* **
Из селений, входивших в Кумухское ханство, ра-ятскими ханы считали Шара, Цушар, Хурхи, Кунда-ши, Кацрана, Цовкру 2-ю. Предание сохранило вопиющий пример «узаконенного» ханского произвола. Объявив одной из мер наказания конфискацию земли, хан применял ее при случаях убийства, причем страдал от такого «штрафа» не убийца, а ни в чем не повинная община, к которой последний принадлежал. Так, в 2 км от с. Цов’кра до сих пор существует «ханский лес», конфискованный ханом у общины таким образом. Точно так же отошел к хану лес Макъилу-халу. Осуществляли конфискацию «судебные исполнители» хана — машабат.
Предания сообщают и о фактах сопротивления лакских крестьян ханскому произволу. Вблизи Куму-ха существовало самостоятельное с. Табахлу (или Гукал). Жители его считали себя независимыми, имели собственных старейшин. При Магомед-хане кумух-ском начались притеснения и захваты земель табах-линцев. Те ответили восстанием, убили ханских людей. Тогда хан жестоко расправился с восставшими— селение было разграблено и разрушено до основания. Уцелевшие табахлинцы бежали в Кайтаг, где часть из них основала с. Шадни, а остальные рассеялись кто куда.
Многочисленные сведения сохранились в народной памяти о борьбе казикумухцев против Надир-шаха. Некоторые из них мне удалось записать во время поездки по Лакскому району.
Накануне нашествия Надир-шаха на Кавказ -Кази-кумухским ханством управлял сын Гирея Чолак Сур-хай. Чолак Сурхай к этому времени овладел Ширва-ном и включил этот край в свое владение при поддержке Турции. Такое положение продолжалось недолго. После поражения Турции под Багдадом в 1733 го-ДУ она вынуждена была уступить Надиру свои права на Кавказе, в том числе на Ширван.
Аналогичного характера обращения были разосланы, очевидно, и в другие джамааты и владения.
Надир-шах с насмешкой говорил: «Где теперь намерен укрыться Чолак, не в Аварию ли он собирается? Пусть ему будет известно, что теперь мы сумеем поймать его везде!»
Вскоре после возвращения Гамзата авангардные части иранцев уже подошли к расположению Сурхая, Надир-шах с явно издевательской целью послал самого бездарного рядового в качестве своего «уполномоченного» с предложением о «мире» в тот момент, когда Сурхай решил сражаться. Сурхай от злобы убил «уполномоченного» шаха и первым начал битву. Через час после начала сражения в Кази-Кумух было доставлено более 700 раненых, убитых было еще больше. Сурхай потерпел поражение.
По предварительной договоренности с отцом Мур-тазали со своей конницей в 5500 человек отступил в Андалал. Чолак Сурхай поручил своему писарю Али Мансуру написать обращение к Акушинскому обществу и хунзахскому хану Нуцалу, чтобы те оказали помощь Муртазали. Войска шаха ворвались в Кумух. Чолак Сурхай стал пленником шаха.
Войска Надира разместились в палатках на местности «Гумучиял кьур», а Надир со свитой — в ханском дворце и домах знатных жителей села. Надир принял Сурхая «ласково», а через несколько часов заковал в цепи. Когда Надиру стало известно, что Муртазали с конницей ушел в Аварию, то, рассказывают, Надир приказал избить старого Сурхая палкой. Один за другим в Кази-Кумух стали прибывать другие правители Дагестана и изъявлять Надиру покорность. В их числе были акушинский кадий, Ахмедхан кайтаг-ский и шамхал Хасбулат.
Когда Надиру стало достоверно известно, что хун-захский нуцал оказывает помощь его противникам, Надир сказал Сурхаю: «Ты, старый подлец, скажи мне, что это» значит, где твой сын Муртазали и что он с нуцаяом затевает?» Из Кумуха » Надир-шах дви-Йул свбй войска на Андалал.’В то же/время ‘конница Муртазали • двигалась . скрытно, преимущественно по долинам, избегая дорог, под покровом темноты, сохраняя осторожность. Под селением Согратль Муртазали насторожился, услышав топот лошадей. Это были конные отряды даргинцев под водительством одного человека средних лет. Встреча их была трогательной. Муртазали прибыл в Согратль к своим товарищам по учебе (хан Муртазали учился в Согратле). Он обрисовал им положение дел. Весть о прибытии Муртазали распространилась с быстротой молнии. Мужчины всех возрастов, вооруженные преимущественно холодным оружием, стали стекаться в Чох и Согратль, вскоре прибыли сюда конные отряды хун-захцев. На резвых конях из Чоха и Согратля рассыпались конные во все села, чтобы сообщить им о движении Надир-шаха. За короткое время скопилось большое количество добровольцев, преимущественно пеших. Была получена весть о том, что полчища Надир-шаха движутся в сторону Андалала и расположились лагерем на Турчидаге. Рассказывают, что вся равнина на горе была усеяна палатками, а в середине виднелась шелковая палатка, над которой колыхалось знамя персидского владыки.
Военные начальники горцев собрались для совещания, на котором обсуждали вопрос о руководстве операциями. Было решено, что каждый начальник, которому было поручено доставить добровольцев из своей местности, остается на своем посту в качестве командира. Все присутствующие просили Муртазали взять на себя общее руководство операцией. При этом многие из присутствующих были склонны думать, что нужно ждать нападения Надира и вести оборонительные бои. Тут поднялся высокий старик аварец и предложил такой план: следует напасть первыми, не ожидая нападения врага. Сперва нужно напасть на табуны иранской кавалерии, перебить или захватить их, это лишит иранцев их лошадей, а потом можно нападать на их лагерь. При этом было высказано предположение, что каджары, лишившись своих лошадей, потеряют подвижность и не смогут оказать своим частям помощь подкреплением в случае необходимости.
Такой стратегический план был утвержден на совещании. Все силы горцев были разбиты на 6 крупных отрядов, над ними назначены командиры, в числе которых был аварец по имени Чупалав. Решено было сохранить осторожность и секретность, чтобы каджары не узнали о намерениях горцев. При этом не забыли о помощи раненым,
До сражения ночью было совершено нападение на табуны иранской кавалерии. С восходом солнца отряды горцев стали приближаться к расположению вт-га. Надир-шах, стоявший на утесе, наблюдал за движением горцев и обратился с вопросом к пленному Сурхаю, хану казикумухскому: «Скажи, Сурхай, кто это на белом коне и что за отряды?» Сурхай ответил, что тот, кто на белом коне, — это его сын Муртазали, а эти отряды — отряды истинных гази.
Завязалось первое крупное сражение. Горцы с кинжалами и шашками смело бросались на каджа-ров. Местность, на которой происходила битва, покрылась трупами врагов, стоны первых раненых смешались со звоном кинжалов и шашек, пало и много горцев. Муртазали увлекал своим личным примером бойцов, смело врезался в ряды врага. С отвагой и храбростью бились Чупалав и один молодой даргинец. Передают, что этот даргинец удивлял Муртазали своей храбростью и мужеством, и, говорят, он обнял юношу в самый горячий момент сражения.
Несмотря на большие потери каджаров и изумительную храбрость и стойкость гогщев, Надир-шах бросал в бой все новые и новые силы. Го^цы же не располагали такими резервами, чтобы заменить всех убитых, раненых и уставших, и противопоставляли численному превосходству каджаров стойкость и мужество. Каджары стали теснить горцев. Вести о тяжелом положении защитников родной земли стали доходить до аулов. Женщины аулов Чох, Согратль, Мегеб, Турчи, Ури, Мукар, вооруженные чем попало, поспешили на помощь своим мужьям, братьям и отцам. Смело вступили они в смертельный бой, поднимая дух мужчин, вызывая удивление и восхищение врага. Сражение разгорелось с необычной силой. Горцы и горянки бросились в гущу каджаров с патриотическими призывами и с изумительным упорством стали теснить каджаров. В сражении пало много горянок. К вечеру, когда стихло сражение, решено было переодеть всех женщин в мужскую одежду, а мужчин в женскую. Утром, когда сражение разгорелось вновь, каджары, полагая, что они имеют дело с женщинами, врезались в мужские ряды и стали терпеть поражение за поражением. К тому времени один из конных отрядов горцев зашел в тыл охраны Надир-шаха и целиком ее уничтожил. Оказалось, что этот уничтоженный отряд был наиболее боеспособной частью надировских войск. Битва была проиграна шахом. Остатки каджаров стали отступать в сторону Кази-Кумуха, преследуемые андалалцами.
2. УНЧУКАТЛЬ
Информаторами моими здесь были заслуженный учитель Абдулкадир Дандамаев и Али Махлуев (70 лет), Заид Феодаев (50 лет).
В памяти унчукатлинцев сохранились некоторые сведения о былой тухумной организации. Некогда сельчане принадлежали к 5—6 тухумам. Информаторы помнили только некоторые их названия: Штанча-кул, Гаджимирзакул, Дандамакул.
В прошлом в Унчукатле были чанки, уздени, лаги. Первоначально чанки были довольно многочисленным сословием — около 40 дворов. Согласно унчукат-линскому преданию, был период, когда они стали особенно активно притеснять сельчан, отбирали даже недвижимое имущество, то и дело переходили к открытому насилию. Однажды по какому то случаю сельчане собрались на общую молитву, и, когда она закончилась, один из них обратился ко всем собравшимся, спрашивая, до каких пор аул будет терпеть произвол чанков. Собравшиеся тут же перешли от слов к делу: напали на чанков и изгнали их. Часть унчукатлин-ских чанков ушла в Капчугай, где они стали служить шамхалу, часть — к уцмию кайтагскому, о других беглецах-чанках сведений нет. Очевидно, это событие произошло после ослабления власти шамхалов в Ку-мухе (ХУ1в.).
Уздени составляли большинство населения Унчу-катля. Лагов (потомков военнопленных) тоже было довольно много — 50—60 дворов. Они были зависимы от всей сельской общины в целом. Одной из их повинностей было, например, обслуживание пирующих узденей во время религиозных праздников. Браки между узденями и лагами в Унчукатле, как и в большинстве селений, были запрещены.
Сельская администрация возглавлялась сельским старшиной — «юзбашн». Его избирал общий сход — «машварабан» — полноправных общинников сроком на 1 год. Влиятельные люди селения контролировали деятельность старшины и в случае недобросовестного исполнения им своих обязанностей могли потребовать его замены до истечения срока его полномочий.
Старшина сам выбирал себе помощника — мунка. Для исполнения полицейских функций назначался алурду. Суд по шариату осуществлял сельский кадий, а для разбирательства дел по местным адатам избирались из числа стариков 5—6 ортов. Унчукатлинцы никогда не обращались к ханскому суду.
Зависимость Унчукатля от кумухского хана фактически ограничивалась обязанностью унчукатлин-цев выставлять воинов по требованию хана.
В Унчукатле мне удалось записать любопытные сведения о договорах, регулировавших взаимоотношения унчукатлинского джамаата с феодальным Куму-хом.
Существовало решение джамаата с. Унчукатль, определявшее отношение общинников к хану и его приближенным:
1) запретить унчукатлинцам всякие торговые сделки с ханом и его людьми. За любое нарушение этого запрета штраф в размере 3 баранов в пользу джамаата;
2) запретить унчукатлинцам заключать брачные союзы с ханским домом и приближенными. За нарушение запрета полагалась конфискация всего имущества виновного и изгнание его из унчукатлинской общины;
3) если кто-либо из унчукатлинцев подавал жалобу или апелляцию хану и ханскому суду, с того взимался штраф — 1 бык — в пользу джамаата.
Существовал и договор Унчукатля с джамаатом с. Караши о взаимопомощи в случае столкновения с ханом и его людьми:
1) в случае любого нападения ханских людей на унчукатлинцев или карашинцев любой из жителей этих селений был обязан немедленно вмешаться и оказать помощь против ханских людей;
2) если с. Караши отказывалось от выполнения договора, то оно обязано было отдать Унчукатлю пахотный участок Зухракул площадью в 50 саб;
3) если с. Унчукатль отказывалось от выполнения этого договора, то было обязано отдать Караши пастбищную гору Гирисун.
Информаторы сообщили мне о бартурту — интересной форме совместного использования несколькими джамаатами одного пастбищного участка. Такая договоренность существовала у Унчукатля с сел. Караши, Гуйми, Шуни, Табахлу. Эти 4 селения использовали общее пастбище по очереди в течение 9 месяцев ежегодно, а затем Унчукатль пользовался им 2 месяца. Некогда это пастбище принадлежало Унчукатлю. Причин его перехода в совместное пользование выяснить не удалось.
Попутно я выяснил также значение местного термина хъу, которым обозначалась частная • земельная собственность (пашня).
Это местный синоним арабского термина жулък.
Мои информаторы помнили и о делении лакских земель на магалы, представлявшие собой, очевидно, территории былых союзов сельских общин.
Мача-магал объединял 17 джамаатов, Вицхи-магал — 16 джамаатов; в местности Тарцмурлу происходили общие сходы этого магала, на которых имели право присутствовать все взрослые мужчины, входившие в Вицхи-магал. Сходы эти назывались даккаву (в литературе Вицхи именуется «Вицхинский магал»). Гумучиял-магал (т. е. Кумухский) объединял 23 джамаата, Ури-Мукардал-магал — 6 джамаатов. Существовал и Барщиял-магал, но о числе входивших в него общин информаторы ничего сообщить не смогли.
В Унчукатле еще помнят местность Джамаат ба-тай канну, где происходили сходы и общинный суд.
3. ШОВКРА
4. ТУЛИЗМА
Моим информатором в этом селении был Канака-ев (80 лет).
В памяти шовкринцев уцелело былое деление на 4 тухума — Гаджитумалакул, Каякул, Джалакул, Гаджикул.
Преобладали уздени — около 150 семей, но имелось и 5—6 семей лагов.
В старину все важные вопросы решались на сходе общинников — даккаву, или на совете старейшин— машвара.
Во главе сельской администрации стоял хъуначу
— старшина. Кандидатуру его выдвигали на совете представителей всех 4 тухумов, затем выносили решение совета на обсуждение и окончательное утверждение даккаву. Исполнителем и первым помощником хъуначу был чауш. Кроме того, в селении было и обязательное духовное лицо — дибир.
* * *
Очевидно, у Шовкры издавна были тесные отношения с Кумухом. Так, Шовкра и Кумух имели общий пастбищный участок, о постоянной аренде шовк-ринцами пастбища Длаер кумухских тухумов Кача-кул мы писали выше. Шовкринцы посылали своих представителей на кумухский къат.
С усилением ханской власти Шовкра попала в зависимость от ханов. Прежде всего, шовкринцы должны были поставлять людей в дружину хана. Кроме того, хан присвоил себе право высшей судебной инстанции: если шовкринцы были недовольны управлением или же избранным хъуначу, то обязаны были подать жалобу хану.
Хан выступал также арбитром в случае споров шовкринцев с другими селениями. Во всех названных случаях хан выносил окончательное решение.
Ханы также установили юридическое правило, напоминающее западноевропейское феодальное «право мертвой руки»: если какой-либо земельный участок оставался без наследников мужского пола, то переходил в собственность хана. Именно таким образом среди пахотных земель шовкринского джамаата появлялись участки ханской земли.
Жители этого селения помнят, что в былые времена большая часть населения Тулизмы считалась рая-тами хана. Незначительное меньшинство сельчан составляли лаги — потомки военнопленных из Грузии. Я узнал названия двух тухумов—Кантакул (выходцы из Вихли) и Григикул (выходцы из Грузии).
Разницы в положении раятов и лагов почти не было. Все земли селения считались ханской собственностью, и жители обрабатывали их — пахали, косили сено для хана.
В Тулизме было покушение на хана. Один из ауль-чан — Гиргиев (очевидно, из тухума Гиргикул) — выстрелил в хана, ранил его и ушел в горы. Долгое время он совершал нападения на приближенных хана, наводя на них ужас.
5. ГОВКРА
В прошлом жители аула почти сплошь относились к узденям. Единственной раятской семьей, поселенной здесь по приказу хана, были Тупчиевы — потомки грузинских пленных.
Говкринцы издавна находились в зависимости от кумухского джамаата, а затем от хана.
Говкринцы обязаны были давать хану нукеров, а также содержать этих нукеров. Хотя ханских земель в Говкре не было, но некоторые участки, используемые говкринцами, считались собственностью отдельных кумухских тухумов. Эти земли говкринцы арендовали у них. Так, отдельные жители Говкры пользовались пастбищной горой и землей тухума Абдукул из Кумуха.
6. БУРШИ
Здесь моим информатором был О. Ц. Цахаев.
Первоначально большинство буршинцев составляли уздени, меньшинство — лаги. Затем селение попало под власть хана. Лаги сделались раятами хана, а потом ханскими раятами стали все буршинцы. 19 хозяйств буршинцев за пользование горою Мачаллами ежегодно давали бекам сыр и масло, и 45 хозяйств за пользование горами Чихияр, Лашаар и Аруалу отдавали тамач баранами.
Сохранились воспоминания о трех буршинских ту-хумах: Цушалса — бывшие уздени, Эравриса — рая-ты, Асбахил — раяты и лаги. Видимо, большинство последних составляли потомки пленных грузин, которых было много в этом ауле.
7. ХУРХИ
Здесь моим информатором был Абдулатипов. От него я узнал необычное местное предание. Раньше в Хурхи существовал обычай, согласно которому мужчина, не женился до 35 лет.
Хурхи, как и многие близлежащие аулы, издавна был в сфере влияния Кумуха, а кумухская феодальная верхушка довольно рано начала практиковать феодальные набеги сначала на Черкессию, потом на Грузию. Эти набеги, предпринимавшиеся чаще всего по инициативе феодальных верхов Дагестана, приносили большие бедствия и страдания населению Восточной Грузии.
8. КУМА
Мой информатор Сутуев (90 лет) сообщил, что некогда в селении были чанки (13—14 дворов), уздени (около 100 дворов) и лаги (30 дворов). Чанки, по преданию, были переселенцами из Хунзаха. Они имели в селении мелкие пахотные участки и пастбища. Значительную часть своих земель они отдавали в аренду односельчанам.
Во главе джамаата стоял куначу (старшина). Его избирали пожизненно, причем всегда из одного и того же тухума Гасановых. Куначу имел значительную власть. Помощниками его были мангуши. Был в селении и кади.
Существовал специальный участок общинной земли — куначуиал ку, предоставлявшийся в пользование каждого очередного куначу. Из доходов с этого участка куначу должен был устраивать угощение для общинников во время ежегодного весеннего праздника первой борозды, где куначу играл значительную роль. Он проводил первую борозду. Он же первый начинал уборку урожая. До его выхода в поле никто не имел права начинать ни вспашку, ни уборку урожая. Наш информатор еще помнил последних куначу.
Сел. Кума зависело от хана. Главной повинностью его была отправка нукеров в ханскую дружину, причем хан сам выбирал для себя воинов. Ханские поборы и произвол, очевидно, не были редкостью, ибо в памяти населения осталось воспоминание, что хан требовал все, чего желал.
Кума и Табахлу имели общее пастбище на горе Турчи-даг, пользование которым носило название бартурту (что, собственно, и означает «право пастьбы»). Кроме того, Кума имело право на Табахлу-меэр.