К 1700летию принятия христианства в Кавказской Албании
Синайские палимпсесты, точнее, кавказскоалбанские тексты на албаногрузинских палимпсестах, обнаруженных в библиотеке монастыря Святой Екатерины на Синайской горе, – уникальный исторический памятник, написанный на языке кавказских албанцев. До 90х годов прошлого столетия в руках албановедов не было ни одной строчки письма, написанного на албанском языке, кроме обнаруженного в 1937 году албанского алфавита в Матенадаранском рукописном фонде Армении. Несмотря на многочисленные попытки, этот алфавит до последнего времени не поддавался полной интерпретации и по этой же причине оказался неспособным для однозначной дешифровки Мингечаурских надписей, обнаруженных в Азербайджане десять с лишним лет спустя. 90е годы XX века оказались, действительно, судьбоносными для албанской письменности и языка. Именно в это время была обнародована «Алупанская книга» в виде фотокопий ее 50 страниц, написанная «месроповским» алфавитом и на албанском языке. Несмотря на старания некоторых юмовских скептиков, голословно называвших ее фальсификацией, эта книга сопоставима и объяснима в сравнении с синайскими албанскими текстами, хотя они относятся к периодам истории Кавказской Албании, отделяющихся друг от друга на 5-6 столетий.
Итак, в 2008 году 248 страниц албанского текста синайских палимпсестов было опубликовано в Бельгии на английском языке (два тома с большим форматом). Авторы этого издания – четыре крупных специалиста по кавказским языкам и истории Закавказья – это немецкие лингвисты Йост Гипперт (Франкфуртский университет) и Вольфганг Шульце (Мюнхенский университет), грузинский историк, членкорреспондент Грузинской академии наук Заза Алексидзе и французский филолог и историк христианства, член Академии надписей и изящной словесности ЖанПьер Махэ. В компетентности этих ученых с мировым именем никто не сомневается.
Мы не собираемся дать какойнибудь анализ этой огромной работы, особенно в отдельной статье, но следует обратить внимание читателей на некоторые более общие вопросы, имеющие, на наш взгляд, принципиальный характер. В названии книги «КавказскоАлбанские палимпсесты из г. Синай» не упоминается слово «дешифровка» и, действительно, в книге не приводятся результаты дешифровки албанских текстов. Исходя из существующих в литературе методов и процедур дешифровки неизвестных писем, мы понимаем под термином «дешифровка», что это – выделение отдельных слов письма, их идентификация по сравнительноисторическим методам языкознания, обнаружить грамматическую связь между ними, которая дает возможность составления предложения на неизвестном языке и, наконец, выявить смысловое значение всей страницы и далее текста в целом. Дешифровать около 240 страниц албанского текста (с исключением поврежденных страниц), каждая из которых содержит 2021 строк, где примерно 56 слов в каждой строке, требуется огромный труд. А в книге, как ни странно, приводится конечный результат – Евангелие от Иоанна на албанском языке. Несомненно, для такого вывода у авторов имеются серьезные аргументы: в текстах обнаружены слова из Евангелия, прочитаны некоторые слова на удинском языке и топонимические названия, касающиеся исследуемой темы. Учитывая, что начиная с А. Шанидзе, удинский язык считается преемником албанского языка и существует общеизвестный исторический факт перевода Библии на албанский язык, вывод авторов «КавказскоАлбанских палимпсестов» имеет прочную основу. Но это – далеко не дешифровка! Вот, почему комбинаторный метод не всегда дает положительные результаты.
В книге широко обсуждается албанский язык палимпсестов, возможные варианты идентификации албанских слов со словами современных языков. Однако все эти слова получены при сравнении непрочитанных албанских текстов с известными текстами Евангелия. Следовало бы действовать наоборот, т. е. выявить текст Евангелия из самих албанских текстов. Сопоставление удинского варианта текста Евангелия с транслитерацией оригинала убеждает нас в сомнительности полученных результатов. Удинский язык входит в подгруппы лезгинских языков. Лейтмотивом международного симпозиума, проходившего в мае 2008 года в Москве, было утверждение о лезгиноязычности этнического состава Кавказской Албании. Однако на каком уровне мы владеем лексикой всех диалектов не только лезгинского языка, но и лезгинских языков? Близкое знакомство с оригиналами страниц албанских текстов дает нам основание представить, насколько сложно получить положительные результаты по выявлению неизвестного албанского языка, имея под рукой только существующий в словарях лексический запас лезгинских языков. При правильной же дешифровке можно выявить неизвестные нам из современных языков слова, как мы это наблюдали раньше при дешифровке «Алупанской книги» и Мингечаурских надписей.
Правильная дешифровка дает возможность выявить из древних текстов не только родственные современным языкам слова, диалектные и не сохранившиеся в современной лексике древние исконно албанские слова, но и уточнить интерпретацию знаков применяемого для дешифровки алфавита, восстановить частично или полностью поврежденные буквы. Это особенно важно для дешифровки албанских надписей при помощи матенадаранского алфавита с его не полностью интерпретированными буквенными знаками. Авторы книги «КавказскоАлбанские палимпсесты» предполагают, что в матенадаранском алфавите искажены не только названия букв, но и их начертания армянскими переписчиками, не разбирающимися в чуждом для их языка алфавите. Наша разборка знаков матенадаранского алфавита показала, что знаки букв этого алфавита хорошо интерпретируются на основе кавказских языков, а искажены только их названия изза недостаточности графем армянского алфавита в сравнении с албанским алфавитом.
Нами установлено, что буквенные знаки матенадаранского алфавита подобраны по принципу акрофонии, т. е. выбраны рисунки таких предметов, частей тела, названия которых начинаются именно с требуемой буквы. Из 52 букврисунков матенадаранского алфавита названия 44% – слова из собственно лезгинского языка, 63% – из лезгинских языков, а 37% – из других кавказских языков (черкесских, нахских и восточнокавказских).
Как известно, названия букв греческого алфавита происходят из названий финикийского алфавита, а названия букв финикийского, как утверждал в свое время известный языковед, член Болгарской АН Владимир Георгиев, заимствованы из критских (как теперь знаем, из пеласгских) силлабарий. Следовательно, чем древнее алфавит, тем больше похожи его буквы на предметы, название которых происходит от языка создателей этого алфавита. В дальнейшем развитии алфавита эти рисунки превращаются в буквенные знаки, а когда этот алфавит заимствуется другими народами, исчезают и названия.
Наличие акрофонического принципа в албанских знаках матенадаранского алфавита позволяет нам сделать два главных вывода. Первый матенадаранский алфавит имеет более древнюю историю, а алфавит синайских палимпсестов со своими буквенными знаками является его усовершенствованной формой. Второй матенадаранский алфавит создан местным, в основном, кавказоязычным населением. Таким образом, исторические корни матенадаранского алфавита уходят на несколько десятилетий за новой эрой, когда многие кавказоязычные племена входили в состав коренного населения Закавказья, Малой и Передней Азии, т. е. хаттов, хурритов, урартийцев, касов и др.
Третья буква матенадаранского алфавита называется «зим». По своей форме этот знак напоминает «браслет» – полезгински «цам» (точнее «ццам»). На синайских палимпсестах этот рисунок приобрел знак буквы («цц» по нашим исследованиям), а в латинском алфавите (примерно 7й век до н. э.) она более упрощена C («це»). Латиняне заимствовали эту букву у этрусков (8й век до н. э.). Следовательно, албанский алфавит синайских палимпсестов древнее этрусского письма, а матенадаранский алфавит еще древнее. Такой вывод противоречит имеющимся в литературе сведениям: латинский алфавит заимствован у греков, а греки у финикийцев, и финикийский алфавит считается самым первым алфавитом (около 10го века до н. э.). Матенадаранский же алфавит относят к 5му веку н. э.! Если латинский алфавит заимствован у греков, то тогда почему последовательность первых четырех букв в латинице (A, B, C, D) не как у греков (A, B, G, D), а как у этрусков (A, B, C, D)? Авторы книги «КавказскоАлбанские палимпсесты» эту «ошибку» исправили: они приняли третью букву матенадаранского алфавита не как «Ц», а как «Г» и четвертую его букву (Г) – как «Д», предполагая, что албанский алфавит берет свое начало у греческого алфавита.
Кроме того, как нам кажется, авторы книги «КавказскоАлбанские палимпсесты» никак не могли знать употребление в разговорной речи у лезгин по две буквы «А», «И», «У», передающие звуки «а» и «а(н)», «и» и «и(н)», «у» и «у(н)» и уловить эту тонкость лезгинского языка в синайских палимпсестах. Эту особенность лезгинского языка мы наблюдали еще при дешифровке мингечаурских письменных памятников. В синайских палимпсестах «а(н)» часто употребляется для родительного падежа (в смысле принадлежности), «и(н)» – как глагол «делать», «у(н)» в значениях как глагол «делать» и «да, как знак согласия» (современное литературное лезгинское «эхь» у пеласгов употребляется в смысле «хорошо, как знак согласия»).
После дешифровки более 20 страниц из синайских албанских текстов нам удалось установить удивительно своеобразную лезгинскую речь. Например, часто встречающееся слово «урн» употреблено в значении «ур(и)н», что напоминает нам этрусскую речь. Имя римского божества «Сатурн», заимствованное у этрусков, в транскрипции «сад урн» («сад ур/и/н») означает ‘делать равными’. Действительно, Сатурн – царь у латинян «золотого века», когда все было в изобилии и все люди были равными. Глагол «у(н)» ‘делать’ сохранился в современном лезгинском языке как окончание инфинитивной формы глагола. На курахском диалекте слово «у(н)» и сегодня употребляется с литературным лезгинским «авун» ‘делать’. Современное лезгинское «акьун» ‘столкнуться’ на албанском языке палимпсестов пишется как «акь у(н)» с дословным переводом ‘столкновение делать’. Следовательно, на албанском языке «акь» ‘столкновение, конфликт’, а «акь у(н)» ‘столкнуться, конфликтовать’. На лезгинском же языке «акьун» и ‘столкновение’, и ‘столкнуться’. На лезгинском языке «хун» ‘рожать’, на албанском – «ха у(н)» ‘рожать, рождение делать’ и, следовательно, «ха» ‘рождение’.
На лезгинском языке «ракъун» ‘послать’, а на албанском «къа у(н)» ‘послать’: албанское «къана» ‘послал’, лезгинское «ракъана» ‘послал’. Лезгинское слово отличается от албанского наличием префикса «ра». Следует вспомнить, что «буква «Р» в лезгинском языке употребляется для получения множественного числа (вполне возможно изза легкой повторяемости этого звука – «ррр»), но мало кто из лезгин обратил внимание на следующую тонкость лезгинского языка. Окончания «ар» и «ер» показывают множественное число для существительных, а префиксы «ра», «ре», «ру» показывают повторяемость действий глаголов. Тогда, «къун» ‘послать’, а «ракъун» ‘послать несколько раз, послать несколько человек’. Вот почему, когда «хва» ‘сын’ переводим в множественное число, не говорим «хваяр», а говорим «рухваяр», показывая и повторяемость рождения.
Лезгинский глагол «къун» ‘держать’ в будущей желательной форме переходит в «къа(н)» ‘надо держать, надо поддержать’, тогда как глагол «хьун» ‘быть, становиться’ – в «же(н)» ‘да будет, да станет’. В последнем случае глагол полностью меняет свой корень. На албанском же языке «хьа у(н)» ‘быть’ и «хьа(н)» ‘да будет’. В синайских палимпсестах часто повторяется слово «хьана и(н)» с дословным переводом ‘делать как сбылось’.
Лексика албанского языка синайских палимпсестов содержит достаточно много агульских (из лезгинской подгруппы), адыгейскокабардинских (из черкесских языков), чеченобацбийских (из нахских языков), лакскодаргинских и авароандийскоцезских (восточнокавказских языков) слов. Естественно, на синайских палимпсестах есть и исконно албанские слова, вероятно, не сохранившиеся в современных языках. Например, на албанском языке «у» ‘проповедь’, «у и(н)» ‘проповедовать’, «а» ‘объяснение’, «а и(н)» ‘объяснять’, «е» («э») ‘святой, священный’ и т. д. Последнее слово идентично с гелхенским «э(й)» («эйи») ‘хорошо, хороший, красивый’. Интересно отметить, что греческое слово «иеро» ‘святой, священный’ идентично с лезгинским «иер» ‘хороший, красивый’, слово «санто» ‘святой’ – с лезгинским «хъсан» ‘хороший’, этрусское «эт» ‘священный’ (по нашим дешифровкам «этруски» ‘священные русые’) – с гелхенским «э(й)» ‘хороший, красивый’. Общеизвестное греческое слово «Ангел» ‘вестник’ на албанском языке «Анке», где «гел» превратился в близкую морфему «ке». Одно из значений «ке» на албанском языке – ‘спаситель’, т. е. «Ангел» не «вестник» вообще, а вестник об откровении Спасителя. В этом отношении представляет интерес этимология слова «Евангелие». Оно состоит из «е» («э») ‘святая, добрая, хорошая’, «ван» ‘весть’ (лезг.) и «гел» («ке») ‘спаситель’, т. е. «добрая весть о Спасителе».
Часто повторяется на синайских палимпсестах предложение «Ахьайан кева». Первое слово – это лезгинское «ахъайин» ‘Откровение’, а второе – также лезгинское «кIева» ‘закрой, закрывай’. Если «Откровение» (раскрытие истины, самовыявление Бога) – весть о появлении Спасителя (Иисуса Христа), то почему его закрывать? Это предложение не только часто повторяется, но оно тесно связано с общим смыслом прочитанных нами страниц албанского текста палимпсестов. Албанский текст синайских палимпсестов написан с целью непризнания Евангелия, его критике. Слово «гъур и(н)» ‘загрязнять, критиковать’ также часто повторяется в албанских текстах. Из часто повторяющихся предложений – «Ама(й)н ама(й)н урказ вах» мы переводим как ‘Отправь в самую далекую страну’, где «ама(й)н ама(й)н» ‘самыйсамый’ (лезг.), «урк» ‘страна’ (цез. «урка», авар., анд., кар., ахв., багв., тинд., чам., ботл., хварш., беж., гунз., гин., дарг., арч., агул., крыз., буд. «улка»; лезг. «уьлке» считается тюркским; в Древнетюркском словаре «уьлкаь» с вопросительным знаком переводится как ‘область’). Последнее слово предложения «вах» мы идентифицируем с лезгинскими словами «вахгун» ‘отдавать’ и «вахчун» ‘забирать’. Вторая часть этих слов – «гун» ‘давать’, «*чун» (вернее «ччун») ‘брать’ («хчун» ‘забрать обратно’). Согласно смыслу албанского предложения, слово «вах» мы перевели как ‘отправь’. Исходя из такой логики, можно предполагать, что «вахгун» означает ‘давать отправкой’, а «вахчун» – ‘получить посылкой’.
Приводим еще несколько предложений.
1. «И чIур кукь цIи и(н) а и(н)». Слово «кукь» – основа глагола «кукьарун» ‘допускать (к игре)’, «кукьун» ‘включиться, допускаться’. Последнее слово в транскрипции «кукь у(н)» следует понимать как ‘допущение делать’ и, следовательно, «кукь» ‘допущение’. Перевод: «Этого неверного допущения обновлять, объяснять».
2. «Хъур хIетт маг ичI ур гъу и(н)». Если албанское «ур» идентично с лезгинским «авур», то «хъур» идентично с «хъавур» ‘букв. снова сделанный’. Слово «хIетт» идентично с лезгинским «хIед» ‘воскресенье’, здесь употреблено как ‘воскрешение’, а «маг» ‘чудо’. Слово «ичI» от «ичIи» ‘пустой’, «гъу и(н)» ‘загрязнять, критиковать’. Перевод: «Пустословное чудо воскрешения критиковать».
3. «Ха цIи хЪа(н)». Здесь «ха» ‘рождение’, «цIи» ‘новое, заново’. Глагол предложения «хъа(н)» от лакского «хъан» ‘смеяться, высмеивать’. Перевод: «Высмеивать новое рождение».
4. «Хье кка и(н)». Перевод: «Требовать доказательство».
5. «Чехъ акь хьуь и(н)». Здесь «чехъ» в транскрипции «че(н)хъ» идентифицируем с лезгинским «женг» ‘борьба, сражение’ (перс., лезг.), «акь» ‘столкновение’. Глагол предложения «хьуь и(н)» имеет одинаковый корень с «туьхъуьн» ‘тухнуть, гаснуть’, с отрицательным префиксом «туь». Противоположное значение – «хъуьн» (албанское «хьуь и/н/» ‘поджигать’) не сохранилось в лезгинском языке. Перевод: «Поджигать борьбу столкновений».
6. «Нур пи и(н) а ттуч». Основу выражения «пи и(н)» мы находим в бежитинском языке: «пи» ‘молния’. Перевод: «Света называть молнией – не объяснение» и т. д.
Как видим из этих предложений, первоначальный текст на албаногрузинских палимпсестах был написан против принятия христианства. Вот почему этот текст потом был стерт, и на пергаменте был нанесен другой текст на древнегрузинском языке. Значит, албанский текст был написан до принятия христианства, примерно II– III вв н. э.
По известным источникам, в Албании христианство было принято в 313 году, и мы на днях отмечаем его 1700-летие.
Ярали Яралиев,
Институт «Юждаг»
Дербент
