Последствия крестовых походов и времена междуцарствия. Смерть Конрадина

КНИГА ТРЕТЬЯ

От начала крестовых походов до Рудольфа Габсбурга (1096-1273)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Последствия крестовых походов и времена междуцарствия. Смерть Конрадина

Крестовые походы. Общий взгляд

Обеты освобождения святых мест держались еще некоторое время как идея, а вскоре превратились в фразу, которую никто уже не думал осуществить на деле. Эта фраза осталась употребительным орудием в арсенале западной церкви, — орудием, которое снова пускалось в дело, когда в великой исторической борьбе Запада с Востоком нападение шло с Востока. Употреблялось орудие и в других случаях. Остроумно и глубоко выразился философ-исследователь истории человечества, Гегель, говоря, что европейское человечество в своих воинственных паломничествах к гробу Спасителя обрело там ответ, который некогда был дан ученикам: «Что ищете Живого среди мертвых? Его здесь нет, Он восстал». Великие основы христианства и их сила, увлекающая и освобождающая народы, не связаны с обладанием определенными местностями, бывшими земным поприщем деятельности Спасителя, завещавшего своим ученикам, что он пребудет с ними до конца веков, всегда и везде. Грезе, которая из поколения в поколение все более и более утрачивала свой набожный характер, приносились в жертву почти ежегодно в течение многих лет громадные массы народа, — а между тем обладание Гробом Господним скоро было утрачено, и притом навсегда. Тем не менее, эти походы представляют в высшей степени знаменательную и полную глубокого значения эпоху в истории человечества. Во многих отношениях их влияние можно сравнить с совершением большого путешествия. Следует остерегаться признавать исключительным последствием крестовых походов то, что было результатом действия разнообразных сил того времени.

Усиление веры

Движение зародилось из переполнявшего души чувства, которому религия указала определенную цель. Можно сказать, что эту своего рода эмиграцию вызвал избыток населения в некоторых местах. Эти походы нельзя назвать чем-то совершенно новым ни с материальной, ни с духовной стороны: во-первых, передвижения, скитания людей в поисках земель не прекращались со времен великой колонизации, которую принято называть эпохой переселения народов. Что касается духовной стороны, то известно, что с давних времен, задолго до 1096 г., ежегодно весной из итальянских портов отправлялись целые толпы в Иерусалим.

В указанное время такое движение приобрело новое значение, потому что мысль об освобождении Святой земли стала на долгое время модной, все страсти и душевные побуждения, как хорошие, так и дурные, как высокие, так и низменные, смешались с этой мыслью, служили ей, приняли от нее свою окраску, вследствие чего сообщили благочестивому движению мирской характер. Грубая физическая сила и материальное представление о священных предметах, тупое невежество и недостаток развития, предававшее лиц высших и низших сословий, духовенство и мирян в жертву необузданной фантазии, простодушная, детская вера, как столь же простодушная и детская погоня за новизной и забавой, — все это одинаково содействовало движению, в основе которого лежала вера в сверхъестественное, в чудеса. Возможность осуществления великой теократической идеи, — ее внедрения в общественный строй, — поощряла духовенство к сильнейшему возбуждению умов в указанном фантастически набожном направлении; потому этот период ознаменован наивысшим господством церкви и ее служителей. С той же наивной смелостью, с которой папы того времени заявляли свои притязания на всемирное главенство и в словах Спасителя Петру: «Я дам тебе ключи царствия небесного» усматривали тот смысл, что святому Петру и его преемникам даны бразды правления над миром небесным и земным, — с такой же наивностью папские легаты и патриархи, а в низших сферах — отшельники и монахи вели большие армии и принимали на себя руководство военными действиями, о которых не имели понятия. Соответственно, бесчисленными были и жертвы. Трудно найти в истории другие боевые предприятия, которые сопровождались подобными потерями и таким количеством бедствий при таком жалком несоответствии между достигнутым и силами, которые были приведены в действие для достижения этой цели.

Ослабление веры

Вследствие этого итоги и влияние последних походов представляют собой нечто совершенно противоположное первоначальному настрою. Наступило потрясающее, всеобщее отрезвление. Чудеса, вера в которые была так сильна, что всегда находилось множество очевидцев их совершения, оказались обманом. В чужих землях, даже в той, которая именовалась Святой, все обстояло так же, или почти так же, как и на родине паломников, и за морями люди жили так же. Вскоре пробудился критический дух, далеко не сходный с «Deus lo volt» Клермонского собора. Отрезвленные умы находили, что если бы Господь был недоволен тем, что святые места — в руках у сарацин, то изменил бы такое положение дел и без крестовых походов. Но этого было мало: люди имели случай познакомиться с другими народами и другими вероисповеданиями, узнали их не по одним пристрастным изображениям ограниченного духовенства, а сталкиваясь с ними лично, на месте, и пришли к убеждению, что с последователями Магомета можно ладить. Многие из членов тех орденов, которые первые воодушевляли всех, впали теперь в легкомысленнейшее неверие и опасные святотатственные выходки. Собственно, с самого начала существовало известное течение мысли, осуждавшее это стремление вдаль, в погоню за приключениями. Это противодействие особенно сказывалось между немцами, склонными к спокойной работе на родине, при честном отчуждении от всякой неразборчивой, неразумной, бесшабашной непоседливости. Такое настроение одержало верх, оправдываясь сотни и тысячи раз примерами тех, кто возвращался разочарованным и обнищавшим, и еще большим числом невозвратившихся, пропавших без вести. Но мирские расчеты, материальные интересы выступали на первый план при повторении походов. В какой степени заслуживали отпущения грехов побывавшие в Святой земле — становилось сомнительным, потому что там процветали всякие грехи, как местные, так и вывезенные с чужбины. Но что там можно было нажить денег и всякого добра — это было ясно, судя по обогащению итальянских приморских городов, которые пользовались вернейшими барышами. В конечном, итоге люди, отказавшись от надежды добиться небесных благ силой, стали старательнее возделывать землю, применяя силы, дарованные человеку, более разумно и на своей почве.

Изменение жизненных условий. Могущество духовенства

Несомненно, жизнь в течение этих двух столетий стала богаче, светлее, свободнее. Это особенно видно из наблюдения над отдельными классами общества. Крестовые походы вызвали или помогли вызвать социальное переустройство, лишь косвенно повлияв на политическое. Менее всего этим движением были задеты крупные землевладельцы, знатнейшие князья. Они не руководили им, лишь позволяя увлечь себя, частью весьма неохотно и только потому, что участие в крестовом походе считалось в высшем кругу одним из правил хорошего тона. Государство или, лучше сказать, государства, — потому что собственно империя не имела никакой прочной связи с основанными в Палестине владениями и вообще со всем этим движением, — государства извлекли из этих походов мало пользы. Напротив, они потерпели даже потери, потому что движение крестовых походов крайне увеличило влияние духовенства, не говоря о папах: можно ли представить себе более могучую власть, нежели та, которую приобрел аббат Бернар Клервоский в середине XII в. и которая не соответствовала его личному значению и способностям? Правящие лица, великие папы той эпохи, расчетливо пользовались этими явлениями, старательно избегая при этом подвергать лично свою особу, а вместе с тем и авторитет святого Петра, случайностям этих слишком смелых предприятий. Нельзя не удивиться, что никого не смущало постоянное отсутствие пап в походах во имя Креста. Церковь, если понимать под этим духовенство во всей его иерархии и монашеские общины, находила в этом движении материальную выгоду. Многие паломники ради выполнения своих обетов и из-за душевного стремления, полностью или частью закладывали или отчуждали свои имения, а для церкви открывалась возможность дешево скупать такие поместья. Сверх того, обычные пожертвования благочестивых людей на церкви и монастыри крайне возросли при общем возбуждении умов во время крестовых походов. Многие лица, которые не могли или не хотели принять прямое участие в походе, старались умилостивить Бога или своего святого, или своего епископа приношением. Своеобразное порождение этого времени, рыцарские ордена, очень скоро приобрели громаднейшие состояния.

Монах-бенедиктинец (XIII в.).

Рыцарские ордена. Нищенствующие ордена

В такое благоприятное время церковь укрепила свое могущество, и система, которая отмечена именем Григория VII, получила свое высшее развитие. Браки священников прекратились, хотя еще в 1229 г. встречаются женатые даже среди лиц высшего духовного звания. Создание сословия, совершенно отделенного таким образом от мирян, завершилось. Форма, установленная для исповеди, подчиняла их церковной дисциплине, перед церковью раскрывались все тайны. Отлучения и интердикты расцвели пышнее, чем когда-либо, и надзор над мирянами и даже над самим духовенством усилился благодаря учреждению инквизиции, при которой трудно было определить, где оканчивается шпионство и начинается судебное разбирательство. Уже само учреждение ее доказывало, что старая простодушная вера была поколеблена. Духовенство по-прежнему набирало членов из высших сословий, и эта связь аристократии с иерархией яснее всего проявилась в рыцарских орденах. Но папы весьма прозорливо сумели создать себе большую силу из демократических элементов, учредив нищенствующие ордена, сохранявшие простонародный характер. Эти ордена составляли известный противовес бенедиктинцам и другим орденам, устроенным по их образцу. Будучи народными по общему составу, но наделенные весьма обширными привилегиями от пап, они проникали всюду, часто и в университеты, причем соперничество, издавна существовавшее между белым и черным, светским и монашествующим духовенством, чрезвычайно обострилось и отчасти перешло в заклятую вражду.

Вначале нищенствующие ордена подчинялись установленному церковному порядку, строго соблюдая повиновение. Как ни далеко заходили францисканцы в поклонении основателю своего ордена, приписывая ему всевозможные чудеса, все же они не собирались, как не собирался и сам святой Франциск, слишком упорно настаивать на противоречии, которое представляло господствовавшее направление папской политики, стремившейся к светской власти и светскому достоянию, по отношению к их чисто евангельской бедности.