В начале V века была создана албанская письменность и вслед за ней — богатая оригинальная и переводная литература почти всех жанров.
На протяжении VII-X веков арабские завоеватели и армянская церковь уничтожали памятники албанской письменности. Прежде чем уничтожить, армяне переводили с албанского на армянский язык сочинения по истории Албании и церковные законы, поэтому они дошли до нас только на армянском языке.
Постепенно армянский становится языком албанской церкви, находившейся под влиянием армянской, и албанского государства, и как следствие этого языком албанской письменности.
Все выдающиеся деятели X-XIII вв., которые по происхождению были уроженцами правого берега Куры Албании (Мхитар Гош, Киракос Гандзакский и другие), должны быть признаны армяноязычными албанскими писателями и общественными деятелями.
Что было известно до сегодняшнего дня об албанской письменности?
Сведения об албанском письме и письменности дошли до нас только в армянских источниках. В этом отношении в первую очередь следует назвать цикл источников, содержащих сведения о деятельности Месропа-Маштоца. По сведениям Корюна, Моисея Хоренского, Моисея Каланкатуйского и других, в начале М века Месроп Маштоц «создал алфавит для гортанного, неблагозвучного, варварского и грубого языка гаргаров». С его же помощью на албанский язык были переведены Книги Пророков, Апостол и Евангелие. Самые точные документальные сведения о существовании албанского письма и письменности имеются в материалах Двинского 506 года объединенного собора церквей Закавказских стран. В письме армянского патриарха Бабгена к живущим в Иране христианам по поводу вероисповедных вопросов говорится: «У нас такая вера, о чем мы писали вам раньше, в согласии с грузинами и албанами, каждый на своем языке (букв. письменностью каждой страны).
Албанский историк VII века Моисей Каланкатуйский, сочинение которого сохранилось на армянском языке в редакции Х века, перечисляет народы, которые в его время имели письменность, и в их числе называет также албанов.
Далее сведения о существовании священных писаний на албанском языке имеются у армянского историка VIII века Гевонда. Он перечисляет те языки, на которых существует текст Евангелия, и среди них на двенадцатом месте назван албанский.
Вот и все прямые письменные свидетельства о существовании албанского письма и письменности. На косвенных свидетельствах останавливаться не буду, но обойти их стороной, разумеется, нельзя.
С 30-х годов XIX в. ведутся поиски исчезнувшей албанской письменности. На протяжении этого времени прозвучало немало сенсационных сообщений об обнаружении албанских рукописных текстов или эпиграфических памятников, и каждый раз сенсация была преждевременной. Во всех случаях текст оказывался выполненным тогда еще не известным видом армянского или греческого письма или же представлял собой криптограмму. Когда уже надежда была потеряна, среди рукописей Эчмиадзина юныне находятся в Матенадаранею Илья Абуладзе обнаружил учебник армянского языка, в котором наряду с армянским, греческим, еврейским, грузинским, сирийским и арабским алфавитами был приведен албанский алфавит. Эффект был настолько большой, что в научной литературе была зафиксирована точная дата открытия — 28 сентября 1937 года, а выдающийся армянский ученый Гр. Ачарян в `Известиях` армянского филиала Академии Наук СССР напечатал такие слова: `Молодой грузинский ученый Илья Абуладзе, обнаруживший 28 сентября 1937 года среди эчмиадзинских рукописей албанский алфавит, стал достоин вечной славы и почтения’. Тот же Гр. Ачарян сравнил состояние тех ученых, которые все еще сомневались в подлинности обнаруженного алфавита, с состоянием человека, внезапно вышедшего на свет после длительного пребывания в темноте. И. Абуладзе не исследовал обнаруженный им алфавит. Он только опубликовал сообщение об открытии албанского алфавита и передал его для изучения А. Шанидзе. Главный пафос первой по вопросу публикации А.Шанидзе заключался в подтверждении того, что алфавит действительно албанский, в основном он должен быть верным, а отраженная в нем звуковая система должна соответствовать звуковой системе удинского языка-представителя лезгинской группы дагестанских языков.
Открытие 1937 года стало как бы сигналом для последующих находок. Одна за другой были обнаружены еще три рукописи, содержащие албанский алфавит, однако все они оказались копиями обнаруженной И.Абуладзе рукописи ЧМ века. Вскоре к лингвистическому анализу представленного в рукописях алфавита подключились известные ученые зарубежных стран.
Новый импульс развитию албанологии был дан в 1948 — 1952 годах, когда на территории Азербайджана и Дагестана во время археологических раскопок были найдены несколько лапидарных надписей и граффити, которые сегодня условно объединяются в корпус албанских надписей. Они суть следующие: надпись на постаменте креста, найденного в Мингечауре граффити на двух подсвечниках и граффити на черепицах. Сохранилась также срисованная в конце XIX века с Дербентской стены небольшая надпись. Ученые справедливо относятся с недоверием к обнаруженной в Дагестане стелле с албанским алфавитом, поскольку она является точной копией зафиксированного в армянской рукописи алфавита. Археологически весь корпус датируется VI-IX веками.
Археологические находки, естественно, породили иллюзию того, что албанский текст может быть легко расшифрован, поскольку известен язык, на основе которого должны вестись поиски, и алфавит, имеющий звуковое обозначение графем, который должен был послужить ключом при дешифровке.
К дешифровке албанских надписей подключились специалисты многих стран мира. К сожалению, сегодня уже всем ясно, что, несмотря на незначительные успехи, попытки расшифровать албанские надписи зашли в тупик. Ни один из последующих исследователей не признавал конкретные результаты своих предшественников, и все начинали все сначала.
Что явилось причиной тупика?
1. В армянской рукописи албанский алфавит несколько раз переписан писцами, не знающими письмен, с которыми они имели дело, поэтому допущены ошибки в начертаниях, а в некоторых случаях албанские графемы уподоблены армянским. Такое положение во многих случаях затрудняет идентификацию графем алфавита и корпуса надписейж фонетическое значение графем в алфавите иногда указывается переписчиком ошибочно /аналогичные ошибки допущены и в отношении грузинского, что легко можно проконтролировать/ж для передачи фонематического значения албанского алфавита в рукописи использованы армянские графемы, что, разумеется, дает большие расхождения, поскольку 36 графем /фонем/ армянского языка не могут передать 52 графемы /фонемы/ албанского; большая часть корпуса албанских надписей представляет собой граффити, в которых очертания букв во многом зависят от материала, на котором выполнена надпись, каллиграфии и культурного уровня писца; из 52 предполагаемых албанских графем в корпусе надписей подтверждены всего 32 графемы; отсутствует связный текст достаточно большого объема, который позволил бы комбинировать различные данныеж нельзя быть вполне уверенным в том, что албанские надписи могут быть расшифрованы посредством удинского языка, поскольку в источниках речь идет не об удинском, а о гаргарском языкеж нет никакого сомнения в том, что и сам удинский язык, на котором сегодня говорит всего несколько тысяч человек, очень удален от древнеалбанского. Кроме того, есть разница у современных авторов в оценке фонематической системы удинского языка при записи удинских текстов. Для некоторых специалистов ряд звуков в удинском не имеют фонематического значения и, возможно, являются комбинаторными или факультативными вариантами других фонем. Вместе с тем мы пока еще не знаем, какими принципами руководствовался создатель албанских письмен при выделении фонем для албанского алфавита и в каком соответствии эти принципы окажутся с подходом современных лингвистов. Все эти трудности выявились в ходе безрезультатных попыток расшифровать албанские надписи. Албановедение нуждалось в притоке свежей струи.
Ровно шестьдесят лет назад А.Шанидзе писал: `Я убежден, что не все письменные памятники албанского языка погибли. Очень возможно, что в палимпсестах где-нибудь всплывут фрагменты албанских рукописей. Во всяком случае специальные обследования развалин культовых сооружений древнего Азербайджана и их раскопки должны обнаружить эпиграфические тексты, ключ для чтения которых уже найден’. Через десять лет после того, как эти слова были сказаны, сбылась первая надежда, а через 60 лет — вторая.