Албания-Лезгистан в VII -начале XII в.

Абдурагимов Г.А. Кавказская Албания-Лезгистан: история и современность. СПб.,1995

<Глава III

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава V>

Глава четвертая

АЛБАНИЯ-ЛЕЗГИСТАН  В VII -НАЧАЛЕ XII в.

clip_image001

 

 

clip_image003

4.1 БОРЬБА ПРОТИВ ИРАНСКИХ ЗАВОЕВАТЕЛЕЙ

В начале VII в. на Среднем Востоке происходили события, оказавшие большое влияние на историю Передней Азии и сопредельных с ней стран. Эти события коренным образом повлияли и на историю Албании — Лезгистана.
В первой половине VII в. в Аравии в противовес язычеству появилось и распространилось новое религиозное учение — ислам по арабски — преданность Аллаху), основоположником которого был житель Мекки Мухаммад. Последователей ислама назвали мусульманами. Проповеди Мухаммада собраны в отдельной книге — Коране («Чтение») . После смерти Мухаммада (632 г.) его преемники именовались халифами, т.е. «преемниками пророка», а государство получило название Халифат.
Почти одновременно с образованием Арабского Халифата начались его завоевательные походы, в результате которых образовалось обширное государство, простиравшееся от Атлантического океана до Индии.
В боях с арабами народам приходилось иметь дело с многочисленной хорошо вооруженной армией. Войска завоеванных облагай использовались как ударная сила. При хазе городов применялись осадные машины.
Одним из стимулов в завоевательных войнах арабов был захват добычи. Добыча, завоеванная на войне, распределялась следующим образом: одна пятая часть — в казну, а остальные четыре пятых делились между воинами из расчета, по которому всадник получал втрое больше пешего.
В период правления халифа Омара (634-644 гг.) арабы повели наступление на Иран, Их нашествие угрожало и Кавказской Албании. Албанские отряды во главе с гардыманские:им правителем Джеванширом в течение нескольких лет вместе с сасанидскими войсками участвовали в борьбе против арабов, проявляя большую храбрость и мужество. М.Каланкатвацви писал, что албанский полководец «ринулся в толпу с сильными мужами, поверг наземь двух противников и получил в бою три тяжелые раны. Лошадь его была ранена в четырех местах… Его одежда и оружие были в крови».
Военные действия происходили главным образом на берегах Тигра и Евфрата. В 636 г. войска Халифа разгромили иранскую армию. После поражения иранских войск Джеваншир со своими отрядами вернулся в Албанию.
Лишившись владений в своей стране, иранские феодалы со своими приверженцами в 639 году вторглись в Албанию, стали грабить и убивать мирных жителей, захватили Барду. Дружинам Джеваншира снова пришлось взяться за оружие, теперь против своих недавних союзников по борьбе с арабами. В нескольких сражениях албаны разбили неприятеля, освободили пленных и изгнали захватчиков со своей земли [I]. В этой борьбе Джеванширу помогли его союзники — армянские и иберийские князья [I].
Завоевав Сирию, Месопотамию и окончательно разгромив иранскую армию в битве при Негавенде (642 г.) [I], арабы устремились в пределы Кавказской Албании, Армении и Иберии.
В период вторжения арабов Албания находилась в состоянии политической раздробленности. На ее территории в то время было множество самостоятельных и полусамостоятельных княжеств и союзов племен, среди которых на севере Албании выделялись княжества Чог, Маскут, Шах-Бани, Мирах, входящие в царство Лакз и Ширван.
Автор XII века Иакут (со ссылкой на сведения X в.) пишет, что многочисленные жители страны Лакз — люди приятной наружности, крепкого телосложения, их селения густо населены и область обитаемая. Между Лакзом и Баб ал-Абвабом — страна Табасаран-шах, и жители Табасарана так же, как и жители Лакза, могущественны, сильны, многочисленны, разве только ал-Лакз более многочислен и более обширен своей территорией. За ним (Табасараном) расположен Филан, но это небольшая область [2],
Чтобы сломить свободолюбивый дух лезгин, арабы, пользуясь феодальными распрями, подкупали местных князей и снаряжали в албано-лезгинские районы все новые и новые военные экспедиции. Вслед за Тавризом, Ардебилем, Байлаканом покорены Шеки, Шемаха, Шамкир, Кабала, и в конце 641 года захвачен Дербент.
Правителем Дербента стал Сурака ибн-Амр, возглавлявший арабское войско. Город получил арабское название Баб ал-Абваб (ворота ворот). Первые попытки арабов утвердиться в VII в. на Восточном Кавказе окончились провалом. Многочисленные восстания в тылу арабов распыляли их силы, и вскоре они отступили.
Вскоре в самом Халифате началась борьба за власть среди арабской знати. При халифе Али (656-661 гг.) она достигла наибольшего накала.
Воспользовавшись этим, население завоеванных областей Албании, Армении и Иберии перестало повиноваться Халифату и выплачивать ему дань. Свою самостоятельность стремилось сохранить и Гардыманское государство. В 660 г. Джеваншир вступил в переговоры с византийским императором Константином II и заключил с ним соглашение, направленное против Халифата. Джеваншир заключает также союз с «гуннским царем», закрепленный женитьбой на дочери «царя» [3]. Однако организовать совместную борьбу против арабов не удалось, и союз распался. Вскоре сами хазары вторглись в пределы Албании и стали грабить мирных жителей. Войска албанов отразили это нападение. Как свидетельствует албанский историк М.Каганкатвацви, Джеваншир сказал хазарскому военачальнику: «Пойди, выйди через Ворота Чога и не входи более сюда!»
Тем временем в Арабском государстве власть перешла в руки правителя Сирии Муавии, который, провозгласив себя халифом, положил начало господству династии Омейядов (661-750 гг.). Столицей Халифата стал город Дамаск.
Считая сложившуюся обстановку благоприятной, Джеваншир предпринял переговоры с новым халифом. Дважды совершив поездку в Дамаск, Джеваншир заключил мир с Муавии и добился признания себя правителем Албании. К этому времени он принял титул князя Албании.
Стремясь к упрочению государственной власти в Албании, Джеваншир вел борьбу против непокорной знати. Этой политикой была крайне недовольна определенная часть крупных феодалов. В 670 г. Джеваншир был ранен заговорщиками и умер. Перед смертью он разделил свои владения между сыновьями, которые повели междоусобную войну, ослабившую страну. Вскоре правителем Албании стал брат Джеваншира Вараз Трдат (670-699 гг.), но и при нем борьба феодалов за власть не прекратилась.
После завершения междоусобиц в Халифате арабы усилили наступление на Албанию, Армению, Иберию и в результате упорной борьбы арабы стали проникать на Кавказ все глубже и глубже.
Арабы, чтобы уменьшить сопротивление местного населения, как и иранцы ранее, интенсивно занимались депортацией наиболее активной части населения. «В 705 г., — пишет Каганкатвацви, — увели в Таррон и оттуда в Сирию, Шеро князей агванских вместе с другими феодалами, затем арабы отняли от князей агванский Партав… и в Партаве основали местопребывание свое для всасывания изобилия земли» [3]. Фактически этим актом арабы положили конец единству государства Кавказской Албании.
В начале VIII века южная территория Кавказской Албании подпала под власть арабов. С этого времени начинается их интенсивная экспансия на север и в горные районы Восточного Кавказа. Арабские географы IX-X вв. часто сообщают о лезгинах, хазарах и табасаранцах, которые часто в борьбе с арабами-завоевателями выступают совместно [4]. Завоевание северной части Кавказской Албании для арабов было крайне трудным.
Арабскому полководцу Хабибу ибн Маеламе в 714 году три месяца пришлось стоять осадой под Дербентом, и крепость удалось взять только после того, как арабы узнали от перебежчика о существовании тайного подземного хода в город. Дербент защищали лезгины, табасаранцы и отчасти хазары, прибывшие сюда для защиты города. Арабский историк отмечает, что «неверные защищались с большим мужеством, так как с ними были их жены и дети».
Но даже после захвата и укрепления Дербента положение арабов в этом регионе было тяжелым. Вот что пишет арабский путешественник Иакут о жизни арабов Дербента: Пусть всякий, кто спросит известий обо мне, знает, что поистине я нахожусь в стразе, откуда покой убежал… как только мы зилим пыль, мы замыкаем, противясь неприятелю, все проходы».
В 722 г. арабские войска вступают в пределы Ширвана. Как пишет Мунанджим-Бакш (турецкий автор XVII в.), «Бог захотел, чтобы истинно верующие потерпели поражение и чтобы большое число их пало мученической смертью». Одновременно арабский правитель Армении Харис ибн Амр Таиец совершил поход в страну лакзов (лезгин) и ьанял окрестности Хасмадана» [5]. Поход был неудачным для арабов, вследствие чего в том же 722 г. Таиец был смещен с должности правителя и на его место был назначен Джаррах.
В 722 году относится сообщение арабского автора о «стране Лакз, о Сабасе, главаре одного из лезгинских племен, выступившего против арабов» [6].
В 723 году лезгины и хазары, снова объединившись, овладели Дербентом, уничтожили арабский гарнизон и дошли до реки Куры. Однако вскоре Джаррах вытеснил хазар из Закавказья. Преследуя хазарское войско, Джаррах дошел до столицы хазар — Гемендера. При этом он грабил завоеванные земли. В результате карательной экспедиции арабы увели из Табасарана около 2 тыс. генных, из Кайтага — свыше 700, захватили 10 тысяч голов скота и много имущества [6].
Обеспокоенные прорывом арабов в глубь гэоих земель, хазарский каган и его приближенные перенесли столицу из города Семен-гзера в город Итиль, в устье Волги.
Вскоре лезгины, хазары и другие народности Восточного Кавказа снова объединились и выступили против арабов. В 726 году объединенные силы вытеснили арабов за реку Аркас. При этом халиф Хашим сместил Ижарраха и назначил на его место своего брата Масламу, известного в исторических трепаниях народов Восточного Кавказа под именем Абу-Муслима.
Арабам пришлось бросить на завоевание Кавказа более крупные силы, в результате чего войска союза народов Восточного Кавказа были разбиты. Умело пользуясь силой и дипломатией, Маслама подчинил себе южные районы Албании. Дальнейшему продвижению войск на север мешали лезгины и табасаранцы, и Маслама вынужден отправить против страны Лакз свою конницу, а сам во главе отряда двинулся в Табасаран. Только после подавления выступления лезгин и табасаранцев арабам удалось продвинуться дальше, в Кайтаг и Серир, где они также встретили упорное сопротивление [6].
Масламе долго не удавалось взять Дербент, который защищало местное население. И в этом случае не обошлось без предательства. Вот как описывает Табари захват Дербента: «Когда цитадель успешно противостояла осаде войск Масламы, то нашелся человек, который предложил свои «услуги» завоевателю. Этот человек отправился к источнику (чашмэи аб), сооруженному еще Ануширваном, сыном Кубада, и сказал мусульманам: «Копайте это место». Те сделали так и дошли до воды. Потом человек сказал: «Приведите баранов и овец, заколите их на том месте». Так и было сделано. Кровь протекла в воду, а потом в бассейны (хоуз) и водохранилище (жей). Когда этот человек узнал, что испорченная вода с кровью дошла до хоузов, он приказал отвести воду и направить ее в реку» [4,7,8].
Дербентцы оказались в безвыходном положении. В 732 г. Дербент был взят арабами. Маслама решил превратить Дербент в свой основной опорный пункт на Северовосточном Кавказе. Однако военные действия Масламы были не совсем удачны. После одного из крупных поражений его сместили. Пост наместника в 735 г. занял двоюродный брат Масламы и халифа — Марван ибн Мухаммад, один из самых жестоких завоевателей Восточного Кавказа. Покорив себе плоскостные районы, армия Марвана начала завоевание горной части Восточного Кавказа. Хотя горцы оказали упорное сопротивление, Марвану удалось захватимть Гумик (Кумух), Зирихгеран (Кубачи), Серир (Авария). На все покоренные княжества и общинные союзы наложили большую дань, в том числе и людьми.
Пока Марван воевал в горах Восточного Кавказа, от халифата отошли Лакз и Ширван. Царь Лакза Авиз, сын Рамазана, не только отказался присоединиться к мусульманскому войску, но и стремился к заключению мира с хазарами. За отказ от уплаты налогов против Авиза лично отправился арабский правитель Марван, «который предпринял поход с целью наказать этого Авиза, двинувшись по долине Самура, перебил жителей, разорил страну и оставался в ней целый год, не будучи в состоянии сломить сопротивление крепости, в которой заперся Авиз» [7]. Исход противостояния решила смерть царя Авиза, наступившая от тяжелой раны, полученной во время тайного перехода к хазарам за помощью. Марван камня на камне не оставил от резиденции убитого царя города Стал и обложил оставшихся в живых жителей Лакза тяжелым налогом, обязав ежегодно доставлять в Дербент 20 тыс. мер пшеницы. Арабы все же не посмели обложить Лакз унизительным налогом — живыми людьми. Правителем Лакза стал араб Хашрам Сулами.
Подобным образом, обойдя города и села с огнем и мечом, арабы покорили области Фила и, Микрах и Ахцах.
Однако укрепиться ни в одной из указанных областей арабам не удалось. Им приходилось распылять свои силы и направлять их на подавление восстаний, то и дело поднимавшихся в Закавказье, Средней Азии, Сирии и других покоренных Халифатом областях. Особенно большой размах восстания приняли в 40-х годах VIII века.
В 750 г. власть в Халифате перешла к династии Аббасидов. Новый халиф решил не посылать на Кавказ наместника, а выбрать его из числа арабов, живущих на Кавказе. Наместником стал сын сподвижника Марва-на дербентский араб Йазид из семьи Сулами. Однако новый халиф Харун ар-Рашид послал в окрестности Дербента 12-тысячное войско и назначил в городе нового наместника. Этот наместник оказался таким жестоким, что восстановил против себя не только местных жителей, но и арабов, живших в Дербенте. За сепаратные действия дербентский эмир Наджом бен Хашим был казнен халифом Харун ар-Рашидом. Сын казненного эмира вошел в союз с лезгинами и хазарами и открыто восстал против халифа в 797 году. Восставшие дошли до реки Куры. Волнения продолжались 70 дней. Прибывший на помощь правитель Армении потерял большое количество воинов и отступил. Только путем принятия особых мер (освобождение из тюрем 7000 преступников, сбор новой армии) арабам удалось снова проникнуть в северную Албанию. Халиф вынужден был назначить нового наместника Иазида ибн Мазйада, и тот пообещал считаться с интересами местных феодалов.
С середины VII и до конца VIII в. в Албанию неоднократно вторгались хазары с севера. Нашествия их отмечались в 627 — 628. 629 — 630, 664 — 665, 668, 684 гг. Как видим из этих дат, вторжения хазар были кратковременными и осуществлялись в основном с целью грабежа. Набеги хазар через Дербентский проход наносили огромный ущерс хозяйству, разоряли крестьян, приводили к разрушению производительные силы Албании. Если в начале завоевательных походов арабов лезгины выступали против них совместно с хазарами, то в VIII — X веках они уже пытаются защитить свои земли от хазарских нападений с помощью арабов.
Местные хроники содержат сведения, относящиеся к VIII веку, об ожесточенной борьбе лезгин против хазарских набегов, осуществляемых с целью грабежа. Хроника «Ахты наме» (X век) рассказывает о борьбе лезгин против хазар, осевших в Микрахе. При этом им помогают арабы. Мусульманский правитель Ахты «обращается к дербентскому эмиру и с его помощью очищает от хазар город, получивший впоследствии название Микрах» [9]. После 15-летнего перерыва хазары «напали на город Тарсы и перерезали жителей этого города». Хазары делали попытку захватить и Ахты (Шахба-ни), осаждали его более 10 лет, но потерпели поражение от объединенных войск «эмиров Тарсы, Рутула, Джиныха и Руфака» [9].
В VIII в. арабские военачальники успешно отражали вторжения хазар и совершили походы против Хазарии. Так, например. Марван возглавил в 735 году поход арабских войск в страну хазар. Во время этого похода (737 г.) Марвану удалось не только захватить старое ядро хазарского государства с городами Варачан и Семендер, но и дойти дс новой столицы Хазарии Итиль в низовьях Волги. Хазарский каган оставил свою столицу и бежал по Волге вплоть до земли подвластных ему буртасов [10]. Одним из последствий похода Марвана было поселение захваченных в плен «хазар между Самуром и Шабираном по равнине, в области Лакзов» [11].
Разгром Марваном хазар во время похода в 737 г. окончательно подорвал мощь последних, в результате чего хазары практически надолго прекратили набеги на Албанию [10].
В середине IX в. борьба с грабителями с севера Кавказской Албании осуществляется совместными усилиями Ширвана и Дербента. Правители Ширвана и Дербента усиливают в это время оборонительные мероприятия: дополнительно укрепляют Дербент, восстанавливают разрушенные сооружения крепости, склад для хранения продовольственных запасов [12].
В 905 г. царь Серира, воспользовавшись нападением на западное побережье Каспия русов, совместно с хазарами нападает на Дербент, что заставляет население Ширвана и Дербента, которое в основном составляли лезгиноязычные народы, совместно защищать свои земли [13].
В X — XI вв. русы выступают на Кавказе как значительная политическая сила. Известны грабительские походы и на богатые и многолюдные области южного побережья Каспийского моря в 880, 909, 910 годах [10]. Наиболее значительными были походы 913 — 914 и 943 — 944 гг. Сравнивая эти походы, В.Бартольд и А.Якубовский указали, что всш первый преследовал грабительские цели, то во втором походе русы выступали с требованием признания их власти.
В походе 943 — 944 гг. на Барду участвовали и лезгины [14]. Факт совместного зыступления русов и лезгин находит подтверждение в хронике «Тарихи Дагестан». «Когда обитатели Дагестана, — говорится здесь, — узнали об этом (т.е. наступлении арабов), то все их неверные со-грались вместе, сопровождаемые войсками которые всегда поровну делили с ними добро и зло» [14].
Дальнейшие события хорошо освещены в сочинении «История Дербента, Ширвана и Чррана», дошедшем до нас в передаче турецго автора XVII в. Мунаджими-Баши. Как сообщает он, в середине X века «армяне, лакзы и другие неверные» выступают против первого шаддадида Мухаммада ибн Шаддада, мусульманского правителя Аррана (Албании), начавшего управлять с 951 г., но терпят поражение. Факты выступления лакзов в Арране имели место и раньше, чем можно объяснить приказ Мухаммада ибн Шаддада укрепить Дабиль для гарантии безопасности при нападении со стороны лакзов (лезгин) [10].
Тот же автор дает ценные сведения о событиях в Дербенте в последней четверти X века, отмечая, что Дербент — «обширный край, там правители самостоятельные, независимые» [6]. В 987 г. Дербентский правитель Маймун ибн Ахмад, притесняемый «начальниками» (местными вельможами) вошел в тайную связь с русами, которые прибыли к городу на 18 судах, но население города перебило тех, кто высадился на берег, и суда вынуждены были уйти к устью Куры. В 989 г. этот же эмир имел дружину или отряд телохранителей, состоявший из русов. Гилянский проповедник Муса Тузи потребовал выдачи этих русов для обращения их в ислам, но эмир отказался и ушел в Табаса-ран [6,10]. В 1033 г. имело место совместное выступление «русов, алан и сериров, как отмечено выше, против Ширвана и Дербента, но они были прогнаны одним из «начальников» Дербента» [6,10].
Таким образом, после разгрома Хазарского каганата русы стали принимать более активное участие в делах Восточного Кавказа. Известно, что Дербент в X веке славился как рынок русского льна. Здесь и в других городах побережья было много торговых людей из Руси.
Героическая борьба народов Албании (Лезгистана) и других народов Восточного Кавказа и Закавказья против арабских завоевателей за свою свободу и независимость длилась десятки лет. Тяжелы были последствия арабских нашествий. Они нарушили закономерный ход развития Кавказского общества, его экономики и культуры. Героическая борьба нашла широкое отражение в исторической литературе того времени и в фольклоре кавказских народов.

4.2. ДЕРБЕНТСКИЙ ЭМИРАТ

Еще при владычестве арабов, когда Дербентом управляли эмиры из династии Сулами, подчиненные наместникам халифа в Армении, некоторые из дербентских эмиров стремились к независимости от Халифата [14]. В период разложения арабского Халифата в Дербенте утверждается наследственная хашимитская династия Бану-Хашима — 1066 гг.).
В борьбе с внешними врагами дербентские эмиры опирались на большую и сильную военную арабскую колонию, на наемные войска, а также на поддержку мусульманской части правителей Восточного Кавказа. Но это не всегда оказывалось достаточным для того, чтобы отстоять свою политическую независимость. Родовитая арабская и местная знать и религиозные общины вели с эмирами борьбу и стремились ограничить их власть. В княжеские усобицы вовлекалось и местное население — лезгины города и окрестных сел.
В 944 году население Дербента восстало против эмира Ахмада бен Абд ал-Малика ал-Хашими, изгнало его из княжества и отправило послов к ширванхану Абу-Тагир-Йазиду. Ширваншах послал в Дербент своего сына Ахмада. Через несколько дней после провозглашения его эмиром, дербентцы восстали и против него.
Если в период завоевания Дербента он служил арабам главной военной базой, то в период эмиратства становится основным форпостом мусульманства на северо-восточном Кавказе. Отсюда с целью распространения мусульманской религии и для наказания «неверных» горцев предпринимались систематические военные походы. Дербентским эмирам в этом оказывали содействие мусульманские правители Восточного Кавказа и, в первую очередь, правители Лакза, Табасарана и отчасти Кайтага. Дружественные отношения мусульманских правителей во многих случаях были закреплены брачными узами. В Лакзе, Табасаране дербентские эмиры находили себе убежище и поддержку во время внутренних неурядиц и внешней опасности [6].
clip_image005
Если в период завоевания Дербента он служил арабам главной военной базой, то в период эмиратства становится основным форпостом мусульманства на северо-восточном Кавказе. Отсюда с целью распространения мусульманской религии и для наказания «неверных» горцев предпринимались систематические военные походы. Дербентским эмирам в этом оказывали содействие мусульманские правители Восточного Кавказа и, в первую очередь, правители Лакза, Табасарана и отчасти Кайтага. Дружественные отношения мусульманских правителей во многих случаях были закреплены брачными узами. В Лакзе, Табасаране дербентские эмиры находили себе убежище и поддержку во время внутренних неурядиц и внешней опасности [6].
В начале XII века Дербентское эмиратство было большим княжеством. По сообщению испанского путешественника Ал-Андалуси, побывавшего в Дербенте в 1130 г., правителем города был Сайфад-Дин Мухаммад. Дербентское княжество тянулось тогда к югу на несколько десятков километров и включало в свои границы город Шабран, к западу простиралось не далее ближайших горных ущелий, а на севере включало часть табасаранских земель. Население Дербентского княжества состояло из лезгин, табасаранцев, татов. Жили в княжестве и остатки давно осевших здесь персов и арабов [6].
Дербентские правители чеканили свою монету и прилагали много усилий к укреплению и украшению своего города. До нас дошли монеты с именем Музаффара. Известны имена последующих правителей Дербента — Бекбарс и Бахрам [6].
Феодалы северных районов Албании группировались вокруг эмиров Дербента и стремились удерживать свое преимущественное положение среди остальной массы местных князей. Для этого они использовали роль мусульманства в соседних районах. Типичной в этом отношении является экспедиция, предпринятая в середине XII века дербентским эмиром Сайф ад-Дином Мухаммадом против не принимавших ислам кубачинцев. Их дома были достаточно укреплены и по подземным ходам свободно сообщались между собой. Застигнутое в горах непогодой войско эмира отступило, не достигнув цели.
Другая группа феодалов в других регионах северо-восточного Кавказа не была столь единодушна в своих стремлениях, как те феодалы, что были связаны с Дербентом. Каждое княжество или вольное общество защищало свою область. Иногда они выступали и совместно, ополчаясь против мусульманских правителей, и особенно против дербентских эмиров.
У лезгин Лакза близкие связи сложились с Ширваном, поскольку в обоих государствах коренным преобладающим населением были лезгины.
После распада Халифата, когда в Ширване начала править династия мазйадидов (861 — 1027 гг.), в состав государства ширваншахов дополнительно вошли большое число лезгинских сел и часть территории существовавшего и до арабов лезгинского княжества Маскут (Мушкюр).
Ширваншахи пытались поставить Дербентский эмират в вассальную зависимость. На этой почве в X веке происходили частые военные столкновения. Они продолжались и в XI веке. В 1020 году столкновение между Ширваном и Дербентом окончилось поражением ширванцев и смертью в бою их владетеля. В 1021 году сражение было в Шабране, но ни одна из сторон не одержала победы. В 1029 году ширваншах Манучехра II выступил против дербентского эмира из-за поместья Муджакабад [10], являющегося частью Мушкюра, но потерпел поражение. В 1030 году дербентский эмир совершил на-иа владения ширваншаха и во многих местах опустошил их.
clip_image006
В 1035 году ширваншаху удалось сломить дербентского эмира Абдул Малика, захватить Дербент и, перестроив крепость, заселить ее своими воинами. Наместником ширваншах оставил своего визира Мансура ибн-Мусиддида. Собрав силы, эмир Абдул ик разгромил ширванцев в Дербенте, убил визиря и вновь вступил в город. Затем эмир Абдул Малик заключил мир с ширван-шахом Манучехром и подкрепил мирный договор своей женитьбой на сестре ширваншаха.
Профессор Р.Магомедов пишет: «При определении отношений между Дербентским княжеством, Лакзом, Ширваном междоусобные распри нельзя считать определяющим мотивом. Факты свидетельствуют, что народы Дербентского княжества, Лакза чувствовали свою близость к ширванскому населению и чутко прислушивались к событиям в Ширване. Когда в Ширван вступили кочевники-даиламиты, ширваншах Йазид обратился к Дербенту с просьбой о помощи, и население Дербента помогло ему, и даиламиты были изгнаны из Ширвана» [14].
В начале XII века отношения между Дербентом и Ширваном вновь обострились. Дербентский эмир Мухаммад бен Халиф привлек для борьбы с ширваншахом северных кочевников. В ответ ширваншах Ахситан I в союзе со своим родственником иберийским царем Георгием III совершил в 1170 году поход на дербентское владение, опустошил область Мушкюр. Пять лет спустя в 1175 году дербентский эмир выступил против ширваншаха. В битве близ Баку на его стороне участвовал русский флот из 70 судов.
В 1124 году царь Давид IV (Строитель) начал войну с дербентским эмиром. Против него выступили дербентские войска, состоящие из лезгин, табасаранцев и отчасти половцев [6]. Грузины взяли только несколько крепостей и подошли к городу Шабрану, но вскоре откатились назад. Попытки расширить пределы грузинской территории делались и грузинскими царями Деметре I и Георгели III, однако безуспешно. В 1167 году иберийскими войсками был даже взят Дербент, но удержались они здесь недолго.
Лезгины были втянуты и в политическую жизнь восточной Иберии. Они принимали участие в княжеских усобицах то на стороне одного иберийского князя, то другого. Сами грузинские князья нередко обращались за помощью к лезгинам. Лезгины выступили по призыву племянника Георгия III, восставшего против своего дяди, и принимали участие в освободительной борьбе иберийских народных масс против сельджукских захватчиков [15].

 

4.3. КОЛОНИЗАЦИЯ ПОКОРЕННЫХ СТРАН ХАЛИФАТОМ.

Чтобы закрепиться на завоеванных землях, арабы, как и сасаниды до них, стали восстанавливать или заново строить специальяые пограничные линии, воздвигать крепости. Заселение новых территорий шло как хутем добровольным, так и административным.
Как известно [16], в Омейядском халифате шествовало множество городов покоренных стран, населенных осевшими в них арабами-завоевателями и поставлявших основную массу воинской силы — это Куфа и Басра в Ираке, Дамаск, Химс и Киннасрин — в Сирии, Фустат — в Египте, Шираз — в Иране, Мерв — в Хорасане. Эти военные базы имели свои сферы влияния в обеспечении войсками театра военных действий. Например, войска, сформированные из куфийцев, направлялись в основном в Хорасан и Маве-раннахр, а басрийские — на север, в Закавказье и районы Южного Прикаспия. Эта практика была определяющей за все время существования Халифата [17].
Ибн Асам ал-Куфи вносит ясность, войска из каких областей стояли в Дербенте. Это были войска из Дамаска, Химса, Палестины, Сирии и Джазиры. «Дербент-наме» подтверждая эти сведения, вносит существенные дополнения: в 733 г. Маслама заселил отдельные кварталы арабским населением, причем соответственно названиям областей именовались и квартальные мечети Дербента. Таких мечетей было семь: мечеть Хадари, Палестинская, Дамасская, Химская, Кайсарская, Джазирская и Мо-сульская [18]. Дербент был превращен в своего рода город-лагерь с населением преимущественно из Сирии и Палестины.
Контингент арабского населения на Восточном Кавказе (военного, а также гражданского) при Йазиде еще более увеличился. Халиф Мансур (754 — 775 гг.) «велел выпустить 7000 человек из тюрем и собрать в разных областях много воинов, которых он отправил в район Дербента, присоединив к ним рабочих и строителей, и построили они города Камах, ал-Мухаммадию, Баб-Вак и другие города, которые он обратил в опорные пункты для мусульман и куда поселил воинов [19]. Хасан Алкадари добавляет, что эти 7000 мусульман были со своими семьями и они построили крепости в Рукеле, Кала-Суваре, Митаги, Мугатыре, Мараге и Биль-гади [20]. Речь идет о создании вдоль Горной стены системы центров (маракиз), опорных баз, с расквартированным там арабским населением. В.Минорский обратил внимание еще на одно обстоятельство: Иакут сообщает, что в оборонительной системе Дербента были выделены специальные центры, защита которых была поручена одному из местных народностей (жителям ал-Лакза, Табасарана, Ширвана, Филана, ал-Лайзана» [21].
Ахмад ибн Куфи показывает не только процесс колонизации северных районов Албании Халифатом, но и не менее важный для феодализационного процесса фактор — перевод на землю определенных категорий пленных рабов, создание земледельческих очагов вокруг крупных центров, таких как Дербент. Марван, по данным ал-Куфи, «двинулся к городу ал-Баб, с ним было в то время 40000 с лишним пленных кафиров. Марван «обосновал часть из них в местности, называемой река ас-Самур до равнины земли ал-Курр [18]. Ал-Балазури также отмечает, что «когда арабы заняли Албанию, туда устремились их племена из двух округов (Куфы и Басры) и из Сирии, причем каждое их них захватило их земли, то, что могло захватить. А некоторые из них покупали землю у неарабов (аджам). Кроме того, ими были укреплены деревни для охраны, жители которых сделались таким образом работающими на них» [5].
Политика создания арабских поселений в Албании претворялась в жизнь при всех халифах. Иакуби (ум. в 897 г.) сообщает: «На место Хузайфы ибн Хазима (Харун) ар-Рашид назначил правителем Аррана (Албания) Иусуфа ибн Рашида ал-Мулами, и тот переселил в страну часть низиритов, так что в его правление их число значительно увеличилось, в то время как до этого здесь преобладали йеменцы. После него Харун ар-Рашид назначил Иазида ибн Мазйада ибн Зайда аш-Шайбани, и тот переселил ее всех мест райатов, которые и составляют в настоящее время большинство арабов в Арране. После него (Иазида) правителем был назначен Абд ал-Кабир ибн Абд ал-Хамид из потомков Зайда ибн-Хаттаба ал-Адави, и тот отправился туда (в Арран) с отрядом из жителей Дийар-Мудара» [22].
Полувоенный характер носили арабские поселения, расположенные на пограничных с Хазарией землях. Так, например, ал-Истахри указывал, что «в горах Баб ал-Абваб есть укрепленные замки, построенные еще Хосроями. В них живут люди (войска), поставленные для охраны этих дорог, по которым хазары проходят в земли ислама. Таких замков четырнадцать, и живут в них люди из Мосула, Дийар-Раби’а и Сирии, и они (замки) известны по именам этих племен. И арабский язык сохраняется здесь из рода в род. Над ними (жителями замков) нет никакого начальства…» [22].
Большое внимание в укреплении своего владычества на Восточном Кавказе арабы уделяли Дербенту, куда Маслама переселил 24 тыс. арабских воинов из Сирии. Арабы поселили близ Дербента тысячи мусульман с семьями в существовавших и вновь построенных крепостях и опорных пунктах — в Рукеле, Кале-Суваре, Митаги, Мугатыре, Мараге, Бильгади, Камахе, Баб-Ваке и других местах. Арабские поселенцы содержались за счет местного населения.
Часть лезгиноязычных народов, проживающих в этих местах, под натиском переселенцев-арабов, которых поддерживали правители областей, вынуждена была перебираться в горы, на земли значительно худшие.
Известный ученый А.Бакиханов, выходец из Табасарана, свидетельствует об остатках рабов в северном, северо-восточном регионах Лезгистана: «Две деревни в Кубинском, одна в Дербентском, две в Шекинском и большое племя в Ширванском уездах поныне называются арабами, и часть из них до сих пор говорит между собою испорченным арабским языком. Язык этот еще недавно вывели из употребления в деревне Дарвак в Табасаране, а в Кюринском и Табасаранском владениях, в Самурском округе, в Казикумухе, Кайтаге, Шамхальском владении, в Аварии, Чечне и вообще у всех горских народов восточной части Кавказа и поныне употребляется в письме арабский язык» [9].

 

4.4. СИСТЕМА УПРАВЛЕНИЯ, ЗЕМЕЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ И НАЛОГОВАЯ ПОЛИТИКА

В трудах арабских историков IX — XII вв. достаточно яркое отражение получила военно-административная, земельная и налоговая политика арабов.
Арабы на завоеванных территориях в основном повторяли политику сасанидов и уделяли большое внимание привлечению на свою сторону населения завоеванных стран тем особой налоговой политики.
Как и сасаниды, арабы проводили колонизаторскую политику переселением тысяч семей на захваченные земли. И сасаниды, и арабы одинаково успешно практиковали раздачу земель в завоеванных странах своим воинам или же переселившимся семьям. Даже в налоговой политике арабы следовали сасанидам: они сохранили налоговую систему (взыскание поземельного и подушного налогов), которая существовала до них.
Для управления обширной территорией и многочисленными покоренными народами Халифат создал систему эмиратов (наместничество). Кавказская Албания вместе с Арменией, восточной частью Малой Азии и Северной Месопотамией входила в третий эмират. Резиденцией этого эмирата вначале был г. Двин, а с 789 — г. Барда. Албания была разделена на несколько административных единиц: Арцах, Ширван, Хурсан, Миран, Дербент и другие [19].
Во главе эмирата стоял эмир (наместник), назначаемый халифом и обладающий всей полнотой гражданской и военной власти, Когда центральная власть в Халифате ослабевала, эмиры действовали как самостоятельные правители. Они управляли при помощи разветвленного чиновничьего аппарата. Сбором налогов ведал особый чиновник — амиль, судебные дела вершили казии.
По отношению к местным династиям пришлые власти «в общем держались единой политики: в подчиненных областях они ставили своих правителей, которые распоряжались военной властью и финансами, национальные династии в большинстве случаев удерживали за собой гражданскую власть» [18].
Отношение захватчиков к завоеванным территориям обуславливалось, в основном, особенностями захвата этих земель. Земли, захваченные посредством оружия, по усмотрению халифа, либо подлежали дележу среди воинов, либо становились государственным достоянием; земли, оставленные «неверующими» и перешедшие в собственность мусульман, переводились в неотчужденную государственную собственность или же становились вакуфными; земли, приобретенные вследствие капитуляции или посредством договора, сохранялись за прежними владетелями, но при обязательном условии уплаты поземельного налога — хараджа и подушной подати — джизья [8].
В раннем средневековье на Восточном Кавказе важное место занимала икта. В Халифате институт икта имел различные формы: икта в виде бенифиция, перешедшего впоследствии в систему наследственных ленов; икта как отчуждаемая земельная собственность; икта в форме откупов.
Арабские авторы зафиксировали факты заключения договоров предводителей арабских войск с местными правителями.
Во время первых арабских походов, возглавляемых Салманом б. Рабиа, «жители Байлакана вышли ему навстречу, прося гарантий безопасности (аман) и предложив им поселение мусульманского войска в городе и внесение податей (мал)» [7].
Другой арабский военачальник, ал-Джар-рах, заключил с жителями Хасина «перемирие на условиях выплаты ими контрибуции и получил с них требуемое; позже жители Торгу (Бар’уфа) также «запросили мира», и ал-Джаррах удовлетворил их просьбу» [23].
Изнурительные для экономики областей Восточного Кавказа договоры широко практиковались и при Марване. Жители Восточного Кавказа вынуждены были принять жесткие условия победителей. Правителю Серира Марван навязал договор с условием внесения 1500 гулямов и 500 невольниц со светлыми волосами, бровями и длинными ресницами, 10000 динаров и 500 мер провизии ежегодно, доставляемых в город ал-Баб [24].
Затем Марван заключил мир с жителями Тумана с условием доставки ежегодно в город ал-Баб 150 девушек и 50 юношей, 1000 голов скота и 1000 мер зерна [8].
Хамзин-шах также был вынужден заключить с Марваном мир с условием: предоставить ежегодно в г. ал-Баб 500 юношей и девушек и 500 мер провизии [8].
По данным ал-Балазури, малик Зирихгерана обязался доставить 50 юношей и 10 тыс. мер зерна. Правители Лакза, Табасарана и Ширвана должны были доставить в казну 20, 10 и 20 тыс. мер зерна соответственно [8].
«Эти охранные грамоты, навязанные в первые годы арабских завоеваний, — как отмечает профессор А.Шихсаидов, — не конкретизируют объем хараджа и джизьи местного населения, но определяют перечень повинностей, которые местное население должно выполнять в обмен на гарантию жизни, неприкосновенности имущества, религиозной общины и соблюдения обычаев при условии уплаты джизьи, обеспечения постоя арабских войск и выделения для них проводников» [8].
Известно, что гарантии безопасности жизни и собственности жителей при условии уплаты хараджа и джизьи обеспечивались для тех областей, которые подчинились арабской власти. Завоевание же области военным путем считалось добычей победителей [8]. Ибн Асам ал-Куфи показывает, что эти теоретические положения практически не всегда реализовывались. Заключение «мирных договоров» с жителями Албании, Серира, Гумика, Зирихгерана, Хамзина и многих других областей навели бы на мысль о добровольности этих дипломатических акций со стороны восточно-кавказских народов и их правителей. В действительности наблюдаем иную картину. Данные Ибн Асама ал-Куфи, как и сведения ал-Балазури Балами и других арабских авторов, показывают, что практика оказалась совершение другой, особенно на территории Восточного Кавказа. «Мирные договоры» с гарантией жизни, имущества и веротерпимости при внесении хараджа и джизьи заключались именно с теми местными жителями и государственными единицами, которые оказывали арабским властям ожесточенное в продолжительное сопротивление [6]. Более того, на жителей, которые оказывали сильное сопротивление, налагались более «гуманные налоги». В этом отношении особенно отличались царство Лакз, Ширван, Табасаран, с которых арабы не посмели взять позорного налога — живыми людьми.
В 738 г. Марван ибн Мухаммад, будучи в Дербенте, взимал ежегодно с различных областей Восточного Кавказа подати провизией. Все продовольствие собиралось в зернохранилище Дербента и по мере необходимости распределялось среди воинов, расквартированных в городе [8].
Представляют интерес слова малика Дербента, обращенные к Масламе: «К тебе собрались правители (малики) гор, которые приготовили тебе харадж» [5]. Для «защитников» границ ислама были, по всей вероятности, предназначены и налоги, которые через своих амилов наместник Иазид взыскивал с нефтяных и соляных промыслов в Ширване [5].
Иазид ибн Усайд показал, что многотысячным арабским колонистам в Дербенте давали «жалование, ранее установленное им Омейадами» [10]. Как утверждает профессор А.Шихсаидов, «вероятнее всего, в данном случае речь идет о распределении части налогов, взимаемых с местного населения, об икте в форме бенефиция, может быть, в качестве вакфа, которым наделялись «добровольцы» в таких пограничных областях как Дербент. Здесь мы имеем дело с условной формой земельной собственности (вернее, получения части земельной ренты) за несение военной службы. Ибн Асам указывает, что эта форма, практика такого рода «жалований» имеет в Дербенте свои традиции» [6].
Права арабского контингента, как правило, обговаривались, что нашло отражение и в литературе. Ат-Табари сообщает, что в 743 — 744 гг., «когда Марван послал Сабита вместе с Исхаком к жителям ал-Баба, он послал с ними к этим жителям письмо, в котором он извещал их о делах их пограничной области (вагр) и какое вознаграждение (плата) им положена для нужд их и их исламских центров» [8].
Вполне очевидно, что категория лиц, переведенная в сферу земледельческого труда, получила земельные участки, которые они обрабатывали. Как отмечает профессор А.Шихсаидов, «условия, при которых все реализовывалось, нам не совсем известны. Названные выше земли относились, очевидно, — пишет он, — к категориям государственных земель или же дийа, переданных посаженным на землю пленным на арендных началах» [6].
Имеется и другая категория земельной собственности — земельные участки, полученные на принципах условного держания военного лена) или же с правом собственности (мулк, аллод) [8].
Передача земель арабским переселенцам практиковалась и в других районах Халифата. Так, например, при Аббасидах земли, захваченные у некоторых восставших армянских феодалов, передавались арабским переселенцам. По мнению А.Тер-Гевондяна, эти армянские земли и владения «скорее были тем видом условного земледелия, которое называлось катиа [8]. Государство давало воинам небольшие наделы земли с живущими на ней держателями-крестьянами в пожизненное владение на условиях несения военной службы [8].
Иногда в качестве икта передавались целые города и области. В 831 г. халиф Мутаваккил закрепил за Мухаммадом ибн Халидом (Шайбан) Баб ал-Абваб с прилегающими областями в качестве икта [21]. Дочери халифа Джафара ибн Мансура в виде икта были пожалованы окрестности Марат и рыбная ловля на озере Урмия, а дочерям Халифа Харуна ар-Рашида — город Барсан с его округой. Наибольшего развития в Хали-фате икта достигла в X веке. На подвластных арабам территориях расширялись и неотчуждаемые земельные владения мусульманских религиозных учреждений — вакфы. Крестьяне, живущие на этих землях, находились в зависимости от высшего духовенства. Часть доходов с вакфа шла на -постройку мечетей и других религиозных учреждений. В результате захвата арабами земель сельских общин многие крестьяне Албании были вынуждены арендовать мелкие участки на самых кабальных условиях. Крестьяне, отдавая земледельцам большую часть полученного урожая, постоянно находились в нужде.
При Аббадах харадж взимался с земельной площади, независимо от размеров урожая, что было еще более обременительно для крестьян. Значительную долю налогов требовалось платить деньгами — серебром, хотя в Кавказской Албании господствовало в основном натуральное хозяйство. Чтобы внести их в казну, многие крестьяне и ремесленники вынуждены были распродавать свое имущество. Недоимщиков арабские чиновники подвергали истязаниям: мужчин обливали кипятком, летом подолгу держали под палящим солнцем, зимой — в ледяной воде, женщин и детей отдавали в рабство [11].
Непосильные налоги и повинности разоряли крестьян и ремесленников. Во многих местах страны люди покидали родные селения и города, чтобы спастись от преследований арабских властей.
В VII — VIII вв. в арабском обществе все еще сильны были рабовладельческие тенденции. Процесс феодализации шел замедленным темпом. Феодальные отношения в Аравии были развиты несравненно слабее, чем в Иране, Кавказской Албании, Средней Азии.
Арабы сохраняли на завоеванных ими землях существующую до их прихода систему феодальных отношений, вводя в нее еще и рабский труд. В результате этого в покоренных Халифатом странах наблюдалось укрепление рабовладельческого уклада, естественно, это было шагом назад в развитии производительных сил.
Во время непрерывных завоевательных походов арабы обращали в рабство большое количество пленных, а иногда даже население целых городов и сел. Кроме того, за неуплату дани и налогов арабские феодалы делали рабами тысячи людей. Рабский труд применялся в домашнем хозяйстве, ремесле, земледелии и скотоводстве.
Административная система при Халифате создавала условия для больших злоупотреблений со стороны должностных лиц, начиная от эмиров и кончая сборщиками налогов. Все они смотрели на вверенный им пост как на средство быстрого обогащения.
Как было сказано выше, в таких стратегических пунктах страны, как Дербент, Барда и другие, стояли арабские гарнизоны. Халифат использовал их для поддержания своего, господства в Албании и подавления возникавших народных восстаний.
Таким образом, главную свою опору на территории Албании завоеватели видели в арабской знати и вооруженных силах. Местная же знать была лишена ряда привилегий, она не допускалась к управлению и потеряла часть своих доходов. Это было одной из причин того, что многие из представителей знати активно участвовали в происходящих в стране восстаниях против Халифата.
Со временем местная знать стремилась породниться с арабскими правителями, положить начало рода, происходящего от знатного араба. Так возникали и развивались новые местные династии.
В местной хронике «История Абу-Муслима» описывается типичный пример образования правящей верхушки и династий не только в областях, но и в отдельных населенных пунктах. У упомянутого Абу-Муслима, араба по происхождению, было четверо сыновей: Рамазан, Ибрагим, Юсуф и Мухтар-Санджаб [6]. У последнего родилось семеро сыновей. После отбытия Абу-Муслима на свою родину, семеро его внуков обосновались в селении Усуг, что под Шах-ал-Бурзом (гора Шалбуз).
Здесь возник конфликт между прибывшими и жителями селения Микрах. Поэтому они из селения Усуг разошлись в другие селения, в которых доныне живут из поколения в поколение. Вот имена сыновей Мухтар-Санджаба, сына Абу-Муслима: Сайф-ад-Дин, Юсуф, Наср-ад-Дин, Джа-мал, Абдулла, Хамзат, Али-Бархут. После этого Мухтар-Санджаб построил в селении Сайф-ад-Дина мечеть и умер в этом селении. Юсуф обосновался в селении Куруш, Наср-ад-Дин и Рамазан в селениях Хина и Рутул, Мухаммад — в Шиназе, Джамал — в Яргуне, Абдулла — в Курахе, Хамзат — в Рича, Али-Бархут — в селении Мака.
У Юсуфа было четверо сыновей. Один из них жил в селении Штул, называемом Аиджалом, остальные в селении Курах…» [6].
Эти сведения красноречиво показывают, что правители не только областей, но и многих городов и сел имели арабское происхождение.
Лезгинские племена, расселенные в горных долинах вдоль рек, подвергались меньшему влиянию арабов, сохраняли в своем устройстве черты прежнего родоплеменного строя ввиду их относительной изолированности. Они подразделялись по магалам. г магал входило несколько сельских общин. В период господства арабов ими управлял наместник от имени халифа.
По мере ослабления власти арабских не местников все большее влияние в общественной жизни приобретала местная знать отдельные состоятельные общины — тухумы. По преданиям, из тухума Мирчиа: выбирался главный курахский ковха (старейшина), имевший большое влияние на окрестные сельские общины.
Дела, касающиеся общины, разбирались на общем сходе общинников. Дела же более важные, относящиеся к компетенции всех общин, обсуждались в магале на собрание выборных от общин. Магалы обладали значительной самостоятельностью. Для созыва магального собрания имелись установленные места. Например, курахцы собирались выше современного аула Курах на площади Яргъи Келядых (Высокая башня), картысцы, стальчелейцы и генджинцы — на горе Калак, кутурцы — у родника, в местности, носившей название Руат [14].
Рутульцы в раннее средневековье были объединены в один племенной союз под общим названием ванавац (жители верхней части реки). Главным занятием населения было отгонное овцеводство. Овец держали летом на склонах Кавказского хребта в верховье реки Самур, а зимой перегоняли ш южные склоны Кавказского хребта в нынешнем северном Азербайджане. Из населенных пунктов этого времени особе выделялись Рутул, Шиназ, Лучек. Шиназ славился своими оружейниками.
Первые письменые сведения об агульцах относятся к VII веку [14]. К этому времени они были организованы по сельским общинам. С IX века в Агуле распространяется ислам.
Цахурцы, как жители верховья Самура и северо-западных районов нынешнего Азербайджана, упоминаются в письменных источниках VII века под именем цахайцев [14]. В период Кавказской Албании цахурцы составляли один из крупных союзов племен, входящих в группу лезгиноязычных народов. Еще до нашествия арабов у цахур-цев наметились зачатки государственности в рамках Кавказской Албании. Арабы подвергли цахурские земли сильнейшему разгрому [14].
Одним из обширных и густонаселенных районов северной части Кавказской Албании издавна считается Табасаран. Население группировалось по магалам Керах, Хирах, Чуркул, Кухрик [14]. Во главе магалов стояли предводители союзов сельских общин, а для исправления духовных дел сюда во время владычества арабов был послан кадий.

 

4.5. ГОРОДА, ЭКОНОМИКА, ТОРГОВЛЯ

Ремесленное производство, сосредоточенное в городах, занимало важное место в экономике Кавказской Албании (Лезгистана). Ремесленники делали различные предметы из металлов, глины, стекла и других материалов. В гончарных мастерских изготавливались посуда, кирпичи, водопроводные трубы и т.п.. Судя по сосудам X — X вв., найденным при археологических раскопках, албанские мастера достигли большого искусства [1].
Довольно широкое распространение получало ткачество. Арабские авторы X века Мукаддаси и Масуди рассказывают, что албанские ремесленники вырабатывали шерстяные и хлопчатобумажные ткани и одежду для продажи. Далеко за пределами Албании славились ковры.
В стране добывались нефть, соль, сера, медь, железо, серебро и другие полезные ископаемые [1]. По свидетельству Масуди, в Баку из колодцев извлекалась нефть. Ею пользовались для освещения, отопления, смазки в военном деле и в качестве лекарства. Почти всю нефть вывозили в Ирак, Иран и другие страны.
Держава Аббасидов вела широкую торговлю со многими странами Азии, Африки и Европы. Мусульманские купцы, в том числе и албанские, проникали в страны, находившиеся вне сферы влияния Халифата, не говоря уже о подвластных ему территориях. Внутренняя и внешняя торговля была охвачена денежным обращением.
Через Албанию пролегли международные торговые пути, соединившие северные страны с южными. Барда, Ардебиль, Дербент и некоторые другие города были связаны в экономическом и культурном отношениях с такими центрами средневекового Востока, как Багдад, Дамаск, Басра.
В результате развития производительных сил, развитию внешнеторговых связей, обусловленных единым государственным строем на обширных территориях, способствовала интенсификация товарно-денежных отношений в Албании. На базарах страны можно было встретить товары из Индии, Руси, Средней и Передней Азии, Сирии, Малой Азии, Египта и многих других стран и областей.
clip_image007
clip_image008
В IX — X вв. крупными городами в Албании были Барда, Дербент, Шемаха, Гянджа, Шабран, Шеки, Кабала и др. Некоторые из них насчитывали десятки тысяч жителей. Барда, Дербент по величине не уступали Багдаду, прославленному в то время на всем Ближнем Востоке. В городах имелось много медресе (школ при мечети), дворцов, караван-сараев, крытых рынков, бань и других общественных сооружений.
Мукаддаси пишет об Албании (Лезгистане): «Все города этой области прекрасны, богаты продуктами и фруктами; в них дешевизна при изобилии плодов и разного мяса…»
Самым большим городом страны была Барда. Она образно именовалась «матерью Аррана» (Албании). Ибн-Хаукаль пишет: «Что касается до города Барда’а, то он Ум-мур-Ран (мать Аррана) и лучшая часть этих стран».
clip_image009
Интересное описание Барды дает арабский географ X века Ал-Истахри: «…Что касается до Бардаа, то этот город большой, более фарсаха в длину и в ширину, здоровый, цветущий и весьма обильный посевами и плодами. В Иране и Хорасане после Рея и Испагани нет города более значительного, более цветущего и более красивого по местоположению и угодьями, чем Барда’а … Из Барда’а вывозится много шелку. Червей шелковичных вскармливают на тутовых деревьях, не принадлежащих никому. Много его (шелку) отправляется оттуда в Персию и Хузистан… Около ворот Барда’а, называемых Воротами курдов», рынок… На него собирается народ… из всевозможных стран, даже из Ирака… Казнохранилище у них в соборной мечети. Дворец правителя рядом с соборной мечетью в городе…»
«Нет ничего подобного, — пишет Мукаддаси, — выделывающимся у них шкурам и коврам, кошенели, покрывалам, краске, плоду, называемому «зукал»… и рыбке «тар-рих». У них есть фиги и каштан, крайне хорошего качества».
Барда был центром торговых путей, которые вели на Запад через Гянджу и Шамкир в Тбилиси, на юг — в Ардебиль, Тавриз, Марагу, на север — через Шемаху в Дербент. Кроме того, важная караванная дорога шла из Барды в Двин (а позднее в Ани) и далее в Трапезунд по побережью Черного моря.
Другим крупным и политическим и торгово-ремесленным центром являлся Дербент. В X веке этот город был больше иранского Ардебиля и иберийского Тбилиси и славился на весь Кавказ своими полотняными изделиями. Наряду с торговлей и ремеслами, дербентцы занимались сельским хозяйством. В окрестностях Дербента произрастал шафран и разводилась марена, которая вывозилась вплоть до Индии. Дербент обладал хорошим, защищенным стенами портом. Тут было много караван-сараев, крытых рынков, торговых рядов и других общественных сооружений.
clip_image010
Дербент — важный узел на великом торговом пути вдоль западного берега Каспия и Волги. Это был порт для судов, плывших из Ирана в Итиль — столицу Хазарии и центр торговли для горных районов северного Лезгистана и Восточного Кавказа в целом.
Арабы вели в Дербенте большие строительные работы. Вся тяжесть этих работ выпадала на лезгиноязычные народы, жившие здесь. В это время, согласно » Дербент-наме», Хашим произвел в Дербенте восстановительные работы, возобновил разрушенные места стен крепости, восстановил продовольственный склад. По распоряжению Абу-Муслима, в Дербенте была воздвигнута Джума-мечеть, самая древняя и самая большая на Восточном Кавказе. В конце VIII века наместник Иазид также привел в порядок укрепления города и его ворота. Затем он приказал возвести новые ворота, и их построили… вдоль стены, которая доходила до горы. Первыми были ворота, которые именовались К.б.х., ал-Б.р.днат (полное название не определено) ал-Хамид. Затем были возведены Железные ворота, Главные ворота (Баб Ваф). Ворота послов малые (Баб ар-расул ас-сугра). Ворота послов большие (Баб ар-расул ал Кубра), Ворота якорные (Баб Арса) и Ворота щедрого Мусы (Баб адар Муса) [23].
clip_image011
Перевод текста на рис. 4.8.:
(1) Во имя Аллаха, милостивого, мило-
(2) сердного. Это работа…
(3) сына… и Ахмада б. Абу (?)
(4) Али сына Йунуса [и] сына…
(5) в месяце раджаб в год (текст слева)
(1) по  (2)  хиджре  (3)  пророка  (4)  пять
(5) и тридцать
(6) и четыре-  (7)  ста
(1) Во имя Аллаха, ми-
(2) лостивого, милосердного
(3) [нет] бога кроме Аллаха, Мухаммад
(4) [по] сланник Аллаха  (5)…  после…
(7)… и да приветствует (текст справа):
(1) Да помилует его
(2) Аллах  (3 — 5)…
Ал-Мукаддаси отмечает: «…Шарван — большой город на равнине, постройки его каменные, соборная мечеть на площади, его пересекает река; Кабала — укрепленный город, река, соборная мечеть в отдалении на холме; Шеки — на равнине, большая часть жителей христиане, соборная мечеть на площади мусульман».

 

4.6. АЛБАНО-ЛЕЗГИНСКАЯ КУЛЬТУРА VII — XII ВЕКОВ

Арабские завоевания принесли покоренным странам, особенно на начальном этапе, неисчислимые бедствия. Арабские и местные хроники вполне наглядно иллюстрируют последствия арабских завоеваний на Кавказе, в частности, в Албании — колоссальных размеров разрушения, огромный ущерб ресурсам, экономике и культуре покоренных народов в целом. Массовый угон населения привел к разрушению производительных сил, сельское хозяйство пришло в упадок, хозяйственная жизнь оказалась на грани деградации. Многие города и села подверглись разрушению. Беспрерывные войны, которые арабские завоеватели вели в этот период на албанской земле, не только не способствовали влиянию арабской культуры, но разрушили и уничтожили ту культуру, которая в стране существовала до них.
Арабские завоеватели разрушили храмы и культовые памятники, уничтожили христианские рукописи, прививали населению ненависть к иноверцам-немусульманам.
Трудности духовного развития народа были связаны, кроме того, с резким изменением религии, ограничением еще не окрепшей письменности на лезгинском языке с использованием собственного алфавита, нарушением нормального хода развития культуры. Народ в этот период оставался полуграмотным. Местная аристократия, укрепившая свое положение с помощью арабских правителей, ради дальнейшего сближения с завоевателями отдавала предпочтение арабскому языку. Перелом в культурной жизни наступает с IX века. С этого периода Албания (Лезгистан) снова начинает постепенно втягиваться в общее культурное развитие кавказских стран Ближнего Востока.
В албанских городах, явившихся средоточием торговли и ремесленничества, росла, хотя и медленно, культура албанского народа. Она, естественно, развивалась теперь в тесной связи с мусульманской культурой, расцвет которой приходится на VIII — X вв.
На Арабском Востоке получили значительное развитие математика, астрономия, география, медицина, философия и другие науки. Столица Арабского Халифата г. Багдад был известен во всем мусульманском мире как крупнейший культурный центр, где жили и творили видные ученые своего времени. В Багдад приезжали учиться представители имущих классов многих народов, в том числе албано-лезгины.
В VIII — XII вв. жила и творила целая плеяда крупных ученых и писателей, имена которых были известны далеко за пределами мусульманского Востока. К ним принадлежали историки и географы Табари, Мукаддаси, Масуди, Ибн Хаукаль, математик-астроном Батини, математик Абуль Ва-фа, философы Ал-Кинди, Ибн Рушд, поэт-философ Абу ал-Ала ал-Маари, поэт Абу ал-Атахия и многие другие.
В развитии науки и культуры этой эпохи наряду с арабами принимали участие иранцы, таджики, узбеки, армяне, иберы, албанцы и другие народы. Прогресс их культур был достигнут в тесном взаимодействии, и каждый из них вносил свой вклад в развитие мировой цивилизации. Многие восточные авторы в силу широкого распространения арабского и отчасти персидского языков создавали на них свои произведения. Тем не менее творчество каждого ученого и писателя представляло собою достижение культуры его родного народа. Развитию культуры в большой мере способствовали, в частности, арабоязычные историки и географы — таджики и иранцы по происхождению: Табари, Балазури, Ибн Хордадбех, ал-Балхи и ал-Истахри, узбекский ученый Хорезми, среднеазиатские ученые Бируни и Абу Али Ибн Сина (Авиценна), иранский поэт Абу Нувас. Гордостью мировой поэзии являются таджик Рудаки, иранец Фирдоуси, албанцы Ха-гани, Низами Гянджеви и др.
В тесной связи и взаимодействии с культурами восточных народов VIII — XII вв. развивалась культура албанского народа, подъем которой был обусловлен всей предшествовавшей его историей.
Албанские ученые и поэты ездили по странам Ближнего и Среднего Востока, вели переписку с их деятелями культуры. Усилились культурные связи Албании с Иберией и Арменией.
Вот как описывает проф. А.Шихсаидов возникновение контактов между Кавказом, Средней Азией, Ближним Востоком: «Оживленные контакты городского населения не прекращались вплоть до начала XIII в., и многие представители торгово-купеческих организаций часто имели в других городах своих компаньонов, были в курсе политических и экономических дел других стран. Купцы и торговцы, путешественники и воины были вместе с тем информаторами, которые снабжали местных историков и географов сведениями о жизни, обычаях, нравах, политике, природных богатствах, правителях стран, где они бывали… Был и иной путь, дававший немаловажные сведения о тех или иных областях, — это встречи выходцев из различных областей вне пределов своей страны, обычно во время паломничества. Это был живой обмен информацией во время бесед, где обсуждались вше разнообразные вопросы. К сожалению, у нас очень мало сведений о таких встречах, но появившееся в Средней Азии на персидском языке произведение «Сафар наме» («Книга путешествий») дает основание думать, что такие встречи бывали. Автор этой книге — известный Насир-и Хосроу (1003 — 1088) отправился в 1046 году в паломничество из города Мерва, и по пути, в Шамиране, он встретился с одним из жителей Дербента по имени Абу-ал-Фадл Халифа ибн Али ал-Филсуф (т.е. философ). Философ из Дербента произвел на Насир-и Хосроу огромное впечатление, и они договорились еще раз встретиться, когда Насир-и Хосроу совершит обратный путь…»
Определенные слои населения не только знакомились с новыми для них странами, но а по ряду причин вынуждены были оставлять свою родину и находить пристанище в других землях, иногда очень далеких. Из истории арабских и иранских завоеваний известно что большое количество жителей из других стран (Ирана, Сирии, Средней Азии и др.) в массовом порядке переселялось на территорию Кавказской Албании. Но имела место и депортация албано-лезгин в другие страны. Так, в частности, сохранились остатки крупных поселений лезгин в Средней Азии (в Таджикистане, в столице которого и поныне в некоторых кварталах компактно проживают лезгины) и в районе Кандагара в Афганистане.
ИСЛАМ. Главное, что арабы принесли на земли завоеванных стран и что наложило глубокий отпечаток на дальнейшую жизнь людей в этих странах, — это религия ислам.
Ислам по-арабски — покорность богу. Основной тезис ислама: «Ля иляха илля-ллах, Мухаммад-ррасулюллах» («Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммад — его Посланник»).
Заповеди ислама изложены в священной книге мусульман — Коране. Коран предусматривает для правоверного мусульманина пять основных религиозных обязанностей: признавать догмат о единстве Аллаха, пять раз совершать в установленное время молитву («намаз»), ежегодно соблюдать месячный пост — уразу в святом месяце Рамазан, по мере возможности совершать паломничество (хадж) в священный город Мекку, выделять определенный процент из своего имущества в пользу бедных, нуждающихся и на пути Аллаха.
Мусульманское право, сложившееся в VII — VIII вв., сначала полностью опиралось на Коран. Но Коран в его первичной форме уже при Омейядах не мог полностью удовлетворить потребности народа. Этим и объясняется появление в конце VII в. мусульманского «Священного предания» — сунны — в дополнение к Корану. Сунна была составлена из множества хадисов — изречений Мухаммада. Тогда же появились еще два источника мусульманского права: иджма — согласованное мнение авторитетных богословов (факихов) и кияс — суждение по аналогии. В совокупности все это составляло фикх — мусульманское законоведение.
Мусульманское право множеством предписаний регулировало жизнь верующих, способствовало упорядочению вопросов собственности, наследования и т.д.
На основе Корана и сунны постепенно сложился шариат (по-арабски буквально: правильный, ясный путь), являющийся совокупностью норм, регулирующих религиозные, семейные, гражданские и уголовные дела мусульман.
Шииты признают сунну лишь частично и противопоставляют свое священное предание (ахбар), восходящее к халифу Али. Они допускают наличие у человека и свободной воли, а сунниты полагают, что человек не в состоянии ничего изменить в предначертанной ему судьбе.
Довольно быстрое распространение мусульманской религии особенно на юге Албании объяснялось рядом причин, прежде всего тем, что магометанская вера мирилась с существованием лишь таких же монотеистических религий, как иудейство и христианство, между тем как по отношению к другим формам религии, как например, идолопоклонству никакого примирения не допускалось.
В то время как по отношению к иудеям и христианам мусульманская власть ограничилась лишь наложением, как обычно, налогов харадж и джизья, идолопоклонники и огнепоклонники обязательно должны были оставить свои верования и принять исламскую религию. Вот почему все население Ирана и значительной части Албании, сохранивших веру в различные предметы и явления природы, принуждалось принять ислам.
Вместе с тем и часть христианского населения Албании с целью освободиться от дополнительного налога джизья тоже приняла новую веру — ислам.
Сравнительно легко восприняли ислам ремесленники и купцы таких больших городов, как Барда, Дербент. Это происходило потому, что арабы создавали выгодные условия для развития торговли, тем не менее среди горожан имелось немало людей, которые противились принятию мусульманства. Долгое время свои прежние религии — язычество и христианство — сохраняли жители почти всех горных районов Восточного Кавказа.
На протяжении всего VIII века арабам удалось обратить в мусульманство отдельных лезгинских князей, племенных вождей и старейшин, а основная масса населения продолжала придерживаться христианства и местных доисламских верований и всячески противилась принятию мусульманства. К середине X века картина религиозной жизни на севере Албании выглядела следующим образом: Дербент и некоторые близлежащие лезгинские и табасаранские селения стали мусульманскими, остальная же масса населения придерживалась еще старых верований.
О широком распространении мусульманской религии на юге Албании в VIII — IX вв. особенно в больших городах, достаточно убедительно говорят сведения наиболее ранних арабских авторов, которые сообщают с наличии мечетей почти во всех городах Албании. Так, например, автор ал-Истахри (умер около 952 г.) в своем сочинении «Китаб ал-масалик ваал-мамалик» («Книга путей и царств»), написанном около 930 г. и включавшем в себя «Атлас географических карт» с пояснением из сочинения Абу Зайда ибн Сахля ал-Балхи (850 — 934 гг.) «Сувар ал-ахадим» («Изображение поясов Земли»), отмечает наличие к этому времени в г. Барда «соборной мечети». Однако наиболее полные сведения о наличии сети мечетей в Албании того времени дает другой автор, живший во второй половине X века, — ал-Мукаддаси (946/47 — 1000 гг.). В своем сочинении «Китаб ахсан ат-тагасим фи-марифат ал-акалим» («Самая лучшая книга по разделению стран»), он говорит о наличии соборных мечетей в городах Ардебиль, Шарван, Дербент, Кабала, Шеки и др.
ЯЗЫКИ, ПИСЬМЕННОСТЬ, ШКОЛА.Средневековые авторы отмечают на территории Албании в VII — X вв. «множество местных языков», однако преобладающим был лезгинский. Наряду с коренным населением здесь жили и переселившиеся сюда в течение III — IX вв. арабы и персы. Поселения арабов были сосредоточены главным образом вокруг больших городов.
В странах, входивших в состав Халифата, в том числе и в Албании, был значительно распространен арабский язык, который являлся государственным языком. В то время на мусульманском Востоке, и в частности, в Албании, научные труды писались преимущественно на арабском языке, игравшем здесь такую же роль, как латынь в феодальных обществах Запада.
Вместе с арабским языком вполне естественно в Албанию заносится и арабская письменность, которая имеет основные разновидности: официальный стиль, известный под названием «куфи», и обычный, называемый «насх». Название «куфи» происходит от г. Куфа на Евфрате, где, по арабскому преданию, якобы возникла эта форма письма (буквы прямолинейны и угловаты). Стиль «насх» отличался криволинейностью букв и курсивностью, поэтому был наиболее пригоден для скорописи.
Куфическое письмо с XI века постепенно выходит из общего употребления и используется лишь в эпиграфических целях на памятниках архитектуры, монетах и в оформлении некоторых предметов быта [25].
clip_image012
Перевод текста на рис. 4.9.:
… была укреплена в году триста.
clip_image013
Перевод текста на рис. 4.10.:
(1) Построил эту мечеть после того как она была раз [рушена]
(2) Год четыреста седьмой.
clip_image014
Перевод текста на рис. 4.11.:
(1) Из того, что приказал построить этот ха-
(2) нака Абд ас-Самад
(3) сын Налки (?) — в месяце
(4) мухаррам года сорок пять
(5) и пятьсот…
Термин «насх» — отмена, переписывание. Этот почерковый стиль широко использовался при переписке Корана и других сочинений.
Наряду с указанным почерком «насх» существовали еще пять почерков: «сульс», «му-хаггат», «рейхани», «тоуги» и «реги».
«Таким образом, — писал И.Крачковский, — вместе с арабами на историческую арену вышли не только ислам, не только новая религия, но также некогда сверкавшая выразительница новой поэзии — новый язык [26].
Но письменность на арабском языке была достоянием незначительной части населения: арабский язык за пределами Дербента был известен немногим. Мало сохранилось памятников доисламской культуры Лезги-стана, поскольку значительная часть их была уничтожена при насильственном насаждении магометанства. В целом культура этого периода несет отпечаток того исторического перелома, который совершался в Лезгистане в VII — XII вв. Произведения культуры, выросшей на местной основе, были разрушены, а новые культурные приобретения оставались в основном достоянием имущих классов.
На рубеже VII — VIII вв. местная письменность с албанским алфавитом заменена арабской, которая была в употреблении на территории бывшей Албании вплоть до 20-х годов XX века.
О том, что у лезгин продолжалась письменность на родном языке, но на арабской графике, говорит сообщение арабского автора Закарийи ал-Казвини, который утверждает, что на язык страны Лакзан (лезгин) были переведены «Книга имама аш-Шафии» и «Компедий Музани» [6]. У лезгин было «много великолепных рукописных книг, к которым они относились с большой любовью», писал французский путешественник XIII века Рубрук [6]. Таким образом, в Албании (Лезгистане) письменность на родном языке носила непрерывный характер с V века: до VII — VIII века они имели собственный алфавит, затем — арабский, а в начале XX века перешли на кириллицу.
Почти во всех населенных пунктах покоренных стран арабы строили мечети, которые являлись не только религиозными центрами, но и своеобразными очагами научной и литературной деятельности. В ходу были рукописные книги не только по богословию и философии, но и по точным наукам.
Как и во всем Халифате, в Албании при мечетях возникли начальные школы, в которых преподавались восточные языки, математика, логика и богословие. Основными и обязательными предметами были арабская азбука и арабский язык. Тот, кто знал наизусть Коран, считался закончившим свое образование.
Одним из крупных культурных очагов, откуда шло проникновение влияния восточной культуры и науки, являлся Дербент. Здесь сильны были традиции мусульманского мира, поскольку здесь жили переселенцы и среди них было немало крупных ученых и богословов, получивших образование в больших городах Востока. При дербентской Джума-мечети имелась высшая мусульманская школа — медресе. Отсюда в Х-ХП веках в горы Восточного Кавказа шли ислам и арабская образованность.
Расселение относительно большого числа арабов в Албании и распространение на ее территории в качестве официального арабского языка, являющегося также языком средневековой мусульманской культуры и идеологии, не привело, однако, к языковой арабизации местного населения. Наоборот, сами арабы стали утрачивать в условиях Албании свой язык и обычаи, переходя на язык коренных жителей, ассимилируясь с ними, воспринимая уклад их жизни. Сохранившиеся до настоящего времени арабские названия ряда сел в нынешнем Азербайджане и Дагестане свидетельствуют о том, что в этих местах некогда существовали поселения арабских колонистов.
НАУКА И ЛИТЕРАТУРА. В тесной связи и взаимодействии с культурами восточных народов в IX — XII вв. развивались наука и литература албано-лезгинского народа.
Ученые Албании занимались медициной, астрономией, географией, историей и философией. Якуб Хамави называет имена крупных ученых бардинцев: Макки ибн Ахма; ал-Бардаи, Сайд ибн Алуру ал-Азди, Абду-лазиз ибн ал-Хасан ал-Бардаи. Макки путешествовал по Мавераннахру, Хорасану и «составил так много книг, что уму даже непостижимо» [1,10].
Обширны были связи ученых, выходцев из Албании, с Востоком. А.Шихсаидов в своей книге «Надписи рассказывают» [27] пишет: «Знаменитый арабский энциклопедист Йакут ибн Абдаллах ар-Руми ал-Хама-ви (1179 — 1229), автор географического и биографического словарей, во II томе своего «Словаря стран» дает описание селения Хун-лик (ныне лезгинское селение Хиналуг в Азербайджане): «Хунлик. Город близ Бас ал-Абваба. Происходит оттуда Хаким ибк Ибрахим ибн Хаким ал-Лакзи, ал-Хунлики ад-Дербенди, который был шафиитским факихом, благородным, заслуживающим доверие (авторитетным). Он изучал мусульманское право у ал-Газали, слышал много хадисов, жил в Бухаре, пока не умер в ней в месяце шаабан 538 года, т.е. в феврале 1144 года.
У Хакима ибн Ибрахима ибн Хакима нисба — имя, обозначающее происхождение по племени, роду, городу, селению, области — ал-Лакзи ал-Хунлики ад-Дербенди. Ал-Хунлики, т.е. Хуналигский, нам понятно из текста — он родом оттуда. А почему ал-Лакзи и ад-Дербенди? Видимо, это связано с его деятельностью в Лакзе и Дербенте перед отправкой в Багдад в «Низамийю», лучшее учебное заведение своего времени. Кафедру философии в «Низамийи» возглавил знаменитый идеолог правоверия ал-Газали (ок. 1058 — 1111], автор известнейшей на Востоке книги «Оживление религиозных наук». Ал-Газали работал в Багдадском медресе 4 года (с 1091 — 1092 гг.), затем оставил кафедру, занявшись полностью научной работой. Хаким ибн Ибрахим ал-Лакзи ал-Хунлики ад-Дербенди учился в Багдаде между 1091/2 и 1095/6 годами. Неизвестно только, когда он попал в Бухару, но надо полагать, что жил он здесь долго и преподавал в медресе (умер в 1144 г.)».
К X веку относится появление первых исторических сочинений в Лезгистане на арабском языке. Одним из таких крупных произведений является историческая хроника под названием «Ахты-наме», написанная неизвестным автором в X веке. В ней описываются подлинные события из истории Лезгистана, начиная от сасанидов до установления господства арабов в Ахтах. Позднейшими авторами летопись была дополнена. Известно, что летопись Ахты-наме» ходила по рукам в XVIII веке, об этом пишут русские путешественники [14].
К 1106 году относится составление «Истории Дербента и Ширвана». Писал ее очевидец многих событий, но дошла она до нас в передаче турецкого автора XVII века Мунаджима-Баши. В его книге излагаются голитические события областей, входивших в X — XI веках в управление ширваншахов и зербентских эмиров. Ценные сведения в этой рукописи есть и о политической и культурной жизни внутренних областей Восточного Кавказа.
В Дербенте в XI веке жил крупный ученый Абубакр Мухамад бен Муса ал-Фараджи, автор философского трактата «Базилик истин и сад тонкостей». Будучи выходцем из Ггрбента, скорее всего лезгин, он совершил сзлекие путешествия по странам Востока. Книга Абубакра дает представление о философских взглядах средневекового Лезгистана.
В культурном развитии Албании в это время особенно выделялась столица государства ширваншахов гор. Шемаха, где в шахском дворце находились знаменитые персоязычные поэты, среди которых блистали Абу-л-ула Гянджеви, Хагани Ширвани, Фелеки Ширвани, Изаддин Ширвани.
Старейшим из них был Абу-л-ула, который прибыл в Шемаху в 1130 г. из Гянджи в сорокалетнем возрасте. Он очень при ширваншахе Минучехре стал главою поэтов — «Малик аш-Шуара», т.е. «Царь поэтов». Среди его учеников вначале особенно выделялся шемахинец Фелеки Ширвани. Фазиль Фарид ад-Дин Ширвани — один из первых составителей звездных таблиц — был выдающимся астрономом того времени, поэтому получил прозвище «Фелеки» («Небесный»).
Еще в X в. Ибн Хаукаль подчеркивал, что в Албании и Армении «врачи опытные, прекрасные и богатые медицинскими познаниями. Видным представителем медицинской науки в Албании того периода являлся Мирза Кафи ад-Дин Омар ибн Осман — дядя по отцу выдающегося албанского поэта Хагани Ширвани. По существу, сведения о Мирза Кафи ад-Дине мы заимствуем из произведений его племянника.
Так, говоря о своем дяде, Хагани Ширвани замечает: «Меня и шайтан с пути не сведет, ибо не даст мой дядя. Он человек культуры и науки. Как вода подымается воздействием солнца, так и я, благодаря ему, поднялся. Он был глубоко знающим математику, философию, можно сказать, что он был Аристотелем своей эпохи». Ширвани Хагани происходил из простой семьи. Дед его был ткачом, отец Али — плотником, мать — кухаркой. Поэт очень уважал дядю, после его смерти (1131 г.) посвятил ему стихи:
Ушел из мира тот, кто был для мира философом,
Он открыл нам ворота в небеса возвышенных идей.
И сами небеса призвали его для своего исцеления,
Ибо лекарства его издавна выдержали испытания.
В Шемахе в XII в. была развита также фармакология. Хагани в стихотворении, написанном в связи с тяжелой болезнью сына, упоминает о первых аптеках своего времени: «Принесите лекарство, изготовленное в совершенной аптеке, даже если оно ценится, как золото» [28].
Следует подчеркнуть, что все поэты, жившие при дворе ширваншахов, в материальном отношении в полной мере зависели от милостей государя. Разумеется, за подобные милости царей придворным поэтам приходилось всеми правдами и неправдами льстить, восхвалять своих порою абсолютно недостойных владык. Этого не мог избегнуть и Хагани. Однако, в отличие от других поэтов ширванского двора, Хагани не мог удержаться иной раз от того, чтобы не пустить ядовитые стрелы в адрес коронованных властителей. Так, например, на страницах своего «Дивана» он писал: «Шахи нашего времени… угнетатели по профессии»; или же: «Ты спрашиваешь меня, нахожусь ли я на службе шаха? О нет! Мгновенья свободы я не продам даже за два мира»; и наконец»: «Пусть будет разрезан на куски мой язык, просящий у шаха хлеб» [10].
clip_image015
Хагани осуждал людей, ведущих паразитический образ жизни, и, наоборот, возвеличивал тех, кто трудился и служил обществу. В том же «Диване» он писал: «Недостойные — не люди труда. Ошейник собаки выше их золотой короны»; «Человек должен служить обществу, уподобляясь мылу, которое, уничтожаясь само, приносит пользу людям» [10].
За подобные свободолюбивые высказывания в условиях восточного деспотичного феодального режима, особенно в царстве ширваншахов, Хагани пришлось много страдать и пережить: «Я уже никого из великих не славословлю, — писал он. — Я перед людьми помалкиваю из-за опасения за целость головы и только в глуби сердца сам с собою беседую. Но для моего сердца Шемаха — это тюрьма с накаленной жгучей печью, куда и свежий ветер не проникает и где волосы встают дыбом. А если я попытаюсь сделать шаг куда-нибудь, если отважусь громко вздохнуть, вмиг откуда-то возьмется доносчик и, все сплошь извративши, доложит его величеству шаху» [10]. Вскоре при ширваншахе Ахситане за непослушание он был посажен в тюрьму в г.Шабране, где пробыл восемь месяцев.
Ахситану не угодил и другой поэт — Феле-ки Ширвани, который также пережил ужасы тюремного заключения. Когда его выпустили, он «был прямо труп, и кости из всех частей тела выдавались, словно острые палочки буквы «лам». Хагани его оплакал в элегии» [29].
Среди албанских поэтов той эпохи самым выдающимся был гениальный Низами Гянджеви. Отец его Юсуф Низами — представитель лезгиноязычных народов из с. Кум. Ильяс Низами (1141-1209) жил и воспитывался в Гяндже, поэтому получил прозвание Гянджеви. Низами еще в юности в совершенстве изучил литературу, философию и другие науки, а также несколько языков. Подобно многим албанским поэтам того времени, Ильясу Низами приходилось писать свои произведения на фарсидском языке Низами относительно повезло в том смысле, что он жил и творил в Гяндже, в отличие от Шемахи, где царствовали ширваншахи. В Гяндже не было ни шахского двора, ни соответственно придворной поэзии. Всю жизнь, чуждаясь дворов феодальных владык, поэт презирал титулованных меценатов.
Все они — торговцы с природой менялы,
Мучители тех, кто на их иждивении.
Не желая попасть в зависимое положение, Низами отклонил предложение шаха Ширвана Ахситана I, который приглашав его на должность придворного поэта.
Первое крупное произведение — «Сокровищница тайн», входящее в собрание пяти поэм — «Хамсэ» («Пятерица»), Низами написал в 70-х годах XII в. Впоследствии им были созданы поэмы «Хосров и Ширин». «Лейли и Меджнун», «Семь красавиц» и «Ис-кандер-наме».
В своих бессмертных творениях Низами разоблачал произвол и жестокость феодальных правителей. Об их злодеяниях поэт пишет:
Я видел головы, опорожненные от мозга,
Которые гнусным образом снесли много голов.
Низами не был пассивным наблюдателем общественной жизни. Он горячо любил народ и старался помочь ему. В поэмах Низами с большой силой показано тяжелое положение албанского народа, изнывающего под игом иноземных захватчиков и местных феодалов. В «Сокровищнице тайн» старуха-крестьянка говорит шаху:
Стала грудой развалин твоя страна.
Урайятов в житницах нет зерна.
И если Низами свои произведения посвящал какому-либо шаху или султану, порою воздавая хвалу их личности, то он это делал не по принуждению, а по своему разумению. Низами стремился воздействовать на правителей своим правдивым, вдохновенным словом, надеялся убедить их в необходимости прекратить угнетение народа. Но вместе с тем великий поэт-гуманист считал, что властителя, разорившего свою страну, должна постигнуть смертная кара: «Уничтожить скорпиона, в природе которого причинить человеку зло, — доблесть, дарить ему жизнь — преступление».
С огромным уважением пишет Низами о труде: «Ради труда пришли мы в мир, не ради пустой болтовни пришли». «Земля, на которой ты живешь, благоустроена трудами человека. В ее груди таятся многочисленные сокровища. Любовь к этой земле почитай своим долгом. Не будь неблагодарным».
Владение в совершенстве арабским языком позволило ему в полной мере ознакомиться с научно-философским наследием античных авторов — Фалеса, Платона, Сократа, Аристотеля и многих других и тем самым подняться гораздо выше над своим временем. Об этом красноречиво свидетельствуют следующие слова самого Низами в первой части поэмы «Искандер-намэ»: «Получил содержание каждого экземпляра, украсил им свои стихи; больше новой истории читал истории евреев, христиан и пехлеви» [30].
Поэт не представлял своей жизни вне родной Албании: «Я не буду дышать иным воздухом, чем воздух этой страны».
В поэме «Лейли и Меджнун» Низами обращался к своему народу: «До каких пор будешь подручным бесчестья?… Чтобы не ударили кулаком по твоей голове, подними свои плечи высоко, как утесы. Против деспотов надо быть как шиповник, надо быть храбрым молодцом, чтобы ты мог свободно обнимать букет роз, держи оружие наготове, как шипы, охраняющие розу». Сражаться за свободу нужно со всей решимостью и отвагой: «Когда ты вступаешь в борьбу, пусть сердце твое будет сердцем льва; смелость — залог победы. Благодаря своей отваге лев выходит победителем из всех схваток». Какие замечательные слова!
МУЗЫКА И ТАНЦЫ. Старинная лезгинская музыка и танцевальная культура оказали большое влияние на формирование этих жанров на всем Кавказе. Внимательно прислушайтесь к старинной лезгинской музыке и многим мелодиям, особенно старинным, армянского и грузинского народов. Мы здесь найдем много общего. Иначе и не могло быть, поскольку эти три народа тысячелетиями жили по соседству, помогая друг другу в беде и деля радости между собой, обогащая друг друга, особенно в музыкальной и танцевальной культуре.
Всемирно известный танец «Лезгинка». Кто его не знает? У истоков этого танца стоял наш талантливый народ. Трудно сейчас сказать, когда этот танец определился в нынешних формах. Ведь чтобы стать таким распространенным, быть таким любимым многими народами, нужны были столетия! Для выяснения этого фактора нужны специальные исследования. Наша культура, включая и советский период, либо разрушалась, уничтожалась, либо присваивалась. Мне здесь только остается привести названия лезгинских народных танцевальных мелодий, собранных уважаемым Забитом Ризвановым. Слова и мелодии многих из них утеряны. Может быть, кто-нибудь помнит их, запишите, сохраните. Вот названия народных танцевальных мелодий лезгинского народа, приводимых в книге «История лезгин» Ризвана и Забита Ризва-новых [31]: Лезгинка, Апай, Тала, Алабан, Яру ич, Гиляр, Ахцегьар, Ашукь Абдуллагь, Мулейли, Беневша, Шагьсенем, Ала вилер, ЦукуНар, Шамума, Къайтагъар, Акъуша, Терекма, Хунчаяр, К1ек муьквелай, Рекьин гьава, Сусан гьава, Къавумар, Мирзебала, Надибала, Кавха, Назлу, Аман бала, Сунаяр, Билбилар, Кару, Женг, Жейран, Силибир, Перизада, Кумари, Билдир беневша, Ша багьдиз, Яр, Лачин, Магьи дилбер, Къа-рид руш, Керем, Эслид мани, Келегъа, Дар-ман, Лагь бала, Суваллай яр, Пейкер баха, Лайлай, Ст1алар, Мегьерамхуьр, Тайгъун, Мискискар, Хинар, Лакарар, Ялахъар, Кьа-сумхуьр, Эч1ехуьр, Самур къанал, Авар кавха, К1ири буба, Яралияр, Гьасанар, Нуран мани, Абасар, Мегьамедар, Гьажияр, Загьадур, Шуьше ханум, Айишатар, Зуьгь-ре ханум, Къизилгуьл, Гьуьруь, Сегьерар, Чарар атана, Даллай, Са рипе къуьл, Яру гьед, Гар алай югь, Чими рагь, Казаматар, Экьун ярар, Вараз алай йиф, Къари, Кинт1у, Дуьгмеяр, 20 нумра, Магьузар, Зарафатдин гьава, Чамарин гьава, Дурнаяр, Загьамар, Гудуяр, Квасаяр, Арачидин гьава, Шагьвар, Цуьквер, Вацран эквер, Мучугар, Муып-куьр, Тавли, Гьупани, Гереяр, Игелар, Ба-зарда, Чан кьакьан дагьлар, Ярагьи векьер, Уьруьгар, Алипулатор, Вили вилер.
ФОЛЬКЛОР. Наряду с литературой на арабском языке, распространявшейся среди небольшой части населения, в народе создавалась своя литература — устная. Это были трудовые и героические песни, древние сказания и легенды. В них отражались народные чаяния и думы о лучшем будущем.
И поныне в Лезгистане известны древние народные легенды о борьбе с коварными и жестокими завоевателями — персами, арабами, тюрками, татаро-монголами и др. Они дошли до нас через века. Многие из них безвозвратно исчезли, не находя рачительного хозяина. Другие даже записанные произведения устного творчества, потеряны или уничтожены при завоевателях, либо в результате пренебрежительного отношения со стороны властных структур, куда входили лезгины на положении пасынков. Пример тому — судьба героического эпоса лезгинского народа «Шарвили», который в полном объеме не издан до сих пор. Ярким примером произвола властных структур Азербайджана является отношение к творчеству Забита Ризванова. За период с 1950 по 1985 гг., Ризвановым собран и обработан огромный материал устного народного творчества лезгин. Материал этот ждет своих издателей. Он включает 1) лезгинские народные сказки в трех томах, 300 страниц машинописного текста (1 том — волшебные сказки, 2 том — бытовые сказки, 3 том — сказки о животных); 2) лезгинские песни в двух томах, 1000 страниц машинописного текста (порядка 8 тысяч песен); 3) лезгинские анекдоты (имеется русский перевод), 400 страниц машинописного текста; 4) двадцать дастанов; 5) лезгинские пословицы и поговорки, 150 страниц; 6) лезгинские мифы (имеется русский перевод), 120 страниц.
ЗОДЧЕСТВО. В X — XII вв. после арабских разрушений стало возрождаться албанское зодчество. Наши далекие предки, соорудившие в VI веке грандиозные стены Дербентской крепости, умели строить прочно и красиво. Они восстановили разрушенные арабами села и города, построили новые.
Большим своеобразием отличалась албано-лезгинская архитектура. Шемаха, Баку, Гянджа, Дербент и другие города славились своими искусными зодчими.
С XI — XII вв. до наших дней сохранился ряд замечательных архитектурно-строительных памятников, прекрасных образцов резьбы по камню и металлу, орнаментов и надписей. Известны имена некоторых создателей этих произведений искусства — кузнечного мастера Ибрагима (XI в., Гянджа), строителя Мухаммада, сына Абу Бакра (XI в., Баку), архитектора Мохсуна (XI в., Баку), строителя Ашура, сына Ибрагима (XII в., Баку) [I].
clip_image016
Перевод текста на рис. 4.12:
(1) Построил (это здание Уста сын Гайдан ( или Гайдаз) —
(2) — да простит его Аллах — в году пять-
(3) сот девятнадцатом по хидж-
(4) ре пророка — да благословит его(Аллах).
Талантливые лезгинские зодчие постройли прекрасные мечети в Ихреке, Баку. Кара-Кюре, Луткуне, Шемахе, Кабале, Барде, Дербенте и других местах. Эти выдающиеся памятники средневековья украшались причудливыми росписями, куфическими буквами и ажурной работой лезгинских мастеров. Сохранившиеся замечательные образцы резьбы по камню и дереву являются ярким свидетельством достижений лезгинского искусства в X — XII веках (рис. 13, 14, 15).
clip_image017
Рис. 4.13. Остатки стуковой орнаментики михраба мечети в сел. Луткун Ахтынского района (X — XII вв.).
clip_image018
Рис. 4.14. Орнамент опорного деревянного столба внутри мечети в сел. Луткун Ахтынского района (X-XII вв.)
clip_image019
Рис. 4.15. Орнамент опорного деревянного столба внутри мечети в сел. Луткун Ахтынского района (X — XII вв.).
Ряд памятников архитектуры и искусства создан в этот период в г.Баку. Наиболее ранний из них, датированный XI веком, — мечеть Мухаммада ибн Абу Бакра, в старой крепости Баку. В юго-восточной части старой крепости, близ Девичьей башни, находится хорошо сохранившийся памятник XII в. «Лезги-мечеть», построенная из хорошо обтесанных камней [32].
clip_image020
Рис. 4.16. Баку. Вывеска на Лезги-мечети. (XII в.).
Албанские мастера участвовали в возведении ряда выдающихся сооружений в Самарканде, Герате, Мешхеде, Исфагане, Багдаде. Тесная связь Албании с Ираном, Арменией, Грузией и другими странами обусловила наличие ряда общих черт в их зодчестве и в других аспектах культуры.
clip_image021
clip_image022
Рис. 4.18. Один из опорных столбов внутри мечети сел. Кара-Кюре, украшенный орнаментом из стука. (Хв.).
Ярким свидетельством связей Ирана, Средней Азии и Восточного Кавказа в области культуры могут служить памятники из селения Кара-Кюре. «Несколько лет тому назад, — пишет проф. А.Шихсаидов, — в лезгинском селении Кара-Кюре учеными было сделано открытие, давшее новый, исключительной важности, материал как по истории культуры дагестанского (лезгинского) народа, так и истории культурных контактов народов Кавказа, Ближнего Востока и Средней Азии».
Более двух тысяч лет тому назад зародилось искусство обработки алебастра, замечательного «белого камня». Резьба по стуку (по алебастру, или, как говорят в Средней Азии, по гангу) стала со временем одним из видов архитектурного декора в монументальном искусстве. Декоративное использование алебастра находило широкое применение на Ближнем и Среднем Востоке еще с древних времен.
clip_image023
Рис. 4.19. Кара-Кюре. Мечеть.
Стуковая орнаментика базы опорного
столба внутри мечети. (Хв.).
Этот вид архитектурного декора представлен и в Кавказской Албании. Вот как описывает проф. А.Шихсаидов один из памятников в старинном лезгинском селе Кара-Кюре, что недалеко от правого берега Самура, в 3 — 4 км от Усухчая: «В центре аула — мечеть с красивыми резными дверьми. Сохранилось шесть опорных столбов мечети, расположенных в два ряда и держащих перекрытие над залом, имевшим площадь в 12,3 на 18 м. Основной частью мечети был в колонный зал, что характерно для ранних мусульманских мечетей. Опорные базы столбов — квадратные в сечении, а сами столбы круглые, причем, все стороны полностью заняты стуковым панно, выполненным в глубоком рельефе. Стуковый рельеф занимает всю плоскость целиком, не оставляя свободного места. Растительный орнамент представлен пальметками, полупальметками, трилистниками. В орнаментальный строй введены также изображения кругов, стрельчатой арки и других фигур. Точечный ряд — обязательный компонент рельефа — разграничивает отдельные части поля» [33]. Как сообщает проф. П.Дебиров, это прекрасный памятник истории, «каждое панно сверху завершается великолепной куфической надписью религиозного содержания, которая в виде эпиграфической ленты опоясывает со всех сторон кубовидную базу круглого столба» [33]. Далее проф. А.Шихсаидов пишет: «Именно изучение надписей, их палеографических особенностей (сжатость и строгость форм, стречатая форма буквы «мии», острата клиньев и т.д.) дало возможность утверждать, что перед нами куфические буквы переходного периода, характерные для написей Среней Азии X-XI вв.
clip_image024
Надписей на рис. 18-22 пять. Профессор А.Шихсаидов отмечает, что «не все они уверено читаются, но некоторые из них нам удалось прочесть»
  1. О верующие. Бойтесь Аллаха и скажите сильное слово.
  2. Нет бога, кроме Аллаха.
  3. Вто… сын…имя Аллаха.
  4. Исхак сын Хасана уповает на Аллаха.
  5. Приступили к своей молитве и не будьте из беспечных.
Говоря о строителях, что воздвигали мосты и мечети, минареты и крепости, жилые дома и мавзолеи над могилами святых, проф. А.Шихсаидов отмечает «Не все постройки сохранились, рассказывает нам о строителях. В одном случае имя устада (мастера) исчезло вместе со зданием, подвергшимся разрушению, в другом –– память о мастере оказалась более долговечной, чем само здание. То сохранилось архитектурное сооружение, но нет имени строителя, то новое здание оказалось связанным с именем мастера, жившего лет за триста до этого, ибо в стене нового здания был вмонтирован камень из развалин старого сооружения. Но бывает и так: сохранилось здание и сохранился и камень, рассказывающий о строителе. Но это редко. Безвестные мастера. Их число огромно. К сожалению, до нас не дошли имена строителей крупных комплексов, таких, как Нарын-кала, этот дербентский кремль…, Хучнинская крепость — легендарное обиталище семи братьев и сестры…
…Ихрекская мечеть, старейшая в Дагестане. По своему внешнему виду она не отличается от многих других зданий в ауле, подчинена общему архитектурному стилю, строительным традициям аула, характерным многим ранним культовым сооружениям. Мечеть неоднократно разрушалась, потом восстанавливалась, иногда полностью, иногда частично, и это продолжалось почти тысячу лет… За столетия стены Ихрекской мечети превратились в хранилище надписей различных эпох. 31 надпись украшает здание, причем 15 из них ранние, примерно XI — XV вв.»
clip_image025clip_image026clip_image027
В конце XI в. в Цахуре было построено медресе, находившееся в то время в цветущем состоянии. «Во всяком случае, — пишет проф. Шихсаидов, — автор обширного космографического трактата «Аджаиб ал-махлукат ва гариб ал-мавджудат» (Чудеса творений и диковинки существующего) За-карийа ал-Казвани (1203-1283 гт.) пишет о медресе в Цахуре: «…а при нем имеется учитель и факихи… Рассказывают, что они перевели «Компендий Музани» на язык Лакзан и подобно этому «Книгу имама аш-Шафий» и занимаются ими обеими [34].
Таков был Цахур в XII в. и вполне логично, что это селение дало ревностного мусульманина, построившего культовое здание в близлежащем Ихреке. «Надо сказать, — пишет далее проф. Шихсаидов, — что Цахур и лежащий рядом с ним древний аул Мишлеш хранят в настоящее время много строительных надписей: о строительстве жилого дома (XI — XII вв., Мишлеш), мечети (XI — XII вв., Цахур), минаретов (1239-и 1365 гг., Цахур), мечети (1247 г., Мишлеш), о реставрации минарета (1422 г., Мишлеш)и т.д. «Проф. А.Шихсаидов отмечает: «В ранних надписях нередки случаи, когда очень скромно, без особых титулов, иногда без упоминания имени отца, т.е. так называемой куньи, на камень заносится имя мастера. Вот надпись XII — XIII вв. из Ахты: «Крепость построил Аш-л-раха; из Мишлеша — о строительстве жилого дома в XIII в.: «Сделал Мамий сын Хурсана».
Положение мастеров архитектуры и художественного ремесла в Албании, как и вообще на Востоке, было тяжелым. Путешественники свидетельствуют о зависимости зодчих от феодальных деспотов. О том же говорят некоторые произведения литературы. Поэма «Семь красавиц» Низами повествует о горькой участи Симнара — строителя великолепного дворца. Когда дворец был воздвигнут, шах повелел сбросить Симнара с самого верха, чтобы архитектор уже нигде не мог создать ничего подобного. До настоящего времени в народе бытует множество легенд об ослепленных феодалами строителях дворцов, башен и крепостей, что характеризует нравы того времени.

<Глава III

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава V>

Абдурагимов Г.А. Кавказская Албания-Лезгистан: история и современность. СПб.,1995

13 / 0,192 / 7.21mb