Первое. Политолог отрицает существование этнонимов «народ Нагорного Карабаха» или «армяне Нагорного Карабаха». Обоснование: «Любой аналитик Chatham House за 0,35 секунды может определить, что этот этноним вымышленный и предусмотрен для того, чтобы вводить в заблуждение международное сообщество. Различие между языком армян, проживающих в Нагорном Карабахе, и армян, проживающих в Армении, составляет всего 15%. Однако восточноармянский язык, на котором говорят армяне, проживающие в Армении, и западноармянский язык, на котором говорят армяне диаспоры, различается на 80%. Армяне, проживающие в Армении, считают себя и армян диаспоры одним народом, а армян Нагорного Карабаха — другим народом».
Если Ахмедоглу не поленится, то может в национальной библиотеке Азербайджана или в библиотеках России, так и в книгохранилищах многих западных стран обнаружить всем хорошо известную информацию. Вплоть до 1917 года в специальной исторической и этнографической литературе в отношении народа, именуемого сегодня азербайджанцами, использовался термин «кавказские татары» или «кавказские тюрки». В свое время заведующий отделом Института рукописей НАНА, доктор исторических наук Фарид Алекперли в газете «Зеркало» (8 августа, 2009 год) писал: «Потеряв национальную самоидентификацию, мы погрязли в спорах о том, кто мы — потомки шумеров, албанцев, мидян или кого-то еще. Этим утомительным и глупым спорам конца нет и не будет, пока мы не встанем на естественную платформу и не признаем, что под искусственным, безликим названием „азербайджанец“ скрываются реальные этносы — в основном тюрки, а также курды, талыши, таты, лезгины и так далее». Историк уверен, что никто их с турками Турции не спутает и приводит в пример арабские государства, а также азербайджанцев Ирана, которые «испокон веков называли себя turk».
При этом Алекперли выражал опасение, что утрата национальной идентификации в результате восприятия искусственного этнонима «азербайджанец» ведет к ассимиляции и утрате национального лица. Правда, в современном Азербайджане взята на вооружение доктрина «Одна нация — два государства». По этой логике Азербайджан должен быть переименован в «Кавказское тюркское государство», ведь существует Турецкая Республика Северного Кипра, но такого почему-то не происходит. Вот что писал по этому поводу известный русский востоковед Агафангел Крымский в работе «История Турции и ее литература» (М., 1916, т.1, стр. 5): «Турецкое или тюркское племя очень многочисленно и расселилось на обширном пространстве от гор Алтая (своей родины) и границ Китая. Но наибольшее политическое значение имеют турки-османы. Они мусульмане суннитского вероисповедания. Антропологически тип турка османского, в крови которого много греческой и славянской примеси, отличается от азербайджанского, впитавшего в себя иранские элементы». Что же касается азербайджанского языка (Azəri, Türki azəri), то современные ученые относят его к огузской подгруппе юго-западной ветви тюркских языков. Он имеет черты, свойственные языкам кыпчакского ареала; лексика и фонетика испытали огромное влияние персидского и арабского языков. К тому же между современным азербайджанским и турецкими языками (автор этих строк свободно владеет ими двумя) существовала и существует разница, о чем писал ещё Александр Бестужев-Марлинский: «Татарский язык закавказского края отличается от турецкого, и с ним, как с французским в Европе, можно пройти из конца в конец всю Азию». Поэтому прежде чем в очередной раз вводить в дискуссионное поле смысл этнонимов «народ Нагорного Карабаха» или «армяне Нагорного Карабаха», Ахмедоглу все же следовало бы определиться с проблемой национальной идентичности «азербайджанцев», если он, конечно, является приверженцем принципа единого монолита азербайджанских и анатолийских турок.
Что касается армянского языка, то он относится к индоевропейской семье языков. Древнеармянский язык сохранился вплоть до XIX века в качестве литературного языка. Однако вследствие эволюции живой речи и взаимодействия с другими языками (персидским, греческим, арабским, грузинским, тюркскими) древнеармянский язык постепенно становился только языком письменности, получив название «грабар» («письменный язык»). Простой народ перестал понимать его, и он сделался достоянием лишь узкого круга образованных людей и церкви. В языке армянского народа был обнаружен и вкратце описан 31 диалект: мсгрипский, карадагский, карчеванский, агулисский, зейтунский, малатийский, сасупский и многие другие. Городское население современной Армении говорит на литературном армянском языке, а армяне диаспоры пользуются западно-армянским диалектом. Но никто в мире, кроме, пожалуй, Азербайджана, не ставит под сомнение факт единого армянского этноса, точно так же, как и то, что армяне, утеряв в ранее Средневековье свою государственность, жили на территории Персидской и Османской империй.
Кстати, появление России в Закавказье было сопряжено в том числе и со стремлением возродить в регионе древние христианские государства. В частности, во времена Екатерины Великой существовал проект создания Армяно-Грузинского царства, что предполагало переселение в Закавказье армян из Персии и Турции при массовой эмиграции в Турцию или в Персию мусульманского населения из областей, присоединённых к России. Тем более что царская администрация располагала информацией о том, как, к примеру, шах Аббас организовал «великий сургун», переселял армянское население из области Атрпатакан в Персию, чтобы «очистить от населения территории, переходившие в руки наступающих османских войск». Мы это к тому, что обозначенная проблема нуждается в серьезном изучении и осмыслении для того, чтобы от истории грамотно переходить к политической идентификации того или иного события, особенно в определении этнонимов «народ Нагорного Карабаха» или «армяне Нагорного Карабаха».
Однако Ахмедоглу использует иную методику. В мае 2014 года он заявлял: «Армяне Нагорного Карабаха не являются коренным населением, они приезжие. Наличие в их языке персидских и тюркских слов показывает, откуда они приехали. 60-тысячное азербайджанское население Нагорного Карабаха — автохтон, коренное население, результат естественных демографических процессов». Аргумент неубедительный. Проблема в том, в обновленных Мадридских принципах, подписанных в 2009 году президентами стран — сопредседателей МГ ОБСЕ в Аквиле, было рекомендовано, чтобы статус Нагорного Карабаха определило население этой территории, а не «армяне Нагорного Карабаха» и не «народ Нагорного Карабаха», так как существует некая «совокупность армян и азербайджанцев Нагорного Карабаха». Во-первых, когда Баку определяет статус армян Карабаха как «инопланетян», добиться такого невозможно. Во-вторых, видимо не случайно, как заявлял замглавы администрации президента Азербайджана Новруз Мамедов в своём выступлении на Глобальном форуме открытых обществ в Баку, «Запад хотел, чтобы мы пошли на ассоциативное соглашение с Евросоюзом, но оттуда был исключен вопрос о нашей территориальной целостности». Более 15 лет Евросоюз признавал нашу территориальную целостность, но в последнее время не хочет принимать это”, — отметил он. Значит, на Западе, как и в России, существует отличное от азербайджанского понимание и представление об истории армянского народа.
Второе.По Ахмедоглу: «В Нагорном Карабахе армяне никогда не боролись за независимость. Борьба за независимость — вынужденно избранная впоследствии тактика на пути присоединения исконно азербайджанских земель к Армении». Обоснование: «В период СССР армяне время от времени проводили кампании с целью отделения Нагорного Карабаха и других азербайджанских земель от Азербайджанской ССР и присоединения их к Армянской ССР. 20 февраля 1988 года Совет народных депутатов Народно-Карабахской автономной области принял решение о выводе автономной области из состава Азербайджанской ССР и присоединении к Армянской ССР. Ссылаясь на это решение, Верховный Совет Армянской ССР 16 июня 1989 года принял решение присоединить Нагорно-Карабахскую автономную область к Армении. После распада СССР Армения несколько раз возвращалась к этому вопросу, и отношение к этому всегда было утвердительным. Армяне Нагорного Карабаха осознали, что непосредственное присоединение к Армении невозможно, поэтому как промежуточный вариант злоупотребили идеей независимости и якобы провели т.н. „референдум“ 10 декабря 1991 года. Этот „референдум“ не имеет правовой основы. Потому что во время принятия решения о проведении „референдума“ и Азербайджанская ССР, и Армянская ССР приняли решение о выходе из состава СССР, а также декларации независимости. Поэтому ссылка на законодательство СССР не имеет оснований. Тем более что право отделения от СССР относилось к 15 союзным республикам. Это не относилось к автономным структурам, входящим в состав союзных республик, и тем более к автономным областям. С другой стороны, в объявивших о независимости Азербайджане и Армении не было соответствующей законодательной базы».
Очевидцы знают, как на протяжении ряда лет Азербайджанская и Грузинская социалистические республики пытались изменить демографическое положение в Карабахе, в Южной Осетии в Абхазии. Эти конфликты, находившиеся в латентном состоянии, «взорвались» в момент развала СССР. Москва тогда могла и должна была провести проект прямого управления, но эта идея не была поддержана, прежде всего, в Баку и в Тбилиси, поскольку там понимали, что вывод Цхинвала, Сухума и Степанакерта из-под юрисдикции прежних национальных метрополий может принять необратимый характер. Но по мере развития событий юридические процедуры перераспределения полномочий между центром, союзной республикой и регионом (автономией) стали выходить из-под контроля Кремля, вступать в противоречие с рядом положений союзной Конституции. Сегодня об этом можно дискутировать, но фактом является то, что, к примеру, карабахский конфликт перерос рамки локальной проблемы, превратившись в 1991—1994 годах в «открытую вооруженную межнациональную конфронтацию», единственную в своем роде на территории бывшего Советского Союза, в которую непосредственно вовлечены два независимых государства. 5 мая 1994 года был подписан Бишкекский протокол о перемирии и прекращении огня между Арменией и Нагорно-Карабахской Республикой с одной стороны и Азербайджаном с другой стороны. Таким образом был обозначен переговорный треугольник: Баку — Ереван — Степанакерт. Хотя в дальнейшем не без активного давления Баку сложившийся дипломатический status quo был изменен, что, на наш взгляд, было ошибочным решением, так как вводило ситуацию в международный геополитический контекст.
После этого развитие событий стало определяться уже не логикой происходивших в Азербайджане, Армении и Карабахе противоречивых процессов, а превратило созданную специально для урегулирования конфликта Минскую группу ОБСЕ в главную вышестоящую инстанцию, которая в методах оценки ситуации и поисках путей урегулирования карабахского конфликта дрейфует в сторону международных аналогий. Сегодня ситуация такова: «отделение» Степанакерта от Баку — факт, «присоединение» его к Баку — далеко не факт даже в обозримой перспективе. Тем более что на Западе, да и в России после известных Минских соглашений по урегулированию ситуации на Украине существует понимание того, что такого рода конфликты можно урегулировать только при помощи диалектики переговорного процесса между его прямыми участниками, а не заочно.
Но и тут не всё в порядке с логикой у Ахмедоглу. Он заявляет, что «оккупированный Нагорный Карабах является де-факто частью Армении. Как и Гюмри, Карабах отличается своей пророссийской позицией», и «сейчас Армения сама не может формировать и проводить независимую политику». Поэтому, по его словам, «вера аналитиков Chatham House в способность Карабаха принимать самостоятельные решения наводит на размышления». В том-то и дело, что Chatham House адекватно оценивает сложившуюся ситуацию в регионе, игнорируя надуманные Баку экзотические мифологемы от истории. И вряд ли он пойдет на поводу иждивенческих настроений азербайджанской политической элиты. То она заявляет, что, мол, «Россия должна», то «рекомендует» Великобритании «всеми возможными средствами принудить Армению к связям с Азербайджаном» или же пригласить на встречу в статусе Саакяна главу азербайджанской общины Нагорного Карабаха. Кто и как реально выигрывает в такой ситуации, полагаем, разъяснять не стоит.