отметить и то, что в договоре ни словом не упоминается территория прикаспийской низменности к югу от Терека и до Дербента. Таким образом, утверждения о том, что Дагестан был присоединен к России в результате Петербургского договора в 1723 г. не имеют под собой никакого основания. И еще, если судить по различным договорам, заключенным между тремя державами, то надо признать что дагестанские народы это безмолвная масса, судьбу которых по своему усмотрению решают соседние государства. С чем согласится невозможно!
Что касается результатов Персидского похода Петра I. Они для России были совсем ничтожными, если учесть затраченные средства и многочисленные потери русской армии в результате боев и изнурительных болезней. Отметим, что наиболее дальновидные деятели Российской империи выступали против похода, считая его преждевременным. Французский дипломат Кампредон пишет: «Во мнениях Совета на счет экспансии явилось сильное разногласие. Однако царь крепко настаивает на ней…». Сенаторы, выступавшие против похода, оказались правы, это было доказано последующими событиями. Ряд историков анализирующих поход Петра I утверждают, что он с самого начала был обречен на неудачу и был нереальным мероприятием, «содержал в себе элементы поражения». Россия владела «уступленными провинциями» всего лишь 13 лет. Никаких значимых экономических и политических выгод она не заимела. Более того, по условиям Рештского 1732 года и Гянжинского 1735 года договоров с Ираном Россия вывела свои войска за Сулак. Этим самым были развязаны руки Надир-шаху на Кавказе. Но это уже совсем другая история…