Ворошил Гукасян
Удинские слова
в «Истории албан»
«История Албан» Моисея Утийского (Каланкайтуйского) является пока что единственным письменным источником по истории Кавказской Албании. Она дошла до нас на древнеармянском языке. Когда, кем и первоначально на каком языке была написана эта весьма ценная «История» неизвестно. До сих пор она филологически не обработана и не проанализирована с точки зрения критики текста. Нет филологического удостоверения, какие ее части первичные, относимые к VII веку, и какие позднейшие—вклад X века.
«История Албан» на армянском языке издана дважды (второе Тифлиское издание 1913 года является перепечаткой Московского издания 1860 г.), на русском языке лишь один раз — в 1861 г. в Санкт-Петербурге, в переводе известного армениста-источниковеда К. Патканяна, под заглавием «История Агван Моисея Каганкатваци, писателя X века».
Во время перевода «Истории Албан» К. Патканян столкнулся с очень большими трудностями, так как в отличие от всех армянских источников V—XVIII вв. в ней оказалось множество неизвестных, совершенно непонятных в армянском языке слов, фраз и предложений. Этот достаточно опытный источниковед-грабарист затруднялся перевести на русский язык даже всю 33-ю главу II книги, жалуясь на то, что не было «возможности перевести правильно всю эту главу… Кроме того неизвестные и непонятные слова, обильно расточаемые автором, делают то, что труд перевода не окупается интересом содержания»2. Эти неизвестные и непонятные слова К. Патканян не нашел ни в одном словаре армянского языка.
В армянском издании М. Эмина3 на непонятные и неизвестные слова почти не обращается внимания, а в парижском издании К. Шахназаряна4 имеется ряд замечаний. В критическом издании Ч. Доусета некоторые из этих слов объяснены [напр.: ценцерк*, щаранац, таксат и т. д.]. Но многие из них и Ч. Доусету остались непонятными. Отметим, что даже такие крупные специалисты древнеармянского языка и истории Армении, как Р. А. Ачарян, Я. А. Манандян, М. А. Абегян, С. С. Малхасян и многие другие не могли найти этих слов в лексике армянского языка. Они и не подозревали, что все эти слова могли быть иноязычными и что они могут быть объяснены на материале языков Кавказской Албании.
ЕНИБА. Говоря о коварном убийстве албанского князя Джеваншира Утийский писал: «Между тем злобный эниба изменник Вараза, взяв царский плащ, булатный меч и золотом обитый щит, коварно пошел вперед, представляя из себя оруженосца» (… ареал чIарабарой энибай давчаногъин Варазайи звагъин аркунакIан зсусерн пIогъоватикI ер. зваЬанн оскIехндзор, давов йарачап! аи линэр у пIатIчарс ев ыст! оринак! и зинакIрутеан)7. Чуть выше автор пишет, что «блаженный муж… всегда был в ожесточенной борьбе с энибай врагом»8.
Как видно из приведенных цитат, в обоих случаях ениба является определением к слову «врага**. Грабаристам это слово не было известно. Поэтому. К. Патканян отметил’, что ениба слово неизвестное и означает, вероятно*-»дьявол». В издании Эмина—хабебай— «обманщик». Однако замечание Патканяна не совсем точно. М. Эмин сперва действительно это слово передал как хабебай(см. стр. 170 — 171), принимая за армянское слово в значении «обманщик», но чуть ниже оставил исконную форму (см…. ареал чIарабарой энибай давчаногъин стр. 177.).
Ч. Доусет тоже передает ениба в значении «дьявол», отмечая, что оно иногда ошибочно принимается за имя. В предложении «блаженный муж… всегда был против енибай врага», по Доусету энибай употребляется как «имя для эпитета дьявола»9. Но он не отрицает, что «его происхождение еще не объяснено»10.
Как указал Доусет, из многочисленных словарей армянского языка слово ениба представлено только в «Словаре армянских имен» акад. Р. А. Ачаряна в значении имени человека. Доусет совершенно верно замечает, что енибаР. А. Ачаряном ошибочно принимается за имя.
Ениба принадлежит албанским языкам. В нижних подговорах удинского языка и ныне оно употребляется в значении «коварный,, «корыстный», «гнусный». Это слово является качественным прилагательным, но на современным этапе развития удинского языка оно субстантивировано, т. е. символично подразумевает «коварный», «гнус-
* По техническим соображением армянские слова и предложения даются в русской транскрипции,
ный», «корыстный» человек. Поэтому Утийский вместо «коварный враг, изменник Вараза», написал «злобный ениба», подразумевая именно коварного, гнусного человека. Это безусловно затрудняло перевод, так как неспециалисту удинского языка трудно передать (вернее понять) его прямое и переносное значение.
Ениба образовано с помощью словообразовательного аффикса —ба. Это весьма продуктивный словообразовательный аффикс в дагестанских языкахI1. Примеры из удинского языка: «… екъунчери шотIат! оъгъоъл лал джинбату» («привели к нему человека немного бесноватого»)12, «иъш1акъунбаки ш1етIа тIоъгъоъл… кагъзабаор ва гьампиух» («подошли к нему… книжники и старшины»)13.-ТIу из «джинбатIу» является указательным местоимением, а -ор из «кагъызабаор» — суффиксом множественного числа (джинбатIу, кагъзабаор).
В армянском языке нет аффикса-ба. Вместо него есть суффиксы: для образования имен существительных: -акI, -анк, -ик, -ичI, -уhи, -ом,- аран и т. д.; для образования имен прилагательных:-акIан, -айин,-е или-йа,-кIот!,-авор. Сравните, например, удинcк. ениба «коварный», «гнусный44 с армянским неиз «коварный», джидакI «гнусный», или удинск. мушба «ревматик» с армянским хованавор«ревматик» и т. д.
Подводя итог сказанному, мы можем перевести предложения из 33-й и 34-й главы II книги «Истории Албан» в следующем виде: «Блаженный муж… всегда был в ожесточенной борьбе с коварным врагом»; «между тем злобный и гнусный враг, изменник Вараза…».
АШНУТI. В XI главу I книги «История Албан» Моисея Утийского включены два письма армянского католикоса Гюта I (461—471 гг.) к албанскому царю Ваче II. В первом письме Гют сравнивая албанского царя с солнцем, писал: «оно блуждает, ходит криво, сторонно, дает тень, живет на юге, измученное зимою, изнывает летом, весной тавнут! и осенью ашнутI, поглощаемое ночью, рождаемое утром,, (… товнут! гарнани ев ашнутI ашнани, гишерак! ул, аравотIацин…).
К. Патканян писал, что слов aumytnl и maenyml нет в большом армянском лексиконе Мхитаристов.14 М. Эмин ничего не говорит о них. В «Этимологическом корневом словаре армянского языка» Р. А. Ачаряна мы не находим этих слов; в «Толковом словаре армянского языка» С. С. Малхасяна на это имеется не совсем ясное указание: aumyml. ац. ашнанайин15, что в переводе значит: «ашнутIи прилагательное «осенний». Однако в английском переводе «Истории Албан» это слово имеет другое значение, а именно «иссушалось» («Не…. roasts in summer, is showered upon in spring, is parched in autumn…» оно… изнывало летом, появилось весной, иссушалось осенью…—стр. 14).
Но Ч. Доусет сомневался в своей правоте и в сноске после этого слова поставил вопросительный знак (ВМ eraslut; asnut «?»)
Вышеуказанные слова (ашнупй и тавнутI) в удинском языке и ныне широко употребляются. Awnyml имеет следующие значения: 1) «бездельно», «без работы», бездельный»; 2) «завершивший свою работу», «свободный» (после работы)… Оно состоит из имени существительного аш-аьш (дело, работа) и частицей нут! (не, без)16.
Частица нут! в удинском языке употребляется с именами или отглагольными именами (масдаром, причастием), причем, во всех позициях слова: нутIал «неделающий, amnyml «без работы» («безработный»), xenyml «безводный» («без воды»), кIоджпутI «бездомный».
Например: СапIуннутI чIемнух ципсун кIоджне (вымыть грязь без мыл-а трудно)17; ун нутIчIегъалйу тIелан (ты не выйдешь оттуда)1’8,
В армянском языке не встречается частица нут. В нем имеются суффиксы: —ан, —зуркI, а также: —дж, — anl,—тI, — чI (см. ангорц или горцазурк! «бездельный», «безработный», анджур «безводный»…)
По содержанию указанной выдержки из «Истории Албан» видно, что в ней awnyml не употребляется в значении «осенний» или «иссушалось». Если сказать, что «солнце осенью бывает осенним» или «осенью солнце иссушалось» получится бессмыслица, т. е. глубоко содержательной афоризм Утийского потеряет смысл. Автор указывает, что осенью солнце завершает свою работу (уже поспевают фрукты,* собирают урожай) и фактически оно остается без дела, без заботы— а именно auinvml.
ТАВНУТI.Как и auinyml слово maenyml не употреблено ни одним армянским писателем V—XVIII вв., поскольку оно не входило в лексический состав армянского языка.
Моисей Утийский указывает, что солнце весной бывает тавнутI. Это слово в значении «бессильный», «бесплодный», «безурожайный» употребляется в ряде подговоров ниджского диалекта. Например: uioHo maenyml амдаре «тот бесплодный (бессильный) человек»; епсен же ход maenymle «в этом году это дерево безурожайное»и т. д.
Частица нутI та же, что имеем в составе atunyml.Первый компонент данного слова заимствован из древнеиранских языков19. Тав в значении «сила», «мощь» употребляется во всех иранских языках и давно заимствован удинским и другими дагестанскими и тюркскими языками. Присоединением отрицательной частицы нутI мы получаем «бессильный», «немощный», «бесплодный». Поэтому, нам кажется, что перевод Д. Ч. Доусета maenyml в значении «появилось весной» в армянском языке означало бы «йеревец(или байтлнвец) «гарнани». По всей вероятности, поэтому это слово не включено в толковые и этимологические словари армянского языка20.
Таким образом, мы можем перевести выдержку из XI главы I книги «Истории Албан» в следующем виде: «Оно (т. е. Солнце) двигалось-наклонно и сгорбленно, ходило боком, бросало тень, жило на юге, измучилось зимой, весной было слабое, осенью бездельным (т. е. свободным)…»