В лезгинском фольклоре этого периода часто упоминается табасаранская парча («къурагвай гъайи бафта»), генжинский платок (гендже ягьлух) и т.д. [8].
В Лезгистане обмен товарами шел бойко и имел регулярный характер, что можно заключить из твердо установившейся системы мер длины и сыпучих тел. Подробно об этом написано в книге Ризвановых «История лезгин», где читатель сможет познакомиться с метрологией лезгин.
Обращает на себя внимание тот факт, что в торговой жизни Лезгистана значительное место занимала иранская терминология, поскольку с нею лезгины соприкасались чаще. Из персидского языка заимствованы слова: ряхъ — путь, дорога, савдагар — купец, кахраба — янтарь, туьквен — лавка, чирагь — светильник, пул — деньги, херде пул — мелочь, куьпхана — красильня, куьпчи — красилыцик, перде — занавес, гуьзгуь — стекло, зеркало, мискъал — незначительное, мизерное количество и др. [8].
В XVII веке наблюдается размах строительного дела. Начиная с XVII века в надписях на камне обычно употребляется термин «уста (мастер)». Так, например, в сел. Тпиг здание «пира» построили в 1703 году уста Шабан Арай, уста Мухаммед, сын Ибрагима, уста Молла Шабан, сын Молла Мухаммеда Исы. В Хрюге (Ахтынский район) в 1700 году построен минарет джамаатом Хрюга и уста шейх Садом, сыном Молла Халифы Мухаммеда» [8].
Частое употребление термина «уста» (редко в надписях XI — XIV вв.) говорит об усилении специализации и высоком качестве в строительном деле [8].
Рис. 6.13. Минареты: слева сел. Рутул; справа-сел. Хрюг Ахтынского р-на
Вот построил этот мост джамаат Тпига в тысяча двадцать третьем году хиджры (1612 году), а написал это Газали, сын Молла Ахмеда [8]. Мост соединил два важных политических и экономических центра агулов Тпиг и Рича.
Процесс выделения и специализации ремесел отразился в наименовании кварталов селений. Так, например, один из кварталов сел. Капир (Курахский район) называется Чатун-мегьле (т.е. Кузнечный квартал), потому что там жили кузнецы.
В условиях постоянных столкновений с иноземными завоевателями и частых феодальных набегов особое значение приобретало производство оружия и предметов вооружения. Вооружение лезгин (восточно-кавказцев) состояло из стрел, лука, сабли, кинжала, копья, брони, шлема и ружья. Несомненно, было налажено местное производство оружия и предметов вооружения, именно местные мастера-ремесленники являлись поставщиками этого ходового товара.
Добыча благородных и других цветных металлов была налажена давно, к XVIII веку относятся известия о доставке свинца из селения Куруш «в лезгино-джарские общества» [48].
В Куруше были открыты серебряные и свинцовые рудники, причем «свинец же поныне как подвластные Ших-Али-хану, так и прочие соседственные народы получают всегда из вышеописанных свинцовых рудников» [8].
Интересно само название свинца у лезгиноязычных народов. Лезгины, табасаранцы, рутулы называют свинец «къуркъушум», цахуры и агулы сохранили наименование еще точнее — къуруш (селение Къуруш), вторые — къуррушум» [48].
Назовем несколько выдающихся ученых-лезгин, которые создавали свои труды на арабском языке.
АБД АР-РАХИМ ШИРВАНИ. Умер в 1615 году. Ему принадлежат следующие произведения: «Рисалат фит-Тарих», «Ха-шийат ала шарх абаб Масуди», «Хашийат шарх матам ал-Анвари».
МУХАМЕД ЭМИН ИБН САДРАДДИН ШИРВАНИ. Умер в 1624 году и похоронен в Ускударе. Завершил свое образование в Стамбуле. Его сочинения: «Фафаид Хака-нийа», «Тафсир Сурва», Хашийат шамсийа», Таликат Ала тафсир Байдави», «Шарх Кава-ид ал-Акаид ли-зль-Газали», «Рисалатун фи тахкик ал-Мабда ва ал-Миад».
ЮСУФ ИБН ИБРАХИМ ШИРВАНИ. Умер в 1721 году в Медине. Его произведения: двухтомный комментарий «Мултака», «Ха-диййат ас-сахиб фи мишкат ал-масабих».
КАРА АБУБЕКИР ЭФЕНДИ ШИРВАНИ. Скончался в 1726 году в Стамбуле и погребен на территории мечети Сулейманийе Его труды: «Ма лабуд ли-ль-Адиб, «Шарх та-рих вассаф».
ШЕЙХ ИСМАИЛ ШИРВАНИ ТЕДЖ-РИДИ. Прибыл в Стамбул во времена султана Баязиди II. Потом переехал в Мекку и преподавал там по книгам Байдави и Бухари. Скончался там же в 1559 году.
Из поэтов этого времени отметим Мискин Вели (XVII в.), Лезги Къадир (XVII в.), Лезги Салигь (XVII в.), Мюшкюр Магомед (ХVI. в.), Мюшкюр Экберан (XVI в.), Калажухвг Забит (XVII в.) и др. [49]. В своем творчестве они отражали думы и чаяния народ-борьбу его с ненавистными врагами. Вследствие военных действий и других неурядиц на родине, многие лезгины оказались вне ее пределов и, естественно, бедствовали. Ос этом пишет Мискин Вели в своем стихотворении «Шехьзава зун» («Плачу я») [49].
Сказанное поэтом более 300 лет тому назад о положении лезгинского народа звучит своевременно. Хотя сейчас официально на лезгинской земле нет военных действий, однако часть народа гибнет в Карабахе, а другая его часть, не найдя своим возможностям приложения, уезжает за пределы родины и прозябает на чужбине.
Многовековое богатейшее устно-поэтическое творчество лезгинского народа живет и в XVI — XVII вв., отражая все перипетии этих сложных веков. В народной поэзии лезгин, как и ранее, встречаются все жанры, известные в фольклористике [50]; песни трудовые, обрядовые и календарные, героические и семейно-бытовые, сатирические и любовные, элегии и плачи, пословицы, поговорки и загадки; волшебные и социально-бытовые сказки, сказки о животных, анекдоты (каравелли) [50].
Раскрывая различные направления в лезгинском фольклоре, Г.Гашаров пишет: «Песня сопутствовала народу на протяжении всей его жизни. Календарно-обрядовая поэзия («Пешепай» — вызов дождя и «Алапехъ» — вызов солнца) — один из древнейших жанров фольклора и восходит… к доисламскому языческому периоду. Об этом свидетельствуют встречающиеся в произведениях этого жанра магические заклинания и обращения к злым духам, упоминания языческих божеств «гъуцар» и «минар» [50].
«Разнообразны, — он пишет далее, — по тематике и свадебные песни, в центре которых образ кроткой и беззащитной девушки. Песни «Пери-заде», «Проводы невесты», Дружкам», «Поздравление невесте» проливают свет на далекую историю и быт народа, раскрывают взгляды на женщину, на ее лицо в обществе… Не менее выразительны плачи. В ярких по содержанию и по форме плачах («ишелар») рисуются потрясающие картины жизни народа в прошлом. Исполненные в форме обращения к умершему от лица матери, вдовы, сестры, дочери или невесты, они полны драматизма и глубоко лиричны» [50].
Плачи достигли высокой поэтичности. Оплакиваемый ярко индивидуализирован, поэтические краски довольно выразительны. Так, в плаче о пастухе («Чабан кьейи-ла») плакальщицы несколькими меткими деталями описывают его облик, на котором лежит печать его профессии («кизиловым посохом ладонь намозоливший», «сыромятными чарыками подошвы ног потерший…») [50]. В плачах появляются элементы сюжетного повествования. Лучшие из них со временем перешли в ряд лиро-эпических произведений.
В лезгинских легендах и преданиях, песнях и сказаниях широко распространен мотив жестокости и вероломства завоевателей, в частности, шаха Аббаса, Надир-шаха. Так, в песне «Бегство Надир-шаха» дается меткая характеристика жестокому тирану, у которого «глаза, как у бешеной собаки», «руки и голова омыты людской кровью», а он сам подобен «рогатому ослу». Центральным образом песни выступает народ, защитивший родной Лезгистан от посягательств чужеземцев [50].
Наиболее популярным жанром лезгинского фольклора были лирические песни-четверостишия (манияр). Тематика их обширна: пелось о социальной несправедливости, о тяжелом труде, о любви, отходничестве. В песнях социального протеста разоблачаются жестокие ханы и муллы, которые пытались держать народ в ярме.
Но ведущей темой песни (маани) оставалась тема любви. В ней женщина, приниженная феодальной средой, выражала свои сокровенные думы и чувства. Горянка жалуется на свою судьбу, жестокий мир, который «укутал ее саваном скорбей» [50]. Горе ее столь велико, что его «нельзя измерить», но сквозь эту скорбь проходят мотивы жизне-утверждения: «Жизнь сладка, люди, разве могу я броситься в пламя огня!» — восклицает она [50].
Большой выразительности и глубокого социального звучания достигают песни отходников, раскрывающие тяжелую долю бедняка-горца, вынужденного скитаться в поисках куска хлеба вдали от родных мест.
Широко представлены в фольклоре лезгин пословицы, поговорки и загадки — эти «сгустки разума», отражающие многовековой жизненный опыт народа. Тематика их разнообразна: говорится о социальной несправедливости, любви к родной земле, труде землепашца, дружбе и товариществе, мужской чести и воинской доблести [50,51].
Среди эпических жанров лезгинского фольклора привлекают внимание мифы о звездах Млечного Пути, в которых отражены древние представления о мироздании, явлениях природы.
Преобладающее место здесь занимают сказки. В них выражена мечта народа о счастливой жизни, справедливом социальном строе. Наиболее распространенными являются волшебные сказки. Герой, совершающий подвиг во имя счастья людей, сталкивается со злыми силами, подвергается невероятным испытаниям, но во всех ситуациях с помощью верных друзей (сказочного коня, гигантской птицы Татикум) преодолевает труднейшие препятствия. Таковы, например, герои сказок «Сын бедняка Каримхан» и др. [50].
В бытовых сказках и анекдотах (каравели) народ высмеивает богачей, осквернителей религии, торговцев, показаны положительные образы людей труда. Особой любовью народа пользуются острослов Молла Насредин, незадачливый, но смелый Кваса, которые своей находчивостью и умом противостоят угнетателям [50].
Не менее популярны в народе и сказки о животных. В их героях легко угадываются человеческие характеры. В сказках, как правило, высмеиваются пороки и недостатки жестоких феодалов, идеализируются черты крестьянина, бедняка. Сказки и песни, которые создавались на протяжении столетий, стали одним из источников формирования лезгинской национальной литературы