Низами Гянджеви

ПРОИСХОЖДЕНИЕ НИЗАМИ ГЕНДЖЕВИ

Многочисленные средневековые тезкиры (записи), различного рода антологии, составленные после смерти Низами Гянджеви не осветили полностью все детали его биографии. Они дают лишь характеристику его творчества. Немало сил приложили современные исследователи истории литературы, чтобы выяснить национальную принадлежность Низами, но и по сей день не удалось выработать мало-мальски достоверную версию.

Низами писал на персидском языке, ибо этот язык в его время был широко распространён на Востоке. Описание своей жизни поэт не оставил. Скудные данные, которыми пользуются учёные извлекаются из его произведений.

Сведения о некоторых деталях биографии Низами можно найти в произведениях таких писателей и учёных как Доулат- шах Самарканд*! («Хроника»), Раванди («Рахас ас-Судур»), Ауфи («Лубал албаб»), Якут («Географический словарь»), ал- Казвини («Асар ал-билад»), Хамдуллах («Тарихи-Гузида»), Джа- ми («Бахаристан»), Таги Куфи («Хуласат ал-ашар»), Амин («Хафт иклим»), Лютф Али-бек («Атеш-кадэ») и другие.

Этот весьма неполный перечень авторов, свидетельствует о том, что учёными труд приложен не малый. И всё же, к какому итогу они пришли сегодня?

Полное имя поэта в разных трудах представлено по-разному. Например, в книге Ф. Кочарли «Литература азербайджанских тюрков» значится имя: шейх Абу-Мухаммед Ильяс ибн Юсиф .ибн Муайяд Низами. М. Тербият в книге «Данишманди-Азер- байджан» приводит другой вариант этого имени: Низами Абу- Мухаммед Низамаддин Ильяс ибн Юсиф ибн Муайяд Гянджеви В предисловии к книге Низами Гянджеви «Лейли и Меджнун», выпущенной в 1956 году московским Гослитиздатом А. Руста- мов утверждает, что настоящее имя поэта звучит как: Ильяс сын Юсуфа сына Муаяда. А. Бакиханов в книге «Гюлистан- Ирэм» пишет, что поэта звали — Абу-Мухаммед Низамаддин Ильяс ибн Юсиф ибн Муайяд.

На мой же взгляд достоверно только то имя поэта, которое указано на его надгробной плите, а именно: «Это — гробница

I Имеется в виду Государство Кавказской Албании.

светлейшего шейха Низамаддина Маула Абу-Мухаммеда ибн Ильяса ибн Юсуфа ибн Зеки».

Из приведённых примеров видно, что перед именем Ильяс трижды встречается Абу-Мухаммед, дважды Абу-Мухаммед Низамаддин, четырежды — Муайяд и дважды — Зеки. Кто же такие Абу-Мухаммед, Абу-Мухаммед Низамаддин, Муайяд и Зеки. Пока что убедительного ответа на этот вопрос не существует.

Одним из спорных деталей биографии Низами Гянджеви является место его рождения. Одни утверждают, что поэт родился в иранском городе Кум, другие говорят, что его родина — средневековый ширванский город Кум (ныне в Кахском районе Азерб. ССР). Третьи отвергают эти версии и выдвигают свои — мол Низами родился в городе Гянджа. Основная часть литературоведов ссылается на следующие строки из поэмы Низами «Искандер намэ»:

Эй, Низами, отвори клада ворота,

До каких пор будешь клад оберегать?

Хотя я, как жемчужина, потерян в Гяндже,

Родина моя — горной области город Кум.

Исходя из этого утверждается, что если поэт родился в иранском Куме, то он поэт персидский.

Ныне многие советские литературоведы отвергают обе Версии и считают, что приведённые выше стихи вставлены в поэму поэта после его смерти. Поэтому-де он родился в городе Гянджа, следовательно, является азербайджанским поэтом тюрского происхождения.

Подобные споры свидетельствуют о том, что и поныне учёными не установлено настоящее место рождения Низами Гянджеви. Не известно также кем он был по национальности.

Никто из литературоведов не отрицает, что мать Низами происходила из знатного курдского рода. Об этом свидетельствует и сам поэт в поэме «Лейли и Меджнун»:

Ведь мать моя из курдского селенья

Скончалась. Все земные поколенья

Должны пройти. Все матери умрут,

И звать её назад — напрасный труд.

Его дядю по матери звали Хаджи-Омар. Видный писатель М. Ордубади в историческом романе «Меч и перо», посвящён- ном жизни молодого Низами, свидетельствует о том, что трое его дядей были начальниками отрядов телохранителей халифа и происходили из курдского рода.

Дяди поэта по матери были состоятельными и влиятельными людьми, иначе Низами не смог бы получить блестящее образование и не имел бы доступа в книгохранилища знатных людей, где знакомился с уникальными древними рукописями.

Если мать поэта происходит из такого влиятельного рода, значит и замуж её должны были отдать за знатного человека.

Не надо при этом забывать, что дед поэта Муайяд Зеки, уроженец города Кума, тоже был знатным человеком. На это указывает его псевдоним — Сообразительный, Помогающий. Будучи состоятельным человеком Муайяд Зеки женил своего сына Юсуфа (отца Низами) на сестре знатного курда Хаджи-Омара из Гянджи.

Уместно напомнить, что в 955 году Гянджа была завоёвана Мухаммедом ибн Шаддадом, курдом по происхождению (Б. Бер- тельс. «Низами», Москва, 3956, стр. 27). А до него небольшое курдское княжество неподалёку от Гянджи было впервые создано курдом Михраном. Из рода курдского рода Михранидов происходил и известный полководец Джаваншир.

Курды вокруг Гянджи — несомненно пришлый элемент. Но ведь кто то на этих землях жил до курдов! Что же это за люди и на каком языке они говорили? Академик А. Крымский утверждает, что население на обоих берегах реки Куры говорило на своём старинном особом языке — арранском. Язык этот принадлежал к восточной группе северокавказских языков. Исследователями северокавзаской лингвистики выставлены соображения, что к нашим временам собственно арранский язык сохранил прямых потомков в речи аваро-андийской и речи самур- ской, тогда как родственная им речь нынешних удинцев у Нухи происходит не от собственно албанского языка, а от одного из его диалектов. Существовала ещё с V века на арранском (агван- ском) языке и писменность, имелись на этом языке богослужебные христианские книги и иные произведения церковщины.

Далее академик А. Крымский замечает: «Что касается присутствия тюркского элемента, то собственно Ширван XII века, по-видимому, и вовсе не знал тюрков на своей территории у Гянджи. В остальном Азербайджане тюрские поселения были в XII веке незначительными, но всё-таки имелись». (А. Крымский. «Низами и его современники». Баку, 1981 г., стр. 390—391).

Убедительным доводам А. Крымского противостоят некоторые азербайджанские литературоведы, фальсифицирующие и подтасовывающие факты. Например, А. Сафарлы и X. Юсуфов в книге «Азербайджанская литература древних и средних веков» (Баку, 1982, стр. 79) стараются доказать, что вставленный в «Иокандер-намэ» стих о происхождении Низами, до них дескать толковался неправильно и что, якобы там надо читать не «курд», а «корд», то есть «герой» по-персидски. Для чего это делается, если доказано, что эти строки перу Низами не принадлежат?

Некоторые литературоведы утверждают, что Низами женился трижды и якобы первой его женой была кипчакская рабыня Афаг. Утверждают, что она якобы была подарена поэту дербентским эмиром Бейбарсом ибн Музаффаром за поэму «Сокровищница тайн». Надо отметить, что, во-первых, данная поэма

была посвящена правителю Эрзинджана, что в Малой Азии Фахратдину Бахрам-шаху ибн Дауду. И лишь потом она попала в руки дербентского эмира. Во-вторых, некоторые низамиве- ды придерживаются мнения, что указанная поэма до адресата не дошла и лишь сельджукский историк ибн Биби утверждает, что правитель подарил поэту за эту поэму пять тысяч золотых динаров, пять коней с убранством, пять мулов и дорогое платье с самоцветами.

Неубедительно и то, что Низами, происходивший из состоятельной семьи и написавший дидактико-философскую поэму «Сокровищница тайн» мог жениться на подаренной ему рабыне, побывавшей в гареме дербентского правителя. Ни сан поэта, ни религия, ни среда, ни его окружение не позволяли Низами сделать такой сомнительный выбор.

Однако, Низами мог жениться на девушке из селения Кипчак или Гапцах — первое находится в Кахском районе Азерб. ССР, а второе в Магарамкентском районе Даг. ССР.

Теперь о якобы тюрском происхождении Низами. При этом некоторые недобросовестные исследователи аппелируют к стихам поэта из поэмы «Лейли и Меджнун».

Арабской ли, фарсидской ли фатой

украсишь прелесть новобрачной той,

Но к тюрским нравам непричастен двор,

Нам тюркский неприличен разговор.

Раз мы знатны и саном высоки,

То и в речах высоких знатоки.

Речь идёт о том, что ширван-шах, которому была посвящена поэма «Лейли и Меджнун», считал себя выходцем из среды персидской аристократии. Поэтому он убеждает поэта, что его двор не причастен к тюроким нравам и что он не может нарушить своё обещание, как это сделал некогда тюрок, султан Махмуд Газневи, который не заплатил великому Фирдоуси за поэму «Шах-намэ» ни гроша, хотя обещал невиданный доселе гонорар.

Вот почему приведённые выше стихи не могут служить доказательством тому, что Низами Гянджеви был тюрком по национальности. Он происходил из мест, где испокон веков жили лезгиноязычные народы, и поэтому, кажется, что прав всё-таки академик А. Крымский, призывавший своих коллег осторожно обращаться с фактами и ни под каким предлогом их не фальсифицировать.

Остаётся только добавить, что Низами Гянджеви ни одного слова не написал ни по-азербайджански, ни по-лезгински. Его произведения сотворены на персидском языке.