О национальной гордости народов Дагестана и Чечни и законах диалектики

(к выходу опусов Ш.М. Хапизова «Ума-нуцал (Умахан) Великий (очерк истории Аварского нуцальства второй половины XVIII в.)», Махачкала, 2013, и «Саламеэр, Эндирей, Аух (очерки этнической истории населения Терско-Сулакского междуречья)», Махачкала, 2014)

Бывший главный редактор газеты «Новое дело», экономист по основному образованию, Шахбан Хапизов (он же соискатель солидного научного учреждения – отдела этнографии ИИАЭ ДНЦ РАН) в 2013-2014 гг. издал в жанре опуса (в современном русском языке синонимы слова опус – подделка, халтура) две книги, мягко говоря, весьма спорного свойства. В первом опусе, как нам представляется, многонациональный Дагестан второй половины ХVIII века исчезает из исторической реальности в небытие, оставив нам единственно военачальника (билад) горских ополчений хунзахского нуцала Ума-хана, организовавшего во второй половине ХVIII века разноречиво толкуемые завоевательные походы «лезгин» на грузинские княжества (Картлия, Кахетия) и восточно-кавказские ханства.

К характеристике профессионализма Хапизова отметим изначально, что иллюстрация, приведенная им на стр. 13 под названием «Горцы в засаде. Т. Горшельт», является на деле офортом Л.Е. Дмитриева-Кавказского «Ночной секрет» (с рисунка того же Т. Горшельта «Пластуны в засаде») и изображает кубанских казаков, а не горцев. Иллюстрация на стр. 16, подписанная автором «Джарский аварец. Г. Гагарин», во французском первоисточнике позиционируется как изображение служащего Джаро-Лезгинской милиции.

В данном сочинении Хапизова наше внимание привлек раздел «Позиции Аварского нуцальства в Чечне в ХVIII веке» (стр. 17-23), который, с точки зрения конкретно-исторических знаний о предмете, истории Чечни указанного периода, представляет, на первый взгляд, бессмысленный набор слов. Приведенные в разделе архивные сноски (причем, с нашей точки зрения, толкуемые безграмотно) присвоены Хапизовым, как легко выясняется, у другого автора. Говоря юридическим языком, совершен плагиат. Согласно «Энциклопедии методов пропаганды», здесь и далее Хапизовым откровенно используются, по нашему мнению, информационные приемы «Будничный рассказ» (сообщается, скажем, ложь как нечто общеизвестное и даже не очень значительное), «Классификация» (форматизация информации с целью навязывания необходимого определения ситуации) и «Переписывание истории» наряду с «Полуправдой».

Во втором опусе с использованием как исторического мусора (набора вырванных из контекста цитат) и непрофессионального собрания хронологически и тематически (от документов до лингвистических экзерсисов, мифологических сюжетов и сказаний) разнесенных источников автор пытается, как нам кажется, «аваризировать» прошлое, в первую очередь таких районов, как Кумыкская плоскость, Салатавия и даже Чечня. Хотя реальный анализ приведенных им «документов» и «источников», как нам представляется, неизбежно приводит к противоположным результам, нежели те, которых хотел достичь Хапизов (заносчивость как свойство характера – плохой советчик!). Кроме того, в книге обнаруживается такое количество пробелов, натяжек и, как нам кажется, прямых фальсификаций, что поневоле начинаешь относить ее не к факту науки, а больше к низкопробной пропаганде.

Если первый опус опубликован под эгидой «Национально-культурной автономии аварцев», то второй текст, посягающий, как нам думается, на историческое прошлое и законные интересы нескольких народов Дагестана и Чечни, размещен на интернетовском сайте «Региональная национально-культурная автономия аварцев Дагестана». Причем никакого уведомления, что данная пропагандистская акция целиком представляет мнение собственно Ш.М. Хапизова, нет. Все это достойно глубокого сожаления! Ведь и в Чечне можно найти разного рода фолкисториков, пишущих на совершенно фантастические вещи без оглядки на научную методологию и факты. И это частные лица. С ними, по крайней мере, ведется открытая научная борьба, активную поддержку оказывает уже и руководство республики.

Но самое важное в ситуации с Хапизовым заключается, как нам кажется, в другом: мы еще ни разу не сталкивались с системно организованной пропагандистской кампанией с использованием исторического прошлого народов Дагестана и Чечни, ведущейся по принципам информационной войны и изнутри горского общества, как в данном случае.

Текст второго опуса разбит на несколько десятков небольших разделов, которые в соответствии с методикой информационной войны по большей части уже опубликованы в виде статеек в республиканской газете «МК в Дагестане» (редактор – Юсуп Хапизов), а также распространены через ряд сайтов Интернета. Здесь мы находим применение пропагандистского приема «Повторение», согласно которому пропаганда должна быть простой и все время повторяющейся.

Тесно связан с предыдущим и прием «Информационная волна». Заключается, как правило, в постоянном тиражировании и инициировании соответствующих обсуждений, скандалов, споров, заявлений и т.д. по поводу той или иной акции (это должно послужить усилению информационно-психологического воздействия на аудиторию). Заявит, скажем, Хапизов или другой персонаж завтра, что «земля плоская, как стол, а небо медное!», мы бросимся обсуждать: все-таки «это версия, и она имеет право на существование».

Из десятков разделов-статей рецензируемого опуса наше внимание привлекли следующие: «Расселение чеченцев и ингушей в древности и средневековье», «Смещение части аккинцев на восток». Хотя фрагменты античеченских по существу подходов мы можем встретить не раз и на других страницах произведения. Конечно, практически все приведенные Хапизовым в опусе разделы (более соответствующие примитивному жанру «речевок» и «дацзыбао») весьма интересны с точки зрения «нанесения» ответных критических замечаний. И здесь не хочется лишать удовольствия талантливых дагестанских коллег, включая и чеченцев-аккинцев. Наверное, свою задачу они выполнят лучше. Историков Дагестана всегда отличали внутреннее благородство, объективность и бережное отношение к прошлому всех народов региона.

В целом разобраться в характере печатных заявок Ш.М. Хапизова, безусловно, большая и серьезная задача, и она, кстати, уже начинает решаться. Все чаще в дагестанской печати Шахбан Хапизов характеризуется как «националист» и «ура-националист» (См.: Газиев З.Г. О национальной гордости в третьем тысячелетии // «Свободная Республика», Махачкала, 17.09.2010; Тонай Фазиль. Разоблачение лжи руководителя т.н. Национально-культурной автономии аварцев Марко Шахбанова // kumuk.info/…/razoblachenie-lzhi-rukovoditelya-t-n-nacionalno-kulturn; Гаджиев Максуд. Могильщики бесписьменных народов // kavpolit.com›Блоги›ashvado/5949; Мусаев Зелимхан, Хатуев Ислам, Хапизов Шахбан. Ума-хан, аварцы, кумыки и чеченцы, или «провокаторы не помеха кавказскому братству!» // alpan365.ru›provokatory-ne-pomexa-kavkazskomu).

Согласно содержанию раздела «Позиции Аварского нуцальства в Чечне», в первой публикации Ш. Хапизова целые чеченские районы (как горные, так и равнинные) объявлены «ханскими подвластными», да еще обложенными продуктовой рентой. Также подвластными хунзахскому нуцалу объявляются практически все авароязычные вольные общества-республики, весьма болезненно относившиеся к покушениям на свой независимый статус. Читаем «Краткий адатный список» одной из аварских федераций: он предусматривает награждение убившему бека во время войны, выплачиваемое убийце из общего фонда союза; выплату из этого же фонда и судебного выкупа за андалальца, если он где-либо ранит бека; общественную компенсацию семье убитого беком общинника. Запрещены все формы дружеских контактов с беками – от угощения их и гостевания до службы, получения подарков или продажи им недвижимости. Даже за словесное признание себя «рабом или нуцалчи (беком)» общинник наказывается крупным штрафом. (Исаев Ш.М. Памятники права Нагорного Дагестана XV–XVIII вв. Автореферат дис. канд. юр. наук. Махачкала, 2012. стр. 18-19).

Поневоле возникают вопросы к автору по поводу столь широкого использования этнического наименования «аварцы» и «аварский нуцал» в средневековье и новое время. Выясняется: «Аварцами [в прошлом] назывались те горцы, которые несли феодальные повинности хунзахскому хану, в отличие от остальных, именовавшихся койсубулинцами, карахцами, андалал, гумбетовцами, андийцами и т.д.» (Гусейнов М. Союз сельских обществ Ункратль в Х1Х-начале ХХ вв. М., 2006; а также: www.tsumada.ru/en/text/234).

Аварцы и андоцезы (родственные как аварцам, так и чеченцам) никогда не занимали чеченских земель, и, соответственно, чеченцы не домогались их территории. Собственно, разделение авароязычных и нахских языков и этносов происходило по естественно-географическим рубежам (Андийский и Снеговой хребты) в исторически давнее время, скорее всего в III-II тыс. до н.э.

Современная конфигурация крупнейшего народа Северного Кавказа давно и до истерических слез не нравится таким штатным радетелям истории Чечни и Дагестана, как виноградовы, блиевы, дауевы, клычниковы, гатаговы, абадиевы, кодзоевы, матвеевы, хлынины, к которым, как представляется, добавился теперь и Хапизов. В связи с «трудами» Хапизова мы пришли в своем размышлении к мнению, что в какой-то мере национализм национализму – рознь. Есть явление непомерного любования собственной нацией, что не слишком приятно, но не смертельно. А есть попытка возвеличивания собственного народа через унижение других – явление, именуемое нацизмом, что есть гнусно и подло.

Ш.М. Хапизов сознательно не коснулся того непреложного обстоятельства, что все отношения зависимости и неравноправия на том же Северо-Восточном Кавказе складывались исключительно либо как внеэкономические (пленение и рабство), либо как поземельные. Собственно, зависимыми с уплатой фиксированной ренты являлись т. н. райаты (бывшие пленные и их потомки), посаженные на частные участки княжеской земли. Какие-то фиксированные повинности в пользу феодала гипотетически могла нести вся община или ее часть, сложившаяся из крестьян, поселившихся на землях, считавшихся «во владении» князя по праву первопоселенца (как правило, это были не горные, а вновь осваиваемые присулакские и притеречные равнинные земли, чьими владельцами выступали кабардинские, чеченские и кумыкские князья).

Было и другое: некоторые чеченские общины вступали в контакт с тем же, например, аварским ханом или кумыкским князем, арендуя у него пастбищные угодья за определенную плату. Однако это не влекло каких-либо других обязательств, кроме как хозяйственно-торговых.

В той же Чечне была известна система «приглашения» князей на известных условиях, при этом общество могло поменять «своего» наемного князя на другого или выгнать. И эта ситуация, например, совершенно применима к истории феодальной фамилии гумбетовских Турловых, основавшейся на р. Аргун в Чечне в середине XVII в. и правившей здесь почти до конца XVIII столетия, когда они потеряли какое-либо значение в чеченских обществах и были изгнаны. Ситуация, наивно трактуемая порой как «расширение» маленького горного Гумбета (находящегося в трех днях тяжелейшего горного пути от границ Чечни и плотно завязанного скотоводческим хозяйством с князьями Кумыкской плоскости) за счет огромной по северокавказским меркам плоскостной Чечни.

Многочисленные вольные авароязычные, а уж тем более чеченские, общества институционально не могли иметь феодальную зависимость как от хунзахских нуцалов с уплатой ренты, так и любого другого феодала. И не в силу какого-то там особого психологического генотипа, просто жесткая конфигурация общественного устройства горских «республик» механически исключала подобное (ситуация, когда ключи не подходят к замкам). При тайпово-фамильном общественном укладе Чечни любая форма зависимости от кого-либо переводила подобную фамилию во второстепенную категорию, что несло для нее ощутимые социальные и материальные потери. Ротмистр Умалат Лаудаев свидетельствовал в 1872 г.: «По понятиям об узденстве, чеченец не мог подчинить себя другому лицу, ибо тогда узденство его теряло значение. Отсюда ясно, почему они не терпели у себя никакой власти и не выбирали из своей среды предводителей… Чтобы еще резче выразить свое равенство, чеченцы называют себя витязями или воинами, по-чеченски – «конахи». Другое дело, если свободное общество консолидировано приглашало аристократа на княжение и оплачивало его труд.

Ведь постулат о том, что чеченцы никогда не были покорены и ни под чьим иноземным подчинением не были, являлся в обозримом прошлом (до завоевания края Российской империей) как объективным историческим фактом, так и краеугольным положением их национального самосознания (подчинение исключала сама институциональная природа чеченского общества – ведь подобные «подданные», повязанные уплатой дани, переходили в разряд изгоев). Создание Имамата Шамиля, как мы помним, стало возможным только после многих лет применения против горцев ермоловской «тактики резни» – круглогодичных систематических военных действий на уничтожение. Горцев просто-напросто вынудили объединиться и сражаться вместе. При этом первое совместное национальное государство чеченцев и дагестанских народов изначально носило военно-теократический и социально-уравнительный характер.

С точки зрения горской психологии (в этом плане аварцы и чеченцы близки), Хапизов сознательно, по нашему мнению, допустил вопиющую оскорбительную выходку, до которой никто еще не опускался, – навязывая чеченцам ханские подати и выказывая своеобразные претензии на исконные чеченские земли.

Таким образом, Хапизов не имеет понятия об элементарных основах свободного горского общества и чести благородного узденя (как и мандата от аварского народа на какие-то заявления и выказывание претензий). Поэтому мы можем расценивать подобные эскапады как исключительно выходку отдельно взятого субъекта.

К сожалению, указанную проблему (существовавшую и помимо Хапизова) в самом начале не уловили и не оценили дагестанские и чеченские политики и историки. А она состоит в том, что сегодня грошовые претенденты на господство в умах и политическое лидерство ставят своей задачей информационно-истерически озаботить целые нации к покушению на чужие земли со ссылками на некие фантастические псевдоисторические основания. Но всю эту шизофрению человечество давным-давно и не раз проходило: «устроить вселенский пожар, чтобы я мог на его углях поджарить свою яичницу на завтрак!» Из маленького поросенка, согласно законам диалектики, вырастает большая свинья.

Ислам Баудинов