Народно-освободительное движение на Восточном Кавказе под руководством Хаджи-Давуда Мюшкюрского (первая треть XVIII века) / Бутаев А.А.
-Махачкала: Мавел, 2006
ПРИЛОЖЕНИЕ
Многолетняя героическая борьба лезгинского и других народов Восточного Кавказа против иноземного владычества в первой трети XVIII века нашла своё отражение в фольклоре и литературе лезгинского народа. Так, все эти события отражены в одной народной песне «Гьажи-Давудакай мани». В этой песне рассказывается о том, что «в разгар восстания цахурца Али Султана против персидского шаха Хаджи-Давуду приснилось, будто Аллах велел ему избавить свой народ от шахского гнета. Хаджи-Давуд стал призывать народ к восстанию против кызылбашских властей. Собрав таким образом достаточно сильный отряд, он отправился в Кайтаг к Ахмед-хану. Заключив с ним договор, направился в Казикумух к Сурхай хану. Однако нашлись предатели, которые сообщили шаху о готовившемся восстании. На обратном пути Хаджи-Давуд был схвачен и брошен в дербентскую тюрьму. Но также нашлись люди, которые смогли устроить его побег из тюрьмы».
«После этого, – говорится далее в песне, – на лезгинских землях вспыхнуло восстание. Повстанцы вскоре освободили от кызылбашских захватчиков Шабран и направили свои отряды в сторону Баку. Однако около «Кровавого холма» (дословно с лезгинского) они потерпели поражение и вернулись обратно. К этому времени к войскам Хаджи-Давуда присоединились отряды из Лаца, Кюре, Табасарана, Куткашена и сам Али Султан из Цахура. Объединенное войско двинулось на Шемаху и захватило город. Узнав об этом, шах приказал арцахцам и ганцахцам[2] усмирить повстанцев, и вскоре войска шахских вассалов двинулись на восставших. Однако Хаджи-Давуд, умело маневрируя, встретил их у Куры и разбил. Потом он сам направился на Ганцах. Однако, услышав о том, что против него брошены силы Кахетинского наместника Имамкули-хана и Вахтанга VI, пользующихся поддержкой России, Хаджи-Давуд отступил. Он прекрасно понимал, что лезгинам в одиночку не справиться с врагами, которые действовали с двух сторон (имеется в виду Россия, стремившаяся завоевать Кавказ и Иран, прилагающий все усилия для сохранения своих позиций). И своим союзником Хаджи-Давуд выбрал Турцию. Его предложение о союзничестве было принято со стороны Турции положительно, была оказана военная и политическая помощь. Союз «резко укрепил позиции Турции и Лезгистана» (дословный перевод из песни). Видя успехи повстанцев, и Россия, и Иран отправляют посыльных и подарки Хаджи-Давуду для установления хороших отношений и приближения его к себе. Однако Хаджи-Давуд с честью вышел из этих испытаний и не предал свои идеалы. В конце песни отмечается, что лишь измена Турции подорвала его позиции. Однажды, когда Хаджи-Давуд со свитой находился в Гяндже, турки арестовали его и назначили на его место Сурхай-хана, бывшего союзника Хаджи-Давуда, который из-за своего «неумения вести политику привел кровавого Надир-шаха» (дословно из песни)»[3].
* * * * *
Отдельные сведения о Хаджи-Давуде и его борьбе против иноземных захватчиков остались и в лезгинской литературе XVIII века.
Так, современник Хаджи-Давуда Навруз из Джаба (Чепер) в одном из своих стихотворений воспевает его как храброго и верного своему делу человека, большого ученого (алима), называет его «львом ислама» и глубоко скорбит по поводу его ссылки на далекий остров Кипр.
Рожденный для рая Хаджи-Давуд Дагестани[4]
Учитель великий, он много умел,
С исламом в душе, как лев он был смел.
Народ свой, он видел в свободной стране,
Рожденный для рая-Хаджи-Давуд Дагестани.
Чист сердцем он был, о нем грязно лгут,
Лисы, вторя собакам, что стадо пасут
Оболган, отвергнут, оставлен в тени
Рожденный для рая-Хаджи-Давуд Дагестани.
На Кипре героя упрятав, османцы пытались
Забвенью предать, но они ошибались.
Имя шейха героя вновь услышат они,
Рожденный для рая Хаджи-Давуд Дагестани.
Навруз из Джебе этот стих рассказал,
Народу правдиво я тебя показал.
В славный стих золотые слова вплетены,
О рожденный для рая-Хаджи-Давуд Дагестани.
(Подстрочный перевод)
Известно также стихотворение, подписанное самим Хаджи-Давудом, в котором автор осуждает такие человеческие качества как зависть, двуличие, алчность, жадность и призывает к высокой нравственности и морали. Путь к этому Хаджи-Давуд видит в просвещении народа, приобщении его к религиозным и светским наукам.
Смотрю на людей, погрузившись в раздумья,
Всюду волки одни, взгляды-взоры безумья.
И других вижу тоже, есть и лиса хитрей
Соколиный же глаз, их уловок острей.
Но видел я также и чистых людей,
Им святость больше хлеба нужней.
Те знают, она не к лицу сатане,
И с ней не узнают, себя в кабане.
И знает пусть каждый, наука успех,
Науки как кони, табуны ждут нас всех.
День правды когда, нас всех оголит,
Науке одеждой нам стать предстоит.
Невежды отступятся, вниз упадут,
Лишь те, кто с ученьем, на вершину взойдут
(Подстрочный перевод)
Ещё два стихотворения о Хаджи-Давуде и Сурхае написаны неизвестным автором. В них автор глубоко скорбит по поводу гибели Хаджи-Давуда, с грустью вспоминает о его доблести и благородстве, умоляет Всевышнего быть к нему благосклонным, осуждает предательство Сурхая, сравнивая его с «хитрой и коварной лисой».
Элегия о Хаджи-Давуде
Пройдя старые и узкие тропы,
Перешел я в светлую веру Единого Бога.
Не будет пользы от твоей хитрости,
Незаслуженное богатство себе присваивая.
Не стало султана Хаджи-Давуда Дагестанского,
Был он человеком справедливым и достойным.
Судьба была к благословенному жестока
Ушел он из этого бренного мира.
О Боже! Будь милостив к нашему султану,
К этому самому ученому из ученых людей.
Попал он в вечный и праведный мир,
Под твою милость и милосердие.
(Подстрочный перевод)
Кара за твою неправедность
Степень науки очень высока,
Нельзя её оценить, она бесценна.
Богохульникам наука недоступна,
Верю во Всевышнего, Он один
Каждый шаг, о Боже, все ты видишь,
Неверных ты наказываешь безверием.
Эй, человек, ты на небесах подобен капле,
Ровно девять месяцев пребывал ты в темной утробе.
Из мрака ты вышел на свет,
Начал говорить с людьми.
Прошло много лет и зим,
И разные напасти ты пережил.
По своим поступкам ты напоминаешь лису,
Ты наказан за свои неправедные поступки.
Не будь алчным подобно лисе,
Не будь корыстным, угомонись.
(Подстрочный перевод)
Остается только добавить, что все эти стихотворения были выявлены и опубликованы на лезгинском языке известным ученым-арабистом Г.Садыки[5].
Из всего вышеприведенного Хаджи-Давуд предстает перед нами как человек честный и мужественный, всю свою жизнь отдавший борьбе за свободу и счастье своего народа. Отражение образа Хаджи-Давуда в фольклоре и литературе как народного героя и заступника свидетельствует о том, что его деятельность находила в широких массах понимание и поддержку.
Судя по источникам и другим материалам, Хаджи-Давуд был достаточно образованным для своего времени человеком, владевшим, кроме своего родного лезгинского, также и тюркским, арабским и персидским языками. Обладая достаточными познаниями в мусульманской теологии и глубоко понимая психологию масс, Хаджи-Давуду удалось вовлечь в борьбу против иноземного владычества широкие социальные слои лезгинского и других суннитских народов Восточного Кавказа. Будучи глубоко верующим человеком, ему не были чужды такие нравственные принципы, как честь, долг, дружба.
Хаджи-Давуд имел семью и много родственников. Нам известны имена двух его сыновей и одного брата. Старшего сына его звали Сулейман или Салман,[6]а второго Абель-Керим, возможно Абдулкерим.[7]Брат его носил имя Хаджи-Ахмед-хан.[8]Не исключено, что он также совершал хадж в Мекку, возможно, вместе с братом.
Несомненно, Хаджи-Давуд Мюшкюрский-один из самых выдающихся личностей в истории народов Восточного Кавказа. Великий полководец, искусный политик, выдающийся мыслитель, легендарный вождь освободительной борьбы народов Восточного Кавказа, неугомонный поборник веры, свободы и нравственности — именно таким он приходит к современным поколениям из глубины истории.
_______________________________
[2] Арцах и Ганцах – древнелезгинские названия соответственно Карабаха и Гянджи.
[3] Мехманов Р. Движение Хаджи-Давуда Мушкурви в одной лезгинской песне // Тезисы докладов первой научной конференции «История лезгин». Баку, 1993.
[4] Сомнительно,что лезгины,как впрочем и другие современные дагестанские народы, идентифицировали
себя в начале XVIII века как дагестанцы. К сожалению, нам не удалось уговорить ныне уже покойного, уважаемого профессора Садыки Г. показать нам оригинал стихотворения, написанного на арабском языке.
[5] Садыки Г.Къимет гуз тежер савкьватар//Лезги газет,21 марта 1997,№12.
[6] ГАРД.Ф.301:Бакинский комендант.Оп.1.Ед.хр.45.Л.47-47об.
[7] Там же.Д.32.Л.3;Русско-дагестанские отношения в XVIII-нач.XIXв.С.58.
[8] Письма и донесния командира Дагестанского полка полковника Фон Лукея//ГАРД.Ф.18:Дербенский комендант.Оп.!.Д.6.Л.9об.
