Возможность практического преломления проблемы «национального интереса» в российской политике

тобы полнее разобраться в проблеме «национального интереса» в российской политике, нужно, прежде всего отметить, что все сказанное относительно нации и ее связи с государством, относится главным обра­зом к европейским, преимущественно мононациональным государствам. Но свою, притом нема­лую специфику имеют государства многонациональные, типа бывшего Советского Союза или Югославии. К ним понятие нации уже не приложимо, по крайней мере, в том смысле, в каком оно применяется к современным европейским государствам.

Если в этой связи обратиться к России, то и в ней тоже долгий и трудный процесс обра­зования сильного централизованного государства. Но в отличие от Европы, он не сопровождался одновременным становлением единой нации и лежащего в его основании единого гражданского общества.

Любая общественная сила, будь то народная или государственная, действует в соот­ветствии с законами своей собственной природы. Эта природа, эти законы определяют судьбу государства и народа, они формируют превалирующие тенденции их развития, формы и содер­жание всех государственных и общественных учреждений. Вот почему ни один народ не может перенять механически государственные и общественные учреждения других народов: они будут либо отторгнуты им как чужеродное тело, либо ассимилировавшись, проникнутся духом и содер­жанием данного народа, потеряют свое первородное значение, в лучшем случае сохранив их внешнюю оболочку.

Общественным фактором является влияние географического положения государства на его историю, на его роль в международных отношениях, а тем самым на его политику и на фор­мирование национальных интересов.

Можно как угодно относиться к идеям геополитики, но нельзя не отдать им должного в том, что они в своих, быть может, в чем — то и отвлеченных геополитических схемах, в целом «схватили» цивилизационную миссию России. Она состоит в том, что ей волею судеб отведена роль держателя равновесия между Восточной и Западной цивилизациями.

В самом деле, мы видим как русские государи, не знавшие и не видевшие ни о каких геополитических теориях, простым наитием упорно и настойчиво собирали веками державу, масштабы, целостность и единство которой росли вместе с организацией внешнего мира и с соответствующим возрастанием роли и значимости России в поддержании мирового цивилизационного равновесия.

Геополитическое единство державы подкреплялось и природно-экономической взаимо­дополняемостью регионов, не самодостаточных в отдельности.

Все это вместе взятое не могло не вести и к выработке каких-то адекватных форм эф­фективного сосуществования разнородных национально-этнических, религиозных, культурных общностей в едином поле державной Ойкумены-Империи. Такие формы и в самом деле возник­ли. Российская империя являла собой многосложный политический, хозяйственный и админист­ративный конгломерат этносов, земель, культур, совершенно чуждый какой-либо унификации и жесткости. Это был уникальный опыт евразийского общежития и беспрецедентное этнокультур­ное образование, гибкое по форме и сочетающее в себе горизонтальные структуры, центральные и местные власти.

Революция 1917 года круто все повернула в ином направлении: новая впасть унифици­ровала всю Империю, распространила повсеместно единые властные структуры, жестко подчи­нив прежде мягко управляемые окраины единому Центру, поставив в подчинение единой идеоло­гии все разнообразие м своеобразие культур и религиозных воззрений Российской Империи. Что из этого получилось мы видим сегодня.

Своеобразие России выражалось и в том, что образование централизованного государ­ства не сопровождалось последующим становлением нации, как это было на Западе. В полити­ческом языке России понятие нации по сути дела вообще не употреблялось. Как отмечает Бер­дяев, в России народ традиционно отличали от нации и даже противополагали два эти понятия.» Для религиозного народничества, — пишет он, — народ есть некий мистический организм, более уходящий и вглубь земли и в глубь духа, чем нация, которая есть рационализированное истори­ческое образование, связанное с государством. Народ есть конкретная общность живых людей:нация же более отвлеченная идея».

Русский писатель и философ В. Розанов заметил как-то:»Цивилизации гибнут от извращения основных добродетелей, стержневых,» на роду на­писанных «, на которых» все тесно взошло». У нас такая » на роду написанная» добродетель, на которой» все тесно взошло» — это сильное государство, державность: без них все сыпется, без них ничто не может удержаться и закрепиться, без них повсюду начинает брать верх откровенное и наглое зло, добивающее и те немногие свободы, которые представляют людям государство. Мы видим как ослабление государственно-властных структур вследствие » перестройки» привело к неудержимым дезинтеграционным процессам в стране, к развалу державы. Вместо вчерашних целостности и единства сегодня торжествуют расцветающие под знаменами суверенитета черст­вый партикуляризм и отталкивающая обособленность, упрямо отстаивающие себя и потому именно неизбежно оказывающиеся в еще большей и полной зависимости от других» суверените­тов», с кем у них складываются взаимовраждебные отношения. Можно уже сейчас видеть как чувство слабости и поголовной нужды во всем, вплоть до мелочи, побуждает эти» суверенитеты» к образованию неустойчивых и неэффективных союзов. При таком внутреннем состоянии госу­дарства (если его еще можно назвать таковым ), начинаются дипломатические хитросплетения, нелояльность по отношению к живому еще отечеству, апелляция к внешнему миру. В результате этого процесса страны оказалось ввергнутой в пучину анархии.

Сегодня на месте супердержавы оказались десятки мелких квази-государственных об­разований соперничавших друг с другом по территориальным, экономическим, политическим , национально-этническим и другим вопросам.

Если же принять во внимание ту роль» держателя равновесия», которую до последнего времени выполняла держава, то ее крушение, а также образование и существование СНГ вызва­ло непредсказуемые последствия для всего мира.

Вот почему если говорить о национальном интересе в российской политике, то он видится кратко в одном: в скорейшем возрождении государства, в укреплении и восстановлении в полном объеме его статуса мировой великой державы. Статус этот необходим не ради прихоти или удовлетворе­ния чьего-то тщеславия, не ради престижа, а ради поддержания мирового баланса сил, а тем самым и ради всеобщей безопасности. Некоторым дилетантам от политики, уповающим на все­общую любовь и слияние интересов всех государств, эти вещи невдомек. Можно было бы не принимать их во внимание, если бы им к сожалению, не удавалось оказывать влияние на практи­ческую политику. Разрушительный дух такого влияния видится сейчас повсеместно.