Народно-освободительное движение на Восточном Кавказе под руководством Хаджи-Давуда Мюшкюрского (первая треть XVIII века) / Бутаев А.А.
-Махачкала: Мавел, 2006
Глава I
Внутриполитическое и социально-экономическое состояние и внешнеполитическое положение Восточного Кавказа в первой трети XVIII в.
§2.Восточный Кавказ
в системе взаимоотношений Ирана, России и Турции
в первой трети XVIII века.
Восточный Кавказ, расположенный на стыке Европы и Азии, издавна привлекал внимание всевозможных завоевателей. Многовековая борьба за овладение этим богатым и стратегически важным регионом шла с переменным успехом. Персы-сасаниды, гунны, хазары, арабы, монголо-татары, тюрки-сельджуки, орды Тимура — вот далеко не полный список завоевателей поочередно вытеснявших здесь друг друга, пока с начала XVI века весь Кавказ не стал ареной борьбы между двумя сильнейшими державами Востока — Сефевидским государством и Османской империей. Продолжавшиеся более века сефевидско-османские войны завершились договором 1639 года, разделившим Кавказ на сферы влияния между ними.[94] Этот регион оказался и в орбите внешней политики России с выходом её на побережье Каспия в середине XVI века.[95]
В начале XVIII века позиции противоборствовавших сторон в регионе были следующие: Восточная Армения, Восточная Грузия, Карабах с Гянджой, Ширван, Лезгистан, а также многие районы Дагестана находились под властью или же в сфере влияния Ирана; Западная Армения, Западная Грузия, Абхазия, а также некоторые другие района Причерноморья и бассейна реки Кубань оставались под властью Османской империи и её вассала — Крымского ханства. Позиции же России были намного слабее. Они ограничивались небольшим прикаспийским районом с крепостью Терки и несколькими казачьими станицами на левом берегу Терека.[96]
Однако ни одна из сторон не была удовлетворена достигнутыми результатами. Каждая из них стремилась к укреплению и расширению своего влияния в регионе.[97]
В самом начале описываемого периода,8 августа 1700года, между Россией и Турцией в Константинополе был заключен долгосрочный договор, по которому Россия сохраняла за собой Азов и приазовские земли по реке Миус, а также некоторые другие территории с «кубанской стороны».[98]Этот договор сулил России большие возможности для дальнейшего расширения своего влияния на Кавказе. Однако начавшаяся вскоре война со Швецией стала серьезным препятствием на пути укрепления позиций России в регионе.
Петр I- российский император
Но, несмотря на это, Петр I (1682-1725) внимательно следил за событиями на Кавказе. Ещё осенью 1700 года он поручил астраханскому воеводе Мусину-Пушкину всячески укреплять дружественные и торговые отношения с горцами Дагестана.[99] В другом Указе астраханскому губернатору прямо предписывалось «стараться и трудиться тот народ в ласке содержать и стороне его царского величества склонить».[100] Начиная с этого времени, Петр I постоянно посылал своих представителей для изучения положения на месте. Одновременно при дворе царя в те и последующие годы находились кахетинский царь Арчил, брат Гасан-Али хана Шемахинского, один из сыновей сюникского мелика Исраил Ори и некоторые другие.[101]
Адекватные меры принимались и со стороны нового турецкого султана Ахмеда III (1703-1730). Поражение под Веной в 1683 году, а затем и неудача с коалицией европейских государств окончательно остановили османскую экспансию в Европе.[102] Стремясь взять реванш и пытаясь решить внутренние неурядицы, османские правители активизировали свою политику на восточном направлении, и в частности на Кавказе. Стратегические замыслы Порты предусматривали создание опорного плацдарма в регионе для противодействия возможным акциям России и Ирана.[103] Османская империя, как писал известный австрийский востоковед И. Хаммер, стремилась добиться «исключительного господства на Чёрном и Каспийском морях».[104]
Результатом военных приготовлений Османской империи во многом стала начавшаяся осенью 1710 года война с Россией, в которой турки, воспользовавшись благоприятными обстоятельствами, стремились взять реванш за свои неудачи в годы Азовских походов. Несмотря на ряд поражений в начале кампании, османам удалось, затем окружить русскую армию численностью в 38 тысяч человек. Петр I вынужден был запросить мира, который, и был подписан 23 июля 1711 года в военном лагере на реке Прут. По договору Россия вернула туркам Азов. В целом же неудача Петра I в этой войне обошлась России минимумом потерь.[105] Турки ещё дважды (в конце 1711 года и в конце 1712 года) пытались объявить России войну, и лишь в 1713 году был подписан Андрианопольский договор, подтвердивший условия мира на Пруте. Это привело на время к нормализации отношений между двумя государствами.[106]
Что касается Сефевидского государства, то политика шаха Султан-Хусейна (1694 — 1722) ,в отличие от других противоборствовавших в регионе сторон, не носила ярко выраженного наступательного характера. Сефевиды стремились в те годы лишь к сохранению своих позиций на Кавказе, достигнутых в пору своего могущества. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что в 1713 году в Петербурге побывало посольство персидского шаха «с предложением о заключении дружеского и торгового трактата и с великими подарками».[107]
Султан-Хусейн-шах сефевидского Ирана
Но такую «миролюбивую» политику сефевидские правители проводили не от хорошей жизни. Охваченную всеобщим кризисом страну, сотрясали повсеместные вооруженные восстания порабощенных народов, грозившие самим устоям государства. Происходили такие выступления, переросшие вскоре в организованное освободительное движение, и на Восточном Кавказе. Возглавил это движение уроженец селения Дедал Мюшкюрского магала, глава суннитского духовенства Лезгистана Хаджи-Давуд. В 1711 — 1712 годах повстанцам под его руководством удалось освободить ряд населенных пунктов. Восстания против сефевидского владычества происходили в этот период и в других закавказских регионах.[108]
Россия и Турция не прочь были воспользоваться создавшейся благоприятной для них ситуацией. Однако они не могли пока напрямую вмещаться в «персидские события». Россия продолжала долгую и изнурительную войну со Швецией за выход к Балтийскому морю, а Турция, ослабленная войнами в Европе и раздираемая внутренними неурядицами, не успела ещё прийти в себя. К тому же всё больше усиливались противоречия Порты с Венецией и Австрией. Но, несмотря на всё это, турки продолжали принимать меры для укрепления своих позиций на Кавказе. Так, осенью 1712 года к тарковскому шамхалу Адиль-Гирею и аксаевскому владетелю Султан-Махмуду прибыли посланцы от вассала Порты крымского хана с призывом, чтобы «оныя владельцы и других тамошних владельцев пригласили и были б единомышленно воли крымского хана, что им повелит хан делать, быть неослушным».[109]
О подобных действиях османских и крымских правителей доносил и Александр Бекович – Черкасский — кабардинский князь, поступивший на русскую службу и будучи советником Петра I по восточным делам, посланный им на Кавказ. «По указу от Порты Оттоманской, — сообщал он в Петербург в мае 1714 года, — посланы от хана крымского посланцы к вольным князьям, имеющим владение близ гор между Черным морем и Каспийским, дабы оные князья со владениями своими под власть салтана турского и послушны были б хану крымскому, за что могут многую милость получать и повсягодным жалованьем определены будут». И «ежели ваше величество соизволите, — продолжает далее А.Бекович-Черкасский, — чтоб оной народ не допустить под руку турецкую, но паче привесть под область свою, то надлежит, не пропуская времени о том стараться, а когда уже турки их под себя утвердят, тогда уже будет поздно и весьма невозможно того чинить». Получив это донесение, Пётр I поручил Сенату продумать вопрос «о горских народах, каким образом их к нашей стороне склонить»[110].
В 1715-1718 годах в Иране находилось посольство А.Волынского, направленное туда Петром I для собирания нужных сведений военно-политического и экономического характера.[111] За время своего пребывания в Иране Волынский сделал много интересных наблюдений и представил царю подробный отчет, в котором пришел к выводу, что сам «бог ведёт к падению сию корону». И потому «хотя настоящая война наша (шведская) нам и возбраняла б, однако, как я здешнюю слабость вижу, нам без всякого опасения начать можно, ибо не только целою армиею, но и малым корпусом великую часть к России присовокупить можно».[112] Под предлогом, что «занятия прикаспийских областей русскими желает отчасти и сам шах, потревоженный бунтовщиками»[113], Волынский настоятельно советовал Петру I высадить десант на берегах Каспийского моря и в первую очередь захватить Шемаху и Дербент.[114]
Получив соответствующие сведения, Петр I начал активную подготовку к походу на юг. По возвращении Волынского в Иран были отправлены капитан А.Баскаков и назначенный консулом в Персию С.Аврамов. Баскакову поручалось «ехать из Астрахани, под каким образом удобнее в Персию … осмотреть путь, удобен ли для проезда водами, кормами конскими и прочим; наведаться о состоянии тамошнем и прочих обстоятельствах».[115]
Ахмед III- султан османской Турции
С подобными инструкциями направлял своих агентов в Иран и турецкий султан. С января по апрель 1721 года при дворе шаха под видом посла, но фактически с разведывательной целью, находился А. Дюрри-эфенди, которому «конкретно поручалось рассеять подозрения шахского двора об агрессивных намерениях Порты и представить точную информацию о положении в Иране».[116] Приблизительно в это же время в Иране находился ещё один турецкий агент Бедреддинзаде Али-бей, который по заданию Порты также подготовил подробный отчет о положении в Сефевидском государстве.[117]
В начале 20-х годов XVIII века разложение Сефевидского государства достигло своего апогея. Вся страна пылала в огне восстаний. В августе 1721 года ширванские и дагестанские повстанцы во главе с Хаджи-Давудом взяли Шемаху и свергли сефевидское владычество на Восточном Кавказе. В конце того же года 30-тысячная армия афганцев под предводительством Мир-Махмуда снова двинулась в глубь Ирана. В октябре 1722 года афганцам удалось захватить столицу Сефевидов — Исфахан. Султан-Хусейн, явившись в лагерь Мир-Махмуда, передал ему шахскую корону. Мир-Махмуд объявил себя шахом Ирана. Вслед за Исфаханом афганцы захватили Кашан, Кум, Казвин и другие города центрального Ирана.[118]
Свержение сефевидского владычества на Восточном Кавказе и афганская оккупация Ирана привели к резкому обострению обстановки и дальнейшей эскалации напряженности в регионе. Начиная с этого времени, Ширван, Лезгистан и Дагестан, занимавшие выгодное стратегическое положение на побережье Каспия, выдвигаются на передний план кавказской политики Петербурга и Константинополя.[119]Лидер повстанцев Хаджи-Давуд становится одним из самых влиятельных правителей в регионе и центральной фигурой политики противоборствовавших здесь держав. Каждая из них всеми силами стремилась привлечь его на свою сторону. В то же время, зная об экспансионистских планах соседних держав, Хаджи-Давуд и сам предпринимал попытки наладить отношения с ними. Так, ещё весной 1721 года он обращался к России, намереваясь заключить с ней союз, направленный против Ирана. Однако условия, выдвинутые при этом Хаджи-Давудом, оказались неприемлемыми для России, так как противоречили планам Петра I по захвату всего Прикаспия. В то же время Петр I боялся сближения Хаджи-Давуда с Портой. Почва для опасений действительно была. В противоборстве с Россией Турция всерьёз рассчитывала использовать антииранское движение на Восточном Кавказе. Так, на предложение Ирана заключить оборонительный союз, направленный против России, Порта ответила отказом, мотивируя это тем, что она не станет воевать против лезгин и афганцев — своих единоверцев.[120]Турки, пользуясь замешательствами в Иране, стремились прибрать к своим рукам весь Кавказ и тем самым добиться исключительного господства на Черном и Каспийском морях.[121] Турецкое правительство считало, что оно имеет полное право на владение Закавказьем, поскольку во второй половине XVI века Османская империя, отобрав эти земли у Ирана, уже владела ими до начала XVII века. Старые притязания не были забыты.[122]
Однако эти намерения Порты противоречили основным целям восточной политики Петра I. Не располагая достаточными средствами для завоевания и освоения всего Кавказа, Петр I рассчитывал в первую очередь захватить наиболее стратегически важные прикаспийские земли и собственно само Каспийское море. С другой стороны, Россия не хотела утверждения на этих территориях своего злейшего врага — Турции, так как это оголило бы её южные границы.[123] В силу этого и на фоне обострения к концу Северной войны отношений России с некоторыми крупными европейскими державами (Англия, Австрия и другие) заключение с Портой в ноябре 1720 года договора о «вечном мире» было явным успехом российской дипломатии.[124]
Завоеванию Прикаспия придавалось Петром I и немаловажное экономическое значение. Присоединив эти области, он надеялся обеспечить необходимым сырьем развивающуюся мануфактурную промышленность России. Пётр I хотел превратить Россию в посредницу в торговле между Европой и Востоком. Для этого русский царь был намерен перевести основную магистраль торговли шёлком из Ирана с константинопольского пути на волжский.[125]
Волынский А.П.
Хорошо осведомленный в делах Кавказа и назначенный к тому времени астраханским генерал-губернатором А.П.Волынский, опасаясь турецкого вмешательства, как и раньше, советовал Петру I опередить турок и самому завладеть прикаспийскими провинциями. А поводом для этого он предлагал использовать шемахинские события, связанные с ограблением русских купцов.[126] Сам Петр придерживался таких же взглядов. «Мы идем к Шемахе не для войны с Персией, — говорилось в инструкции Петра I русскому консулу в Иране С.Аврамову от 25 июня 1722 года, — но для искоренения бунтовщиков, которые нам обиду сделали…».[127] При этом, избегая возможных осложнений в отношениях с Ираном, Пётр I особо указывал Аврамову добиваться добровольной уступки прикаспийских областей за помощь, которую может оказать шаху Россия в утверждении его престола.[128]
Непосредственно перед походом Пётр I подтвердил принятие в подданство России некоторых феодальных владетелей Дагестана. Были приняты шерти от тарковского шамхала, владетелей засулакской Кумыкии, кайтагского уцмия.[129]
27 июля 1722 года Пётр I с основными силами высадился в Аграханском заливе. «В результате вторжения 100-тысячной армии Петра I территория от Аграханского залива до реки Милюкент за Дербентом была занята в течение четырех недель (июль — август 1722 года)».[130] Столь быстрое продвижение русской армии объяснялось не только её многочисленностью и оперативностью принимаемых мер, но и стремлением местных феодальных правителей освободиться с помощью России от произвола насквозь коррумпированной шахской администрации, от внутренних междоусобиц. Многие из феодальных владетелей Дагестана к этому времени уже числились среди подданных России, а некоторые из них (шамхал Адиль-Гирей, аксаевский Султан-Махмуд) всячески поддерживали русскую армию во время её прохождения через их владения.[131]
Весть о начале похода вызвала сильную тревогу в правящих кругах Османской империи. Она подогревалась западноевропейскими послами, внушавшими султану, что Россия не ограничится захватом только прикаспийских территорий, а постарается завладеть всем Закавказьем и Ираном, и затем начнет наступление на Константинополь.[132] Это заставило султана принять экстренные меры и начать усиленную подготовку к войне. В Азов и Эрзурум были стянуты войска и снаряжение.[133] «Султан неоднократно требовал через русского резидента Неплюева, чтобы Пётр I отказался от своего похода, вывел войска из Дагестана и положился бы на посредничество Порты. В случае отказа султан угрожал расторжением вечного союза».[134]
В неудаче похода и разжигании войны между Россией и Турцией были весьма заинтересованы европейские державы (Англия, Франция, Австрия, Венеция), надеявшиеся, что это помешает укреплению позиций России в Европе. «Если экспедиция будет несчастлива, …то турки выступят против неё»[135], — писал в надежде на это французский кардинал Дюбуа. Английское правительство опасалось также, что Россия, укрепившись в прикаспийских областях, в дальнейшем станет серьёзной помехой для торговой монополии Англии на Ближнем Востоке.[136]
Между тем Петр I, продвигаясь с огромной армией по западному побережью Каспийского моря, уже 23 августа без боя занял Дербент. Обстановка благоприятствовала дальнейшему продвижению на юг. Однако из-за внезапно возникших затруднений в продовольствии и снаряжении, а также роста числа заболеваний среди солдат и падежа лошадей, Пётр I решил отказаться от дальнейшего продолжения похода. При этом он, видимо, понял «что для достижения важнейшей цели похода-завоевания прикаспийских областей, нет нужды в действиях целой армии»[137]. Но кроме этих причин, как правильно замечает О.П.Маркова, была и другая, не менее важная причина прекращения похода: «Пётр ушёл с Кавказа, избегая преждевременной войны с Турцией»[138].
И действительно, действия русских войск, позволившие Петру I за короткое время овладеть всеми прикаспийскими районами Дагестана, вызвали острое недовольство в Константинополе. Ещё до ухода основных сил русской армии верховный везир Ибрагим-паша на заседании дивана угрожал объявить России войну.[139] «Турецкий народ покоен быть не может, пока русские войска находятся в персидских владениях», – заявил он в начале ноября 1722 года русскому резиденту И.Неплюеву.[140] Сразу после отречения шаха Хусейна от престола Порта заявила о принадлежности Османской империи всего Восточного Кавказа по причине падения Сефевидского государства.[141] В декабре 1722 года российскому правительству была подана грамота, в которой султан требовал в числе других прекратить военные действия против лезгин.[142]
Принимались и другие меры. В начале сентября 1722 года тарков-скому шамхалу от крымского хана было отправлено письмо-воззвание, в котором он призывал «всех магометанцев… против возмутителей (русских – А.Б.) весьма жестоко биться»[143]. Крымский хан при поддержке Порты пытался также поднять мятеж в Тарки и Дербенте. Шамхалу и дербентскому наибу были присланы письма, в которых сообщалось, что султан намерен направить на Восточный Кавказ большое войско, и предлагалось шамхалу и наибу выйти из подданства России.[144]
В конце 1722 года в османское подданство вступил Хаджи-Давуд. Переход одного из самых влиятельных восточнокавказских владетелей под протекцию Порты заметно повысило шансы Османской империи в борьбе за Кавказ. Вдохновленная этой акцией, «она спешила решить ближайшую тактическую задачу – захватить закавказские и прикаспийские владения Сефевидской державы»[145].
Решительная политика России на Восточном Кавказе серьёзно встревожила и даже настроила весьма враждебно против неё и ряд европейских держав. Довольно открыто проявила своё недовольство Англия. Как уже отмечалось, укрепление позиций России в прикаспийском регионе угрожало британским торговым интересам. Кроме того, Англия опасалась дальнейшего укрепления морского и военного могущества России. Поэтому английское правительство через своего посла в Константинополе А.Станьяна делало всё, чтобы склонить Османскую империю к войне с Россией.[146]
Что касается Франции, «которой были выгодны и сила Швеции, и могущество Турции», то она также заняла недружелюбную позицию по отношению к России. Но в то же время Франция опасалась, что русско-турецкая война может привести к альянсу России с Габсбургами, и чтобы не допустить этого, она готова была даже признать Россию в качестве нового конкурента в торговле с Востоком. Поэтому французское правительство через своего посла в Константинополе Мариуса де Бонака всячески старалась предотвратить, казалось бы, уже неизбежную войну Турции с Россией.[147] Двойственную позицию занимала и Австрия, «ведь сила России ослабляла её исконного врага-Турцию, но та же сила России тревожила Австрию в балтийском и польском вопросах»[148].
Отход русской армии от Дербента отнюдь не означал, что Россия отказывается от своих планов присоединения прикаспийских районов Кавказа.[149] Уже в ноябре 1722 года Пётр I под незначительным предлогом отправил флотилию и войска к главному городу Гиляна – Решту. Весной 1723 года русские войска заняли Решт, а летом того те года и Баку.[150]
Это вызвало ответные действия со стороны Османской империи. Весной 1723 года турки объявили войну Ирану, вторглись в Грузию и заняли Тифлис. Затем турецкая армия двинулась в сторону Ширвана и стала угрожать Шемахе и Баку.[151] Создалась реальная угроза поглощения Сефевидского государства Россией и Османской империей, что до предела обострило и без того сложное внутриполитическое положение в Иране. Большая часть страны находилась в то время в руках афганцев во главе с Мир-Махмудом.[152] В Грузии хозяйничали турки. Прикаспийские территории Восточного Кавказа были заняты русскими войсками, а внутренние районы Лезгистана и Ширвана по-прежнему находились под властью Хаджи-Давуда. В руках же сына Султан-Хусейна Тахмаспа, также объявившего себя шахом после отречения отца от престола, находилась лишь незначительная территория на севере страны.[153] Создавшаяся тяжелая обстановка вынуждала Тахмаспа обращаться то к России, то к Османской империи, то к феодальным владетелям Дагестана.[154] В этот критический для Сефевидского государства момент «Россия стала добиваться от Тахмаспа добровольной уступки Прикаспийских областей, обещая ему взамен необходимую помощь для борьбы с османами и афганскими захватчиками»[155]. На этой основе 12 сентября 1723 года в Петербурге был подписан договор, по которому Россия получала «в вечное владение» всё прикаспийское побережье с городами Баку и Дербент, а также собственно иранские провинции Гилянь, Мазандеран и Астрабат. Стороны также обязывались оказывать друг другу взаимную помощь в случае нападения на одну из них.[156] Хотя договор не был ратифицирован шахом, тем не менее, подписание этого документа создавало благоприятные условия для дальнейшего продвижения русских войск далее на юг.[157]
Данный договор, как и ожидалось, привел к ещё большему усилению вражды между Россией и Турцией. Теперь уже султан Ахмед III объявил о принадлежности Османской империи не только Кавказа, но и всего Ирана. Турецкое правительство послало указы пограничным пашам и крымскому хану быть готовыми к войне. Всё это подогревалось западноевропейскими державами.[158]
Константинополь на гравюре XVIII века
Не желая войны с Турцией (по причине неготовности России к ней), Пётр I в конце 1723 года выступил с предложением о перемирии (армистиции), предусматривавшим прекращение военных действий на территории Ирана на три месяца.[159] После некоторых колебаний турки вынуждены были принять это предложение. Начались переговоры, на ход которых существенное влияние оказывали западноевропейские державы. Английские дипломаты внушали султану и его приближенным, что Пётр I «хочет овладеть не только персидскою, но и всею восточною торговлею… Поэтому Порта оружием должна остановить успехи русских на востоке; и если Порта объявит России войну, то получит денежное вспоможение не только от короля, но и от всего народа английского»[160]. О позиции французского посла, игравшего роль посредника в отношениях между Россией и Турцией, И.Неплюев писал, что он требует от русских войск от «границ турецких ретироватца», а от него самого — «дабы и я по турецкому желанию к трактату склонился»[161].
Османская империя, ослабленная войнами в Европе, также не желала войны с Россией. Новые территориальные потери, зафиксированные Пожа-ревацким миром, существенно усилили позиции сторонников более осторожной и реальной политики, выразителем которой стал великий везир Ибрагим Невшехирли (1718-1730). Примерно с этого времени во внешней политике Османской империи появляется больше гибкости, попыток играть на противоречиях между другими державами. «Её важнейшей чертой стали усилия по нормализации отношений с основными противниками империи – Австрией и Россией»[162]. Все эти изменения во внешней политике Османской империи были тесным образом связаны с её внутренними противоречиями и плачевным состоянием вооруженных сил.[163]
12 июня 1724 года в Константинополе между Россией и Турцией был заключен договор о сферах влияния на Кавказе. По условиям этого договора за Россией были закреплены прибрежные районы Восточного Кавказа, а также персидские провинции Гилянь, Мазандеран и Астрабат. Всё остальное Закавказье, а также некоторые другие районы Ирана оказались в сфере влияния Османской империи. На территории Ширвана и Лезгистана учреждалось автономное Шемахинское ханство во главе с Хаджи-Давудом.[164]
С 1725 по 1727 год по условиям Константинопольского договора была определена пограничная линия между Россией и Турцией. В результате к России отошли Джават, Сальян, Рустов, Баку, Шабран, Мюшкюр, Тенге, Ниязабад, Алтыпаринский магал, весь Табасаран, город Дербент с Улусским магалом, почти все кюринские магалы, Кайтаг, Гамринский магал и все кумыкские владения. Алтыпаринский, Докузпаринский и Рутульский магалы отошли к Турции. В номинальной зависимости от Турции оказались Кази-Кумухское владение, Елисуйское султанство и Кубинское ханство.[165]
Неплюев И.И.
русский резидент в Константинополе
Константинопольский договор, по мнению И.Неплюева, был победой русской дипломатии. «Турки… за вашим величеством подтвердили всё то, как вашему величеству от шаха Тахмасиба уступлено, – доносил он Петру I. А Дагистаны всё осталось вашему величеству и ничего о тех народах в трактате не поминано»[166].
Действительно, многие статьи договора, разработанные с участием послов западных стран «были сформулированы так, что оставляли место для разночтения каждой из сторон в свою пользу, сохраняя почву для разжигания русско-турецкого конфликта. Этот договор, разделивший Кавказ на сферы влияния между Россией и Турцией, открывал перспективу для реализации их стратегических планов в ущерб интересам народов региона»[167].
Следует подчеркнуть, что Константинопольский договор в равной мере имел огромное значение для обоих подписавших его государств. В силу этого договора предотвращалось предполагаемое столкновение русских и турецких войск на Кавказе. Россия укрепила своё положение на Каспийском море,[168] а Турция избавилась от опасности вторжения российских войск в Грузию и Армению и тем самым обезопасила свои восточные границы. Кроме того, этот договор давал возможность и Турции, и России расширить свою экспансию в Закавказье и во всем остальном Иране.
Так, уже в конце июня 1724 года 30-тысячная турецкая армия во главе с диарбекирским пашой Арифи Ахмедом переправилась через Аракс и подошла к городу Эривань. Несмотря на отчаянное сопротивление защитников города, Эривань вскоре был взят османскими войсками.[169] В августе того же года турки овладели городами Нахичевань и Ордубад.[170] Через год, в июле 1725 года, пал Тебриз. Затем османские войска вторглись в Карабах и заняли Гянджу, а в декабре 1725 года был захвачен Ардебиль.[171] Причем занятие Ардебиля было явным нарушением условий Константинопольского договора. Это свидетельствовало о стремлении Османской империи захватить не только те земли, которые должны были отойти к ней по договору, но и более того.[172]
Россия также старалась закрепиться на отошедших к ней по договору прикаспийских территориях. К осени 1727 года русские войска заняли Астару, Ленкорань, Кызылагач, часть Талышинских гор, Джават, Ниязабад и вновь Сальян и Мюшкюр.[173]
Между тем в самой Персии в апреле 1725 года произошел новый переворот. Вместо Мир-Махмуда шахом был провозглашен его родственник Ашраф (1725-1729). Овладев властью, Ашраф сумел привлечь на свою сторону часть кызылбашской знати, но это не привело к прекращению борьбы между различными группировками в верхних эшелонах власти.[174] Продолжалась также борьба с Тахмаспом. Создавшуюся ситуацию пытались использовать турки, которые усилили своё наступление на Иран.[175] Ашраф выступил против турок и сумел нанести им ряд поражений. В результате султанские войска были изгнаны из Армении, а в самой Персии были оттеснены к берегам Тигра.[176]
Но, несмотря на это, турки не оставляли попыток захватить новые иранские территории. Ошибочны были расчеты русской дипломатии на отрезвляющее действие на Турцию австро-русского договора, заключенного в апреле 1726 года. Тайной статьей этого договора союзницы обязались удерживать османов от дальнейших завоеваний в Иране. Ответом Турции на австро-русский союз явился договор, заключенный с Ашрафом в Хамадане в октябре 1727 года. По этому документу Ашраф признавал турецкого султана халифом (верховным владыкой) всех мусульман и уступал Турции все захваченные ранее ею территории, включая и часть Центрального Ирана с городами Зенджан и Тегеран. За это Порта официально признавала Ашрафа шахом Ирана.[177]
Экстренные меры для укрепления своих позиций были предприняты османским правительством и на Восточном Кавказе. В мае 1728 года туркам удалось отстранить от власти Хаджи-Давуда и поставить на его место казикумухского халклавчи Сурхая.
Вслед за Турцией с Ашрафом вынуждена была заключить договор и Россия. По этому договору, заключенному 13 февраля 1729 года в Реште, Россия добровольно вернула Ирану провинции Мазандаран и Астрабат. Этот редко встречающийся в истории международных отношений акт можно объяснить тем, что для освоения этих территорий нужны были большие средства, а их у России не было. К тому же после смерти Петра I не было единства и в самом российском правительстве.[178] Взамен своих уступок Россия получала возможность свободной торговли через Персию с Индией и Бухарой.[179]
Тем временем, в том же 1729 году, афганцы были изгнаны из Ирана. Вместо низложенного Ашрафа, шахом был объявлен Тахмасп II (1729-1732). Новый шах начал с того, что отказался от всех договоров, заключенных Ашрафом с Россией и Турцией.[180] Но вскоре Тахмасп был свергнут с престола своим военачальником Надиром. Последний стал регентом при малолетнем сыне Тахмаспа Аббасе III (1732-1736).[181]
21 января 1732 года Надир подписал с Россией Рештский договор, по которому Россия передавала Ирану не только Мазандеран и Астрабат, но и Гилянь. Более того, в тексте договора было предусмотрено в дальнейшем возвращение Дербента и Баку, что и было сделано по условиям Гянджинского договора, заключенного в 1735 году. Границы России были отодвинуты вплоть до реки Терек, причем персам досталась и крепость Святой Крест.[182]
Что касается Турции, то она, в отличие от России, не стала добровольно возвращать Ирану захваченные территории. Но в течение 1732-1733 годов Надиру, фактически управлявшему страной, удалось освободить почти все оккупированные турками иранские территории. К началу 1736 года Надир установил свою власть уже над всей территорией, входившей ранее в состав Сефевидского государства.[183]
Таким образом, приведенный анализ сложившейся ситуации показывает, что на протяжении всего описываемого периода, ознаменовавшегося сложным переплетением ирано-русско-турецких отношений, на Восточном Кавказе сохранялась сложная и напряженная обстановка. Тяжелый кризис, охвативший Сефевидское государство, привел к резкому усилению национально-освободительной борьбы порабощенных народов. Россия и Турция решили воспользоваться этим и начали широкое наступление на Иран. С начала 20-х годов Ширван, Лезгистан и Дагестан выдвигаются на передний план кавказской политики этих двух государств. Узловыми моментами военно-политической и дипломатической активности соперничавших в регионе держав стали поход Петра I в Прикаспий и подписанные вслед за этим русско-иранский 1723 года и русско-турецкий 1724 года договоры, приведшие к разделу Восточного Кавказа на сферы влияния между Россией и Турцией и оказавшие решающее влияние на дальнейший ход событий, связанных с освободительным движением народов Восточного Кавказа против иноземного владычества. Отстранение Хаджи-Давуда от власти турками в мае 1728 года привело к установлению полного господства Турции и России в регионе.
Таковы основные черты внутри- и внешнеполитического положения и социально-экономического состояния Восточного Кавказа в первой трети XVIII века, когда здесь развернулись события, связанные с освободительной борьбой под руководством Хаджи-Давуда Мюшкюрского.
[94] Всемирная история. Т.II. С.432.
[95] Там же. С.438.
[96] Сотавов Н.А. Северный Кавказ в русско-иранских и русско-турецких отношениях в XVIII в. М.: Наука, 1991. С. З8.
[97] Там же.
[98] История России. Т.2. С.31.
[99] История народов Северного Кавказа.С.408.
[100] Цит. по: Магомедов Р.М., Магомедов А. Р. Указ. соч. С. 205.
[101] История Азербайджана. Т.1. С.298.
[102] Гасратян М.А., Орешкова С.Ф., Петросян Ю.А. Очерки истории Турции. М.: Наука, 1983. С.74; Всемирная история. Т.14. С. 25-27.
[103] Смирнов Н.А. Политика России на Кавказе в XVI-XIX вв. М.: Изд. соц.-экон. лит-ры, 1958. С.58.
[104] Цит. по: Русско-дагестанские отношения в XVIII – нач. XIX в.: Сб. документов. М.: Наука, 1988. С.5.
[105] История России с начала XVIII до конца XIX в. / Л.В.Милов, П.Н.Зырянов и др. М.: 000 «Издательство АСТ-ЛТД», 1998. С.86.; Новичев А.Д. История Турции. Эпоха феодализма (ХI-XVIII вв.). Ленинград: Изд. ЛГУ, 1963. С.194-195.
[106] Новичёв А.Д. Указ. соч. С.195.
[107] Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год. СПб.: Тип. Императорской АН, 1869. Ч. 1. С.4.
[108] История народов Северного Кавказа. С.409.
[109] Цит. по: Сотавов Н.А. Северный Кавказ… С.41.
[110] Русско-дагестанские отношения XVII — первой четверти XVIII вв.: Док. и матер. / Сост. Р.Г.Маршаев. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1958. С.223-224.
[111] Подробнее о посольстве А.Волынского см.: Лебедев В.И. Посольство Артемия Волынского в Персию. // Известия АН СССР, серия истории и философии. Т.V. №6. 1948. С. 528-539; Бушев П.П. Посольство Артемия Волынского в Иран (1715 — 1718 гг.). М.: Наука, 1978; Алиев Ф.М. Миссия посланника Русского государства А.П.Волынского в Азербайджане. Баку: Элм, 1979.
[112] Цит. по: Соловьев С.М. История России с древнейших времен. В 18 кн. М.: Мысль, 1993. Кн. IX. Т.17-18. С.358.
[113] Комаров В.В. Персидская война 1722-1723 гг. Материалы для истории царствования Петра I // Русский вестник. М., 1867. Кн. 4. Т.68. С.564.
[114] Абдурахманов А.А. Указ. соч. С.23.
[115] Бутков П.Г. Указ. соч. Ч.1. С.6-7.
[116] Сотавов Н.А. Северный Кавказ… С.53.
[117] Отрывки из донесения Бедреддинзаде Али-бея в переводе Г.М.Магомедова опубликованы в журнале «Алупан-Лезгистан». 1995. №5-6. С.30-44.
[118] Иванов М.С. Очерк истории Ирана. М.: Политическая лит-ра, 1952. С.82-84.
[119] Сотавов Н.А. Северный Кавказ в русско-иранских и русско-турецких отношениях XVIII в.: Автореф. дисс. … д-ра ист. наук. М., 1989. С.24.
[120] АВПРИ.Ф.89:Сношения России с Турцией.Оп.1.1722.Д.4.Л.41.
[121] История Дагестана.Т.I.С.344.
[122] Левиатов В.Н. Указ. соч. С.66.
[123] Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти ХVIII в. Преобразования Петра I. М.: Изд. АН СССР, 1954. С.606.
[124] История России с начала ХVIII до конца XIX в. С.89.
[125] Маркова О.П. Россия, Закавказье и международные отношения в ХVШ в. М.: Наука, 1966. С.412.
[126] РГАДА. Ф.9: Кабинет Петра I. II отд. Кн. 54. Л.645-646; Лысцов В.П. Персидский поход Петра I 1722-1723 гг. М.: Изд. МГУ, 1951. С.114.
[127] Цит. по: Соловьев С.М. Указ. соч. Кн.IX. Т. 17-18. С. 371.
[128] Маркова О.П. Указ. соч. С.26.
[129] Русско-дагестанские отношения. С.230-243.
[130] Сотавов Н.А. Крах… С.56.
[131] Алкадари Г. Асари-Дагестан. Махачкала: Юпитер, 1994. С.55; Потто В.А. Исторический очерк кавказских войн от их начала до присоединения Грузии. Тифлис, 1899. С.26.
[132] Соловьев С.М. Петр Великий на Каспийском море // Вестник Европы. СПб., 1868. Т.2. С.194; Смирнов Н.А. Указ. соч. С.66.
[133] История Дагестана. Т.I. С.345.
[134] Смирнов Н.А. Указ. соч. С.66.
[135] Сборник императорского русского исторического общества. СПб.: Тип. М.Стасюлевича,1885. Т.49. С.83.
[136] Абдурахманов А.А. Указ. соч. С.25.
[137] Левиатов В.Н. Указ. соч. С.79.
[138] Маркова О.П. Указ. соч. С.27.
[139] Сотавов Н.А. Северный Кавказ… С.61.
[140] Цит. по: Маркова О.П. Указ. соч. С.25.
[141] Там же. С.109.
[142] Смирнов Н.А. Указ. соч. С.67.
[143] Русско-дагестанские отношения. С.261.
[144] ГАРД. Ф.150. Оп.1. Д.18. Л.1; Лысцов В.П. Указ. соч. С.133; Ихилов М.М. Значение Персидского похода Петра I для Дагестана. Махачкала: Изд. тип. Даг. ФАН СССР, 1954. С.11.
[145] Сотавов Н.А. Северный Кавказ… С.62-63.
[146] Там же. С.63; Clemens P.Sidorko. Kampf den ketzerischen Qizilbaš. Die Revolte Hāğği Dā’ud (1718-1728) // Caucasia between the Ottoman Empire and Iran. 1555-1914. Visbaden, 2000. S.143.
[147] Clemens P.Sidorko. Kampf … // Caucasia between… S.143.
[148] История России с начала XVIII до конца XIX в. С.167.
[149] Очерки истории СССР. С.612.
[150] Бакиханов А. Гюлистан-и Ирам. Баку: Элм, 1991. С.131-132; История Азербайджана. Т.I. С. 303.
[151] Иванов М.С. Указ. соч. С.87; История Азербайджана. Т.I. С.307.
[152] История Азербайджана. Т.I. С.304.
[153] Иванов М.С. Указ. соч. С.85.
[154] История Азербайджана. Т.I. С.304.
[155] Сотавов Н.А. Северный Кавказ…С.64.
[156] Русско-дагестанские отношения. С.286-287.
[157] История Азербайджана. Т.I. С.305.
[158] Маркова О.П. Указ. соч. С.30; История народов Северного Кавказа. С.414.
[159] Маркова О.П. Указ. соч. С.28.
[160] Соловьев С.М. История России. Кн.IX. Т.17-18. С.390-391.
[161] АВПРИ Ф.89: Сношения России с Турцией.1724. Оп.1. Д.6. Ч.2. Л.301об.
[162] Мейер М.С. Османская империя в ХVIII в. Черты структурного кризиса. М.: Наука, 1991. С.188.
[163] Маркова О.П. Указ. соч. С.29.
[164] Русско-дагестанские отношения. С.297-302.
[165] История Азербайджана. Т.I. С.312-313; Рамазанов Х.Х., Шихсаидов А.Р. Указ. соч. С.176-177.
[166] АВПРИ. Ф.89: Сношения России с Турцией. 1724. Оп.1. Д.6. Ч.2. Л.32, 32об.
[167] Сотавов Н.А. Крах… С.69.
[168] Алиев Ф.М. Антииранские выступления и борьба против турецкой оккупации в Азербайджане в первой половине ХVIII века. Баку: Элм,1975. С.70.
[169] Ереванци А. История войн 1721-1736 гг. Ереван, 1939. С.25; Новичев А.Д. Указ. соч. С.198.
[170] Левиатов В.Н. Указ. соч. С.88.
[171] История Азербайджана. Т.1. С.310.
[172] Левиатов В.Н. Указ. соч. С.87; Маркова О.П.. Указ. соч. С. 34.
[173] Левиатов В.Н. Указ.соч.С.90.
[174] Иванов М.С. Указ. соч. С. 90.
[175] Смирнов Н.А. Указ. соч. С. 69.
[176] Левиатов В.Н. Указ. соч. С.90.
[177] Иванов М.С. Указ. соч. С.91.
[178] История России с начала ХVIII до конца XIX в. С.172.
[179] См.: Договоры России с Востоком, политические и торговые / Сост. Т.Д.Юзефович. СПб.: Тип. Бакста, 1869. С.190-193.
[180] Смирнов Н.А. Указ. соч. С.70-80.
[181] Иванов М.С. Указ. соч. С.
[182] История России с начала ХVIII до конца XIX в. С.172-173.
[183] Всемирная история. Т.14. С.128-129.
↓ Скачать монографию в формате PDF
