I II III IV V VI VII VIII IX X XI XII XIII
- § 1. ТЕРРИТОРИЯ И ЭТНИЧЕСКИЙ СОСТАВ НАСЕЛЕНИЯ
- § 2. ЗАНЯТИЕ НАСЕЛЕНИЯ ДАГЕСТАНА В XVIII в
- § 3. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СТРОЙ
- § 4. ПОЛИТИЧЕСКОЕ УСТРОЙСТВО
- § 5. КЛАССОВАЯ БОРЬБА В ДАГЕСТАНЕ
В XVIII в. на территории Дагестана, простирающейся к югу от Терека до Самура и от Каспийского моря к западу до границ Грузии, проживало более 30 народностей и этнографических групп, говорящих на различных языках с многочисленными диалектами и говорами.
Этнолингвистическая пестрота по-прежнему оставалась одной из характерных и отличительных черт страны гор. Многочисленные народы и этнографические группы Дагестана относятся к иберийско-кавказской, тюркской и иранской семьям языков. Дагестано-нахская ветвь кавказо-иберийских языков образует несколько групп: 1) аваро-андо-цезскую (аварцы, андийцы, ахвахи, багулалы, годоберины, ботлихцы, каратины, тиндалы, чамалалы, дидойцы, бежтинцы, хваршины, гинихцы и гунзебцы), 2) даргинскую (даргинцы, кайтагцы и кубачинцы), 3) лезгинскую (лезгины, рутульцы, агульцы, табасаранцы, цахурцы и арчинцы), 4) лакскую. К тюркоязычным народам относятся кумыки, азербайджанцы и ногайцы. К ираноязычным — таты и горские евреи.
Обширную территорию Терско-Сулакской и Прикаспийской низменностей, от Терека до Башлинской речки, населяли кумыки. На этой же территории от устья р. Сулак до р. Тюр- кали кочевали ногайцы. На левобережье Терека проживали терско-гребенские казаки. В первой четверти XVIII в., со строительством крепости Святого Креста, терские и донские казаки основали вблизи крепости три станицы — Каменку. Прорву и Кузьминку. Вблизи крепости по разрешению Петра I, по рекам Тереку, Сулаку и Аграхани, расселились армяне и грузины, прибывшие после 1724 г. с царем Вахтангом в Россию. Во второй половине XVIII в. в притеречных районах число переселенцев—донских казаков, армян и грузин — значительно увеличилось. На юге, от Башлинской речки до Гюрген-Чая, проживали азербайджанцы, таты и горские евреи.
Территорию от Каспийской низменности, на запад предгорного и нагорного Дагестана через гребень Кавказского хребта до Алазанской низменности Грузии, шириной 80 км и длиной более 200 км, населяла аварская группа народностей. Южные окаты Андийского хребта и бассейн левого притока Андийского Койсу населяли андийцы и ботлихцы. Западнее их жили годоберины. По соседству с ботлихцами правобережье Андийского Койсу населяли каратины, багулалы, чамалалы, тиндинцы. Южнее каратинов на северном и восточном скате Богосского хребта в верховьях Ахвахской речки, правого притока Андийского Койсу, жили ахвахи. Верховья Андийского Койсу населяли хваршины. На границах с Грузией, в долинах Монмата, Иланхеви, Кифири, Сабахунис- хеви и Орицхали, проживали дидойцы. К юго-востоку от них, в бассейне рек Хван-ор и Самбурис-хеви Кедири, жили бежтинцы, генухцы и гунзебцы.
Центральный Дагестан, от восточного склона Турчи-Дага, граничащего с Аварией, до пределов Дюлти-Дага, т. е. долину Казикумухского Койсу, населяли лаки. Юго-восточнее аварцев и лаков, в горной и предгорной зоне среднего Дагестана до низменности, занимаемой кумыками, жили даргинцы.
Юго-западнее даргинцев, в горной и предгорной частях Дагестана, непосредственно примыкающих к южной части Прикаспийской низменности, жили табасаранцы. Весь предгорный и нагорный Южный Дагестан занимали лезгины. Среднюю часть долины Самура занимали рутульцы, а верховье Самура заселяли цахурцы. В верховьях Чирахского и Курахского ущельев жили агульцы.
Горские народы и этнографические группы Дагестана больше всего были известны под именем лезгин. Грузины, как и ранее, называли почти все народы Дагестана леками, кумыки, а за ними и русские жители нагорного Дагестана называли тавлинцами (т. е. горцами). Сами себя аварцы, как правило, называли по имени общества, к которому принадлежали (андалалцы, гидатлинцы и т. д.), или по названию главного селения: андийцы, ботлихцы, каратины, ахвахи, тиндинцы, бежтинцы, хваршины. Одновременно имелось и более общее название маарулал (горцы «от меэр» — гора); для обществ же Аварии, живущих в ущельях, где находились фруктовые сады, — хиндалал. Соседние народы Дагестана называли аварцев яруса (лаки) и каракан (даргинцы).
Лаки сами себя называли лак, а свою территорию — Лакрал-Кану. Аварцы называли лаков — тумау, даргинцы — вулугуни, вулегуни, вуллеко. Но нередко лаков в Дагестане и за его пределами называли также казикумухцами по имени их административного центра.
Даргинская группа народностей называла себя чаще всего по имени главного селения общества — акушинцы, цудахарцы, урахинцы. Соседи также называли даргинцев по имени их главных селений. Только лаки всех даргинцев нагорного Дагестана называли общим именем бартхи, а кумыки предгорных и нагорных даргинцев называли даргиляр. Даргинцы же называли кумыков диркаланти, аварцы — тляралял, лаки — арниллса. Все эти названия означали жителей равнин, степи.
О численности населения Дагестана в целом и отдельных его народов в XVIII в. сколько-нибудь достоверных статистических материалов мы не имеем. Феодальные владетели Дагестана, как известно, никогда не производили учета народонаселения. Имеющиеся в местных источниках данные говорят только о селениях и обществах, входящих в то или иное политическое объединение.
Сведения о численности народонаселения Дагестана и его отдельных народов впервые стали появляться в русских источниках. Но русские документы первой половины XVIII в., как правило, ограничиваются перечислением народностей, описанием их расселения и общим указанием о малочисленности или многочисленности населения того или иного владения. В лучшем случае в них имеются данные о числе дворов селений. На карте маршрута русских войск в 1725 г. имеются данные о количестве дворов ряда селений шамхальства: Тарки—1100, Большие Казанищи— 1000, Малые Казанищи — 300, Кумторкала — 200, Карабудахкент — 790, Уллубий- аул—300, Дургели — 200, Буглен — 200, Кафыркумух—100 и т. д.
Аналогичные сведения имеются и в других источниках. Однако при всей их ценности по ним невозможно составить даже общего представления о численности населения Дагестана.
Более или менее достоверные сведения, позволяющие судить о народонаселении Дагестана, собрали русские путешественники и военные обозреватели в конце XVIII в.
Согласно данным, собранным в 1796 г., в Тарках было 1400 -1500 домов, в Бойнаке — до 950, в общей сложности 2950 домов имелось в селениях Кумторкале, Албюракенте, Кяхулае, Муслим-ауле, Агач-ауле, Капшугае, Эрпелях, Ишкартах, Каранае, Малых и Больших Казанищах, Шуре, Кака-Шуре, Кафыркумухе, Буглене, Халил-ауле, Амархайкенте, Атлыбуюне, Карабудахкенте, Губдене, Кадаре, Гели и других аулах.
В селениях, подвластных мехтулинскому хану — Парауле, Нижнем и Верхнем Дженгутае, Гамшах, Кулецме, Улюцме, Ахкснт-Аймани, Урме, Дургелях, Наскенте, Левашах, — около 3000 домов.
В городе Дербенте имелось 2180 домов, а в селениях Сабнова, Перемешки, Джалган, Джауткент, Абасова, Рукел — 265 домов. 15 селений Уллуского магала, управляющихся также дербентским наибом, включали до 780 домов.
В Казикумухском ханстве вместе с Кюрой было более 100 тыс. жителей. В трех лезгинских союзах сельских обществ Самурской долины было 30 деревень. В главном селении Ахтыпаринского общества Ахты было 600 дворов, Докузпаринского, Мискинджи, — 250 и Алтыпаринского, Келегури,— 150 дворов. В Рутульском и Цахурском обществах число жителей мужского пола доходило до 2000.
Численность табасаранцев, «по народному исчислению», составляла 40 тыс. По другим данным, составленным в том же 1796 г., «полагая по три (человека) в каждом дворе» шамхальства, было 6 тыс. дворов— 18 тыс. человек мужского пола; акушинцев —30 тыс. дворов, или 90 тыс. человек; в Мехтулинском ханстве — 3750 дворов, или 11250 человек; в уцмийстве Кайтагском — 25 тыс. дворов, 75 тыс. человек; лакцев— 15 666 дворов, или 46 998 человек; табасаранцев — 17 666 дворов, или 52 998 человек; в Аварском ханстве — 30 тыс. дворов, или 90 тыс. человек.
В этих сведениях отсутствуют данные о численности целого ряда народностей и этнографических групп. Однако если вместе с приведенными данными обратиться к сведениям, собранным в самом начале XIX в., то можно определить, что общая численность коренного населения Дагестана в XVIII в. колебалась в пределах 450—500 тыс. Нормальному росту народонаселения Дагестана мешали междоусобицы и особенно опустошительные нашествия иноземных захватчиков, в результате которых гибла масса людей. Особенно большой урон народонаселению Дагестана в XVIII в. нанесли неоднократные нашествия шах Надира, гак что порой народонаселение Дагестана не только не увеличивалось, но и сокращалось. Однако при всем этом территория Дагестана, особенно ее нагорная часть, была заселена весьма плотно.
Многолетние ирано-турецкие войны с их крайне отрицательными последствиями, хотя и не могли полностью приостановить рост материальных и духовных сил, все же наносили серьезный урон Дагестану, тормозили его экономическое развитие. Феодальные междоусобицы, усугубляемые происками зарубежных государств, также приносили бедствия трудовому народу, крайне отрицательно сказываясь на экономической жизни народов Дагестана. Особенно пагубным было влияние войн на сельское хозяйство страны. Относительно мирный период в жизни Дагестана с конца XVII до середины XVIII в. характеризуется усиленным развитием хозяйственной жизни Дагестана. Но этот процесс был нарушен опустошительным нашествием многотысячных полчищ Надир-шаха.
Относительное спокойствие, последовавшее после разгрома полчищ Ирана, привело к оживлению экономики Дагестана. В связи с ростом производительных сил происходят освоение новых земель я обработка ранее заброшенных террас. Еще больше усиливается процесс выделения естественноисторических зон, растет специализация районов зерна, фруктов, мяса, и т. д. Но основным занятием населения Дагестана по-прежнему остаются земледелие и скотоводство.
Наличие обширных плодородных земель иблагоприятные климатические условия Терско-Сулакской и Прикаспийской низменностей, а также предгорной зоны позволяли населению широко заниматься полеводством и садоводством.
Земледелие, как и ранее, оставалось основной отраслью хозяйства жителей равнинного и предгорного Дагестана. Наряду с посевами пшеницы, ячменя в XVIII в. значительное распространение получило разведение риса, кукурузы, бахчевых культур и т. д. Однако преобладающей культурой была озимая пшеница.
В равнинном и предгорном Дагестане господствовала залежная двух- и трехпольная система земледелия. Применялось искусственное орошение. Земля обрабатывалась плугом с железным лемехом. Двух-, трех- и четырехпарные плуги были однотипны и отличались друг от друга только размером и отдельными деталями. Боронование производилось деревянной бороной, прополка — своеобразной мотыгой. Зерновые культуры жали серпами, перевозили на колесных арбах, молотили на гумне молотильными досками; мололи зерно на водяных мельницах.
Следует особо подчеркнуть, что производимый в приморской и предгорной части Дагестана хлеб во второй половине XVIII в. шел не только на внутреннее потребление, но и на продажу населению нагорного Дагестана. Вывозился он и в другие районы Северного Кавказа, в частности в Кизляр.
В XVIII в. довольно широкое развитие получило садоводство, и особенно виноградарство. Виноградарство было распространено в равнинной, предгорной и горнодолинной зонах. В равнинной и предгорной зонах, и особенно в районе Дербента, разводили марену и хлопок.
Иную картину представлял нагорный и высокогорный Дагестан. Здесь земель, пригодных к пахоте, было крайне мало. Поэтому населению Дагестана приходилось вести упорную борьбу с природой по освоению и созданию годных для хлебопашества земель.
В XVIII в. еще более усилился процесс освоения и обработки террас. Горцы затрачивали нечеловеческий труд, чтобы сделать пригодными для пахоты крутые горные склоны. Тем не менее и в нагорном Дагестане полеводство занимало ведущее место в хозяйстве горцев. Основными культурами, возделываемыми горцами, были пшеница, ячмень, черные бобы, лен и конопля, «но не для тканей, а для зерна, каковое, высушивая, размалывают в мельницах и, перемолов, мешают вроде сухарей, сберегая оные для походов как питательную и легкую пищу».
Орудия обработки земли в нагорном Дагестане были менее сложными, чем на плоскости. Как правило, вспашку производили деревянной сохой с железным лемехом, в которую впрягали пару волов. Боронование не производилось. Комки земли разбивались своеобразной мотыгой. В отличие от равнинной зоны в нагорном Дагестане в жатве в основном участвовали женщины. Но вязанием снопов и укладкой их в скирды занимались мужчины, а дети, как правило, собирали колосья. На ослах снопы перевозили на гумна, расположенные вблизи аулов, где укладывали их в большие скирды. Молотьбу производили двумя молотильными досками, в нижней части которых были вбиты острые кремневые отщепы. Мололи хлеб на водяных мельницах.
Население нагорного Дагестана весьма тщательно обрабатывало земельные участки. С осени поднимали зябь, ранней весной в почву вносили удобрения — навоз, смешанный с золой. Ежегодно очищали участки от крупных камней. Камни эти выбирались и складывались на краю участка, как будто для того, чтобы показать потомству, каких трудов стоило освоить и приспособить для пахоты почву. Несколько раз в год
женщины вручную делали прополку. И не случайно современники говорили о горянках, что они «лелеют поле, как мать своего ребенка». В XVIII в. в горнодолинных зонах с более теплым климатом стали возделывать кукурузу.
Благодаря громадному груду и тщательной обработке земли горцы порой получали со своих участков достаточно высокие урожаи. Мало того, в нагорном Дагестане имелся целый ряд селений, которые выставляли хлебные излишки на рынок.
Значительного развития в XVIII в. в нагорном Дагестане достигло садоводство. Все большее количество фруктов шло на обмен как в самом Дагестане, так и за его пределами.
Как в равнинной, так и в нагорной части разводили и огородные культуры: лук, чеснок, морковь, тыкву, арбузы и др.
Животноводство было одной из ведущих отраслей сельского хозяйства Дагестана. В XVIII в. в основе животноводства оставалась отгонная система, которая давала возможность наилучшим образом использовать кормовые ресурсы и климатические условия края. Население Северного и Центрального Дагестана на зиму перегоняло окот на пастбища Засулакской Кумыкии, шамхальства и в равнинную часть уцмийства, а жители Южного Дагестана— на пастбища Азербайджана. С наступлением лета скот перегоняли на предгорные пастбища. Однако начавшийся в предыдущие периоды процесс разделения животноводческого хозяйства на отгонное и стационарное в XVIII в. продолжался еще более интенсивно. Этому в значительной мере способствовал продолжавшийся и в XVIII в. процесс специализации естественноисторических зон.
Скотоводческое хозяйство равнинного и предгорного Дагестана было преимущественно стационарным. Здесь в основном разводили крупный рогатый скот и отчасти овец. Напротив, в горной и высокогорной зонах в основном занимались овцеводством. Крупный рогатый скот, хотя и разводился во всех зонах Дагестана, все же в нагорном Дагестане составлял значительно меньшую часть стада. Содержание крупного рогатого скота нагорной зоны отличалось от содержания скота равнинного и предгорного Дагестана. Здесь, за редким исключением, крупный рогатый скот оставался на зиму в горах на стойловом содержании.
Во всех зонах и микрозонах Дагестана разводили также лошадей, которые преимущественно использовались для верховой езды.
Наибольшее значение в хозяйственном отношении имели волы, ишаки и мулы, которых использовали как тягловую силу. В равнинной зоне в качестве вьючных животных использовались и верблюды. Во всех зонах Дагестана разводили и домашнюю птицу: на равнине и в предгорьях — кур, гусей, уток, индеек, а в горах — кур.
Население всех зон Дагестана занималось разведением пчел. Однако, несмотря на обилие медоносных растении и благоприятные климатические условия, пчеловодство в Дагестане XVIII в. еще не получило должного развития. Разведением пчел занимались лишь отдельные лица. Мед и воск в основном шли на нужды страны, и лишь незначительное количество их сбывалось за пределы Дагестана.
В Дагестане, в особенности на Каспии, от устья Терека до Самура, имелись прекрасные условия для развития рыбоводства. Однако в XVIII в. рыболовство еще не носило промышленного характера. Это был лишь подсобный промысел незначительной части населения.
В XVIII в. часть населения Дагестана занималась также горным промыслом. В Кайтагском уцмийстве добывали нефть из открытых колодцев, которая в основном шла на освещение. В шамхальстве и в Северо-Западном Дагестане добывали соль. В незначительном количестве в Дагестане добывали медь, свинец, серебро, серу, селитру и торф.
Хозяйство жителей Дагестана, как равнинного, так и горного, было натуральным. В рамках натурального хозяйства развивались домашние промыслы, являющиеся серьезным подспорьем в хозяйстве горцев. «Домашние промыслы, — указывает В. И. Ленин, — составляют необходимую принадлежность натурального хозяйства, остатки которого почти всегда сохраняются гам, где есть мелкое крестьянство» Сказанное не означает, что в Дагестане не знали простого товарного производства. Домашняя обработка всех видов местного сырья была распространена повсеместно.
Из шерсти делали войлоки, паласы, ковры, платки, наплечные бурки, хурджины. Широко была распространена выделка кож. Из металла выделывали различного рода оружие, кинжалы, шашки, ножи, пистолеты, украшения национальных костюмов. Из дерева производили домашнюю утварь, мебель, хорошо отделанные деревянные конструкции для домов и другие предметы. Повсеместно обрабатывали камень, глину, кость и другое сырье. Сами горцы изготовляли и весь необходимый сельскохозяйственный инвентарь. По-прежнему в Дагестане кустарными промыслами занимались как мужчины, так и женщины, причем, как правило, выделкой шерсти и глины занимались женщины, а обработкой металла, камня, дерева, кости — мужчины.
Широко распространенная в Дагестане обрабатывающая промышленность развивалась в форме домашней промышленности, ремесла и мелкотоварного производства.
Характерной чертой обрабатывающей промышленности Дагестана XVIII в. было углубление происходившего с предыдущих эпох процесса специализации селений по отдельным отраслям кустарно-ремесленного производства. В Аварии жители селений Голотль, Кахиб, Урада производили холодное оружие. Гоцатль, Чох и другие селения славились производством медной посуды и серебряных ювелирных изделий; Ругуджа, Чох—обработкой камня; жители Анди, Голотля, Ботлиха, Ансалта изготовляли наплечные бурки; у лаков в Кумухе, Унчукатли, Куркли была развита металлообработка;
Кунди, Кая, Вихли, Цовкра славились выделкой сукон; Балхар— гончарным производством и т. д.; у даргинцев Кубачи, Амузги, Харбук специализировались на металлообработке; Акута, Кутиша, Цудахар и другие селения — на «выделке сукна; Мулеги, Калакорейш — на обработке дерева; Сулевкент — на гончарном производстве; у лезгин Ахты, Микрах, а у табасаранцев Аркит, Мужгюль, Хучни, Хурик-халаг были известны ковроделием.
Особенно высокого развития в Дагестане достигли кузнечное, оружейное, ювелирное производство, ковроделие и выделка наплечных бурок.
Изделия домашней промышленности и ремесла все больше и больше поступали :на рынки Дагестана и всего Кавказа, а также России, Персии, Турции и других ближневосточных стран, где они пользовались заслуженной славой. Причем по сравнению с предыдущими эпохами этот процесс в XVIII в. значительно активизируется, происходит неуклонное количественное увеличение мастеров, работающих на рынок. В тесной связи с этим происходит и изменение в ассортименте изделий. Горские мастера увеличивают производство предметов, пользующихся на рынке широким спросом.
В XVIII в. в домашней промышленности Дагестана усилился также процесс узкой .специализации, способствовавшей в свою очередь росту профессионального мастерства. Так, холодное оружие — кинжалы и ножи — изготовлялись мастерами двух-трех специальностей. Клинки изготовляли кузнецы, монтировку и отделку делали оружейники и ювелиры.
Экономическая необеспеченность вынуждала часть горского населения искать заработки за пределами своих обществ. B XVIII в. формы отхода остаются по-прежнему самыми разнообразными. Однако число отходников по сравнению с предыдущими эпохами намного увеличилось. Чаще всего небольшими группами в несколько человек горцы уходили в равнинный и предгорный Дагестан, в Закавказье и на Северный Кавказ. Здесь они выполняли различного рода сельскохозяйственные работы. На заработки за пределы своих владений уходили и ремесленники. В самом Дагестане горские ремесленники со всем необходимым инвентарем переходили из аула в аул, где выполняли различного рода работы. Небольшими группами уходили горские ремесленники и в города Кавказа — Дербент, Нуху, Кизляр, Моздок и др.
Часть горцев, уходивших за пределы своих владений, нанимались на военную службу. Служили они у ханов Азербайджана, в частности у кубинского Фатали-хана, у карабахского Ибрагим-хана, у грузинских царей — Ираклия II и Георгия XII и т. д. Так, после смерти Ираклия II Георгий XII в борьбе за престол «вынужден был прибегнуть к помощи наемных
войск, набранных им в Дагестане». Нанимались горцы и в пограничные турецкие пашалыки и даже в Персию.
Внутренняя и внешняя торговля Дагестана в XVIII в. получила дальнейшее развитие. Этому во многом способствовало сложившееся к XVII в. географическое разделение труда. Однако внутренняя торговля по-прежнему в основном оставалась меновой.
Продукты сельского хозяйства и изделия кустарных промыслов обменивались на месте или отвозились в административные и торгово-ремесленные центры владений Дагестана. Но все это не значит, что деньги здесь вовсе не имели хождения. В XVIII в. в Дагестане имели хождение денежные единицы Ирана, Турции (аббаси, туманы, ‘куруши), чеканившиеся в Закавказье так называемые ханские монеты и поступавшие из ближневосточных стран, и особенно из Ирана, голландские червонцы и русские монеты. Особенно почитались русские серебряные рубли. Но в основном денежный характер носила внешняя торговля, которая в XVIII в. сделала большой шаг в своем развитии.
Население Дагестана по-прежнему производило торговые операции с народами Закавказья, Северным Кавказом, Россией и странами Ближнего Востока. Из Дагестана вывозили скот и продукты скотоводства (кожи, шерсть, масло, сыр), сухофрукты, марену, а также изделия кустарных промыслов. В Дагестан ввозили рис, хлеб, железо, цветные металлы, ткани, хлопчатобумажные и шелковые нитки, пряности, зеркала и другие товары. Так что ассортимент импортируемых в Дагестан товаров был весьма разнообразным и включал не только предметы первой необходимости, но и предметы роскоши.
В XVIII в. в Дагестане имела место и работорговля. Основным невольничьим рынком было сел. Эндрей. Сюда приезжали купцы из Турции и других ближневосточных стран и покупали живой товар. Уже в XVIII в. русское правительство делало все, чтобы прекратить работорговлю на Северном Кавказе. Именно этим и объясняется указание русского правительства, данное в 1770 г. кавказскому командованию, не пропускать в селения Дагестана купцов, приезжающих для покупки рабов.
Ведущую роль в международной торговле занимали Дербент, Тарки, Эндрей и другие торгово-ремесленные центры. В Дербенте имелись торговые ряды русских, армянских, грузинских и ближневосточных купцов. Прибывали сюда и индийские купцы. В свою очередь горцы Дагестана торговали в Шемахе и в других городах Азербайджана, Грузии и в русских городках — крепости Святого Креста, в Кизляре, Моздоке, оказавших с начала их основания большое экономическое влияние на Дагестан. Постоянные торговые связи купцы Дагестана поддерживали и с Астраханью. Однако во второй половине XVIII в. ведущее место во внешней торговле Дагестана занимала Россия. Это объяснялось не только тем, что русские города находились на территории самого Дагестана, но и характером торговли.
Население русских городов Северного Кавказа нуждалось в продуктах местного хозяйства, а Дагестан нуждался в промышленных товарах первой необходимости, вырабатываемых в России. Такая взаимозависимость диктовалась потребностями обеих сторон и тем самым способствовала развитию торговли.
Кроме того, в развитии торговли Дагестана с Россией большую роль сыграло то обстоятельство, что с 1762 г. по указу Екатерины II товары, привозимые горцами, освобождались от пошлинных сборов. А по указу 1765 г. кабардинцы, кумыки и другие народности не платили пошлины ни при продаже собственных изделий и скота, ни при покупке товаров в Кизляре.
Однако внешняя торговля, обслуживавшая потребности состоятельных сословий, в разных частях Дагестана была развита не одинаково. Некоторые районы высокогорного Дагестана, отдаленные от прикаспийской торговой магистрали, были менее втянуты в международные торговые связи. Даже в равнинной части страны, за исключением ряда торговых центров, несмотря на значительное развитие торговли, товарно-денежные отношения не были развиты. Развитию внутренней и внешней торговли препятствовали натуральное хозяйство, частые войны, отсутствие хороших и безопасных дорог и феодальные пошлины. Чтобы обезопасить себя и свои товары, купцам приходилось добиваться покровительства феодальных правителей Дагестана, а за провоз товаров через их владения платить пошлину, размер которой не был регламентирован. Для перевоза товаров из Кизляра в Дербент, например, приходилось платить пошлинные сборы четыре-пять раз.
В социальном отношении Дагестан развивался неравномерно. В XVIII в. он все еще оставался краем со сложными и пестрыми общественно-экономическими отношениями. Ведущее место занимали феодальные отношения, опутанные пережитками родо-племенного строя. Как и в предыдущие эпохи, главным средством производства являлась земля, которая находилась в различной степени собственности.
Наиболее крупные земельные угодья, так называемые ханские земли, принадлежали феодальным владетелям — тарковским шамхалам, засулакским князьям, уцмиям, майсумам, ханам Аварии, Казикумуха и другим правителям.
Другим видом землевладения были мюльки. Этот вид не был связан с несением службы правителю. Владелец мюлька распоряжался им по своему усмотрению: мог дарить, продавать, закладывать, передавать по наследству. Мюльками на правах частной собственности владели не только феодалы, но и лично свободные крестьяне во всех частях Дагестана, в том числе и союзах сельских обществ. Однако мюльки, находящиеся в собственности крестьян, по своим размерам были не. равны. Среди них имелись мюльки, по размерам приближающиеся к феодальным земельным владениям, и небольшие земельные участки, едва обеспечивающие жалкое существование крестьян.
В ряде владений Дагестана в равнинной части и в Дербентском ханстве имелись земли, данные ханом тем или иным лицам в условную собственность за отбывание им службы. Временные и пожалованные земли имелись нескольких видов: земли, пожалованные на определенный срок; земли, данные в пожизненное пользование, а в некоторых случаях с правом передачи по наследству. Временная или пожалованная форма землевладения в XVIII в. имела тенденцию постепенного перехода в мюльк.
Во всех владениях и союзах сельских обществ значительные земельные угодья — вакуфные земли — принадлежали мечетям.
В ряде естественноисторических зон Дагестана наряду с частным землевладением существовало общинное землевладение. Земли подразделялись на несколько групп: общинные земли, преимущественно пастбища, находящиеся в коллективной собственности целого ряда селений; земли, принадлежащие сельской общине, и, наконец, земельные участки, находившиеся в коллективной собственности отдельных фамилий. Пахотные земли, принадлежащие сельской общине, как правило, подвергались переделу через определенное время. При этом лучшие земли всегда получали феодалы и феодализирующаяся верхушка.
Господствующие производственные отношения определили классовую структуру дагестанского общества. Основными антагонистическими классами были феодалы и крестьяне. К господствующему классу относились шамхалы, ханы, уцмии, майсумы, беки, чанка-беки и местное мусульманское духовенство и в равнинном Дагестане сала-уздени (или средние дворяне). Все они, в зависимости ог сословного происхождения, размеров владений и положения, занимали различные места на феодальной иерархической лестнице. Во главе стояли феодальные владетели: шамхалы, ханы, уцмии, осуществлявшие верховную власть во владении. Вслед за ними по значимости стояли беки — наиболее многочисленное сословие. Значительное большинство беков считалось потомками и родственниками шамхалов, ханов и других владетелей, но были также беки, которые свое происхождение возводили ко временам, когда еще не было шамхалов. Эти так называемые карачи-беки имелись в Карабудахкенте, Губдене, Эрпелях, Каранае и Ишкартах.
Беки владели крупными земельными угодьями, покосными землями и пастбищами. Этими землями беки владели по праву наследования, но в XVIII в. земледелие беков росло как за счет захвата общинных земель, так и за счет земель, получаемых от феодальных владетелей за услуги.
Кроме того, беки имели право на получение пая в местах, где имелись общинные земли с переделами. При этом в шамхальстве, например, беки получали земли не только по выбору, но и в большом количестве, от двух до восьми паев. Являясь социально-экономической опорой и основным ядром господствующего класса, беки занимали высшие должности во владениях Дагестана.
Главнейшая обязанность беков состояла в том, что они по зову владетеля должны были нести службу, чаще всего воинскую. Однако в XVIII в. значительная часть беков являлась сторонниками феодальной децентрализации и нередко выступала против центральной власти.
По своему положению вслед за беками шли чанка-беки, т. е. дети шамхалов, ханов, уцмиев и других владетелей и беков от неравного брака. Чанка-беки владели землями, полученными по наследству в виде «чанка-пая» еще при жизни отца.
К феодальному классу относились и сала-уздени — первостепенные уздени, или средние дворяне. В их владениях находились значительные земельные угодья, намного превышающие уделы крестьянского землевладения. В большинстве случаев сала-уздени являлись опорой феодалов, занимали различные должности во владениях, за что владетели жаловали им земельные угодья в пожизненное или наследственное пользование. Подобно ханам и бекам, сала-уздени использовали труд феодально-зависимых крестьян.
К господствующему классу относилось и местное мусульманское духовенство, представлявшее сравнительно многочисленную прослойку общества. В каждом селении был мулла, а в больших селах — несколько мулл, кадий, будун и т. д. Правда, мусульманское духовенство не было однородным. Большая часть представителей духовенства — мелкие духовные лица, сельские муллы, будуны — не владели крупными землями. Но будучи исполнителями воли феодальных верхов, они не только помогали последним, но и сами эксплуатировали крестьянские массы. Что же касается высшего мусульманского духовенства, то оно владело более крупными землями, было связано более тесно с правящей верхушкой и занимало наиболее реакционные позиции как во внутренней, так и во внешней политике.
Основной производящей силой общества были лично свободные крестьяне — уздени. Однако узденство предгорного и нагорного Дагестана в XVIII в. фактически распадалось на две категории. Выделившаяся из основной массы узденей сельская знать владела значительными земельными угодьями, по своим размерам приближающимися к землям феодалов. К тому же, занимая различные административные должности на местах, они неуклонно и систематически, путем ущемления прав и интересов основной массы узденей, расширяли свои владения, использовали труд ‘крестьян-односельчан, владели рабами. Так что выделившаяся сельская знать фактически относилась к господствующему классу.
Феодально эксплуатируемые крестьяне Дагестана в XVIII в. делились на несколько групп. Наиболее многочисленной группой было юридически свободное, но фактически феодально-зависимое крестьянство — уздени. В отличие от нагорной части, где узденство независимо от размеров и характера владений и занимаемого положения не делилось на категории, в равнинной части, в частности в Кумыкии, имелись уздени трех ступеней: простые, или второстепенные, уздени, догерек-уздени (круглые уздени) и азат-уздени, или вольноотпущенники.
Среди эксплуатируемых крестьян в наиболее бесправном положении находились крепостные — чагары. Наделенные землей, они не имели никакого права на движимое имущество и орудия производства. Как крепостные, чагары не могли быть проданы. На положении крепостных находились также раяты владений предгорного и нагорного Дагестана и терекемейцы равнинной части.
Во всех владениях и союзах сельских обществ имелись рабы, хотя в XVIII в. сохранился лишь пережиток рабства в виде домашнего рабства. Рабами в XVIII в., как правило, делали пленных; работорговля все еще сохранялась.
Несколько иной была классовая структура союзов сельских обществ. В ряде обществ жили потомки шамхалов и ханов, имелись беки и чанка-беки. Но существовали и такие союзы сельских обществ, где не было ни беков, ни чанка-беков и все население юридически считалось лично свободными узденями.
Однако и здесь узденство не было однородным. Верхушка узденства владела несравненно большими участками земли и значительным поголовьем мелкого и крупного рогатого скота, использовала в своем хозяйстве труд обедневших сельчан-узденей и рабов, т. е. фактически занимала положение господствующего сословия. Большая же часть узденей-общинников, будучи юридически лично свободной, фактически находилась в той или иной степени зависимости от эксплуататорских классов, т. е. составляла феодально-зависимое сословие.
Все зависимые крестьяне несли многочисленные феодальные повинности. Во владениях и союзах сельских обществ Дагестана существовала отработочная повинность. Только в отличие от феодальных владений в союзах сельских обществ эксплуатация была прикрыта пережитками патриархально-родовых отношений, идиллическими обычаями и псевдородственными связями. Зависимые крестьяне отдавали прибавочный продукт под видом «родовой взаимопомощи», «дарений», «приношений» и т. д.
Таким образом, во всех частях Дагестана зависимые крестьяне отбывали феодалам множество податей и повинностей. Но, несмотря на многообразие их форм, господствующей формой феодальной ренты в XVIII в. в Дагестане была продуктовая рента, базирующаяся на феодальной собственности на землю и зависимости крестьян от феодалов. Продуктовая рента была тесно связана с натуральным характером хозяйства.
Дагестан по-прежнему не представлял единой, политически и экономически целостной территории. Он был раздроблен на мелкие и мельчайшие политические единицы: Эндреевское, Аксаевское и Костековское владения, Тарковское шамхальство, Кайтагское уцмийство, Табасаранское майсумство, владения кадия Табасарана, Мехтулинское, Аварское, Казикумухское ханства и более 60 мелких объединений — союзы сельских обществ, известных под названием аварских, даргинских и лезгинских «вольных» обществ. Эти исторически сложившиеся государственные образования продолжали жить самостоятельной политической и экономической жизнью. Однако, несмотря на специфические черты, административное устройство и политический строй феодальных владений и союзов сельских обществ имели много схожего.
Феодальная раздробленность и стремление ряда феодалов к расширению своих владений за счет захвата соседних территорий порождали междоусобные войны, причем усобицы происходили не только между отдельными владениями и союзами сельских обществ, но и внутри них — между магалами и даже между аулами. Происки эмиссаров Турции и Ирана безусловно усиливали феодальные распри.
Политическая надстройка феодальных владений Дагестана напоминала государственный строй восточных деспотий. Весь несложный государственный аппарат феодальных владений Дагестана играл двоякую роль: 1) внутренняя (главная) его функция — подавление эксплуатируемого большинства внутри владения; 2) внешняя — грабеж и захват земель за пределами своих владений.
Феодалы Дагестана предпринимали набеги не только в самом Дагестане, но и за его пределами. В XVIII в. от этих феодальных набегов больше всего страдала Грузия.
На территории Северного Дагестана между реками Терек и Сулак имелось три феодальных владения: Эндреевское, Аксаевское и Костековское. Основную часть населения этих владений составляли кумыки. Здесь же проживала часть ногайцев, аварцев и чеченцев.
Эндреевским владением с центром в Эндрей-ауле, насчитывавшем к концу XVIII в. до 1000 семейств, владели пять княжеских фамилий: Казаналиповы, Темировы, Апашевы, Айдемировы и Аджиевы. Аксаевским владением владели князья Алибековы, Каплановы, Ильдаровы, Уцмиевы, Арсланбековы; Костековским — Алишевы.
Управление владениями Засулакской Кумыкии осуществляли князья (бии). В каждом из них существовал совет князей, избираемых при участии самих князей, первостепенных узденей (сала-уздени) и представителей мусульманского духовенства. Во главе совета находился так называемый старший князь. В конце XVIII в. старшим князем в Эндрей-ауле был Казаналипов, в Аксае — Арсланбеков и в Костеке — Алишев.
При старших князьях находилась дружина, состоявшая из выходцев из привилегированных сословий. Для разбора различного рода тяжб по адату совет князей назначал судей. Дела же, подлежащие рассмотрению по шариату, — такие, как раздел имущества, брак, опека, купля-продажа земли,— рассматривали кадии. Для исполнения различного рода распоряжений при совете князей имелись бегаулы. Во второй половине XVIII в. вследствие того, что Эндреевское, Аксаевское и Костековское владение фактически находились в подданстве России, совет князей в решении вопросов внешнеполитического порядка был практически ограничен.
Население шамхальства не было этнически однородным. Основную массу составляли кумыки, но кроме них имелись горские евреи, ногаи и др. В юго-восточной части жили даргинцы. Власть шамхала была наследственной. Он лично решал вопросы
внешнего и внутреннего управления. Но для решения наиболее важных дел он периодически созывал совещания наиболее влиятельных феодалов. Ближайшими помощниками шамхала были везиры. Административно-финансовые и карательные функции выполняли нукеры. На местах имелись сельские старшины, карты. В каждом крупном селении «или в нескольких малых» для суда и, очевидно, для регистрации всякого рода актов были поставлены кадии — судьи и их помощники — будуны. Полицейские обязанности выполняли тургаки. Кроме того, в аулах имелись чауши, в обязанность которых входило доводить до сведения решения центральной и местной власти и следить за их выполнением. Профессиональной армии, за исключением отряда нукеров (дружинников), шамхалы не имели. В военное время шамхалы созывали ополчение из своего владения или же прибегали к найму. В особо важных случаях шамхалы обращались за военной помощью к союзным владетелям Дагестана, чаще всего аку- шинцам. В случае нужды шамхалы могли выставить ополчение — 20—25 тыс. вооруженных людей.
Административно шамхальство было разбито на бийликства (Бойнакское, Боматлинское, Карабудахкентское) и магалы. Административное устройство бийликств было более примитивным, чем шамхальства. Но беки старались во всем подражать шамхалам и пользовались в своих владениях полным иммунитетом: как верховные судьи чинили суд, взимали штрафы. В вопросах управления и суда беки, подобно шамхалам, руководствовались адатами, которые всецело отвечали интересам класса феодалов. Владетель Бойнака в отличие от других носил титул крым-шамхала. Ои считался наследником шамхала. Утверждение в шамхальском достоинстве происходило в Тарках всенародно. При жизни же шамхала утверждался и крым-шамхал. В начале XVIII в. шамхалом был Адиль-Гирей, в середине XVIII в. Хасбулат-хан, но послесмерти Надир-шаха в Дагестан вернулся владетель Бойнака Мехти. Шамхал тарковский Хасбулат-хан направил против Мехти большое ополчение. Близ сел. Казанищи произошло кровопролитное сражение, в результате которого с обеих сторон были большие потери. Но ни одной из боровшихся сторон не удалось одержать верх. Тогда посредниками выступили влиятельные лица Дагестана. И только благодаря их вмешательству удалось примирить шамхала с Мехти, которого посадили владетелем Бойнака. В 1773 г. шамхал Хасбулат-хан умер. По ого завещанию в шамхальское достоинство был возведен Муртузали, сын сестры Хасбулат-хана. Это вызвало волну негодования в роде шамхала. Один из претендентов в шамхальское достоинство, владелец казанищинского бийлика Магомед, собрал ополчение и с помощью уцмия Кайтага Амир-Гамзы, хана Аварии Нуцала и андреевского владетеля изгнал Муртузали из Тарков и провозгласил себя шамхалом. Однако не прошло и месяца, как Муртузали с помощью Фатали-хана и акушинцев отстранил Магомеда и сам стал шамхалом. В 1782—1794 гг. шамхальством управлял Баммат.
Мехтулииское ханство занимало незначительную территорию—всего 18 аулов, в которых жили кумыки и аварцы. Управленческий аппарат ханства был менее сложным, чем в шамхальстве. Во главе ханства стоял наследственный хан, который, как отмечается в источнике, имел «свое правление». От него же «зависит власть определить и казнить преступников». По установившемуся обычаю, штрафы, взимаемые с преступников, также шли в пользу хана. В середине XVIII в. мехтулинским ханом был Умма. После его смерти право на ханствование должно было перейти к старшему сыну его, Али-Султан-беку, но он не пожелал властвовать, а, взяв в свой удел четыре деревни, предоставил остальные младшему брату Ахмед-хану Аджи на правах владетеля. Ахмед-хан Аджи правил Мехтулинским ханством до своей смерти (1797 г.). Он был бездетным, и поэтому ханом вторично должен был быть Али- Султан-бек, но он снова отказался и, оставшись при своем уделе, посадил на ханство своего старшего сына, Гасан-бека.
Уцмийство занимало территорию к югу от р. Оросой-булак до р. Дарбак и к западу от Каспийского моря протянулось километров на 100. Нагорная часть уцмийства была населена кайтагами — народностью, говорившей на языке, относящемся к даргинской группе дагестанских языков. Жители Кубачей говорили на кубачинском диалекте даргинского языка.
Плоскостную часть населяли даргинцы, кумыки, терекемейцы, таты и горские евреи. Численность населения уцмийства в конце XVIII в. достигала 75 тыс.
И нагорной и плоскостной частью Кайтага управлял уцмий. Власть его была наследственной и переходила к старшему в роде, но при этом утверждалась всенародным собранием.
Одновременно с уцмием утверждался и его наследник—гаттым. Вопросы войны и мира, внешнеполитической ориентации решал уцмий. При этом он советовался с наиболее влиятельными беками. В мирное время при уцмии постоянно находилась дружина из 300 всадников, которые также исполняли некоторые полицейские функции. Они помогали при сборе податей, осуществляемом гаттымом.
В административном отношении уцмийство делилось на магалы и бекства. По своему происхождению и экономическому положению беки Кайтага отличались друг от друга. В Терекеме бек имел право удалить неугодного ему раята со своих земель. Они же разбирали и тяжбы, имели право «даже казнить смертно». В так называемых узденских селах права беков были несколько ограничены. Разбор как уголовных, так и. гражданских дел осуществлялся картами, формально избираемыми, но фактически выставляемыми из среды богатых узденей. Причем в одних магалах решения картов и кадия были безапелляционны, а в других могли быть переданы на рассмотрение главного кадия или картам сел. Уркарах, пользующимся особой популярностью. Иногда даже обращались к акушинскому кадию. В уцмийстве, за исключением дружины, не было регулярной армии. Поэтому основной воинской силой было ополчение. В военное время уцмий мог выставить при необходимости 12 500 ополченцев.
В середине XVIII в. уцмий Ахмед-хан умер, уцмием был утвержден внук его, Амир-Гамза.
Территорию к югу от уцмийства до р. Чирах, протяженностью около 50 км, и от Дербента на северо-запад (около 70 км) занимал Табасаран.
В XVIII в. Табасаран по-прежнему был разделен на два самостоятельных владения, майсумство и владение кадия. В свою очередь каждое из этих владений делилось на две части—раят Табасаран и узден Табасаран; в первой части жили раяты, а во второй располагались узденские села. В административном отношении майсумство делилось на магалы.
Резиденцией майсума служило сел. Чегрех. В этих магалах было около 70 селений. К владению кадия Табасарана относились магалы Махмуд-бека, Магомед-бека и Мурза-бе- ка. Резиденцией кадия табасаранского было сел. Эрен. В магалах кадия было 20 селений. В нагорном Табасаране находилось 15 аулов, составлявших магал Девек-Елимен.
Достоинство майсума и кадия передавалось по наследству старшему в роде, но при этом также соблюдался обряд избрания, который происходил при собрании представителей всех магалов — узденских и раятских, всегда в одном и том же месте: во владении кадия близ сел. Хушни, а в майсумстве — около сел. Турусра.
Все вопросы внешнего характера решались майсумом и кадием. Внутреннее управление осуществлялось также майсумом и кадием, но с привлечением беков, духовенства и кев- хов. В мирное время при майсуме и кадии постоянно находилось определенное число нукеров-дружинников, которые выполняли также различные полицейские функции.
В раятских селениях полновластными хозяевами были беки. Они разбирали тяжбы между подданными, взимали штрафы, подвергали раят жестоким наказаниям. В узденских селениях вопросы внутреннего управления, судопроизводства и т. д. осуществляли кевхи и представители мусульманского духовенства. Кроме того, в каждом селении были чауши. Наиболее важные вопросы решались на сходе, который в Табасаране назывался Дриганы, или Дигор. Сход собирался ежегодно два или три раза, в нем непременно должны были участвовать по человеку с каждого семейства. Хотя все участники имели право высказываться по тем или иным вопросам, все же «сильные фамилии» имели безусловное преимущество.
В случае войны майсум и кадий собирали ополчение под своим предводительством. По зову владетелей беки обязаны были являться со своими нукерами и подвластными раятами. В ополчение призывались и уздени. Майсум мог выставлять 3500 вооруженных ополченцев, а кадий — свыше 4 тыс.
В середине XVIII в. в Северном Табасаране кадием был Муртузали-кадий, сын Рустам-кадия, майсумством управлял Муртузали, сын майсума Магомеда. Шахали-бек Мирза-оглы из рода майсумов убил Муртузали, чтобы занять его место. Однако кадий и старейшины Табасарана вместе с уцмием Кайтага прибыли в Табасаран и изгнали Шахали-бека, который вынужден был бежать к Фатали-хану. Майсумом сделали Навруз-бека, сына убитого. Так как Навруз-бек был немым, при нем в «качестве опекуна состояла его мать Ханум-бике Кирхан-бек кизи. Она фактически и управляла майсумством.
В начале XVIII в. Дербент и окружающие его территории находились под властью Сефевидов. А с 1722 г. Дербент был присоединен к России. В 1735 г., после подписания Рештского договора между Россией и Ираном, Дербент подчинился власти Надир-шаха. После его смерти и изгнания из Закавказья войск шаха образовалось Дербентское ханство.
Территория ханства была незначительной и простиралась на юг от владений уцмия, до предгорий Табасаранского хребта на западе и северо-восточных границ Кубинского ханства.
Свою независимость Дербентское ханство сохраняло недолго. Уже в середине XVIII в., в правление Мухаммед-Хасан-хана, внутреннее и внешнеполитическое положение ханства чрезвычайно осложнилось. Произвол и гнет хана и его окружения усиливали острые противоречия внутри владения. В то же время Дербент как богатый и крупный торгово-ремесленный центр, занимающий важное стратегическое положение, приковывал внимание соседних владетелей Дагестана и Азербайджана. В этой весьма сложной обстановке широкие народные массы города и всего владения, доведенные до крайности, с нетерпением ждали удобного момента, чтобы освободиться от ига хана, и готовы были поддержать других владетелей, стремившихся к захвату дербентского владения. Эту весьма благоприятную обстановку умело использовал Фатали-хан Кубинский и в конце 60-х годов XVIII в. присоединил к своему владению Дербентское ханство.
Аварское ханство, занимавшее нагорную часть Северного и Западного Дагестана, было одним из крупных и влиятельных феодальных владений Дагестана.
До середины XVIII в. Аварским ханством правил Нуцал-хан. Он старался расширить свои владения за счет присоединения к ханству соседних владений и вольных обществ. Его политику продолжали и его преемники. Особенно преуспел в этом его преемник, Умма-хан (1776—1801). При нем Аварское ханство намного расширило свои границы как за счет подчинения ряда аварских обществ, так и за счет присоединения пограничных с Дагестаном территорий, населенных чеченцами. Умма-хан принудил платить дань также грузинского царя Ираклия II, дербентского, кубинского и шекинского ханов и т. д.
В Аварском ханстве не было единой системы административного деления. Здесь встречалось деление на военные округа, имелись бекства и т. д. В соответствии с этим определялось и местное управление. Во главе владения стояли наследственные ханы. Все вопросы внутреннего и внешнего управления решались ими. Ханы разбирали дела, подлежащие рассмотрению по адату, чинили суд и расправу по своему усмотрению. Тяжбы по духовным делам, завещаниям и т. д. разбирались по шариату хунзахским кадием. Как глава духовенства хунзахский кадий, или шейх-уль-ислам, и другие представители мусульманского духовенства играли при хунзахском дворе заметную роль.
Полицейские функции выполняли дружинники хана, составляющие в мирное время вооруженные отряды. В военное время по призыву хана собирались в ополчение беки, чанки и уздени всего владения. Кроме того, в Аварии было «4 военных округа: Гидит, или Гид, в основном 19 деревень, и имеют 3869 домов; Кувал — 24 дер., 2381 дом, Кил — 8 дер., 1358 домов и Каравал — 18 дер., 2659 домов». По требованию хана эти округа обязаны были поставлять войско и кормить его. Во время войны хан аварский собирал 30—40 тыс. человек вооруженных ополченцев.
Публичную власть на местах осуществляли старшины — чухби, адил-заби—блюстители порядка. Полицейские функции, сбор податей, взимание штрафов и другие операции осуществляли мангуши, чауши и др. Лица местной администрации в одних местах «выбирались», в других назначались ханами. Но в обоих случаях они подчинялись владетелю. Большую роль в местном управлении ханства играло духовенство. Все духовные вопросы и тяжбы, подлежащие рассмотрению по шариату, разбирали кадий, дибиры, муллы. Наиболее распространенным духовным лицом в ханстве являлся дибир. Помощниками дибиров были будуны, которые в основном следили за хозяйством мечетей. Кроме того, духовенство использовало вакуфы и присваивало львиную долю закята.
Целый ряд вопросов, таких, как споры между аулами, регламентация сроков сельскохозяйственных работ; выбор суда — маслагата, тяжбы, рассматривались на джамаатах, в которых участвовали только мужчины данного общества. Все присутствовавшие имели право высказаться по обсуждаемым вопросам, но при их решении, как правило, учитывалось мнение старшин, знати и духовенства.
Казикумухское ханство было расположено в центре нагорного Дагестана. В середине XVIII в. ханством правил Магомед-хан. Он и его преемник Сурхай-хан II (Кунбулай) продолжали политику присоединения территорий соседних народов. Им удалось намного расширить территорию ханства, присоединив территорию Вуркун-Даргуа, несколько сел Андалала и Рис- Ора и часть территории Южного Дагестана, населенную лезгинами и известную как Кюра.
В ханстве вместе с присоединенными территориями было более 200 населенных пунктов. Как и другие владения Дагестана, Кюра — Казикумухское ханство было разделено на магалы: Кумухский, Майчайми, Мукарский, Вицхинский, Аштикулинский, Арчи-шалинский, Кюра и др.
Власть хана была наследственной. Хан решал все вопросы внутреннего и внешнего управления. Непосредственными помощниками хана являлись везиры. Функции дворецкого и казначея выполняли назиры. Совещательным органом при хане являлся казикумухский кьат, игравший некогда большую роль в политической жизни лаков. Полицейские функции, выполняли нукеры, в основном состоявшие из лагов (рабов) хана. Они же составляли и военные отряды хана в мирное время. В Кумухе имелся главный кадий, который решал все духовные вопросы. На местах для соблюдения порядков землепользования, обычного права и решения различного рода вопросов «выбирались» куначу (старшины) — как правило, из наиболее родовитых и влиятельных лиц общества. Были даже общества, где куначу «избирался» каждый раз из одной, и той же фамилии. Решения куначу претворяли в жизнь надсмотрщики, выдвигаемые также из числа богатеев аула. Все указы и решения куначу, как правило, заносились в мечетскую книгу.
Для решения особо важных дел созывались джамааты.
Союзы сельских и их взаимоотношения
с феодальными владениями
В XVIII в., как уже отмечалось выше, в Дагестане существовало несколько десятков аварскйх, даргинских и лезгинских обществ, объединившихся в союзы сельских.
В Акушинский союз сельских обществ, или Акуша-Дарго, занимавший большую территорию, входили 6 обществ: Акушинский, в который входили сел. Акуша, Такта, Гапшима, Муги и др., всего 36 селений; Цудахарский — Цудахар, Куппа, Москхи, всего 15 селений; Усишинский — Усиша, Хинта и др., всего 5 селений; Мугинский — 9 селений; Макагинский — 32 селения; Урахинский—18 селений. Управление союзом осуществлял акушинский кадий, в руках которого фактически сосредоточивалась духовная и светская власть.
Во время войны власть акушинского кадия значительно усиливалась. Он являлся предводителем союзного ополчения. Отдельными отрядами командовали магальные кадии. Форма правления Акуша-Дарго более всего напоминает теократию, при которой, как известно, в руках духовных лиц одновременно сосредоточивалась и духовная и светская власть.
В Аварии также было несколько вольных обществ. Салатавское, расположенное по берегам обеих Койсу (аварцы называют его Накъ-Бах, что означает «оставшаяся позади страна, место»), состояло из 10 селений. Гумбетовское, расположенное между Салатавским и Чечней, получило свое название от кумыкского слова «гюмбет», означающего «лицом к солнцу». Общество состояло из 18 селений, главным из которых было селение Мехельта. Хиндатли или Хиндалал, известное также под кумыкским названием Койсу-Боюн, было расположено к востоку от Гумбета, с севера граничило с Мехтулинским, с юга — с Аварским ханством, а с востока — с Акуша-Дарго. В Койсубулинское общество входили селения Унцукуль, Ашильта, Белокан, всего 19 аулов.
Андалалское — состояло из аулов Согратль, Чох, Ругу- джа, Корода, Кодал, Обох, Хоточ, всего 20 селений. К Анда- лалскому обществу принадлежали также Тилитли, Зпар, Урш и Гоор, которые со временем отделились, образовав отдельное общество.
В Гид, или Гидатлинское общество, входили аулы Урада, Мачада, Хотода, Асса и другие, всего 19 селений. Небольшую территорию к югу от Гидатлинского общества занимало общество Каль, состоявшее из 8 селений и отселков. Территорию по долине р. Кара-Койсу занимало общество Карах, состоявшее из 9 аулов и отселков. Наиболее многолюдными аулами Карахского общества были Голода, Тларуш, Урух-Сота.
Восточнее Караха, на границе с Казикумухским ханством, находилось общество Мукратльское. Ахвахское занимало верховья Коротинского ущелья. Три аула — Цакоб, Тлялуб, Ратлуб — обычно называли Ратлу-Ахвах, а остальные селения — Цунта-Ахвах.
Дидойское — занимало верховья р. Ори-Цхале, образующие Андийское Койсу. Сами себя жители общества называли «цеза», т. е. орлы, аварцы называли их «цунта», что в переводе также означает «орел». Дидо — грузинское название общества. Дидойское общество состояло из 24 аулов и отселков, разделявшихся на три части: Асахо, Шуратив и Шиитль (последнее известно под грузинским названием Илан- Хави, или «иланхевские лезгины»). Северо-восточнее Дидо, или Цунты, находились общества Томе. К западу от Андалала было расположено общество Куяда. Долины и ущелья Главного хребта Кавказских гор с запада на восток на границе с Кахетией занимал союз обществ Антль-Ритля, т. е. Семи- земелья: Джурмут — 8 аулоз, Гхебель, или Тходакало,— 9 аулов, Бохну — 8 аулов, Унхада — 5 аулов, Анцлус — 7 аулов, Таш — 27 аулов и отселков, Анцух — 27 селений, Хуанал, или Капуча,— 9 аулов.
Хваршинское — занимало небольшую территорию ущелий между отрогами гор Квала-биса. Общество Хварши состояло из 6 аулов. Территорию северо-западнее Ахваха, на правой стороне Андийского Койсу, занимало общество Богулал, состоявшее из 6 селений.
Калальское — на правом берегу р. Андийского Койсу; по названию главного селения Карата называлось также Кара- тинским обществом; состояло из 13 селений и отселков.
6 селений, расположенных юго-западнее Богулала, составляли особое общество Тинди, или Тиндал. Сами себя жители общества называли идери.
Гористую, плодородную местность к северу от Тинди и западнее Богулала занимало общество Чамалал, состоящее из 16 селений и отселков.
К югу от Чамалала находилось общество Ункратль (букв, «четыре земли»). Название дано по числу ущелий, занимаемых обществом.
К северо-западу от Калала территорию по средним рукавам реки занимало общество Технуцал, состоявшее из селений Ансалта, Зиберхали, Таид, Шотрода, Ботлих, Миарсу и др.
20 аулов и отселков к западу от Технуцала, наиболее крупными из которых были Макачи, Нитали, Расох, Саису, составляли общество Чарбили. На уступах Андийского хребта располагалось небольшое общество Тлох, состоящее всего из трех аулов: Тлох, Анирла, Ортоколо. Территорию к юго- западу от Гумбета занимало общество Анди. В Андийское общество входили селения Анди, Гогатль, Джилой, или Зило, Рикуани, или Риквани, и др., всего 9 аулов.
На территории Южного Дагестана, известной под названием Самур вилайет, имелось несколько объединений сельских обществ Ахты-Пара, состоящих из 12 селений, и Докуз-пара, состоящих из 8 селений.
По среднему течению р. Самур располагалось Рутульское общество, состоящее из 17 селений. Общество делилось на две части.
Управление в союзах сельских обществ Аварии осуществляли сельские старшины — чухби. В ряде обществ должность старшин была наследственной. В Тилитлинском обществе старший бек был управителем селений, а старшиной был чанка.
Во главе некоторых союзов сельских обществ Аварии стояли кадии, которые одновременно являлись военными предводителями и верховными судьями при разборе межаульных тяжеб. Управление лезгинских и даргинских союзов сельских обществ осуществлялось также старшинами. В таких обществах, как Ахты, Хнов, Рутул и др., должность старшины была наследственной, как и в аварских аулах Ругуджа, Ахты, Храх, Хнов.
В других аварских, лезгинских и даргинских обществах старшины избирались, как правило, из числа богатых и влиятельных лиц общества. Во всех обществах старшины разбирали тяжбы по адату и решали вопросы, касающиеся внутреннего управления. В ряде случаев старшины главного селения одновременно осуществляли управление и другими селениями, как это было в Алтыпаринском обществе. В некоторых обществах для решения тяжеб избирались судьи. Гражданские дела, т. е. споры о собственности, наследовании и т. д., решали кадии.
В помощь старшинам и кадию в сельских обществах избирались чауши. Они проводили в жизнь все приказания старшин и кадиев. Для решения целого ряда вопросов созывались джамааты. В одних обществах власть джамаатов была ограничена, в других она была значительна.
Джамааты, как правило, собирались в определенном месте, в них участвовали все мужчины общества, кроме лагов, но право решающего голоса имели старшины, кадии, знать. Следовательно, и в вольных обществах власть фактически находилась в руках узденской верхушки и мусульманского духовенства.
Особенно сильной была власть кадия в обществе Акуша-Дарго. К акушинскому кадию нередко обращались соседи с просьбой о военной помощи. К нему же прибегали при решении духовных вопросов не только жители самого союза, но и Кайтагского уцмийства и других владений. Принятые им решения считались окончательными. Акуша-Дарго управлялось наследственным кадием, в руках которого фактически была сосредоточена светская и духовная власть. В военное время акушинский кадий предводительствовал ополчением. Наследственной была власть кадия и в Цудахаре. В обществах же Мекега, Усиша и др. кадий «избирался» на определенный срок, но избранными могли быть лица, происходящие из сельской знати.
В небольших аулах функции кадия исполняли муллы или будуны. Для разбора спорных дел у даргинцев «избирались» аульские судьи, а для контроля над ними — судьи от джамаата. В некоторых обществах судьи избирались только из определенных фамилий. Для исполнения распоряжений кадия, приговоров суда, а также для извещения населения о решениях и распоряжениях джамаата в селениях назначались чауши, которые в разных обществах именовались по-разному. Они же собирали штрафы, созывали джамаат. На джамаатах решались вопросы как внутреннего управления, так и внешней ориентации. В джамаате участвовали все жители данного общества, кроме женщин. Собрания джамаата происходили обычно на площади у мечети. Хотя решение принималось обязательно голосованием, все же большую роль при. этом играли кадии, старшины и вообще сельская знать. Решение джамаата записывал кадий, и все участники прикладывали к бумаге палец. Решения джамаата были обязательны для всех. Для решения особо важных вопросов собирались магальские или общие даргинские сходы.
В то же время ряд вольных обществ находился в зависимости от соседних феодальных владений. Как отмечалось выше, ханы Аварии, Казикумуха и другие владетели силой подчинили своей власти ряд союзов сельских обществ — Технуцал, Ахвах, Тиндал, Хушти, Хварши, Вуркун-дар, обложив их податью. Другие союзы сельских обществ подпали в зависимость по экономическим причинам.
Союзы сельских обществ Самур вилайета — Ахты-Пара и др., как известно, арендовали зимние пастбища в Азербайджане и в связи с этим были более или менее зависимы, от хана Кубы. Союзы сельских обществ предгорного и нагорного Дагестана были также зависимы от соседних владений.
Салатавское вольное общество зависело от кумыкских, князей. Эндреевским и костековским князьям салатавцы платили дань баранами, хлебом и обязаны были сопровождать их в походах. Хиндалалцы, скот которых содержался в Тарковском владении, зависели от шамхала. Общество Калал зависело от ханов Аварии и платило ясак за землю, которая считалась принадлежащей хану. За пользование горными пастбищами андийцы отдавали хунзахским ханам ежегодно восемь бурок и быка.
Однако союзы сельских обществ оказывали упорное сопротивление феодалам, отстаивали свою независимость и неоднократно с оружием в руках подымались в защиту своих интересов. Нередки были случаи, когда несколько союзок сельских обществ объединялись в борьбе против наступления феодалов. На этой почве и во второй половине XVIII в. происходили многочисленные междоусобицы. Это, однако, не означает, что взаимоотношения феодальных владетелей с союзами сельских обществ сводились лишь к конфликтам и столкновениям. Были случаи, когда союзы сельских обществ, притесняемые соседями или попадающие в экономическую зависимость от них, добровольно принимали подданство или поддерживали союзнические отношения с соседями.
В годы же тяжких испытаний борьбы с иноземными захватчиками горцы всегда объединялись и совместными усилиями отстаивали свободу и независимость.В этом плане особенный интерес представляют взаимоотношения общества Акуша-Дарго с шамхальством и уцмийством. Как известно, население Акуши-Дарго арендовало зимние пастбища в шамхальстве, уцмийстве и Засулакской Кумыкии и в зависимости от величины пастбища и количества выпасаемого скота платило определенное число голов скота. Все это служило основой для своеобразных зависимых отношений Акуши-Дарго от шамхала и уцмия. Зависимость эта выражалась в том, что акушинцы принимали участие в военных предприятиях шамхала. Зато при избрании шамхала представители Акуши-Дар- го пользовались известными привилегиями, в частности почетным правом надевать папаху на вновь «избранного» там-‘ хала, после чего шамхал одаривал акушинцев и с этого времени считался «признан… от всех народов шамхалом».
Дальнейшее развитие феодальных отношений в XVIII в. сопровождалось и усилением феодального гнета. Наступление феодалов на общинные права, постоянно растущие подати и повинности, вымогательство мусульманского духовенства тяжким бременем ложились на плечи трудового народа. Все это еще более обостряло классовый антагонизм, вызывало законное возмущение и протест со стороны феодально-подневольных крестьян.
Одной из самых распространенных форм борьбы трудовых слоев с гнетом и произволом феодалов стало бегство крестьян. Обычно доведенные до крайности крестьяне бежали от «своих» феодалов в места, где эксплуатация носила более мягкий характер. Там они образовывали новые поселения. Так, жители Цахура бежали в горы и основали селения Си- пот и Хнах. Нередки были случаи, когда горские крестьяне бежали в плоскостные и предгорные равнины и также образовывали здесь отдельные поселения.
Иногда бежавшие от феодалов крестьяне объединялись в горах и лесах в отряды и нередко неожиданно нападали на феодальные владения. В 1775 г. из Дербента бежало около 60 человек. И когда власти потребовали их возвращения, беглые объявили, что «не возвратятся ни под каким видом до тех пор, пока хана совсем в Дербенте не будет; не могут они за его к ним притеснения и наглые обиды над собою иметь, не желают, в чем между собою и присягою утвердились, чтобы ево, хана, совсем в город не допущать или, на дороге захвати, убить».
И действительно, вскоре беглецы соединились в Табаса- fiане с бежавшими за год до этого из Дербента же Хаджи-Бала-беком и прибыли к городу. «В бунте, — сообщает современник, — весь город согласен, но только не подают наружного вида, другие не закрытно о том говорят». Явное нежелание «драться со своими братьями», т. е. восставшими, выражали даже ханские воины. Если бы не вмешательство прибывших на помощь Дербентскому хану русских войск «возмущение,— по словам майора Фрамгольда,— приняло бы серьезный оборот».
Чаще всего крестьяне бежали в пограничные с Россией и подвластные ей территории. В начале XVIII в. бегства крестьян в подвластные России территории настолько участились, что феодалы вынуждены были применять чрезвычайные меры.
В 1720 г. андреевский и аксаевский владельцы совместно с сыном шамхала устроили набег за Терек в аул Крыбавлы и силой прогнали жителей со всем имуществом и скотом в свои владения. Однако полгода спустя из Карагачей за Терек вновь бежало семь дворов крестьян. Феодальные владетели Дагестана неоднократно обращались и к русскому правительству с просьбой пресечь побеги крестьян. Эти обращения были настолько настойчивы, что Петр I специальным указом повелел терским воеводам возвратить беглых крестьян их владельцам, за исключением только тех, которые при побеге в русские владения принимали христианство. Однако и эта мера оказалась безуспешной, тем более что терские воеводы не всегда следовали этому указанию, а побеги крестьян ежегодно принимали все большие масштабы. Тогда заоу- лакские владетели вновь обратились к Петру I.
Однако, несмотря на все меры, побеги крестьян продолжались. Со строительством крепости Святого Креста многие беглые поселялись вблизи крепости. Особенно возросло число крестьянских побегов с середины XVIII в. В 1752 г. из Кайтага в Засулакскую Кумыкию, входившую в состав России, бежало 200 дворов терекемейцев и 800 дворов горских евреев. Феодалы Кайтага пытались вернуть беглых крестьян и с этой целью обращались к кумыкским князьям и русским властям на Северном Кавказе, но не смогли добиться их возвращения. Более того, в Засулакскую Кумыкию бежали крестьяне из уцмийства, шамхальства и других владений, о чем красноречиво свидетельствуют обращения крестьян к русским властям на Кавказе. Известно, что в 1774—1775 гг. уцмий Кайтага вновь поднял вопрос о возвращении своих беглых крестьян. В 1786 г. шамхал Тарковский в письме к русскому командованию жаловался, что холопы из христиан, а также «природные наши мусульмане» устраивают побеги в «Российские пределы», а так как «мы вступили в подданство», продолжал он, «прошу вернуть наших беглых холопог из мусульман и христиан».
Наряду с бегством важной формой сопротивления крестьянства становятся восстания. Выступления крестьян носили стихийный характер, были разрозненными и, как правило, кончались жестоким подавлением и расправой феодалов с восставшими. Однако в условиях усиления феодального гнета и эксплуатации эти выступления требовали от феодалов крайнего напряжения сил. Нередко феодалы в борьбе с крестьянскими выступлениями вынуждены были прибегать к помощи соседних владетелей и даже России.
В 1736 г. восстали кубинцы и лезгины. Восставшие осадили Худат. Кубинский хан был вынужден обратиться к Тарковскому шамхалу и султану Дербента. С их помощью и было подавлено выступление крестьян, «которые потеряли 300 человек убитыми и пленными».
Ожесточенные формы классовая борьба приняла и в Засулакской Кумыкии, где крестьяне, «притесняемые князьями, соединились между собой присягою и успешно отстаивали свои права». В 1779 г. восставшие крестьяне сел. Эндрей убили сына владельца Эльдар-бека. Феодалы Засулакской Кумыкии только с помощью России подавили выступления крестьян. В 1795 г. восстали подвластные шамхалу крестьяне сел. Губден. Против повстанцев был двинут вооруженный отряд во главе с сыном шамхала Мехти, после чего восстание губденцев было подавлено.
Немного позже восстали против шамхала уздени Карабудахкента, но и это выступление было жестоко подавлено. Известно, что восставшие жители Мамма-аула убили бека, а когда феодалы предприняли вооруженное нападение, повстанцы покинули селение и расселились в разных местах. Против уцмия восставали и раяты Уржамильского магала, но и это выступление окончилось неудачей.
Более продолжительной и успешной оказалась борьба кабадаргинцев с уцмием. После упорной семилетней борьбы кабадаргинцы, так и не покорившись уцмию, присоединились к Акушинскому союзу сельских обществ.
Открытые крестьянские выступления против гнета, произвола и насилия феодалов и сельской знати в XVIII в. имели место и во владениях нагорного Дагестана и так называемых союзах сельских обществ. Так, в Казикумухском ханстве крестьяне сел. Тулизма, доведенные до крайности всевозможными поборами, в один из приездов владетеля покушались на его жизнь. Известно также восстание крестьян аула Табахли. Это восстание было жестоко подавлено, аул разорен и сожжен, а уцелевшие были вынуждены переселиться в Кайтагское уцмийство. Против казикумухских владетелей восставали уздени селений Унчукатля, Караша и др., а также крестьяне подвластных хану лезгинских селений. Но наиболее многочисленны были крестьянские восстания в Аварском ханстве. Но далеко не полным данным, в XVIII в. крестьяне ханства десятки раз поднимались на борьбу против феодалов. Так, при сборе податей в обществах Хиндах, Мосох, Батлух и др. была применена сила. В ответ на это крестьяне восстали и убили сына хана.
Против гнета и произвола феодалов во второй половине XVIII в. выступали крестьяне селений Харахи, Амешта, Тукита, Инхо, Ороты и многие другие. Упорную борьбу с владетелями в эти же годы вели и крестьяне союзов сельских обществ Андалала, Гидатля и др. В Рутульском вольном обществе, например, выделившаяся из основной массы узденей фамилия Сандусариаров «до того надоела своими захватами и претензиями», что крестьяне, сговорившись, созвали почти всех их на пир, «устроили пожар и многие Сандусариары сгорели».
I II III IV V VI VII VIII IX X XI XII XIII