Глава IX
ЛЕЗГИСТАН В XX ВЕКЕ
9.1. В поисках положительного
Самое крупное событие начала XX в. — это революция в России. С нею связан весь период радикальных перемен, начавшийся задолго до октябрьского переворота 1917 г. и продолжившийся после него. В контекст революционных потрясений вошло и то, что происходило на Восточном Кавказе.
Анализируя состояние социально-экономического развития многих районов Кавказа за период от покорения его Россией до Октябрьской революции, следует отметить, что здесь значительными темпами развивалась земледелие, садоводство, животноводство, кустарная промышленность и промыслы. Установление прочных экономических, политических и культурных связей с Россией положило начало восстановлению и подъему культуры многих народов Восточного Кавказа, хотя в условиях колониальной политики царизма этот процесс шел очень медленно.
Более 130 лет назад русский историк Н. Глиноецкий писал: «Лезгин серьезен, положителен, постоянно занят возможно лучшим устройством своего быта; во всех делах лезгин как будто бы сознает, что он должен трудиться не только на себя, но и для потомства.
Взгляните на дома лезгин, на их сады; везде видно, что они заботятся о том, чтобы все это было прочно и долговечно. Это поразительная черта их характера как-то не ладится с известной их воинственностью…
Лезгины воинственны, эта правда, что вполне понятно, вследствие сурового характера их Родины (не только из-за постоянной борьбы с внешним врагом), но о них нельзя сказать, чтобы они были войнолюбивыми. Войнолюбивый и хищнический народ не станет заботиться об устройстве своего благосостояния, как это делает лезгин.
В Закавказье лезгины считаются самыми лучшими, самыми смышлеными работниками» [1].
Таким сложился национальный характер и быт лезгин до окончательного утверждения России на Кавказе.
С покорением Кавказа Россией лезгины, как и многие народы этого региона, потеряли не только государственность, но и всякую самостоятельность. Более того, во время очередной Российской административной реформы на Кавказе в 1860 году лезгинский народ был расчленен: часть лезгинского народа оказалась на территории впервые созданной Дагестанской области, а другая — была поделена между административными единицами, созданными севернее реки Куры в Закавказье. Доктрина «разделяй и властвуй» была всецело использована в отношении лезгинского народа.
Во второй половине XIX в. в Восточном Кавказе возникли и стали развиваться капиталистические отношения. Как известно, г. Баку был одним из индустриальных центров России на Кавказе. «Почти вся нефть добывается в Бакинской губернии, — писал В.И. Ленин в работе «Развитие капитализма в России», — и город Баку из ничтожного города сделался первоклассным в России промышленным центром… Число занятых в горной промышленности Кавказа рабочих возрастало также чрезвычайно быстро [2].
В поисках заработка в Баку со всего Кавказа, Поволжья, Иранского Азербайджана, Турции направлялись бедняки, батраки, разорившиеся кустари и крестьяне. Массовому переходу тюрков из Иранского Азербайджана, Турции способствовало и то обстоятельство, что Россия оказалась более демократическим государством, чем Иран и Турция с их чрезвычайно деспотическими режимами. С 80-х годов XIX века сотни тысяч татар (так в то время называли тюрков в Закавказье) ежегодно переходили из Иранского Азербайджана в Баку. Сказанное подтверждается азербайджанскими научными источниками. В частности М. Исмаилов, в монографии «Социально-экономическая структура Азербайджана в эпоху империализма», пишет: «Отходничество из Северо-Западного Ирана в Россию, принявшее с 80-х годов XIX в. массовый характер, к 1905 г. достигло не менее 300 тыс. человек в год. Большая часть указанных отходникав оставалась в Бакинской и Елизаветпольской губерниях» [3]. Согласно последнего источника, население г. Баку в 1843 г. составляло 6198 человек, а к 1904 году выросло до 177000 человек. Население Елизаветполя (Гянджи) за указанное время выросло в 13 раз!
За Северо-Западной частью Ирана исторически закрепилось название Атропатакан-Азербайджан. При тюрко-татарских завоевательских походах из Средней Азии здесь в основном осело тюркское население. На рубеже XV и XVI вв. в Азербайджане сложилось государство Сефевидов, основанное кызылбашскими (тюркскими) племенами. Столицей этого государства был г. Тавриз. С конца XVI в. азербайджанская знать (в основном тюрки) потеряла первенствующее положение в Сефевидском государстве; главной опорой сефевидов стали иранская бюрократия и землевладельцы.
За тюрками, перешедшими из Иранского Азербайджана в Закавказье, закрепился этноним «азербайджанцы». Такое обращение в то время было общепринятым: людей выделяли не по национальности, а по месту их происхожления. Например, выходцев из Шеки называли шекинцами, из Кубы — кубинцами, из Самурской долины — самурцами и.т.д., хотя все последние в основном составляли лезгины.
К началу XX века на нефтепромыслах Баку работали лезгины, талыши, таты, татары (азербайджанцы), турки, русские, армяне, грузины и т.д. Баку превратился в интернациональный город. До нефтеразработок Баку, как показано выше, был небольшим городом и основное население его составляли лезгины, таты, талыши. В то время русские, армяне и татары (азербайджанцы) составляли в нем небольшой процент.
Положение рабочего человека на нефтепромыслах было тяжелым. Вот как описывает жизнь рабочих в Баку Кази-Магомед Агасиев: «Жить без чистого воздуха, без ясного неба, без чистой воды, жить полуголодным, работать круглый год с утра до вечера без просвета… — это была картина рабства» [4]. Еще более мрачную картину описывает М. Горький: «В Баку я был дважды: в 1892 и в 1897 году. Нефтяные промыслы остались а памяти моей гениально сделанной картиной мрачного ада… Я не шучу. Впечатление было ошеломляющее. Весь день, с утра до ночи, я ходил по промыслу в состоянии умопомрачения. Было неестественно душно, одолевал кашель, я чувствовал себя отравленным… И земля, и все на ней, люди — обрызганы, пропитаны темным жиром, всюду зеленоватые лужи напоминали о гниении. Песок под ногами не скрипел, а чмокал» (4).
Лезгины, составляя почти третью часть рабочих на предприятиях Баку и более половины — в Дербенте, внесли существенный вклад в защиту интересов беднейших слоев населения.
К.-М. Агасиев, М. Айдунбеков, А. Османов и другие лидеры лезгинского народа в 1904 году создают социал-демократическую организацию «Фарух» (Поборник справедливости»), которая активно защищала интересы рабочего человека. В том же году создается организация «Гуммет» («Энергия»), которая также стояла на социал-демократических позициях. Возглавляли ее М. Азизбеков, А. Джапаридзе, X. Сафаралиев, М. Мамедьяров.
В 1911 году возникла организация Мусават («Равенство»), которая с самого начала стояла на националистических, пантюркистских позициях. Возглавлял эту организацию известный пантюркист Мамед-Эмин Расулзаде — русский татарин, получивший образование в Константинополе (Стамбуле). В качестве всемусульманского деятеля он работал в Персии, Турции и России. Кроме М.-Э. Расулзаде в работе «Мусават» участвовали также видные пантюркисты как М. Гаджинский, А. Топчибашев, Ф. Хойский.
26 октября 1917 г. пало Временное правительство. Керенский бежал из столицы. В Баку усилилась борьба за власть. Партия «Мусават» призвала мусульман на религиозную войну с иноверцами. Прежде всего с армянами, русскими и грузинами.
Накануне Нового года страшная по жестокости резня произошла в поезде, шедшем из Баку в Тифлис. Мусаватисты ворвались в вагоны с пассажирами и вырезали десятки лиц армянской и русской национальностей: женщин, стариков и детей. Жертвами стали даже солдаты, возвращавшиеся домой с турецкого фронта [5].
Лезгины решили предотвратить дальнейшее обострение межнациональных взаимоотношений. К.-М.Агасиев, Н.Самурский и другие члены организации «Фарух» пошли в массы для разъяснительной работы. Рабочие дружины по ночам патрулировали жилые поселки окраин. «Под особой защитой находились армянские и русские семьи, которые, спасаясь от мусаватистов, покидали дома, оставляя все имущество» [5].
Рис. 9.1. Агасиев Казимагомед
15 января 1918 года при участии Н.Самурского, Н.Зевина, Б.Сардарова, М.Айдунбекова, К.-М.Агасиев провел интернациональное собрание рабочих-уроженцев Бакинской, Елизаветпольской и Тифлисской губерний, Дагестанской и Терской областей. Съехались свыше 80 человек, из них 26 из Дагестана. С докладом выступил К.-М.Агасиев. Идею укрепления братского единства рабочих всех национальностей поддержали русские, чеченцы, армяне, грузины, татары.
Несмотря на усилия погасить националистический пожар, этих настроений держались крепко. Они распространялись и среди солдат, которые сформировались в группы по национальному признаку.
10 февраля 1918 года организация «Фарух» провела новое собрание в Сабунчи. С докладом выступил лезгин Али-Мирза Османов. «Фарух» обратилась к партиям, входившим в состав Совета рабочих и солдатских депутатов, с предложением немедленно разоружить бесчинствующих солдат, организовать интернациональную гвардию. В заключении воззвания говорилось: «Свободолюбивая лезгинская беднота будет бороться до последней капли крови против националистов и контрреволюционеров» [5].
Рис. 9.2. Айдунбеков Мухтадир
В марте 1918 г. в Баку партия «Мусават» с целью захвата власти подняла мятеж, который был подавлен бакинскими рабочими под руководством демократических организаций.
28 мая 1918 года было объявлено об образовании Демократической Республики Азербайджан. В июне 1918 г. в Гяндже мусаватисты сформировали протурецкое правительство.
В сентябре 1918 г. турки захватывают Закавказье и власть в республике Азербайджан передают пантюркистам. При этом турки и пантюркисты ликвидировали организацию «Фарух», физически уничтожив ее руководителей. Кроме коммунистических опусов, касающихся «Фарух», из которых ничего невозможно извлечь, мы ничего о ней не знаем. Мы не знаем, сколько тогда людей подверглись физической расправе, поэтому оставляем траурную символическую СТРАНИЦУ, чтобы в будущем описать эту трагедию. Это было трагедией не только членов организации «Фарух» и ее руководителей, но и всего лезгинского народа, поскольку турки, захватив в 1918 году Баку и Лезгистан в целом, привели к власти турок и пантюркистов.
Последнее подтверждается и турецкими источниками. В частности, в книге «Воспоминания о Кавказе» («Записки турецкого разведчика») Мустафы Бутбая сказано: «Во время первой мировой войны Россия потерпела ряд поражений. Турецкое правительство, потеряв на Востоке свои владения, решало восполнить их землями на побережье Черного моря. С этой целью Турция воспользовалась состоянием России и задумала расширить свои земли за счет захвата Батумского округа. На будущее Турция решила создать на Северном Кавказе Мусульманское государство, которое представляло бы своего рода стену и препятствие между ней и Россией. С этой же целью Турция создала в Баку азербайджанское правительство. Одна турецкая дивизия под командованием Мет Иззет-паши продвинулась далеко на север. Этим самым Турция хотела показать горцам свои намерения в оказании помощи создаваемому горскому правительству. Для того, чтобы действовать в этом направлении, было создано Северо-Кавказское политическое общество. Оно получило материальную помощь от правительства Иттихадистов. После перемирия название этого общество изменилось на Благотворительное общество Северо-Кавказских эмигрантов… Общество себя особенно не афишировало и его члены имели связь только с теми членами партии Иттихад, на которых они могли положиться… Оно полностью было во власти Энвер-паши и Тала-ат-паши» (6). Так, лезгины и другие коренные народы Кавказской Албании-Лезгистана попали под власть турок и татар (азербайджанцев). С этого времени началась целенаправленная и жесткая тюркизация Кавказской Албании-Лезгистана. Хотя в 1920 году Советская Россия освободила Закавказье от турок, руководство в республике Азербайджан осталось за тюрками, поскольку во время турецкой оккупации лезгинские национальные лидеры были физически уничтожены, а Советская Россия в это время вела протурецкую политику. Об этом говорят факты. Так, например, в греко-турецкой войне 1919-1922 гг. Турция получила огромную помощь от Советской России деньгами (10 млн. руб. золотом), оружием, боеприпасами…
При Советской власти многим народам Кавказа удалось восстановить свою государственность в той или иной форме. Однако лезгинскому народу вследствие захвата Лезгистана турками и осуществленного последними геноцида в отношении лезгин в 1918-1920 годах выполнить эту задачу не удалось.
Поскольку была разрушена цельность народа и его государственность, то очень трудно написать что-то о лезгинском народе в целом. Поэтому попытаемся показать, что сделали и что стало с лезгинским народом через судьбы его некоторых представителей.
Рис. 9.3. Казим Рамазанов
Рамазанов Казим Рамазанович (1879-1919 гг.). Родился в сел. Уллугатаг Кюринского округа (ныне Сулейман-Стальского района) Дагестана. Учился в Темир-Хан-Шуринском реальном училище, затем в Бакинском и Московской офицерских школах. К. Рамазанов — активный участник первой мировой войны. За ратные подвиги имел российские награды. В конце войны попал в плен к немцам, а последние передали его своему союзнику-Турции. Отважного горца турки решили использовать в военных мероприятиях по захвату Кавказа. В 1918 году К. Рамазана вместе с войсками Турции прибыл в Баку. Здесь он встречается с членами организации «Фарух» и присоединяется к патриотам. Для организации сопротивления туркам «Фарух» направляет К. Рамазанова на север Лезгистана — в Дербент. И здесь К. Рамазанов оказывается в трудной ситуации. С одной стороны турецкие войска, с другой — так называемые белая армия Деникина, с третьей — партизанские отряды горцев. В среду последних турки внедрили своих агентов и вели огромную работу для настроя их против русских. Казиму Рамазанову за короткий срок удалось сформировать из мелких партизанских групп дисциплинированные и организованные боевые отряды. Своей умелой работой, смелостью и отвагой Казим Рамазанов снискал любовь и доверие партизан, он воодушевлял бойцов, поднимая их на дерзкие атаки против врагов. Он разоблачал турецких офицеров и лазутчиков, их коварные замыслы закрепиться военным путем на Восточном Кавказе. Турки начали против Казима Рамазанова настоящую охоту. Во время штурма Дербента, по указу командира экспедиционных турецких войск Казимбея, К. Рамазанов из-за угла был убит.
Рис. 9.4. Мовсес Силиков.
Силиков Мовсес (1862-1937 гг.). удин (представитель лезгиноязычного народа), военный деятель, генерал-майор русской армии. Окончил Московскую военную гимназию, Александровское военное училище, офицерскую стрелковую школу. С 1884 г. служил в русской армии, пройдя путь адъютанта до командира дивизии. Накануне первой мировой войны 1914-18 гг. являлся помощником коменданта Еревана. В годы первой мировой войны участвовал в боевых действиях на Кавказском фронте. Командуя полком, а затем Венской группой войск полковник М. Силиков отличился при взятии Муша, Битлиса, при штурме Эрзрума, после взятия которого был назначен его комендантом. За боевые заслуги был награжден многими орденами, Георгиевским оружием и произведен в генерал-майоры.
После развала Кавказского фронта и ухода русских войск, М. Силиков вышел в отставку. Однако в январе 1918 г. был назначен командиром первой Армянской стрелковой дивизии. За короткий срок М. Силиков создал боеспособные регулярные части. Вскоре М. Силиков был назначен командующим Ереванской группой войск. В мае 1918 г., когда турецкие войска, заняв Александрополь, начали наступление на Ереван, М. Силиков принял общее командование регулярными войсками и ополченцами. Армяне сознавали, что от исхода сражения зависит судьба народа, решается вопрос — быть или не быть Армении. В сражениях при Сардарапате и при Баш-Апаране турецким войскам было нанесено поражение, в результате которого была устранена нависшая над Араратской долиной угроза вторжения турецких захватчиков. В этих сражениях проявился незаурядный полководческий талант М. Силикова. Участник Сардарапатского сражения, будущий Маршал Советского Союза И. Баграмян впоследствии отмечал, что М. Силиков был «наиболее одаренным военачальником из всех генералов того времени»…
Благодаря одержанной в Сардарапатском сражении победе, значительная часть Восточной Армении была спасена от захвата турками, были созданы условия для восстановления армянской государственности. 28 мая 1918 года была провозглашена республика Армения.
Осенью 1920 г. М. Силиков командовал войсками на Карсско-Александропольском фронте, стремясь сдержать продвижение во много раз превосходящих сил противника…
После увольнения из армии М. Силиков работал в ряде советских учреждений. В 1937 г. был репрессирован, реабилитирован посмертно.
Нажмудин Эфендиев (Самурский). Родился в 1882 г. До оккупации Закавказья турками работал в Баку, активно участвовал в «Фарухе». После оккупации Закавказья турками, перебрался в Астрахань, включился в работу в XI Армии Советов, надеясь, по-видимому, с ее помощью освободить Лезгистан от тюркской оккупации. Активно работает в XI Армии, став вскоре начальником политотдела. Знакомится с Лениным, Сталиным, Кировым, Орджоникидзе. С двумя последними находился в дружественных отношениях.
В 1920 году приезжает в Дагестан.
В 1921 году его избирают председателем ЦИК Дагестана. Фактический основатель Дагестанской республики.
Профессор А. Агаев пишет: «С приездом Н. Самурского состоялось заседание Дагревкома, на котором его избирают заместителем председателя ревкома Дагестана. «С первых же дней, — пишет А.Агаев, — Самурский произвел огромное отрадное впечатление на работников ревкома своими личными качествами. Собран, деловит, откровенен, прямодушен. Обладает тонким политическим чутьем. Образован в военном, политическом и техническом деле [5].
Остро стоял в это время в Дагестане вопрос с продовольствием. Положение осложнялось тем, что подразделения XI армии практически реквизировали мясо, масло, сыр, хлеб у населения по твердым ценам, установленным наркомом продовольствия РСФСР по законам военного времени. «Проанализировав фактическое положение дел, Н.Самурский встретился с Лавровым — начальником продотряда XI армии. Состоялся нелицеприятный разговор…» [5].
Сообщая об этих фактах Орджоникидзе, Н.Самурский обрисовал в письме катастрофическую нужду горцев в хлебе, предметах первой необходимости. «Население горных округов буквально раздето. В Даргинском и Андийском округах изданы приказы, чтобы до 12 часов дня мужчины не выходили из домов, дабы дать возможность нагим женщинам сходить за водой и управиться по хозяйству». И далее: «Для похорон мусульман нет саванов. Для того, чтобы похоронить мертвеца, замазывают его глиной или ближайший родственник снимает с себя последнюю одежду». Для того, чтобы одеть свои голые семьи, горцы продают последний скот и имущество.
Спекуляция на этой почве развилась до гиперболических размеров» [5].
«Мольбы, ходатайства, убедительна просьбы о помощи голодному и раздетому Дагестану не оставались без внимания. Уже весной 1920 года Дагестан получил денежную помощь. С лета она увеличилась во много раз. Железной дорогой и морем поступали в область пшеница, кукуруза, керосин, соль, сахар, мануфактура» [5].
Казалось бы, вопрос решен. Но нет. Бедствующий народ находится в сотнях верст от станций и городов. Государственного транспорта нет, кругом бездорожье… Решение и этой проблемы пало на Самурского как на заведующего транспортным отделом ревкома Дагестана. Самурский организует частный транспорт по твердым ценам да перевозки всего необходимого в горные села…
Рис. 9.5. Нажмудин Самурский
«Не пришел Самурский в восторг, — пишет профессор А.Агаев, — увидев, как относятся к различным ходокам, просителям, жалобщикам в отделах областного ревкома. Вчерашние лихие командиры партизанских отрядов, заняв руководящие должности в органах Советской власти, очень быстро перерождались в волокитчиков, бездушных и черствых чиновников» [5]. 31 мая Самурский подписал жесткий приказ №21. В нем говорилось: «Власти грубо обращаются с просителями и жалобщиками… Они не спешат выслушать их просьбы и жалобы, не вникают в письменные заявления, задерживают жалобщиков по несколько дней… Такое отношение к делу и народу является отрицающим всякие основы Советской власти… Товарищи, стоящие у власти, должны быть самым широким образом доступны народу, должны иметь дежурных переводчиков, которые переводили бы жалобы или излагали заявления безвозмездно. Обращение с жалобщиками и просителями должно быть не только приветливым, но и ласковым, теплым, братским» [5].
В конце приказа Н.Самурский счел необходимым еще раз напомнить работникам органов Советской власти: «Народ запуган и измучен старым режимом, но не знаком еще с новым строительством, он неграмотен, при отсутствии путей сообщения он делает большие расходы, чтобы дойти до властей, неся бремя свой жалобы. Он должен войти в советский дом, как в свое родное убежище, и выйти из него, оставив там тяжесть, вполне удовлетворенным и с проясненным сознанием. Обращение с народом есть та же агитация, то же строительство Советской власти» [5].
К концу мая относятся первые поездки Самурского по городам, чаще по окружным и сельским ревкомам. Он побывал в Кадаре, Буглене, Дженгутае, добрался до Левашей, проник в Цудахар и, перевалив через гору, — в Сергокалу. На обратном пути ознакомился с жизнью и обстановкой в Губдене, Карабудахкенте и через горы, минуя Порт-Петровск, возвратился в Темир-Хан-Шуру. Привез массу впечатлений и идей.
Жители аулов часто жаловались Самурскому на несправедливые аресты. Он воспринимал подобные аресты как провокацию, настрой населения против Советской власти.
К.Н.Самурскому поступило заявление — от жителей Ботлиха о примирении кровников. Трагедия произошла прозаически: «Магома Курбан был убит своим односельчанином Саидовым ночью, во время похищения воды у Курбана, за пять минут до окончания срока пользования общественным водопроводом, орошающим земли Ботлиха» [5]. Н. Самурскому удалось предотвратить дальнейшее обострение отношений между тухумами, кровники примирились. В Нагорном Дагестане Самурскому открылся сложный социально-этнический и культурный мир.
Н.Самурский постоянно находится в гуще людей, проводит встречи, конференции, съезды. По прибытии Самурского со съезда бедноты в Гунибе обком партии сразу же предложил ему съездить в Тифлис. «Предстояло решить некоторые принципиальные вопросы, касающиеся взаимоотношений Дагестана и Грузии, обсудить вопросы, касающиеся грузин и дагестанцев, расселенных вдоль границы. Важно было добиться, чтобы аварские, дидойские и андийские барано-воды-кочевники могли беспрепятственно перегонять скот на зимние пастбища, расположенные на грузинской территории.
Руководители Грузии, как позже писал Самурский, встретили его «очень хорошо и охотно пошли навстречу всем нуждам Дагестана. Было, кроме того, закуплено товаров на 120 миллионов рублей. В том числе хлеба, риса, кишмиша, мануфактуры. Приобрел типографию иностранного производства для областных газет. Среди закупок много сельскохозяйственной техники (плуги, бороны и др.)» [5].
Вскоре после возвращения из Грузии Самурский опять совершает большую поездку по Дагестану для знакомства с положением дел на местах и жизнью народов Дагестана. «Объездил все округа, — пишет профессор А.Агаев, — невзирая на летнюю жару и суховеи, бездорожье, малярию, вспышки тифа, проказы, чесотки и грабежи, осуществляемые бандитами на проездных дорогах» [5].
Основное содержание выступлений Самурского перед населением округов — о текущем моменте; о наборе добровольцев в ряды дагестанской бригады; о продовольственном налоге; о мероприятиях по улучшению экономической и культурной жизни народа и т.д.
Поездку начал с Ботлиха. 30 июля 1921 года выступил перед населением округа. Далее маршрут его был таким: 2 августа — Гуниб, 6 августа — Кумух, 8 августа — Леваши, 8 сентября — Маджалис. С участием Самурского прошли съезды еще жителей в Дербенте, Ка-сумкенте, Ахтах и Хасавюрте.
Как результат поездки по округам появился обстоятельный документ, названный Самурским «Докладом». Он был направлен руководству обкома партии и ревкома. Главное в «Докладе» — беспокойство за состояние работы в округах: «Переходя теперь к суровой жизни самого дагестанца, приходится констатировать, что власть на местах до сих пор не подошла близко к народу, не сроднилась с ним, не сумела подойти к бедняку, а последний не видит в ней свою защитницу. Слишком много было обещано властью, и слишком мало дано. Конечно, тут немалую роль сыграла гражданская война, но тем не менее факт, что власть на местах в большинстве случаев не начала созидать, а ведет интригу, которая и мешает мирному налаживанию жизни» [5].
1-7 декабря 1921 г. состоялся Учредительный Вседагестанский съезд Советов. Он завершал процесс перехода политической власти от ревкомов к выборным органам Советской власти и учреждению автономной государственности. По докладу Д.Коркмасова, съезд обсудил и принял первую Конституцию ДАССР. Затем состоялись выборы Дагестанского Центрального Исполнительного Комитета в составе 56 человек. Председателем президиума ЦИКа избран Н.Самурский, а Д.Коркмасов был утвержден председателем Совнаркома республики.
Н.Самурский, став главой республики Дагестан, в первую очередь, поднимает вопрос о реальной самостоятельности республики, поскольку последняя в это время подчинялась Юго-Восточному бюро, находившемуся в Ростове-на-Дону. Поэтому никакие вопросы дагестанское руководство не могло решить самостоятельно, а шаблонное руководство из Ростова приводило к отрицательным результатам. В связи с этим в «Докладной записке», направленной в Политбюро ЦК ВКБ(б) Н.Самурский отмечал: «Пятимесячный опыт показал, что Юго-Восточное бюро осуществляет руководство без учета местных особенностей, направляет на места уполномоченных, не считающихся со своеобразием нашего быта, культуры. Результатом их непродуманных действий является отстранение от работы целого ряда проверенных товарищей. По настоянию уполномоченного ЮВБ В.Нанейшвили, три наркома Дагестана были отданы под трибунал. А последний их оправдал» [5].
На основе конкретных примеров Самурский делает вывод: «Подчинение Дагестана Ростову является в рамках новой экономической политики явным тормозом хозяйственного развития Дагестана. Поэтому представляется целесообразным и насущно необходимым выделить ДАССР в самостоятельную хозяйственную единицу и подчинить ее непосредственно Совету Труда и Обороны» [5].
Прошел весь 1922 год — Центр не отреагировал положительно на сигнал Самурского. Не принес перемен и 1923 год. Край стал открыто препятствовать прямому подчинению Дагестана Москве.
Несмотря на отчаянное сопротивление Ростова, Самурский и возглавляемый им ДагЦИК, продолжали настаивать на реальной автономии. Борьба за самостоятельность Дагестана продолжалась еще полгода. Лишь 1 апреля 1925 г. Самурский в докладе IV Вседагестанскому съезду Советов доложил «Первый вопрос — о выделении Дагестана из Юго-Восточного края и установлении непосредственной связи с Москвой. Здесь дагестанское правительство с гордостью може-заявить, что решение третьего съезда, имеющее чрезвычайное значение для нашей республики в смысле поднятия как хозяйства, так и культурной жизни, выполнено вполне…» [5].
Реальная автономия Дагестана, как ее мыслил Самурский, не могла существовать без своего бюджета, самофинансирования и хозяйственной самостоятельности. Отсюда следовало, что все предприятия, действующие не территории республики, должны подчиняться ее правительству и приносить ему доход.
Между тем именно в этом вопросе разошлись интересы Дагестана и Центра. Камнем преткновения стали рыбные промыслы и рыбная промышленность, дававшие значительную товарную продукцию, шедшую на экспорт, и приносившую немало средств в казну РСФСР. Споры по этой статье тянулись без малого три года. В конце концов они увенчались победой Дагреспублики во главе с Н.Самурским [5].
В 1926 году борьба развернулась вокруг нефтяных месторождений ДАССР. Этой проблемой Самурский занимался еще с 1920 года. «Надо ли здесь говорить, — пояснял он, — что от своевременной эксплуатации нефтяных залежей нашей республики во многом зависит быстрый темп индустриализации Дагестана, а следовательно, вовлечение в производство горской бедноты, приобщение ее к культуре» [5].
После долгих препирательств Самурскому удается возвратить нефтяные районы Дагестана, которые до этого были в ведении Нефтетреста, находящегося в Грозном.
Перед осенней сессией 1921 года Самурский занимался вопросом законодательное замены продразверстки продналогом. По поступившим из центра документам на территории всей страны вводился единый продналог Каждое крестьянское хозяйство должно было 15 процентов произведенного продукта (в виде хлеба, мяса, масла, шерсти и др.) отдавать государству. Хотя закон не подлежал обсуждению и должен был повсеместно выполняться в одинаковой мере, Самурский счел закон обременительным для дагестанского крестьянства. Тем более, что крестьяне Дагестана, исповедующие ислам, испокон веков ежегодно 10 процентов своего урожая и иных произведенных продуктов отдавали мечети в виде заката, в фонд помощи бедным. Итого 25% должно было уходить из хозяйства. Многовато. К тому же, если учесть, что в Дагестане сами по себе урожаи и надои невелики.
Не успев распутать этот вопрос, Самурский по делам выезжает в Ботлих. У подножия горы машина попала под камнепад, Самурский получил рану, да столь серьезную, — ему грозила гангрена, — что пришлось срочно ехать в Сухуми, где работали искусные хирурги — травматологи.
Пока Самурский находился на лечении дагестанские крестьяне стали проявлять недовольство. Особенно бедные, которым нечего было отдавать государству, поскольку сами еле-еле сводили концы с концами.
Больному Самурскому стали поступать сообщения о затруднительном положении крестьян и о том, что никто в Дагестане не хочет их понять. Писал, в частности, председатель Аварского окрисполкома М.Эльдаров: «Шлю Вам сердечный привет, желаю поправиться и скорее приехать в бедный, несчастный без Вас Дагестан. Не думайте, что Вас хвалю здесь. Скажу только от себя, что без Вас нет выхода и не знаешь куда и к кому обратиться со своими слезами, поделиться горем в связи с беднейшим положением округа. Работаю как дьявол, но нигде этого незаметно. На нас никто не обращает внимание, вас и покойного Хизроева цена нам, аварцам, теперь — четыре копейки» [5].
Как только позволило здоровье, Самурский выехал из Сухуми в Тбилиси, в Союзный комитет Закавказской Федерации, за продовольственной помощью. 6 августа 1922 года газета «Красный Дагестан» сообщила: «Самурский вернулся из отпуска по поводу лечения болезни и приступил к работе», а уже в номере за 11 сентября поместила информацию «Щедрая помощь»: «По инициативе и представлениям т. Самурского, Союзный Совет объединенных Закавказских республик пожертвовал ДАССР десять вагонов хлеба. Великое спасибо жертвователям и т. Самурскому, так плодотворно использовавшему предоставленное для его лечения время. Дагестан не забудет оказанной ему услуги» [5].
Приехав в Дагестан, взяв ответственность на себя, Самурский существенно изменил размеры продналога, установленные центральными законодательными органами, и утвердил их на сессии ДагЦИКа. Хозяйства, имеющие посевов менее четверти десятины, в хлеву-менее двух голов крупного рогатого скота и не более 12 овец и коз, вообще освобождались от налога. А таких в республике оказалось свыше 80 процентов. В информации о сессии, опубликованной в «Красном Дагестане» 16 октября 1922 г. отмечено: «Тов. Герасимов обращает внимание, что Верховное наблюдение за работой по продналогу началась в Дагестане лишь с приездом т. Самурского, который чутко прислушивается к голосу дагестанской бедноты и защищает ее интересы. При т.Самурском прошла вся работа по видоизменению декрета о едином продналоге применительно к местным условиям» [5].
Между тем голод, начавшийся в Дагестане в 1920 году, продолжался и в последующие годы. Голодали Украина и Поволжье. Всемирный католический центр также оказывал помощь голодающей России. Руководил этой организацией известный норвежский исследователь Арктики — Ф.Нансен. Самурский непосредственно обратился к нему, и Нансен обещал сделать все возможное, чтобы помочь Дагестану.
Особенно тяжелым оказался 1923 г. В конце июня Самурский находился в Москве, когда А.Тахо-Годи прислал ему тревожную телеграмму: «На горные округа обрушились ливни и крупный град» [5].
«Самурский, — как пишет профессор А.Агаев, — обратился за помощью в самые высокие общесоюзные государственные инстанции, в первую очередь к председателю Совета Труда и Обороны Л.Каменеву и получил помощь деньгами, строительными материалами, мануфактурой» [5].
Вернувшись в Махачкалу утром 24 июня, Самурский объездил близлежащие аулы, где свирепствовал голод. Корреспонденту «Красного Дагестана «он сказал:…» над Дагестаном тяготеет какой-то рок. Эпизоотией истреблено до 70 процентов скота… Путем неимоверных усилий и жертв нам удалось приостановить хозяйственную разруху. Мы отремонтировали канавы, обсеяли поля, подправили виноградники, сады. Но вот появилась саранча. Только одолели саранчу — выползли тысячи грызунов, и в довершение — яростный циклон, невиданные по силе ливни и ужасный, уничтожающий на своем пути все живое град…» [5].
Собрав необходимый материал, 27 июня 1923 г. Самурский пустился в обратную дорогу в Москву. Самурский повез не только предложения о помощи, но и ряд других рекомендаций: по мелиорированию земель между Сулаком и Каспийским морем, восстановлению и развитию кустарной промышленности, постройке новых промышленных предприятий. В то время он уже руководил строительством заводов «Дагдизель», «Дагестанские Огни».
Ввиду недостатка влаги район Порт-Петровска был лишен многолетних насаждений. Поэтому по инициативе Самурского дагестанское правительство решило построить канал по доставке воды из р. Сулак. Разработка канала бала поручена ахтынцу Видади Эмирову. В октябре 1921 года газета «Советский Дагестан» писал: «Один из известнейших инженеров России всей душой предан интересам трудящихся… Он мозг дела. На нем лежит вся тяжесть технического руководства, вся ответственность за математическую сторону и обоснование дела. Честь и слова таким редким и преданным спецам».
Около двух лет строили канал. Дагестанские народы проявили чудеса трудолюбия, что было отмечено правительством России — Дагестан был за этот подвиг награжден первым орденом. Орденом Трудового Красного знамени были награждены Н. Самурский, В.Эмиров, Д. Коркмасов.
В 1923 году на сессии Всероссийского ЦИКа Самурский в первый раз официально поставил вопрос об электрификации Дагестана. «Нам надо использовать, — говорил он, — горные потоки и водопады для получения даровой энергии. Вопрос этот имеет не только экономическое, но и политическое значение» [5].
«Красный Дагестан» 2 августа 1926 г. сообщил: «Долго ждавший своего разрешения вопрос об электрификации наконец вступил на путь своего практического разрешения. 28 июля 1926 года — интересная и знаменательная дата в истории нашей молодой республики: заключен договор на постройку двух гидроэлектрических станций на реке Кара-Койсу возле селения Гергебиль в 4000 лошадиных сил и в селении Ахты в 600л. с [5].
Исключительно остро в то время стоял вопрос о дорожном строительстве. «Я не ошибусь, если скажу, — говорил Самурский, — что восстановление дорог и проведение новых не только является вопросом приобщения отсталых и далеких округов к культурной жизни, но без улучшения и проведения дорог не может быть и речи об улучшении хозяйственной жизни горца-бедняка».
Большую роль в строительстве дорог в Дагестане сыграл Гаджимет Алиметович Сафаралиев, который с 1932 года возглавлял Дортранс. Успехи у дорожников были настолько внушительны, что республика была дважды удостоена переходящего Красного знамени по РСФСР, а Г. Сафаралиев награжден орденом Красного Знамени. Это о нем написал в 1934 году Н. Тихонов очерк «Бог дорог», где особо подчеркнул выдающийся личный вклад Гаджимета в дорожном строительстве Дагестана. Однако вскоре он стал жертвой произвола: в 1937 году Гаджимет Алиметович был обвинен в принадлежности к буржуазно-националистической группе Дагестана и осужден. На допросах в ходе «следствия» подсудимый подвергался физическим истязаниям: он был искалечен, потерял слух, значительно повреждено зрение…
Немало заслуг перед Дагестаном и у брата Алимета — Нурмета — секретаря Обкома комсомола Дагестана тех лет. В 1936 году Нурмет был командирован в Ленинград для строительства первого винного завода за пределами Дагестана. Через год была пущена 1 линия завода на берегах Невы.
С началом войны Нурмет добровольно уходит на фронт: был ранен, получил военные награды. После войны вернулся на родной завод и возглавлял его до 1957 года Эстафету руководства заводом принял старший сын Нурмета — Сергей Сафаралиев, при котором завод стал одним из крупнейших в бывшем СССР, а марочные изделия завода пользуются заслуженным признаем не только в России…
И еще об одном. В эти годы имело место стихийное переселение крестьян на плоскость. Чтобы оказать им помощь в переселении на земли орошаемые, каналом им. Октябрьской революции, Самурский добился в Совнаркоме РСФСР на эти цели 3.117500 рублей золотом [5]. Вместе с тем на VI съезде Советов ДАССР Самурский высказался против сплошного массового переселения крестьян с гор: «Ингушетия переселила всех горцев на плоскость, забросила горы, не использует прекрасные природные возможности в горах. Возможен ли, приемлем ли такой подход к переселению? Абсолютно невозможен. Мы знаем богатства Нагорного Дагестана, мы знаем его природные условия. Перед нами стоят задачи полного использования богатств наших гор. В этом отношении установка должна быть такая: теперь же наметить пути развития горного Дагестана в сельскохозяйственном отношении. Исследование покажет, можно ли там развести альпийское или молочное хозяйство, маслоделие или сыроделие. Мы убеждены, что там необходимо отказаться от кочевого образа жизни, и перейти к оседлому. Может быть, там можно будет производить травосеяние, тем самым обеспечить мелкий рогатый скот кормом на зиму. Если же нам удастся организовать в нагорных округах молочное хозяйство, мы тогда имели бы возможность снабжать молочными продуктами также рабочие центры, как Баку, Грозный и другие, и этим поднять благосостояние нашего населения. Я лично верю в эту перспективу, так как изучал этот вопрос» [5].
Самурский находится в постоянном непосредственном общении с народом в различных регионах Дагестана. «Практика показала, — писал Самурский, — что поездки представителей центральной власти на места, сопровождающиеся созывом беспартийных крестьянских конференций и съездов, инструктированием местных органов власти, являются лучшим методом живой связи правительства с населением. Поэтому поездки эти должны быть введены в систему… В последнюю нашу поездку были созваны четыре беспартийные крестьянские конференции и тридцать с лишним сходов, причем на этих конференциях и сходах правительство отчитывалось о своей работе, знакомило население с советским строительством, указывало дальнейшие перспективы. На них выявлялись вопросы, принимались соответствующие постановления» [5].
В печати можно найти отзывы участников подобных мероприятий. Ш.Микаилов (Гунибский округ) в заметке «Лицом к деревне» [3] отметил: «Много пользы населению принесли беспартийные конференции, устроенные председателем ДагЦИКа т. Самурским в самых глухих аулах нагорных округов.
Эти конференции, помимо поднятия авторитета Советской власти среди крестьянских масс, знакомили последних с действиями правительства, а практическим органам они давали возможность непосредственно изучать нужды бедноты» [3].
По итогам обследования Самурским горных округов Президиум ДагЦИКа, Совнарком и ряд наркоматов приняли свыше 60 решений. А в октябре 1926 года Самурский выступил с докладом «О культурно-экономических мероприятиях» на пленуме Обкома партии. Для осуществления этих решений требовалось не менее трех миллионов рублей дополнительных бюджетных ассигнований. Где их взять? Опять обращаться за помощью к Москве? Дагестан и так уже стал иждивенцем. Еще в 1923 году, получив в очередной раз бюджетную помощь Советского правительства, Самурский на сессии ДагЦИКа отмечал: «Это благоприятное обстоятельство не дает нам права и дальше надеяться на столь щедрую поддержку Центра. Нужно напрячь все силы, чтобы увеличить наши доходы»… [5]. А в 1925 году, после того как Самурский добился в Москве ассигнований на дорожное строительство, он говорил: «Но мы должны твердо знать, что Союзное правительство не может тратить миллионы на это дело, поэтому мы должны привлекать к дорожному строительству само население и отпускать средства из местного бюджета…» [5]. Вскоре на пленуме Обкома, Самурский отметил, что «неудобно вновь запрашивать помощь Москвы на неотложные хозяйственные мероприятия. Вы меня, конечно, не можете подозревать в том, что я не хочу просить денег. Обо мне говорят, что я самый большой мешочник… Еще раз повторяю, что, если мы получим три миллиона рублей, я буду очень рад… Если мы получим указанную сумму, я потанцую вам лезгинку» [5]. Но в то же время Самурский считал, что Дагестан должен стоять на своих ногах.
Огромна заслуга Н. Самурского в культурно-национальном строительстве в Дагестане. В этот период в решении весьма непростых проблем в полной мере учитывались своеобразие конкретных условий и заинтересованность каждого из дагестанских народов в развитии своей национальной культуры и задачи совокупного художественного прогресса в рамках исторически сложившегося многонационального региона.
2 июня 1920 г. Н.Самурский и секция охраны памятников искусств и старины обратились с воззванием, напечатанным в периодической печати, в котором говорилось: «Каждый гражданин-горец обязан хранить и не допускать продажу и вывоз за пределы Дагестана находящихся у него произведений искусства: старинных предметов вооружения горских народов, кремневых ружей, пистолетов художественной работы, шлемов, кольчуг, мечей, щитов, пороховниц и пр., художественных картин, рисунков, портретов исторических и современных деятелей и народных героев, старинных предметов домашнего обихода художественной работы, книг, пергаментов, грамот и пр.» [7].
Самурский уделял большое внимание народному творчеству. В начале 1922 г. было принято решение приступить к собранию образцов национального фольклора, в частности местных былин и песен для издания их Дагиздатом [8].
Задачам культурного возрождения Дагестана, развитию литературы и искусства во многом способствовали успехи в изучении истории и культуры его народов. Интенсивно работал Институт дагестанской культуры, созданный в 1924 г. при активном участии Н. Самурского. В 1925-1927 гг. вышли три выпуска «Дагестанских сборников» с материалами по истории и фольклору народов Дагестана, подготовленных сотрудниками Института. В 1929 г. Институт издал на русском языке труд выдающегося лезгинского ученого XIX в. Гасана Алкадари «Асари Дагестан».
Дагестану очень нужны были квалифицированные музыкальные кадры. В апреле 1926 г. в Буйнакске был открыт Дагестанский музыкальный техникум (ныне Махачкалинское музыкальное училище им. Г.Гасанова). Огромную роль его организации сыграли представители лезгинского народа — Н.Самурский, Г.Гасанов, Х.-Б. Аскар-Сарыджа. Техникум явился первым специальным музыкальным учебным заведением на всем Северном Кавказе. С самого начала своего существования он стал не только центром подготовки профессиональных музыкантов, но и важным очагом музыкальной культуры в целом. Организатор и первый директор Дагмузтехникума Готфрид Алиевич Гасанов (1890-1965) считал главной задачей нового учебного заведения воспитание музыкально одаренной дагестанской молодежи, подготовку национальных творческих кадров. Решение этой задачи виделось не только в том, чтобы дать горцам профессиональное европейское музыкальное образование, но и в том, чтобы существенно обогатить их знания элементами национальной культуры.
Воплощению этой идеи в жизнь служила организация отделения национальной музыки, целью которого стало воспитание образованных музыкантов в среде коренных горцев [9]. Здесь осуществлялось преподавание народной манеры пения, ашугской импровизации, национальной формы хорового исполнительства, игры на дагестанских инструментах.
С древнейших времен Дагестан (особенно южные районы) славился и кустарными промыслами. Однако гражданская война и разруха больно ударили по кустарям. Важной мерой, способствовавшей возрождению кустарных промыслов и ремесел, было постановление Президиума ЦИК ДАССР «О налоговых льготах кустарям, принятого 10 апреля 1925 г. по инициативе Самурского. Постановление освобождало кустарей от обязательного приобретения патента и от налогового обложения. Они могли свободно заниматься промыслом, продавать свои изделия на рынках [10].
По вопросу восстановления кустарной кооперации в Дагестане Самурский обращается к председателю Совнаркома СССР А. Рыкову. 30 июня 1925 г. газета «Красный Дагестан» поместила информацию о встрече их в Москве и поместила текст резолюции Рыкова на ходатайство Самурского: «Председателю кустосоюза СССР Галанину. Очень прошу выяснить вместе с т.Самурским возможности помощи кустарям Дагестана. Эта помощь нужна не только потому, что горцы Дагестана чрезмерно разорены, но и потому, что развитие кооперации через них и подъем кустарной промышленности имеет большое политическое значение для всего Кавказа» [11]. В результате переговоров получена ссуда в размере 263 тыс. рублей!
В 1926-1927 г. усиливается концентрация власти в партийных организациях, вследствие чего между председателем ДагЦИКа Н.Самурским и секретарем Обкома М.Грановским возникают трения. В сентябре 1928 года ЦК обсудил положение дел в Дагестане. В принятом им решении отмечалось «усиление руководящей роли областной партийной организации». Вместе с тем отмечались «трения в руководящей верхушке», в частности, заявление Самурского о том, что Обком слишком вмешивается в советскую работу, даже по мелочам» [5]. Вследствие этого и Н. Самурский, и М. Грановский переведены в Москву. В Москве Н. Самурский работает в Экономическом совете Российской Федерации в качестве председателя экспертного совещания. Оно занималось экспертизой закупаемых из-за рубежа и поставляемых на внешний рынок изделий промышленности РСФСР.
Работу в Москве Самурский совмещал с учебой в заочной аспирантуре Историко-восточного института красной профессуры.
По предложению директора Института М. Покровского, Н. Самурскому поручили исследовать тюркологическую проблему, в частности, развития Турции от полуколонии к национальной независимости.
В разработке темы ему значительно помог накопленный опыт научных исследований, работа над книгами «Дагестан» (1925 г.), «Из истории гражданской войны в Дагестане» (1923 г), «Наши достижения и перспективы» (1926), «Итоги и перспективы Советской власти в Дагестане» (1927 г.) и др).
13 июля 1933 г. Н. Самурский успешно защитил диссертацию по теме «Турция от полуколонии к национальной независимости» на соискание ученой степени кандидата исторических наук.
Ранней весной 1934 г. Самурский возвращается в Дагестан на должность первого секретаря Обкома партии. Такое решение было принято неспроста. Народное хозяйство было в упадке. В 1933 году стеклозавод «Огни» план выполнил только на 59,6%, кожевенный завод — на 67,3%, шерстопрядильная фабрика — на 74,4%, ремонтно-механический завод — на 79,3%. Четыре консервных завода выполнили годовой план лишь на 61%. Начатое при Н.Самурском строительство Гергебильской ГЭС было законсервировано. Число рабочих коренных национальностей с 55,7% в 1929 году сократилось до 30,9% к началу 1934 года. Площадь садов сократилась с 10,0 тыс. га до 4,5 тыс., а виноградников — почти вдвое. Резко уменьшилось поголовье овец и коз [5].
Самурский возобновил формы и методы работы, которые проверял на эффективность, работая в Дагестане председателем ЦИКа с 1921 по 1928 год.
Как и раньше, Н. Самурский непосредственно знакомится с жизнью народов Дагестана на местах, для оказания практической помощи и решения назревших вопросов. «В конце апреля на неделю выехал в Южный Дагестан для знакомства с состоянием промышленности, МТС, рыбных промыслов, колхозов и совхозов, школ, техникумов, лечебных учреждений. Побывал на рыбозаводах, в Манасской МТС, на заводе «Огни», в колхозе «Казбек» аула Падар, в Джемикенте, ковровом техникуме в Дербенте, на Белиджинском МТС, в Касумкенте. Встречался с активом, знакомился с рабочими, колхозниками, выяснял настроение» [5]. Сохранились дневниковые записи Самурского о посещении трудовых коллективов, характеризующие стиль его работы. Они очень поучительны. Вот одна из них. «Ковровый техникум. Прекрасное впечатление производят учащиеся-горянки. Но к ним нет внимания, никто не интересуется их бытом, девушкам не выдают ни масла, ни молока, и они буквально голодают…, заставляют работать, а теоретическим дисциплинам не учат… Нет клуба. Культурная работа среди учащихся практически не ведется… Нет у них ни обуви, ни белья, ходят оборванные… Необходимо к Первому мая выдать обувь, белье, а в Москве приобрести для них шали и прочее. Необходимо добиться в центре, чтобы Всекоопромсовет включил расходы на содержание техникума в план финансирования Севкавпромсовета» [5].
Из этой поездки Самурский сделал для себя немало выводов. Главное — надо перестроить работу обкома партии, правительства. Следует отучить людей от созыва бесполезных совещаний и принятия многочисленных решений. Изо дня в день работать непосредственно в гуще масс. В его выступлениях на местах и в центре, в Махачкале, все острее звучала мысль: «Недостаточно только издавать декреты. Необходимо, чтобы они воплощались в дело. Мы отстали от соседей… Нужно агитировать и стараться, чтобы беднота выявила свое собственное лицо…» [5].
Первого мая Самурский вместе с председателем ДагЦИКа М.Далгатом, председателем СНК К.Мамедбековым и другими руководителями республики принимал участие в демонстрации трудящихся в Махачкале. Товарищи по работе после демонстрации разошлись по домам, к своим семьям, а Самурский, как сообщала «Дагестанская правда», «в три часа тридцать минут отправился в горы» [5]. К вечеру он уже был в Гунибе. Наступила ночь, когда в райкоме партии со брался актив. Далее маршрут: Леваши — Коркмаскала — Урахи — Мекеги… «Мы отстали, товарищи, — говорил он на всех активах. — Мы не поспеваем в ногу с передовыми областями Советского Союза, даже в ногу с теми, впереди которых раньше шли в социалистическом строительстве» [5].
Газета опубликовала материал о поездке по районам под заголовком «Покажем такие же чудеса и на социалистической стройке, какие мы совершали в гражданскую войну». Эти слова, произнесенные Самурским на собрании партизан горного Дагестана, стали как бы девизам для перестройки работы, для активного преобразования края. Н.Самурский, восторженно и радостно встречаемый после пятилетнего отсутствия в Дагестане, повсюду, где он появлялся, активно вторгался в жизнь, вел за собой людей. Вскоре наметились сдвиги в восстановлении и развитии промышленного и сельского хозяйства, культуры народов Дагестана. Документы тех лет показывают, что в республике осуществлялось целенаправленная линия на всемирное развитие литератур народностей Дагестана, создание на родных языках театральных коллективов, усиление работы по подготовке кадров местной творческой интеллигенции, в частности в театрально-музыкальном техникуме» [5].
В октябре 1934 г. бюро обкома партии обсудило вопрос об организации центрального национально-этнографического музыкально-хорового ансамбля с привлечением лучших местных кадров в его состав [12], а в декабре был создан Совет по делам театров народностей Дагестана, на который возложили руководство театральным строительством. На основании этого решения, наряду с существовашими уже Лезгинским и Кумыкским театрами были организованы аварский, лакский, татский театры. Вслед за этим был создан первый вокально-хореографический коллектив — Национальный Государственный музыкально-этнографический ансамбль (ныне Государственный ансамбль песни и танца Дагестана), первым художественным руководителем которого был Г.Гасанов. Был организован также оркестр народных инструментов. Это был первый опыт соединения национальных культур, который в последующем сыграл большую роль в формировании общедагестанских художественных коллективов, как профессиональных, так и самодеятельных.
В 1936 г. в Дербенте был создан второй Дагестанский этнографический ансамбль имени народного поэта С.Стальского. По свидетельству всесоюзного журнала «Народное творчество», «первые концерты ансамбля в Дербенте и окрестных аулах имели огромный успех» [13].
Отметим еще, что заботясь о повышении идейно-художественного уровня изобразительного искусства республики, под руководством Самурского бюро Дагестанского обкома ВКП (б) приняло постановление, направленное на дальнейшее развитие этого вида искусства [14]. В постановлении намечалось открытие к 15-й годовщине автономии Дагестана художественной выставки, участниками которой могли быть не только дагестанские художники, но и все те, кто работал по дагестанской тематике.
В соответствии с постановлением Обкома ВКП(б) Совет Народных Комиссаров ДАССР от 16 апреля 1936 г. учреждает оргкомитет Союза Художников Дагестана под председательством М.А.Джемала. В состав оргкомитета Союза вошли Х.-Б.Аскар-Сарыджа, Ю.Моллаев, Д.Капаницын. М.К.Юнусилау.
Принятые меры способствовали успешному участию художников Дагестана на Первой Северо-Кавказской краевой-художественной выставке в Пятигорске [15]. Наряду с X.-Б. Аскар-Сарыджой, М.А. Джемалом в ней участвовали М.К. Юнусилау, Ю. Моллаев. Д. Капаницын, Н. Лаков и молодой Б. Смирнов.
В целях лучшей организации и роста творческих коллективов художественной самодеятельности Дагестана в 1936 г. принимается постановление «Об организации Вседагестанского Дома народного творчества», призванного осуществлять руководство всеми видами народного творчества на территории республики [16]. Проведение в 1936 г. Вседагестанской олимпиады художественной самодеятельности дало возможность выявить людей, одаренных от природы. Наиболее плодотворной была деятельность молодой Детской изостудии при Доме художественного воспитания детей (ДХВД) Махачкалы. Примечательно, что ее воспитанники участвовали в двух всемирных выставках — в Париже и Нью-Йорке, получили 10 всесоюзных премий на конкурсах детского рисунка [17].
С возвращением Н. Самурского в Дагестан в качестве первого секретаря обкома в1934 г. народные промыслы Дагестана получают существенную поддержку, Большое значение имело специальное постановление СНК СССР от 8 августа 1934 г. «О развитии коврового промысла в ДАССР». В нем говорилось о необходимости улучшения художественного уровня южно-дагестанских ковров, усилении кооперирования промыслов. Для строительства ковровых мастерских дополнительно выделялось 100 тыс. руб. В целях стимулирования труда ковровщиц Комитету заготовок СССР было предложено обеспечить ковровщиц продовольственными товарами [18].
В 1934-1936 гг. проводится значительная работа по улучшению художественных качеств ковров. В ковровых артелях в 1934 г. вводятся должности старших мастериц, призванных направлять работу надомниц. Одновременно учреждается штат инструкторов производственного обучения.
Традиционное ковроделие Юждага в прошлом основывалось на применении растительных красителей. Корни марены, травы, цветы, листья, кора различных деревьев и кустарников служили основой для их пол-учения. Народные способы крашения позволяли получать насыщенные и мягкие тона, придающие ковровому узору выразительность и изящество оттенков.
В эти годы в селе Ортасталь создается питомник для искусственного выращивания марены, а в селе Микрах открывается красительная мастерская.
В 1934 г. 30 лучших работниц Ортастальской и Архитской артелей были отмечены премиями Экспортного совещания при СНК ДACCP.
Эти и другие меры позволяли значительно увеличить выпуск художественных ковров в артелях. Так, если в 1932 г. в них было изготовлено 1400 м ковров, то в 1934-м уже 2100 м2 . Выросли и объемы экспортных поставок из Дагестана. Только в 1934 г. около 9 тыс. м2 ковровых изделий было отправлено в Германию, Данию, Англию, США.
Выросло число художественных артелей. Всего к началу 1941 г. в Дагестане насчитывалось 15 артелей по художественному ковроделию, объединявших более 3500 мастериц. Организация новых и расширение старых артелей позволили значительно увеличить производство высокохудожественных ковров. Только в 1940 г. было произведено 3700 м. ковров — в 2 раза больше, чем в 1938 г. [19].
Драматически складывалась судьба куба-чинского промысла. Артель в с. Кубачи в 1931 году практически распалась [11]. Мастера-златокузнецы оказались в очень трудном положении из-за отсутствия должной поддержки со стороны государства. С именем Н. Самурского связана энергичная помощь народным умельцам. «По инициативе Н. Самурского кубачинские промыслы были обследованы специальной комиссией Северо-Кавказского совета промкооперации» [20]. Работа комиссии, ее выводы привлекли внимание соответствующих организаций и широкой общественности, в частности, Всесоюзного кооперативного промсовета и Всесоюзного комитета по делам искусств при СНК СССР. При содействии Н. Самурского кубачинская артель получила крупные заказы от центральных торгующих организаций, что позволило наладить ее планомерную работу. Если в 1935 г. артель выработала продукции на сумму 47 тыс. руб., то в 1936 — на 484 тыс. р. [21].
В кубачинской артели в этот период работало более 90 человек. В их числе были известные гравировщики А.Ахмедов, братья Кишевы, А.Магомедов (Караев), Г.Курбанов, А.Мацаев, А.Алмасов, филигранщики У.Иммаев, С.Шахшаев, мастера по эмали братья Тубчиевы и др. [11].
В рассматриваемый период произошел значительный сдвиг и в развитии промыслов по художественной керамике. Большая заслуга в этом деле принадлежит Х.-Б. Аскар-Сарыдже.
В 1934 г. Х.-Б. Аскар-Сарыджа едет в селение Балхар, создает 27 новых образцов керамики и помогает мастерам, в частности, мастерице Амирхановой, в практическом осуществлении его замыслов. После этого значительно улучшились ассортимент и формы керамической посуды, выпускаемой в артели села Балхар [11].
Налаживание массового изготовления художественных изделий в артелях, организованных в известных центрах народного декоративно-прикладного искусства, было важной задачей, решение которой позволило предоставить работу сотням и тысячам народных мастеров, начать движение за сохранение, развитие и возрождение народных традиций. Большое значение и решение последней задачи имело создание условий для творчества наиболее талантливых мастеров. Этой цели служила практика подготовки экспонатов на различные конкурсы, смотры, выставки. В 1937-1940 гг. мастера художественных артелей республики приняли участие в двух крупных всемирных выставках (Париж, 1937 и Нью-Йорк, 1939). К сожалению, в материалах прессы, архивных фондах почти не отражена работа по подготовке к этим выставкам, в музеях слабо представлена коллекция экспонатов этих выставок. В особенности это касается ковровых изделий [11]. Более того, о коллекции ковров, экспонировавшихся на Парижской выставке, ничего не известно. О коллекции ковров, демонстрировавшихся на Нью-Йоркской выставке, также известно очень мало. В частности, известно [22], что ковер Ш.Рамазановой из Микрахской артели ковровых изделий был создан на базе традиционных мотивов лезгинского ковроделия: на темно-синем фоне центральной части ковра размещались три композиции с голубыми медальонами в центре и желтыми гребешками на концах. Ведущая кайма на красном фоне состоит из синих, голубых, зеленых розеток [22].
Лезгинские и табасаранские мастера ковроделия принимали участие во Всесоюзном конкурсе ковровых изделий в 1938 г., на котором были высоко оценены работы ковровщиц Микрахской и Хучнинской артелей, а также в выставке, приуроченной к открытию Всесоюзного совещания работников ковровых промыслов в 1939 г. в Баку.
В 1939 году в республике состоялся конкурс ковровых экспонатов для Всесоюзной сельскохозяйственной выставки. Он также активизировал творческие поиски ковровщиц, о чем свидетельствовали работы К.Кадыровой (Ортастальская артель) и М. Магомедовой (Хучнинская артель), отмеченные дипломами первой степени [23]. В 1940 г. ковровщицы Южного Дагестана приняли участие в республиканской выставке, посвященной 20-летию провозглашения автономии ДАССР. Среди экспонатов выставки был и ковер А.Карабековой из селения Ахты с портретным изображением В.И.Ленина. Эта работа свидетельствовала о новых решениях в художественном ковроделии.
Как известно, лезгины и кумыки были административно разделены в 1860 году царской Россией при создании Дагестанской области. В 1920 году Дагревком добился передачи в состав Дагестана Хасавюртовского округа, входившего в то время в Терскую область. В архивах содержится переписка Н.Самурского, Д.Коркмасова с Г.Орджоникидзе. В одной из телеграмм Н.Самурского (17 июля 1920 г.) на имя последнего говорится: «Прошу подтвердить Ваш приказ о присоединении Хасавюртовского округа к Дагестану» [5].
Вопрос о воссоединении лезгинских земель стоял не менее остро. Об этом говорят архивные документы. В частности, 19 августа 1925 года состоялось общее собрание жителей С. Куруш, на котором присутствовал председатель ДагЦИК — Н. Самурский. На нем говорилось, что жители Куруша живут только кочевым скотоводством, в силу этого пастбища имеют для них исключительное значение. До революции курушцы были в достаточной степени обеспечены пастбищами.
На южных склонах Шахдага и в Кубинском уезде курушцы имели более 50 яйлагов, большая часть из них принадлежали им, остальные брали в аренду. Курушцы жалуются, что им не только не предоставляют яйлаги в аренду, но и отняли у них принадлежавшие им. В связи с этим просят правительство срочно выяснить вопрос о границах и вернуть Дагестану территории, раньше принадлежащие им; просят закрепить за ними все яйлаги, которыми они пользовались [24].
В связи с изложенным возникает вопрос, почему Н. Самурский не сумел решить лезгинскую проблему, хотя у него была достаточная власть в Дагестане и знакомства в высших эшелонах Советской власти в Москве?
Партия большевиков и ее руководители захватившие власть в России в 1917 году, не обладали ни опытом работы в государственных структурах власти, ни в области международных отношений. До 30-х годов Россия пребывала в хаосе, которым активно воспользовалась Турция. Последняя в 1918 году создала не только протурецкую республику Азербайджан, но активно повлияла на те процессы, которые шли на Кавказе и в Средней Азии.
В 1922 году создается Совет Закавказских Советских Республик и во главе его оказывается турок Нариман Нариманов. Вслед за этим последний становится одним из сопредседателей ЦИК СССР. До 30-х годов Советская власть и ее руководители оказывали Турции активную помощь в ее становлении, особенно в военном деле. Благодаря Советской власти, Турция стала самостоятельным государством. В этих условиях, конечно, Н.Самурскому не просто было решать проблему воссоединения лезгин. Как увидим ниже, ему все же удалось зафиксировать в официальных документах Дагестана (в решениях Съезда народов Дагестана и в Конституции Дагестана) проблему разделения лезгинского народа и необходимости его решения.
История теперь повторяется. На разломе СССР на Восточном Кавказе идут все те же процессы, что и в первые годы Советской власти — открытое проникновение Турции на Кавказ. Фактически Дагестан, особенно, Южный Дагестан, где проживают лезгиноязычные народы, оккупирован эмиссарами Турции в лице так называемых азербайджанцев. Как и в 20-е годы, они здесь прово-дят разрушительную работу: грабят грабят экономику, развращают молодежь наркотиками, сажают последних в тюрьмы за малейшие провинности, убивают неугодных им людей…
Нынешние руководители Дагестана, ставя перед собой узконационалистические задачи, фактически отдали Дагестан пантюркистам: во главе правительства Республики стоит тюрок, да и многие структуры власти, особенно определяющие политику республики, напичканы тюрками, пантюркистами. Возьмем, например, министерство юстиции. Министр и его основной заместитель — тюрки (кумык и азербайджанец). Последний был назначен на место лезгина!
Тюрками напичканы не только важные структуры власти Дагестана, но и России. Азербайджанские тюрки захватили не только торговые рынки России, извлекая из них колоссальные дивиденды, развращая россиян подкупами и другими неблаговидными делами, но внедрились во многие структуры власти. Тюрки неплохо сидят в МИДе России, в министерстве юстиции и в структурах власти, определяющих национальные и межнациональные отношения. Интересно было бы знать, чьи интересы они там блюдут: России или Турции?
Представители некоторых народов Дагестана в высоких структурах власти ошибаются, думая, что на антилезгинской волне, подавив последних, они создадут для себя широкое поле деятельности, сумеют расширить свои территории… Это глубокое заблуждение. Турки, поглотив лезгинские земли, не остановятся на этом… Да, вообще, какому народу турки принесли свободу? Около миллиона дагестанцев и более трех-четырех миллионов кавказцев живут в Турции. Что они там имеют? Имеют ли кавказцы автономию или другие национальные структуры, чтобы сохранить себя? Ничего подобного! В Турции шли и идут полномасштабные ассимиляторские процессы и кавказский дух там дышит на ладан.
Об этом мы знаем, об этом открыто пишут. Так, например, редакция журнала «Наш Дагестан» [25], чтобы обратить особое внимание на положение эмигрантов-переселенцев дагестанцев в Турции, с эпиграфом «Не нужен мне берег турецкий» — северокавказские эмигранты хотели бы вернуться на родину», опубликовал статью «Возвращение на родину. Судьбу северокавказской эмиграции». Автор статьи турок-дагестанец Яшар Баг. Как видим, у третьего-четвертого поколения дагестанцев в Турции даже фамилия пишется по-турецки. Автор пишет: «Кто ломал голову над тем, как избежать ассимиляции, чтоб не исчезнуть бесследно с лица земли, кто вчера и сегодня пытался и пытается найти выход из этого положения, страдая от безысходности и ностальгии, для них пока все остается по-прежнему. Невозможно что-либо изменить на данном этапе, не из-за недостатка желающих, а скорее из-за «сложности, трудности проблемы».
В том же номере журнала «Наш Дагестан» Загир Арухов пишет: «Туркам удается создавать впечатление, что их страна по национальному составу почти однородна. Это давало и ныне дает Турции возможность без шума и внешнего вмешательства ассимилировать проживающие там народы, составляющие около треть всего населения страны. Создавшееся о Турции представление, будто она является страной сравнительно однородной по национальному составу, ошибочно. Это представление связано с тем, что в официальных источниках, в том числе и в материалах переписи, национальные меньшинства не выделяются. В Турции кроме турок, проживают курды, арабы, туркмены, греки, евреи, ингуши, татары, гагаузы, армяне, лезгины, аварцы, кумыки, даргинцы, лакцы, черкесы, грузины, адыгейцы, кабардинцы, убыхи, чеченцы, абазины, сербы, албанцы, айсоры, цыгане, итальянцы и французы. Жизнь двенадцати миллионов курдов, лишенных здесь самых элементарных прав, является свидетельством того, за кем идти не следует» [25].
Такого мнения и известный ученый Али Каяев, который еще в 1917 году в статье «Две разные ориентации», писал: «До русской революции в нашем крае существовали две разные ориентации. Одна — на приобщении Дагестана к русской культуре, другая — к тюркоязычной культуре.
Самодержавное правительство открыло в крупных дагестанских аулах начальные и средние школы. Окончившие эти школы получали хорошие должности в правительственных учреждениях. Они, естественно, пропагандировали русскую культуру, за что, в свою очередь, оказывались обласканными властями. Постепенно они отрывались от родной культуры и приобщались к культуре русской.
Сторонники другой ориентации, в основном выходцы из Южного Кавказа, хотели тюркизировать дагестанские народы, ввести здесь турецкий язык, ввести делопроизводство на этом языке. Но до революции они не могли открыто проводить свою линию. После революции, которая изменила существующий строй и дала возможность народам свободно избирать язык и культуру, пантюркисты открыто ведут свою пропаганду на Кавказе. Они утверждают, что кавказские мусульмане должны изучать турецкий язык, вести на нем обучение во всех школах. Они считают, что в Дагестане наиболее подходящим языком общения и делопроизводства является турецкий язык, так как он считается наиболее распространенным языком на Кавказе. На вопрос: «Почему турецкий, а не арабский?» — отвечает, что арабский язык трудный, что он имеет значение лишь в сфере религии. На вопрос: Почему не русский? — отвечают, что это язык гяуров, неверных. А языки Дагестана в силу своей многочисленности, якобы, не могут стать языками межнационального общения. Следовательно, делают вывод пантюркисты, наиболее подходящим остается турецкий язык.
На эту удочку попало много людей из Дагестана и других мест, они искренне считают, что только турецкий язык способен спасти положение. Они согласны объявить турецкий язык языком обучения и общения и уже ввели его в Самурском, Кайтакском и Табасаранском округах. Некоторые лакцы также согласились с идеей пантюркистов. Они не заметили за красивыми словами коварный замысел пантюркистов: умертвить родные дагестанские языки, тюркизировать дагестанские народы, превратить дагестанцев в потомков Чингиз-Хана и его последователей, которые в свое время разрушали мусульманскую культуру. Пантюркизм прямо направлен против арабской культуры.
Рис. 9.6. Турецкие центры на западной территории бывшего СССР
Многие говорят, что цель пантюркистов не является поглощение Дагестана Турцией. Они, якобы, пекутся лишь о процветании и просвещении горцев… Азербайджанский богач Тагиев пожертвовал 1000 рублей на подготовку учителей турецкого языка для Дагестана. Попробуй пойти к нему и выпросить сотую долю этих средств для школ на родном языке, он тебя прогонит. Тагиев знал, что до сих пор в Дагестане были арабо-язычные медресе и знал, что и мударристы. и муталлимы нуждаются в средствах. Разве слышал кто-либо из дагестанцев, что Тагиев пожертвовал копейку на развитие дагестанских школ? Кази-Кумухцы несколько лет тому назад хотели открыть в селе медресе с обучением на арабском языке. Они выделили человека, которому поручили собирать пожертвование с богатых людей Кавказа. Он побывал в крупных городах, в том числе в Баку, у Тагиева. Никто из них не захотел помочь. Но сказали: «Если поставите обучение на турецком языке, то средства дадим». Пусть умные люди сделают вывод, почему они поступили так. Если бы богатые пантюркисты хотели бы бескорыстно способствовать просвещению горцев, то не придали бы значение языку обучения. А ведь они раньше восклицали, что обучение детей в начальных школах на русском языке является угнетением дагестанцев, что они ведут русификаторскую политику. Но когда даге-нцы захотели открыть нерусские школы, предприняли попытку ввести турецкий язык» [26]. Как далеко смотрел этот лакец Каяев! К сожалению, история повторяется. В Дагестане теперь эйфория относительно Турции и турецкого языка: открываются университеты, колледжи, другие учебные заведения на турецком языке, созданы и создаются кружки и группы для изучения последнего. Турками наводнен Дагестан. Последние не скрывают своих целей и задач. На рис. 9.6 приведена схема, срисованной с обложки учебника турецкого языка, имеющего широкое хождение в Дагестане. На нем четко отмечены, где включены «турецкие национальные прожекторы» на территории бывшего СССР. Скоро такой прожектор зажгут и в Дагестане!
В связи с изложенным хочу спросить, кому же в пасть мы толкаем Дагестан и дагестанцев? Почему забыты прошлые уроки истории и мы теперь действуем в разнобой? Почему лезгинские земли отданы туркам на разграбление и там осуществляется полный произвол во всех сферах жизнедеятельности человека.
Хочу с самого начала сказать, что лезгины ничего другого не хотят, кроме как спокойно и с достоинством жить и работать на собственной земле. Это неотъемлемое право каждого народа и оно отнято у нас!
Лезгинская проблема — ключевая не только для Дагестана, Кавказа, но и для России, поскольку только лезгинские территории от Каспийского моря до Грузии, Армении отделяют турок от других, тюркских народов Дагестана, Северного Кавказа и Поволжья. Сейчас турки очень близки к заветной мечте — созданию Великого Турана!
Оценивая деятельность Н. Самурского, не могу назвать ее положительной, поскольку он практически мало что сделал для своего народа. Хотя в начале он был против объявления республика Дагестан в 1920 г., затем, став ее руководителем, недостаточно сделал для воссоединения лезгинского народа, положение которого теперь стало катастрофическим.
Можно поставить и другой вопрос: оценивают ли положительно деятельность Н. Самурского представители других дагестанских народов, для которых, как показано выше, он сделал очень много во всех сферах жизнедеятельности человека, особенно в социально-экономическом и культурном областях? С сожалением приходится констатировать, что все хорошее забыто, уже на щит поднимают те промахи, которые он допускал в своей работе.
Годы, когда Н. Самурский работал первым лицом в Дагестане, были исключительно тяжелыми и острыми во всем бывшем Советском Союзе, наиболее страшными страницами тех лет были репрессии. Жертвой произвола стал и Н. Самурский. Он был арестован и расстрелян в 1937 году, реабилитирован посмертно.
Хас-Булат Аскар-Сарыджа. Описывая деятельность Н. Самурского мы в значительной мере ознакомились с парадной стороной советской действительности. О второй стороне последней мы в какой-то мере узнаем, если коснемся деятельности выдающегося художника Х.-Б. Аскара-Сарыджи.
Рис. 9.7. Аскар-Сарыджа Хас-Булат
Успешно окончив в 1927 г. ВХУТЕИН, молодой скульптур вскоре был откомандирован в Италию для продолжения учебы, где изучал памятники классического европейского искусства, работал в мастерской известного болгарского скульптора Н.Николаева. После возвращения из Италии Х.-Б.Аскар-Сарыджа активно включается в работу по созданию монументальных произведений в Дагестане. «Дагестан, — пишут авторы «Очерков истории советского искусства Дагестана (1927-1941), — не имевший раннее станковой скульптуры как вида изобразительного искусства, в лице Х.-Б.Аскар-Сарыджи обрел родоначальника национального ваяния. Его работы отличались удивительной точностью в отборе типажей, национальной характерностью, конкретностью в обрисовке облика моделей. Вместе с тем, они несут на себе и печать выразительной монументальности» [11].
Представляя читателям скульптурный портрет Магомеда Ярагинского, газета «Зов предков» (N2, 1992) пишет: «Таким вот представлял себе ваятель проповедника мюридизма на Кавказе, духовного вождя тариката накшбанди в Дагестане и Чечне шейха Мухаммада-эфенди ал-Яраги.
И впервые образ проповедника был воплощен в жизнь художником Х.-Б. Аскар-Сарыджой. Скульптура была создана в годы «Свободного» волеизявления народов, когда повсюду свирепствовал беспощадный ленинский приговор: «Религия — опиум для народа». Этим все и сказано. По той же причине десятки лет образ «Муллы» находился под негласным арестом.
Мы смело можем констатировать тот факт, что Х.-Б. Аскар-Сарыджа стоял на голову выше многих именитых художников того периода. Он был личностью. Одаренный самой природой, ваятель творческий путь начал с создания таких исторических произведений, как «Ахульгинки». «Голова мюрида», портреты из композиции «Последний защитник Гуниба», «Мулла», «Мой отец», в которых были воплощены образы легендарных личностей из героического прошлого Дагестана. Но скульптор был бессилен противостоять разрушительной мощи тоталитарного режима. На месте таких героических образов, как «Ахульго», он скрипя сердце вынужден был «выдавать на гора» искусственные образы людей из «бывшей отсталой окраины царской России». Он вынужден был зарабатывать на хлеб насущный с помощью типичных трафаретных образов того периода таких, как шахтер, чабан, доярка… Выполнял он и заказы на оформление фасадов домов и административных зданий.
Что я этим хочу сказать. При жизни ему не дали возможности проявить свой талант, истинный дар природы ваятеля.
Кто во всем этом виноват? Виновных много… и ни одного… Такова наша история.
Рис. 9.8. Скульптор Х.-Б.Аскар-Сарыджа. Шейх Мухаммед ал-Яраги..
И наконец, скульптурный портрет, изображающий известного алима, учителя и сподвижника трех имамов Мухаммада-эфенди ал-Яраги, который по негласному указанию «сверху» на долгие годы был заточен в каземат советского музея. Слава Аллаху, что не уничтожили совсем… И вот теперь скульптура Мухаммада Яраги, которую ее создатель мечтал превратить в прекрасный бронзовый памятник устазу, получила долгожданную реабилитацию.
И будем надеяться, что в скором времени известная лишь узкому кругу специалистов работа Х.-Б. Аскар-Сарыджи займет свое достойное место среди экспонатов Музея искусства Дагестана.
Умер у стаз там же в Согратле, где он и похоронен…
Так или иначе первый художественный образ Мухаммада Яраги, созданный первым профессиональным скульптором Дагестана, большим патриотом своего края Х.-Б. Аскар-Сарыджой, должен найти себе достойное место на нашей земле. Ибо слишком долго ждал и надеялся художник этого дня… Уж слишком долго оставался шейх в забвении. Пора, наконец восторжествовать правде забытого имени великого проповедника и ученого, философа и поэта».
В связи с изложенным возникают и ряд других вопросов. Кто возьмет под свою опеку огромное его наследие, которое уже теряется и разрушается. Кто предоставит помещение, чтобы открыть музей Х.-Б. Аскара-Сарыджи, чтобы нынешняя молодежь и потомки могли ознакомиться с произведениями этого выдающегося мастера?
Когда у тебя отняли Родину, когда в ней хозяйничают другие, иноплеменники, так и получается: разламываются семьи, теряются таланты. Об этом говорят судьбы братьев и сестер Х.-Б. Аскар-Сарыджи. Асланбей многие годы был кинооператором Мосфильма. Бейбулат стал кинорежиссером, директором азербайджанской студии кинохроники. Саят стала артисткой. Другая сестра Сафият рано посвятила себя киноискусству. В 1926 г. Она сыграла роль второй жены Ивана Грозного-Марии Темрюковны в фильме «Крылья холопа»…
Не менее безвестна судьба другой лезгинки — Аллы Джалиловой. Недавно Дагестанская правда» писала о ней: «А. Джалилова родилась в 1908 г. В сел. Ахты Ахтынского района. Человек богатого дарования, она всю свою жизнь посвятила служению большому искусству».
Рис. 9.9. Сафият Аскарова в кинофильме «Крылья холопа». 1923 г.
В 1927 г. после окончания Московского хореографического училища она была принята в балетную группу Большого театра СССР. На сцене прославленного театра раскрылся яркий, самобытный талант артистки. Здесь она становится солисткой балета. Лучшими партиями, исполненными А.Джалиловой, стали Мерседес в «Дон Кихоте», Айя в «Баядерке,» Цага в «Половецких плясках» («Князь Игорь»), танцовщица со змеей в «Золушке». Великолепно исполняла танцы: цыганский («Русалка» и «Травиата»), испанский и восточный («Лебединное озеро и «Щелкунчик») венгерский («Раймонда»), индусский («Лакме») идр…
Оставив в 1951 г. сцену Большого театра, А.Джалилова долгие годы преподавала народно-характерный танец в Московском хореографическом училище, театральном училище им. Б.В.Щукина. При ее непосредственном участии было подготовлено несколько групп артистической молодежи для Дагестана и республик Северного Кавказа…» Готфрид Гасанов — отец дагестанской музыки. 22 июня 1923 г. в Махачкале состоялся концерт, посвященный творчеству Ф.Шопена. Исполнителем был А.Гасанов, «выступление которого стало выдающимся явлением в музыкальной жизни дагестанской столицы» [11]. Газета «Красный Дагестан» откликнулась на концерт обстоятельной рецензией, в которой указывалось, что «молодой музыкант — один из первых представителей новой, советской национальной художественной интеллигенции» [27]. «Говоря о программе концерта, мы не можем не сказать несколько слов о самом концертанте, — пишет рецензент — Пианист Г.Гасанов представляет собой такую музыкальную величину, которая достойна всякого внимания и которым смело может гордиться Дагестан, как своим единственным музыкальным детищем. Прекрасная техника составляет далеко не всю ценность его таланта, проявляющегося, главным образом, в глубоком понимании и изумительной передаче исполняемого. Вдохновенная, серьезная и вдумчивая игра еще очень молодого пианиста производит сильное, незабываемое впечатление» [28].
Рис. 9.10. Готфрид Гасанов.
Огромен вклад Г. Гасанова в становление музыкальной культуры аварцев, кумыков, лакцев и другие народов Дагестана. Первая музыкально-художественная экспедиция по собиранию народной музыки, возглавляемая Г. Гасановым, отправилась из Буйнакска по маршруту Араканы — Кудутль — Гергебиль — Могох — Хунзах — Чох — Согратль и собрала интересный материал: 120 поэтических текстов и 100 народных мелодий, записанных на фонографические валики [29]. «Поездка с фонографом имела сама по себе характер сплошного триумфа, — писал Гасанов в отчете об экспедиции. Жители селений битком наполняли помещения, в которых производились записи, в свою очередь сопровождавшиеся нескончаемыми выражениями удовольствия и изумления. В Могохе мы получили совершенно искренние комплименты по адресу Советской власти, интересующейся творчеством крестьянства» [30].
«Результатом экспедиции явилось также исследование Г.Гасанова «Песни аварцев», законченное в 1927 г.» [31]. Представляя собой по форме отчет о поездке, оно, в сущности, подвело итог знакомству с музыкой аварцев в 1921-1927 гг. и подводило научные основы исследования музыкальной культуры аварцев. «Содержание работы отмечается большой широтой, смелостью и насыщенностью обобщений. В первой части приведено обстоятельное описание наиболее распространенных аварских музыкальных инструментов: кумуза (тамура), чаганы, лалу, зурны, их устройства, настройки, техники исполнения, технологии их изготовления, народно-музыкальной терминологии и т.п. Второй раздел труда Г.Гасанова раскрывает музыкальную структуру аварской песни, общую классификацию аварского песенного фольклора» [11].
Публикация Г.Гасанова получила высокую оценку: зачитанная как доклад на заседании этнографической секции Государственного Института Музыкальной науки в Москве в августе 1927 г., она принесла автору признание научной общественности. Ему была присвоена степень члена-корреспондента ГИМНа. В «Песнях аварцев» Г.Гасанов заложил основы методики научного исследования народного творчества и значительно обогатил аварскую музыкальную фольклористику внесением в нее элементов лезгино-дагестанских мелодий. «Идеи этого исследования интересны и в наши дни» [11].
В том же году был напечатан сборник «Мотивы дагестанского танца: 12 лезгинок, исполняемых зурнами», составленным Г.Гасановым, М.Джамаловым. Это первое издание лезгино-дагестанских мелодий, а также первый и до настоящего времени единственный сборник народной танцевальной инструментальной музыки. «Мы считаем, что издаваемые двенадцать танцевальных мотивов являются неоспоримым музыкальным богатством, требующим фиксации во избежание исчезновения, тем более что некоторые из них уже не играются вовсе» — писали составители в предисловии к сборнику [32].
Им удалось отобрать художественно совершенные и разнохарактерные образцы национальных плясов, наигрышей под лезгинку. Указанный сборник определил важнейшие принципы и формы собирания, нотирования и публикаций Восточно-Кавказской народной музыки, ставшие направляющими для развития фольклористики; отбор наиболее привлекательных образцов, «обобщающие» приемы нотной записи, условная запись переменной метроритмической структуры, отсутствие сопровождающих, «аккомпанирующих» инструментов (в данном случае — ударных) и т.д.» [11].
Как отмечено выше, под руководством Г. Гасанова в 1926 году был открыт музыкальный техникум.
«Важнейшее значение Г.Гасанов придавал разработке методики работы с учащимися-горцами по музыкально-теоритическим предметам, а также созданию специального дидактического материала и художественно-педагогического репертуара на фольк-лорной основе. Выдвинутая им идея «изучения музыкальной теории на основе изучения родных мотивов была новаторским явлением в музыкальной педагогике тех лет» [9]. Уже в 1927 г. музыкальным техникумом был издан сборник фортепианных пьес Е.Юдиной «Дагестанским детям». В предисловии к сборнику Г.Гасанов писал: Нетрудно также понять, почему мы избрали народные песни в качестве материала для педагогической работы: во-первых, нашим ученикам-горцам эти мотивы уже знакомы и вполне вяжутся с культурным миром той среды, которая создала этих детей; следовательно, ознакомление их с приемами гармонизации (с точки зрения развития вкуса) гораздо лучше построить на знакомом и близком материале, чем на мотиве придуманном, а порой и национально чуждом; во-вторых, выпуском настоящего сборника дагестанский мотив выдвигается из народных гущ к эстраде, хотя бы ученической, что, безусловно, имеет немалое культурное значение в направлении развития и обогащения местной музыки» [33].
К работе в техникуме Г. Гасанову удалось привлечь не только наиболее опытных местных педагогов, но и выпускников музыкальных вузов Москвы и Ленинграда. Классы фортепиано вели Д. Далгат, Е. Юдина, О.Тимушева, скрипки — И. Сафанов, В. Клин, сольного пения — М. Андреева — Петровская, В. Зайцева, духовых инструментов — А. Клейзмер. Наличие довольно большого числа специалистов — музыкантов высокой квалификации обеспечивало высокий уровень преподавания и позволило развернуть интересную концертную просветительную деятельность. В программах концертов Дагмузтехникума звучало много произведений музыкальной классики-сочинения И.С. Баха, Л. Бетховена, Ф. Шуберта, Н. Метнера, М. Равеля, фортепианные концерты Р. Шумана, П.Чайковского, С. Рахманинова. Здесь же исполнялись сочинения на дагестанские темы Г. Гасанова, Д. Далгат, Е. Юдиной и И.Сафанова.
Г. Гасанов подготовил таких выдающихся музыкантов, как С. Агабабов, М. Кажлаев, Ш. Чалаев и др.
Г.Гасановым написаны детский балет «Карачач», опера «Хочбар», песни для пьес «Айгази», «Любовь Асият» и др., прочно укрепившиеся в репертуаре Кумыкского театра. Его концерт для фортепиано с оркестром часто и в настоящее время исполняется оркестрами России и в других странах зарубежья. Творчество Г.Гасанова высоко оценило правительство СССР. Он дважды удостоен звания лауреата Государственной премии, имеет почетные звания заслуженного деятеля искусств РСФСР и ДАССР.
К сожалению, и Г. Гасанов предан сейчас забвению, его музыкальное наследство варварски используют представители других народов, даже не ссылаясь на его опубликованные произведения…
Не менее трагична сложилась судьба музыкального творчества другого выдающегося композитора — Зейнала Гаджиева, уроженца селения Куруш Ахтынского района. Он окончил Казахскую государственную консерваторию, после чего работал в знаменитом ансамбле Моисеева в Москве…
«Мне посчастливилось работать с Зейналом Гаджиевым, — говорит И.Матаев. — З.Гаджиев был композитором, яркий талант которого внес большой вклад в развитие музыкальной культуры Дагестана. Его прекрасные произведения «Мой Дагестан», «Самур-Дивичи-Канал», «Лезгинская колыбельная», сотни музыкальных произведений, написанных им для ансамбля «Лезгинка», снискали большую любовь дагестанских народов. Каждое его музыкальное произведение пронизано любовью к своему народу, выражает думы и чаяния простого человека»…
Рис. 9.11. Зейнал Гаджиев
«Зейнал Микаилович, — говорит далее Иосиф Матаев, — в своих произведениях старался отразить самое сокровенное и поэтому каждое его произведение воспринималось как событие музыкальной культуры. Он был демократическим композитором, будь ли это песня или аратория, или музыкальная сценка — в его произведениях превалировал мелодизм. От малого до велика пели его песни. Можно сказать, что он основатель современной хореографической музыкальной культуры Дагестана»…
В 1957 году 3. Гаджиев переехал в Махачкалу, сперва работал в ансамбле «Песни и танцы Дагестана», а с созданием Хореографического ансамбля «Лезгинка» — в последней. В «Лезгинке» 3. Гаджиев работал до последних своих дней (умер в 1971 г.).
В 1959 году, через два года после переезда в Махачкалу, 3. Гаджиев выпускает книгу лезгинских народных песенных и танцевальных мелодий. К сожалению, мне ее не удалось найти. Как пишет Н. Ибрагимов в «Лезги газет» (04.09.93.), в книге были собраны такие народные шедевры, как: «Шагьсенем», «Суначан», «Алагуьзли», «Загъадурзагъа», «Магьидилбер чан», «Ай, Дилбер», Вацран эк-вер», «Жанисат,» Колхозчи рушаз», «Кьасумхуьр», «Ст1алар», Усугьчай», «Тала», «Абас», «Телефонар», «Хинер», «Яхлар», «Рипе къуьл», «Къуба къенфетар» и др.
Рис. 9.12. Ансамбль»Лезгинка». Танцевальная сюита
В первые годы создания «Лезгинки» в ней значительное место занимали танцы лезгино-язычных народов, а музыкальное оформление было основано, в основном, на лезгинских танцевальных мелодиях.
По словам народного артиста России, лауреата Государственной премии России и Дагестана, художественного руководителя «Лезгинки» Иосифа Матаева, 90% музыки при постановке всех танцев «Лезгинки», будь это татский или аварский танец или танец другого дагестанского народа, написаны заслуженным деятелем искусств Дагестана Зейналом Гаджиевым.
Основой «Лезгинки» были и остаются такие танцы, как «Зегьметчияр» («Труженики»), «Дагьларин таватар» («Горские мелодии»), «Мехъер» («Свадьба»), «Атлуйрин чамарар» («Атлуйские конные состязания»), «Пуд паюникай ибарат Египетрин кьуьл» («Египетский танец»), «Къайтагьи» («Кайтаки»), «Унцукулвияр» («Унцукуль-цы»), «Партизанар» (Партизаны»), «Гичинар гвайбурун кьуьл» («Танец с кувшинами»), «Къвепаюникай ибарат ас-керин кьуьл» («Танец воинов»), Рутулрин Масха» («Рутульский Масха»), «Дарго» («Даргинцы»), «Дагъдин хуьре — сувар» («Сельская свадьба»), Ногьайрин «Айлоний» (Ногайский танец «Айлоний»), рушарин къуьл «Гатфар» (девичий лирический танец «Весна») и.т.д.
И сегодня основой практически всех мелодий «Лезгинки» является танцевальная музыка 3. Гаджиева, однако об этом нигде уже не упоминается. Передо мной последний проспект «Лезгинки», изданный на русском и английском языках, однако в нем ни слова не найдешь о музыкальном основателе ее — Зейнале Гаджиеве!
З. Гаджиев написал музыку для более десяти спектаклей лезгинского театра, функционирующего в г. Дербенте, среди которых «Фундугь-бег», «Саяд», «Чам гваз катна», «Етим Эмин», Муьгъуьббатдикай риваят» и т.д.
С изданием «Лезгинских песен и танцевальных мелодий» прошло 35 лет, за это время ни одно произведение 3. Гаджиева более не издавалось!
Иосиф Матаев с теплотой и восхищением вспоминает и о другом выдающемся лезгинском музыканте — Урудже Абубакарове — заслуженном артисте РСФСР и народном артисте Дагестана, который возглавлял исполнения музыкальных произведений. Рассказывая об Урудже Абубакарове, И.Матаев вспоминает такой факт. На одном из конкурсных концертов в Москве художественный руководитель национального оркестра Армении снял свой номер, поскольку посчитал, что после выступления коллектива, возглавляемого Уруджем Абубакаровым, неудобно выступать. Настолько высоко было исполнительское мастерство Уруджа Абубакарова! Последний великолепно играл почти на всех национальных инструментах Дагестана…
На далеком севере работает Тарланов Замир Курбанович — доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой русского языка, декан филологического факультета Петрозаводского госуниверситета, заслуженный деятель науки Карелии.
3. Тарланов один из тех патриотов, который хотел бы передать свои знания и опыт родному народу. Он успешно работает над изучением языка и культуры агульцев, добился в этом деле больших успехов. Но труды лежат на полке личной библиотеки…
Его жена, Лидия Владимировна Тарланова, также доктор филологических наук, профессор, заслуженный деятель науки Карелии, заведующая кафедрой русского языка Петрозаводского педагогического института. Лидия Тарланова является прямой наследницей А.С. Пушкина (в шестом колене). К сожалению, для этих замечательных людей нет места среди своего народа…
В Баку лезгины живут со дня его основания. Об этом говорит и тот факт, что в Баку до недавнего времени функционировала «Лезги мечеть», построенная в 1169 году. Теперь тюрки-азербайджанцы пытаются скрыть этот и другие исторические факты, чтобы поставить лезгин в Баку в положение пришельцев со стороны. Имеет место и другое: все, что создавалось в Азербайджане лезгинами, будухцами, хиналугами, цахурами, рутульцами, удинами, кризами, татами, талышами, армянами, курдами, русскими, приписывается тюркам, назвав всех перечисленных народов азербайджанцами, народу, которого не было и нет. О последнем говорят сами тюрки — азербайджанцы.
Теймур Яхьяев, азербайджанский политолог в «Российской газете» (19.8.93) пишет: «Перед Г.Алиевым по сути стоит задача мессианского свойства. Ведь еще немного, и может распасться не только государство, но и сам этнос. Так, не закончивший формирование азербайджанский этнос, может вновь распасться на народности и племена, уйти в небытие. Такой полураспад нации хорошо виден в Баку…»
Вот что пишут сами тюрки-азербайджанцы в редких публикациях, касающихся лезгин. Э.Ахундова (ЛТ, 23.12.92): «Тысячи лезгин — народа бесконечно трудолюбивого — … работают на нефтяных промыслах Апшерона. Они и сейчас составляют большой отряд азербайджанских нефтяников. Лезгины же одними из первых откликнулись на призыв построить близ Баку индустриальный спутник — Сумгаит. Ныне в этой печально знаменитой мертвой зоне на экологически вредных металлургических и нефтехимических производствах наряду с азербайджанцами трудится около ста тысяч лезгин».
То, что при Советской власти стало называться азербайджанской культурой, по существу, является культурой не одних тюрок, но и всех местных аборигенных народов. В этом легко убедиться при сопоставлении, например, музыкальной культуры «азербайджанцев» и лезгин.
В Среднюю Азию тюркские племена пришли в первом веке нашей эры, а в Турцию (ранее Византию) — в XII — XIII вв. [34]. Если носителями нынешней «азербайджанской музыки» были тюрки, то она была бы очень близка к туркменской и турецкой музыке. Однако мы наблюдаем разительное различие между азербайджанской музыкальной, с одной стороны, турецкой и туркменской — с другой. В этих условиях возникает другой вопрос, откуда она, на какой базе она создана?
Сравним теперь лезгинскую и азербайджанскую музыку. Здесь мы находим практически полное совпадение. Те нюансы, которые можно наблюдать между лезгинской и «азербайджанской» музыкой, то они появились после обработки основополагающей музыки — музыки лезгино-язычных народов. Музыка лезгиноязычных народов практически до сих пор осталась в своей колыбели — ее обрабатывали в основном самодеятельные композиторы, а в Азербайджане это было поставлено на широкую профессиональную основу, поэтому лезгинская музыка в Азербайджане звучит более богато.
Сравним теперь азербайджанскую и армянскую музыку. Порой ряд мелодий армянской и азербайджанской музыки не отличишь.
Общеизвестно, что армянская музыка имеет тысячелетнюю историю, она существовала до появления тюрков на Кавказе. Откуда же тогда такое сходство?
Территория нынешнего Азербайджана до появления тюрков была заселена лезгиноя-зычными народами. Живя по соседству, лезгины, армяне, грузины, конечно, повлияли друг на друга во всех сферах — в музыке, танцах (лезгинка), культуре, письменности и т.д. Например, уже указывалось, что албано-лекский алфавит в 415 году был усовершенствован армянским ученым Месропом Маштоцем, танец лезгинка стал любимым танцем кавказцев.
Как видим, основой азербайджанской музыки является классическая музыкальная культура лезгинского народа, а не наоборот, как это приходится нередко слышать. Да и создавалась музыка в Азербайджане в основном лезгинами. Назову хотя бы несколько имен, тех, кто является не только авторами крупных произведений музыкальной культуры Азербайджана, но и основателями профессиональной музыки.
Эльза Ибрагимова. Энвер Гулиев, заслуженный работник культуры Азербайджана, пишет в статье «Не отрекись от любви земной» («Дагестанская правда», 02.04.94.): «Незабвенный Рашид Бейбутов, заливаясь соловьиной трелью, поет песню композитора Эльзы Ибрагимовой «Эй Ветен» («Родина моя»).
В комнате, кроме меня и Чингиза, никого. Оба, затаив дыхание, слушаем. Такое ощущение, что песня «Эй Ветен» в исполнении Рашида Бейбутова звучит для нас впервые.
Вдруг неожиданно для меня:
— Это песня моей сестры.
— Как? Эльза-ханум — Ваша сестра?
— Да.
Действительно. Ведь и Чингиз по фамилии Ибрагимов.
Хоть мы и сотрудники с ним, друзья, то, что он брат композитора Эльзы Ибрагимовой, я услышал впервые.
Рис. 9.13. Эльза Ибрагимова
Чингиз мне рассказал случай, связанный: песней «Эй Ветен».
1976 год… Рашид Бейбутов прослушал концерт из произведений Эльзы Ибрагимовой и по окончании его позвонил автору, поинтересовался ее творческими делами, высказал свое мнение об услышанных песнях, которые ему очень понравились и запали в душу. Эльза-ханум только завершила работу над песней «Эй Ветен». Благодетель и «импресарио» композитора брат Чингиз, взяв с собой новую песню, а также клавиры нескольких лирических песен, передал их в тот же вечер Рашиду Бейбутову. И с того времени песни «Эй Ваетен» заняла достойное место и репертуаре Рашида Бейбутова, став лейтмотивом его творчества, сопровождала его во всех гастрольных поездках по странам и континентам.
На протяжении четверти века лирико-романтические, пронизанные духом патриотизма, песни Эльзы-ханум я слушаю с большой теплотой и радостью, всегда с нетерпением жду новых произведений любимого композитора.
Первая ее песня прозвучала 16 апреля 1969 г. в исполнении знаменитой Шовкет Алекперовой. Это была «Ялан ха деил» (на слова народного поэта Азербайджана Мамеда Рагима). В исполнении народной артистки Азербайджана Флоры Керимовой прозвучали также песни «Гедже булаг башында» (на слова народного поэта Азербайджана Бахтияра Вагабзаде) и «Сен бир нагме, мен бир нагме» (на слова Энвера Алибейли), заслуженной артисткой Азербайджана Ильгамой Кулиевой исполнена песня «Билмездим» на слова Октая Шамиля), а заслуженным артистом Азербайджана Акифом Исламзаде — песня Турбан верердим» (на слова Рафика Зека) — они до сих пор на слуху у народа, да и можно ли остаться к этим песням равнодушным?
Недавнее присвоение Эльзе Ибрагимовой звания «Заслуженный деятель искусств «Азербайджана» было встречено поклонниками ее творчества с большой радостью, ведь она одна из любимых композиторов Азербайджана, умеющая передать в своей музыке думы и чувства народа.
Еще в годы учебы Эльзы Ибрагимовой в Азербайджанской государственной консерватории имени Узеира Гаджибекова, великого композитора, основоположника национальной оперы, ее самобытной талант и творческие способности были высоко оценены выдающимися композиторами современности: Тихоном Хренниковым, Кара Караевым, Георгием Свиридовым, Джевджетом Гаджиевым, Отаром Тактакишвили, Мурадом Кажлаевым и др. Бахтияр Вагабзаде сказал, что Эльза-ханум — мастер песенного жанра. Она как художник, сотворяющий не только внешний, но и внутренний мир, может тонко передать все наши переживания и чувства. Сплетенный ею песенный узор всегда великолепен. Мы не можем следовать за ее таинственными звуками, которые порхают перед нами, как бабочки, в ее песнях невидимые музыкальные звуки превращаются в образы, а те — в мечты и чувства. Это истинная сила и таинство искусства!
Нет такой песни у Эльзы Ибрагимовой, которая не заставила бы думать, переживать, пробуждать сердца, волноваться, мечтать и любить — вот истинное волшебство прекрасной музыки.
Песни Эльзы-ханум — это мир искренних, душевных бесед со слушателем. В этой беседе стороны верят друг другу. И поэтому каждая ее песня оставляет в нашей памяти неизгладимый след. Когда я слушаю песню «Гедже булаг башында», вспоминаю с трепетом те годы, когда мною были созданы эти стихи, и меня вновь обуревают переживания тех далеких лет. Глубоко прочувствовав мои стихи. Эльза-ханум воплотила чувства в тонком языке музыки.
Эльзой Ибрагимовой созданы произведения различного жанра: прелюдии, сонатины, квартеты, концерт для фортепиано с оркестром, симфоническая поэма, оратория и более тысячи песен на азербайджанском, лезгинском и русском языках.
Эльза-ханум по национальности лезгинка. Она родилась в районном центре Аджикабул Азербайджанской Республики в семье железнодорожников Имамедни и Соны Ибрагимовых. С детства была большим любителем народной музыки и в особенности мугамов.
Первая женщина — композитор Эльза Ибрагимова в своем творчестве уделяет большое место лезгинским песенным мелодиям, и это не удивительно. Удивляет то, что в Дагестане ее творчество не пропагандируется должным образом. В Махачкале ни разу не был проведен ее авторский вечер, не было официального приглашения.
А как сложились ее творческие дела в Азербайджане, в Баку? Созданные ею произведения могли бы стать украшением авторского концерта в филармонии им. Муслима Магомаева и в других концертных залах республики. Ее песни известны во многих странах мира, однако, как ни странно, ее имени нет и в числе деятелей музыкальной культуры Азербайджана, представляющих искусство республики за рубежом.
Эльза Ибрагимова — автор не только лирических песен. Увы, на протяжении долгих лет ее старались преподнести слушателям только как композитора песенника. Но она работала и в других жанрах. По мотивам трагедии «Афет» драматурга Гусейна Джавида ею была создана одноименная опера, которая до сих пор не нашла сценического воплощения. Вслед за первой композитор пишет оперу «Горящие колыбели» (автор либретто Рамиз Гейдар), выразившую боль Карабахской трагедии.
Без малого 30 лет Эльза-ханум пишет музыку, которая вдохновляет слушателей. Недавно в государственной филармонии на авторском вечере народного артиста Азербайджана Чингиза Садыхова певица Флора Керимова с большим мастерством исполнила песню Э. Ибрагимовой «Где же ты, судьба моя?» на слова Омара Гочулу. Долго не смолкали аплодисменты. Мы еще раз убедились, что прекрасный и любимый композитор Эльза-ханум не ищет легкой жизни, смело идет навстречу трудностям и тяготам и создает прекрасную музыку».
Узеир Гаджибеков. Из «Истории Азербайджана»: «У.Гаджибеков написал первую азербайджанскую оперу «Лейли и Межнун», что явилось крупным событием в культурной жизни Азербайджана и положило начало существованию азербайджанского оперного театра… В период 1880-1915 гг. У.Гаджибеков создал ряд новых опер — «Шейх сеган», «Рустам и Зохраб», «Эсли и Керим», «Шах Аббас и Хуршуд Бану», «Га-рун и Лейла» [35].
И далее: «У.Гаджибеков положил начало также азербайджанской музыкальной комедии. В 1909 г. была осуществлена постановка написанной им первой азербайджанской оперетты «Муж и жена». В том же году композитор создал новую оперетту «Не та, так эта» или «Мешади Ибад», а в 1913 г. знаменитую комедию «Аршин мол алан»… Титаническая творческая и просветительская деятельность У.Гаджибекова проложила путь к подъему музыкального профессионального творчества, выращиванию национальных кадров музыкантов и актеров» [35].
Ниязи Гаджибеков. Когда я обратился к лезгинам, жившим в Азербайджане, особенно к тем, кто недавно приехал в Дагестан из-за преследований на националистической основе и по политическим мотивам, с просьбой чтобы они мне назвали фамилии тех, кого они знают из тех, кто внес весомый вклад в экономику и культуру Азербайджана, то в первую очередь назывались имена Узеир Гаджибеков и Ниязи. Как я ни старался узнать фамилию Ниязи, ничего не выходило. Все знали его как Ниязи. Действительно, последнего во всем мире знают только как Ниязи!
Рис. 9.14. Узеир Гаджибеков.
Получилось так, что у меня не было времени копаться в литературе (подспудно думал, что пока не узнаю фамилию Ниязи мне трудно будет о нем что-нибудь найти в каталогах литературы), но я не забывал с нем. При очередной встрече с кладезью знаний — профессором Ахедом Гаджимурадовичем Агаевым, я спросил его о Ниязи. Ахел Гаджимурадович тоже не знал фамилию Ниязи, но сказал, что это нетрудно установить, поскольку его бывшая жена живет в Махачкале — это всеми нами уважаемая народная артистка СССР Барият Мурадова…
Я не замедлил пойти к ней. Позвонил и стою у двери квартиры. Было тихо, никакого снижения в коридоре квартиры. Я подумал, что дома никого нет. Собрался было уходить, но открывается дверь и в ней появ-ляется Барият Солтанмеджидовна. Я представился, меня пригласили в квартиру. Барият Солтанмеджидовна извинилась, указав на постель, что она себя чувствует не совсем хорошо. После небольшого вступи-тельного разговора, когда Барият Солтамед-жидовна сказала, что она в состоянии поговорить со мной, я изложил цель своего прихода. Здесь завязался интересный разговор (имеется запись разговора).
Для меня неожиданными были два момента: что Ниязи родной племянник Узеира Гаджибекова, и, что он носил две фамилии: Таги-Заде и Гаджибеков. В начале я даже подумал, не путает ли что-то с фамилиями, наша уважаемая Барият.
Далее я попросил Барият Солтанмеджидовну рассказать, где они познакомились и почему не сложилась у них совместная жизнь. Барият Солтанмеджидовна рассказала, что познакомились они здесь в Махачкале, когда Ниязи работал (1931-1933 гг) заведующим сектором науки, литературы и искусства в Обкоме партии. Вышла за него замуж. В 1933 году вместе с ними уехала в Баку.
— Ниязи, — говорит Барият Мурадова, — никак не хотел, чтобы я посвятила себя сценической деятельности, стала актрисой. А я не могла жить без театральной сцены. На этой почве отношения не сложились и мы разошлись. — В конце 1933 года Барият Мурадова вернулась в Махачкалу.
Меня, конечно, интересовало, откуда родом Гаджибековы. Барият Солтанмеджидовна сперва ответила, что они выходцы из Дагестана. После этого ответа я попросил ее сказать более конкретно. Тогда Барият Солтанмеджидовна ответила, что Гаджибековы родом из лезгинского селения, расположенного недалеко от Дербента. К сожалению, название селения она вспомнить не могла.
Я знал, что Узеир Гаджибеков, когда жил в Баку, имел тесную связь с моими земляками, в частности, со знаменитой фамилией Гаджиевых. Об этом рассказывала наша замечательная певица, народная артистка России и Дагестана Рагимат Гаджиева. Последняя об этом говорит и в телевизионной передаче (запись имеется на телевидении Дагестана в Махачкале), посвященной ее творчеству.
Рис. 9.15. Рагимат Гаджиева.
Раджаб и Абдулмуталиб Гаджиевы жили, работали в Баку и имели тесную дружественную связь с семьей Узеира Гаджибекова. Эта дружба закреплялась и тем, что племянница Узеира Гаджибекова — Махбаба Пашаева и дочь Абдулмуталиба Гаджиева — Рагимат вместе учились на учительских курсах, были неразлучными подружками. Самое главное обе подружки любили петь, особенно старинные народные песни.
В те суровые 20-годы Узеир Гаджибеков активно помогал творческой молодежи. Фактически Рагимат и Махбуба ежедневно бывали в доме Гаджибековых и по мере своих возможностей помогали в творческих исканиях Узеира Гаджибекова пением старинных лезгинских народных песен, которых Рагимат знала множество. Именно Узеир Гаджибеков пророчил большое будущее Рагимат и помог на начальном этапе становления Рагимат как певицы.
Отец Узеира Абдулгусейн Гаджибеков родом из знаменитой семьи Гаджибековых из Ахтов. Кстати, это редкое имя — Узеир до сих пор в ходу в ахтынском тухуме Гаджибековых.
По-видимому, семья Абдулгусейна Гаджибекова сначала переехала в приморскую часть Лезгистана и жили недалеко от Дербента, а затем перебралась в Шушу. В XIX веке и ранее такие переселения на территории нынешнего Азербайджана и Южного Дагестана были обычным явлением, поскольку на этой территории их объединяло языковое и культурное родство…
Теперь вернемся к Ниязи. Читаем в Музыкальной энциклопедии (М., 1976): Ниязи (настоящее фамилия имя — Таги-Заде — Гаджибеков Ниязи Зульфугарович, родился 7(20) VII 1912 г. в Тбилиси) Сын композитора Зульфигара Гаджибекова.
В 1926-31 учился в музыкальном техникуме им Гнесиных (Москва), Ленинградском центральном музыкальном техникуме, Ереванской консерватории. В 1933-34 занимался в Бакинской консерватории под руководством Л.Рудольфа и С.Штрассера. На развитие дирижерского искусства Ниязи оказали влияние А.Павлов — Арбенин, Л.Штейнберг, а также Н.Голованов, А.Гаук, О.Фрид и др. С 1938 по 1959 годы (с перерывами) — художественный руководитель и главный дирижер Азербайджанскоо симфонического оркестра им. У.Гаджибекова, с 1961-65 — директор, художественный руководитель и главный дирижер Азербайджанского театра оперы и балета им. М.Ахундова. В 1961 г. главный дирижер Ленинградского театра оперы и балета. Талантливый интерпретатор лучших образцов русских, зарубежных и советских классиков.
Автор музыкальных произведений различных жанров, наиболее известны: лирико-романтическая опера «Хосров и Ширин», балет «Читра», симфонический мугам «Раст».
В 1931-33 годах Ниязи работал заведующим сектором науки, литературы и искусства НКП Дагестана. В эти годы Ниязи систематически переписывается с Узеиром Гаджибековым, прислушивается к его советам по творческим и организационным вопросам. В этой связи весьма примечательно письмо Узеира Гаджибекова, датированное 28 февраля 1933 г., в котором он пишет [36]: «Дорогой Ниязи!.. Почему ты на закончил и не выслал мне начатую тобой партитуру… Твоя партитура меня очень интересует. Постарайся завершить ее и выслать мне, потом займешься записью дагестанских песен. Я сейчас экстренным образом оркеструю первый акт оперы «Кероглы». Театр меня очень торопит. Желательно, чтобы ты приехал и послушал первый акт «Кероглы»… Помни мои наставления. Целую твой дядя Узеир».
Рис. 9.16. Ниязи Гаджибеков
Напомним, что в то время, когда Ниязи жил в Махачкале, было время взлета творческой и музыкально-педагогической деятельности другого выдающегося лезгинского музыканта Готфрида Гасанова… Недаром вслед за этим Ниязи пишет музыкальные произведения для оркестра: «Закатальская сюита» (1934), танцевальную пьесу «Лезгинка» (1939).
Ниязи — «Герой социалистического труда, народный артист Азербайджанской ССР (1955), СССР (1962), Армянской ССР (1962), Лауреат Всесоюзного смотра дирижеров (1946); Лауреат Государственном премий СССР (1951, 1952), лауреат Государственной премии Азерб. ССР им. Узеира Гаджибекова (1968), лауреат Международной премии им. Д.Неру (1974).
Он награжден орденами: Ленина (1976 Трудового Красного Знамени (1968), Октябрьской революции (1979). Среди зарубежных наград Ниязи — орден «Кирилла и Мефодия» (Болгария), медаль им. Бела Бар-тока (Венгрия), медаль города — Карл-Маркс — Штадт и т.д.
Многранное творчество Ниязи снискало широкое признание в нашей стране и далеко за ее пределами. В этой связи весьма примечательны высказывания о Ниязи выдающихся российских и зарубежных музыкантов:
— Можно смело утверждать, что один из музыкантов, которым азербайджанская музыка обязана своим всемирным признанием, — это талантливый дирижер и композитор Ниязи.
Дмитрий Шостакович
— На протяжении всей своей музыкальной жизни я слежу за интенсивной деятельностью этого ярчайшего представителя советского искусства, которому музыка Азербайджана обязана своим звучанием на различных меридианах планеты.
Тихон Хренников.
— Тонкое понимание авторского замысла, правдивость и искренность чувствований — вот характерные черты исполнительского искусства этого выдающегося советского художника, принадлежащего к числу лучших дирижеров — участников международных фестивалей в Праге.
Вацлав Доблаш Чехословакия
— Самой высокой оценки заслуживает искусство Ниязи — у него необыкновенные руки, большая воля, и сильный характер.
Карло Цекки, Италия
— Я высоко ценю редкий талант этого замечательного мастера, отношу Ниязи к дирижерской элите современности. .
Аднан Сайгун, Турция
— Под управлением маэстро Ниязи великолепный оркестр «Гранд-Опера» звучат так, как может звучать только под руководством большого мастера.
Пьер Берлиоз. Франция
— По моему мнению, Ниязи — один из наиболее выдающихся дирижеров мира.
Филипп Боноски (США).
— Мне, как композитору, часто приходилось слышать первое исполнение моих наиболее крупных произведений под управлением Ниязи. Могу без преувеличения заявить, что лучшего исполнения мне во всех случаях не оставалось желать.
Кара Караев
Такими были лезгины Узеир и Ниязи Гаджибековы, лезгинка Эльза Ибрагимова чьи гениальные произведения, плоды творческой деятельности стали достоянием тюрко-азербайджанского народа. Теперь музыкальную культуру лезгин да и саму лезгинскую музыку во всем мире знают как музыкальную культуру и музыку тюрко-азербайджанскую! Какая ирония судьбы!
На семье Гаджибековых ярко прослеживается один из путей ассимиляторских процессов: переход от лезгинской фамилии Гаджибековых к тюрско-азербайджанской фамилии — Таги-Заде. Это не частный или единичный случай…
Несколько лет назад я впервые оказался на кладбище г. Кусары Кусарского района Азербайджана. Здесь живут только лезгины, их процент составляет более 95%. Увидев панораму кладбища г. Кусары я был поражен, ошарашен… сплошь и рядом на надмогильных камнях были записи на тюркско-азербайджанский лад с добавлением к фамилии, имени и отчеству слово «оглы». Выходило, что эта кладбище тюрско-азербайджанского народа. Практически ничего не было, говорящего о том, что здесь похоронены лезгины. — Я спрашивал тогда у товарищей, что, в городе живут так много тюрков-азербайджанцев? — Отвечают — нет! Их очень и очень мало!.. — Вот так, даже после смерти, лезгины в Азербайджане становятся тюрко-азербайджанцами. Таково положение с этим фактом во всех лезгинских районах Азербайджана! Вот где прямое доказательство произвола и ассимиляторских процессов…
Тогда же я спрашивал товарищей, вы хотя бы представляете, что произойдет через 50-100 лет с вашими потомками? Ведь их погонят из г. Кусаров и Кусарского района как «пришельцев, оккупантов» опираясь на те вещественные доказательства», которые вы создали и создаете на кладбищах повсеместно?..
Тогда же товарищи (здесь не привожу фамилии их, чтобы о них не создать ложное представление; они-то как раз и являются настоящими патриотами) рассказали и о том, что из музея, с великим трудом созданного в Кусарах во главе с уважаемым Забитом Ризвановым, бакинские националисты забрали, якобы для изучения, тысячелетней давности надмогильные камни лезгин, а затем они исчезли.. О последнем писали и в периодической печати… Вот как тюрки-азербайджанцы осваивали и осваивают земли лезгин и других аборигенных народов Азербайджана. Стоит ли удивляться после вышесказанного, если известный лезгинскийгенерал Махмуд Авилов или пролавившаяся своим долголетием лезгинская ковроткачиха Зибейда Шейдаева, или же герой итальянского сопротивления Шахбуба Меджидов и многие участники французского и греческого сопротивлений по желанию официальных властей Азербайджана превращаются в азербайджанцев. Это, так сказать, в порядке вещей…
Много сделали лезгины и в других сферах культуры Азербайджана. Первая научная грамматика тюркского языка написана лезгино-азербайджанским ученым С.Джафаровым. В последнее время стали известны и некоторые имена ученых организаторов науки — А.Ибрагимов, М.Гаджиев, И.Мустафаев, К.Полчаева — Адизизалова, К. Керимов, Н.Габибов, Э.Ахмедов…
Рис. 9.17. Генерал Абилов
Немало заслуг представителей лезгин в развитии спорта в Азербайджане. Назову, ставшие известными в последнее время: Карман Магомедов — обладатель кубка мира по самбо, мастер спорта международного класса, Казим Гусейнов — олимпийский чемпион по дзюдо…
Из-за националистической политики руководства Азербайджана и Дагестана почти одна треть наиболее активной части лезгинского народа оказалась за пределами Лезгистана. Крупные поселения лезгин имеются в Поволжье, в Ставропольском крае, в Астраханской и Тюменской областях, в государствах Средней Азии, в крупных городах России, Украины, особенно в Москве, Ленинграде, Волгограде, Саратове, Харькове и т.д.
Рис. 9.18. Генрих Гасанов
Контр-адмирал Г.А.Гасанов — главный конструктор атомных двигателей-реакторов морских кораблей. Долгие годы работал с бывшим президентом АН СССР А.П.Александровым. На одном из юбилеев Г.Гасанова А.Александров сказал: «Многие годы совместной работы мы знали Г.Гасанова как крупного конструктора. Недаром мы его называем «железным Генрихом». По работам последних лет должны мы его называть «полиметаллический Генрих; он заслуживает это имя своими выдающимися открытиями, исключительно оригинальными и с новыми принципами построения атомных котлов. Мы шли за ним и достигли больших успехов»… За выдающиеся заслуги перед страной Г.Гасанову были присуждены самые высокие премии: в 1942 г. — Государственная, а в 1958 — Ленинская. В 1970 году Г.Гасанов стал Героем Социалистического труда. Он дважды кавалер Ордена Ленина. Трудового Красного знамени и других орденов и медалей.
Г.Гасанов — брат знаменитого музыканта Готфрида Гасанова, они сыновья Али Гасанова — сына Гасана Алкадари, выдающегося ученого и просветителя XIX века. Генрих Гасанов неоднократно приезжал на свою родину — в родное село Алкадари…
Лезгинцевы. На заре Советской власти имя Михаила Лезгинцева (Магомеда Гусейнова), генерала армии, часто встречаем в постановлениях Совмаркома России, в которых на М.Лезгинцева возлагаются ответственные задания, как главного военного финансиста страны» [37].
Рис. 9.19. Генерал армии Михаил Лезгинцев (Гусейнов Магомед)
В эти годы М.Лезгинцев проявил себя как талантливый организатор, подлинный реформатор. «Разработанные им в годы гражданской войны важнейшие принципы финансирования и снабжения войск, по признанию видных советских военных специалистов в этой области, сыграли свою роль и в годы Великой Отечественной войны» [37].
По инициативе М.Лезгинцева были созданы первые военно-финансовые учебные заведения в стране. К числу их относятся Военно-хозяйственная Академия, Высшая военная и морская финансово-хозяйственная школа. В последней он был начальником, вел основные курсы…
Апрельской ночью 1937г. М.Лезгинцев был арестован и осужден на 5 лет по ложному обвинению в контрреволюционной деятельности и сослан на Крайний Север, на Колыму, где и скончался в марте 1941года. Ему было тогда всего 47 лет.
Георгий Лезгинцев, доктор технических наук, адмирал Военно-морского флота бывшего СССР. Закончив в 1937 году Ленинградский горный институт, Г.Лезгинцев 20 лет проработал на рудниках и приисках золотодобывающей промышленности, как сын репрессированного врага народа. Однако наступили иные временна, талант Г.Лезгинцева пробил себе дорогу – более 25 лет возглавлял институт «Гипрозолотоцветметпроект», проявив себя как крупный организатор проектно-конструкторских и научно-исследовательских работ в горной промышленности.
Рис. 9.20. Адмирал Георгий Лезгинцев
Под руководством Г.Лезгинцева были осуществлены крупнейшие проекты строек аламазодобывающей промышленности страны: трубок «Мир» и «Удачная» (Якутия), запущен Зодский ЭРК (Армения), проведены реконструкция ЗДК «Балейзолото», освоены ильменитовые месторождения Ирша (Украина), Карамкенсткая (Магаданская обл.) и Кочкарская ЗИФ (Южный урал), оловодобывающий комбинат Тик-Тук (Вьетнам), вольфрамовый предприятия Грынчарица (Болгария), рудник им. Джамбула (Казахстан), фабрика Советская (Красноярский край) и др.
Долгие годы Г.Лезгинцев был научным руководителем тематики Государственного Комитета по науке и технике по проблеме освоения минеральных ресурсов Мирового океана.
Г.Лезгинцев — автор более 70 изобретений, пять из которых были запатентованы за рубежом — в Англии, США, Канаде, Японии и в других странах.
Г. Лезгинцев был всесторонне талантливым человеком. При громадной загруженности производственной и научной работой он находил время для литературной деятельности, создав ряд крупных художественных произведений. — «В таежной стороне», «Инженер Северцев», «Рудознатцы», «Человек с гор». Его произведения переведены и изданы на языках народов бывшего СССР и за рубежом.
Г.Лезгинцев неоднократно становился лауреатом конкурсов по науке и литературе, деятельность его отмечена правительственными наградами.
Не менее интересна судьба младшего сына М. Лезгинцева — Михаила Лезгинцева. Вот что пишет Мубариз Мурсалов в «Лезги хабарар» [38]: Шел 1980 год… В Афганистане, куда брежневское руководство опрометчиво бросило советские войска, разгорелась война. Противостояние двух сверхдержав — США и СССР — нарастало. Это чувствовалось и на суше, и на море. В океанской пучине ракетно-ядерные субмарины в буквальном смысле охотились друг за другом, а создатели и испытатели вооружения и у них, и у нас спешно «выдавали на-гора» одну новинку за другой…
По известным причинам я не могу назвать подводную лодку и ее вооружение, но о человеке, внесшем большой вклад в их испытания, рассказать могу.
Подводный корабль совершал испытательный поход. Это была головная лодка новой серии советских субмарин. Как в авиации рядовой пилот садится за штурвал только после летчика-испытателя, так и на флоте специалисты-испытатели должны всесторонне проверить новинку во всех режимах и условиях плавания. Только после этого ее вручат «обычным» капитанам и штатному экипажу: семь футов под килем!
Старшим, или по-флотски флагманским, специалистом-испытателем на Черноморском флоте был тогда Михаил Лезгинцев.
Рис. 9.21. Адмирал Михаил Лезгинцев.
Не многим было известно, что направленный после окончания Ленинградской военноморской академии в главную базу Черноморского флота капитан первого ранга Михаил Магомедович Лезгинцев и есть тот самый паренек, о котором в свое время органы НКВД на запросы командования сообщили: «Считаем необходимым проинформировать, что Лезгинцев М.М. является младшим сыном Магомеда Гусейнова — Михаила Лезгинцева, раннерепрессированного за контрреволюционную деятельность».
Младшему сыну Михаила Васильевича Лезгинцева наши хваленые сверхбдительные органы тоже пытались сломать жизнь, но не вышло: время уже было другое, да и спартанский характер горца сказался… Трудное детство выпало ему, но все равно это было счастливое время. Потому что Михаил верил в отца, верил, что будет доказана его невиновность. Того же мнения были и земляки, родные и близкие. И настало время, когда на самом высоком уровне было сказано: «Не виновен!»
…Есть на флоте знак высокого доверия: «Наш батя!» — с уважением говорят моряки, когда уважают командира. Так звали своего капитана подводники. И не одна мать военного моряка писала сыну в письме: «Передай мое материнское спасибо своему командиру»…
Перед очередным выходом в море на испытание капитана первого ранга пригласили к командующему флотом, где Михаила Магомедовича поздравили с присвоением высокого воинского звания контр-адмирала.
Принимая поздравления командующего и сослуживцев, Михаил мысленно представил, как бы обрадовался отец, узнав о его успехах в службе, о высоком звании, которое говорило, что горец навсегда отдал сердце морю.
К несчастью, погоны адмиральские недолго довелось носить сыну горца. На центральном посту новейшей субмарины он вдруг почувствовал острую боль в сердце… Он умер на боевом посту: — так умирают горные орлы — на лету.
Есть в Севастополе кладбище военных моряков. М.Лезгинцев похоронен здесь… Но эта фамилия не вычеркнута из списков офицеров флота. Бороздит океан на Дальнем Востоке подводная лодка, на которой служит Михаил Михайлович Лезгинцев — сын контр-адмирала и внук Магомеда Лезгинцева…
Назовем еще одну знаменитую фамилию — это Шайдаевы. Они выходцы из сел. Цмур Сулейман-Стальского района. Из этой семьи вышли известные военные и ученые.
У Гаджи-балы и Бесханум Шайдаевых был девять детей: 7 сыновей и 2 дочери. Старший сын Магомед-Ганифа в 1939 году окончил физико-математический факультет Дагестанского пединститута. Перед войной работал заместителем начальника Управления трудовых резервов Дагестана. Имея бронь, в 1942 году добровольно ушел на войну. Вот что пишет генерал-полковник М.Х.Калашник в своей книге «Испытание огнем» о Магомеде-Ганифе [39]: «260-й стрелковой дивизии предстояло наступать на главном направлении, вести бои непосредственно за овладение Ковелем. Военному Совету было очень важно знать настроение личного состава ее частей, степень подготовленности их к боям. Поэтому генерал И.Г.Королев сказал мне:
— Поезжайте, Михаил Харитонович, в двести десятую. С ее командиром Василием Ивановичем Булгаковым вы хорошо знакомы. Все обязательно проверьте, потом доложите по телефону свои впечатления и соображения либо мне, либо командующему.
И вот я вместе с начдивом полковником А.И.Колуновым еду в двести десятую. В пути договариваемся с А.И.Колуновым сразу же по приезду накоротке побеседовать с политработниками частей, поставить перед ними практические задачи в связи с наступлением, а где будет возможность, провести солдатские митинги…
Первый митинг состоялся в 783 — м артиллерийском полку. Открыл его заместитель командира полка майор Магомед-Ганифа Гаджиевич Шайдаев. Он произнес короткую, но очень яркую речь. Говорил по-солдатски лаконично, четко. Закончил призывом сражаться с врагом так, чтобы заслужить похвалу Верховного Главкомандования.
— Майор Шайдаев — прекрасный командир, — негромко сказал мне комдив полковник В.И.Булгаков.
Вслед за М.-Г.Шайдаевым выступил командир дивизии. Потом произносили речи солдаты, сержанты, младшие офицеры. Тон, заданный митингу майором М.-Г.Шайдаевым, была выдержан до конца. Все говорили, что называется, с огоньком. В заключение несколько слов сказал я…
После митинга мы с майором Шайдаевым побывали на огневых позициях артиллерийских батарей, беседовали с бойцами орудийных расчетов. Я убедился, что в полку проведена большая воспитательная работа.
Рис. 9.22. Генерал-майор Магомед Шайдаев.
К тому времени, о котором я веду речь, М.-Г.Шайдаев был уже заправским артиллеристом… Видно, не случайно комдив упомянул о его трудолюбии и настойчивости. Находясь вместе с Шайдаевым на огневых позициях батарей, я видел, с каким уважением относились к нему бойцы и командиры»…
Рис. 9.23. Генерал-майор Гаджи Шайдаев.
После окончания войны М.-Г.Шайдаев был оставлен работать в Германии, поскольку Магомед-Ганифа Гаджиевич свободно владел немецким, арабским, турецким языками.
В 1947 году М.-Г.Шайдаев переведен в Тбилиси заместителем начальника политотдела артиллерийского училища. С 1950 г. М.-Г.Шайдаев — начальник политотдела бригады в Махачкале, уже имеет чин полковника. В 1953 г. поступает в адъюнктуру при Ленинградском военном институте им. М.Калинина. За год подготовил и защитил кандидатскую диссертацию. За выдающиеся успехи на научном поприще М.-Г.Шайдаев оставлен в институте преподавателем. В 1960 году защитил докторскую диссертацию. В 1974 г. его переводят начальником кафедры артиллерии в военную Академию им. Дзержинского, где он работает до сих пор. В 1980 году получил звание генерала-майора. За время работы подготовил более 50 кандидатов и 18 докторов наук. Им опубликовано более 200 научных работ, из них 15 — монографии.
В годы войны имел 18 орденов и более 20 медалей, был представлен к званию героя Советского Союза, но по непонятным причинам не получил это высокое звание.
Брат — М.-Г.Шайдаева Гаджи — Курбан Шайдаев имеет звание генерал-майора, кандидат исторических наук. С 1950 года работал заместителем министра МВД Дагестана, в 1970 году был переведен в Москву, где работал начальником Военного института повышения квалификации руководящих работников МВД бывшего СССР и содружества социалистических стран. В настоящее время продолжает работать в военной Академии МВД России и является постоянным Представителем Дагестана при президенте России.
Еще два брата — Магомед и Ханмурад имеют воинские звания майоров. Магомед Гаджиевич, кроме того, доктор исторических наук, профессор.
Младшее поколение также пошло по стопам отцов — более десяти человек имеют воинское звания от лейтенанта до полковника, от кандидата до доктора наук…
Не дошла «Звезда Героя» и до другого замечательного нашего земляка — Мустафы Агаевича Набиева. Вот что пишет Д.Бутовецкий в статье «Ночной бой у Шпратау» («Советское Полесье», 16.5.84): «Был теплый по-летнему сентябрьский день Группа ветеранов 6-й гвардейской дивизии, приглашенная на празднование 40-летия освобождения Шостки, расположилась на берегу Десны. С утра были выступления, встречи, поездки по местам боев, и теперь можно было расслабиться, снять усталость, подставив лицо и грудь мягким прикосновениям солнца.
Бывший командир дивизии генерал-майор Георгий Васильевич Иванов о чем-то оживленно беседовал со стройным седовласым человеком, в котором легко было признать горца. Китель офицера-артиллериста украшали боевые награды: ордена Красного Знамени, Отечественной войны, Красной Звезды.
— Знакомьтесь, подполковник Мустафа Агаевич Набиев, один из храбрейших наших гвардейцев, — сказал комдив. — Человек интересной судьбы. Мы встретились через сорок лет, и оказалось, что представление на звание Героя Советского Союза, которое я лично подписал в феврале 1945 года, не было видимо, утверждено. А, может, бумаги не нашли в архиве? Так или иначе, но требуется поиск…
Рис. 9.24. Подполковник Мустафа Набиев
Мустафа Агаевич рассказывал о бое у села Шпратау. Увлекшись, чертил прутом на песке схему расположение наших батарей и местонахождения фашистских танков. Генерал-майор кивал головой, подтверждая его рассказ, и все невольно перенеслись мыслями в победный сорок пятый год.
…Двенадцатого января 1945 года войска 1-го Украинского фронта начали Висло-Одерскую наступательную операцию. Войскам предстояло пройти от Вислы до Одера на глубину до пятисот километров, преодолев смесь оборонительных полос, заблаговременно подготовленных противником. Проходили эти преграды по берегам рек Нида, Полица, Варта, Одер.
13-я армия генерал-полковник Пухова, в состав которой входила 6-я гвардейская дивизия, прорвала главную полосу обороны противника. Темпы наступления были столь стремительны, что отстали тылы как дивизии, так и приданного ей 1076 истребительного противотанкового артиллерийского полка. В нем-то и служил 28-летний капитан Набиев, являясь помощником начальника штаба по разведке.
За его плечами были три года войны. Как в дымке, виделся ему иногда родимый аул Ашага-Мака.
Морозным февральским днем сорок пятого года 42 бойца с двенадцатью пушками и штабная машина с разведчиками переправилась на западный берег реки и заняла оборону восточнее села Шпратау, неподалеку от города Герлиц. Возле ветряной мельницы установили наблюдательный пункт. Огонь фашистских орудий отрезал их группу от оставшихся на левом берегу Одера частей. Прямым попаданием снаряда был разрушен пункт связи штаба полка, связь прервалась. Между тем бойцы услышали рокот моторов. К селу приближались танки.
Наши или вражеские? Верную смерть или помощь несут они? Выяснить это взялся Набиев. Взяв собой автоматчика, он тут же растворился во тьме… Взлетала в небо ракета, осветив на миг черные кресты на броне танков и самоходных орудий.
— Огонь… огонь по танкам!
Это — команда Набиева. Гремит выстрел, вихрем пронеслись осколки, застучав по броне, едва не пронзив разведчика. Младший лейтенант Леонид Ондруцкий произвел выстрел осколочным снарядам. Это ошибка могла дорого обойтись батареям.
— Бронебойным, бронебойным бей! Кричит надрывно Набиев:
На этот раз лейтенант точен. Танк загорелся, второй «тигр» стал разворачиваться, но и его достал снаряд. Здесь и там запылали фашистские «тигры» и «фердинанды» в стане врага — паника. Снова и снова слышится голос Набиева:
— Огонь бронебойным!
Схватка идет в ночной тьме. Ошеломленные, поднимают руки гитлеровские солдаты.
Утром поле боя осматривали прибывшие сода комдив 6-й гвардейской дивизии генерал-майор Иванов и командующий артиллерией дивизии гвардии полковник Аршовский. Они насчитали одиннадцать разбитых, обгорелых машин. Шесть таков и два самоходных орудия были взяты исправными, 36 солдат и офицеров пленены. Победа была полной, гвардейцы дрались по-суворовски. И никаких потерь, даже никого не ранило.
— Молодцы, артиллеристы! — похвалил комдив батарейцев. И , повернувшись к Набиеву, добавил: — Подвиг ваш не будет забыт. Вы будете представлены к вышей правительственной награде.
Войну капитан Набиев закончил в Праге. А когда вернулся домой, услышал печальную весть: умер отец, погиб брат Наби. Но уже на другой день Мустафа Агаевич, военком Дербента, впрягся в работу. Дел было хоть отбавляй, и коммунист Набиев радовался тому, что не слышно больше грома пушек над головой.
Прошли годы, много лет. Встречаясь с молодежью, рассказывал Набиев о ратных подвигах артиллеристов, вспомнил и о ночном бое под Шпратау, но мучило ветерана то, что некому было подтвердить его рассказ.
3 апреля 1982 года Мустафа Агаевич смотрел передачу по телевидению. И вдруг вскочил:
— Да это же наш комдив, Георгий Васильевич, генерал Иванов! Такой же, каким был когда-то. Постарел только…
На другой день Набиев выехал в Москву, встретился с комдивом, вместе с ним осенью посетил Шостку. А под новый, 1984 год, генерал-майор приехал в Дербент. Выступая во Дворце культуры стекольного завода, а затем в городском комитете партии, Георгий Васильевич рассказывал о доблести гвардейцев, о подвиге коммуниста, сына Дагестана Мустафы Набиева.
В «Дагестанской правде» (20 ноября 1964 г) перепечатана из «Магаданской правды» статья Г.Колтовского «Разведчик золотых кладов». Статья посвящена нашему знаменитому земляку Азизу Алискерову. Г.Колтовский пишет: «Начав работу на крайнем Северо-Востоке рядовым геологом А.X.Алискеров вскоре был назначен начальником Оротуканского районного геологоразведочного управления, а затем начальником геологоразведочных работ горнопромышленного управления Далстроя. Вся его кипучая энергия была направлена на выявление новых россыпей месторождений золота и организации наиболее эффективной методики его добычи. Под руководством А.Алискерова и при его непосредственном участии разработан и осуществлен генеральный проект разведки реки Берелых, давший, как известно, блестящие результаты.
Рис. 9.25. Азиз Алискеров.
В последние годы своей работы А.Алискеров многое сделал для успешной организации разведочных работ в долине реки Анюй и на Чукотке. Можно смело сказать, что в теперешних успехах магаданских геологов есть и его большая доля труда.
Азиз Алискеров обладал редкой способностью исключительно чутко и справедливо относиться к нуждам и запросам своих подчиненных, всегда находил для этого время. Характерной чертой его была большая любовь к детям, для которых он старался сделать все, что было возможно.
Азиз Хаджиевич Алискеров умер 4 июля 1956 года в возрасте 42 года в полном расцвете сил… Недавно на приисках, в рабочих поселках области прошли собрания и вечера, посвященных 70-летию со дня рождения А.Алискерова. Ветераны Колымы и Чукотки делились своими воспоминаниями об этом замечательном человеке.
Блестящая работа А.Алискерова высеко оценена нашим правительством: он награжден двумя орденами Трудового Красного Знамени и медалями».
Дмитрий Трунов в «Дагестанской правде» (30 декабря 1972 г) пишет: «Несколько лет тому назад мне довелось встретиться с прославленными золотоискателями Дальнего Востока. Один из них показал мне золотую медаль лауреата Ленинской премии и сказал:
— Этим я обязан вашему земляку Азизу Алискерову.
Позже мне стала ясна эта не длинная, но много говорящая фраза… О нем даже написаны стихи. Мне прислали из Магадана. Приведу только два четверостишия:
Волны мертвые камня серого,
В буйной зелени горный кряж,
Здесь оно и стоит, Алискерово,
Заполярный поселок наш.
Алискерово — имя звучное…
А ведь я его знал живым
И просился к нему в подручные
По тайге поскитаться с ним…
Его именем назван не только поселок золотоискателей, но и прииск золотодобытчиков.
Назовем еще три имени, ставшие известными в последнее время. Это Герои Социалистического труда Мирзеханов Мирзехан, нефтяник, лауреат Государственной премии СССР (работает в Туркменистане), Алимирзоев Алимирзе — Герой Социалистического труда (Узбекистан), Имамат Ибрагимова — также Герой Социалистического труда. Вот что пишет Ш.Дагов в газете «Правда жизни» (N1, 1992, Махачкала) об Имамат: «Мое знакомство с этой славной женщиной произошло, пожалуй, не совсем обычно. Все на чалось с газетной строки. В газете «Советская торговля» от 6 марта 1982 года под рубрикой «В семье единой» было опубликовано интересное выступление заведующей секцией универмага рыбкоопа совхоза «Алма-Атинский». Она рассказала о своих товарищах по работе, о дружбе и сплоченности людей совхоза, в котором живут и трудятся представители тридцати одной национальности. Каково же было мое удивление, когда дошел до строк: «Я коротко перечислю тех, кто работает у нас в универмаге. Я — лезгинка, есть уйгурки, казашки, гречанка, болгарка…
«Лезгинка!» Наша землячка!» — удивился я. Откуда же она родом? Решил написать письмо. Захотелось узнать об этой женщине — герое.
Прошло много дней, а ответа все не было. Я уже перестал надеяться и почти забыл об этом, как однажды, вернувшись с работы, застал у себя дома двух незнакомых женщин, оживленно беседующих с моей женой. На груди одной, рядом со звездой Героя, сверкают ордена Ленина, Трудового Красного Знамени и другие высокие награды.
— Здравствуйте, Имамат, с приездом! — почему-то я сразу узнал ее.
— Я получила ваше письмо, — улыбнулась она, — но отвечать уже не стала, вы меня извините, а решила приехать. Давно не была в родных краях. И свадьба моей родной племянницы Гюльнары обязывала. Да вот и мать ее, моя сестра. Знакомьтесь, Салимат
— Поворичается она к сестре. — Она живет в селении Куйсун Магарамкентского района, работает медсестрой в детском саду.
— Казахстан стал моей второй родиной, — говорит Имамат. — С того дня, когда отец мой Асали вместе с семьей был выслан туда в 1940 году как кулак, имевший трех коров и трех быков…
Имя Асали Велиметова — знатного табаковода — хорошо было известно в Казахстане. Добросовестный труд бывшего «кулака» был отмечен орденом Трудового Красного Знамени и другими наградами. Трудились на совхозных полях и мать Имамат, Гюзельхан, и остальные члены большой семьи.
Пришло время и Имамат встать на табачные ряды. Это было в год начала войны, Великой Отечественной войны.
В 1949 году при плане 25 центнеров звено Ибрагимовй Имамат собрало с каждого гектара закрепленной за ним площади по 324 центнера сухого табака. Такого результата никому не удавалось добиться. В числе других табаководов — рекордсменов республики Казахстан ей было присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением золотой медали «Серп и Молот» и ордена Ленина. В это время ей шел двадцать первый год. Она стала одним из первых Героев Соцтруда среди дагестанцев. И вот в следующем, 1950 году, за выдающиеся успехи в труде Имамат Ибрагимова была награждена вторым орденом Ленина, а затем в 1951 году — орденом Трудового Красного Знамени. Но имя ее никогда не упоминалось, да и теперь не упоминается в Дагестане. Может потому, что дочь «кулака»? А может, кое-кому не подходил пункт пятый ее анкеты?
Так и работала бы она, шагая к новым трудовым высотам, если бы судьба не распорядилась по-своему. Имамат тяжело заболела, а врачи категорически потребовали: «Меняй работу!:» А как сменить то, что годами упорным трудом и сердцем прочно вошло в жизнь? Да и перед людьми неудобно: только что Героя получила и тут же подыскивать легкую работу? А к легкому труда она не была приучена.
— Иди в магазин — посоветовал Петр Федорович, директор совхоза.
— Там тоже нелегко, но все же не табачное поле. И помни: не место красит человека»…
Способность к военному и трудовому героизму в крови лезгинского народа. Это доказывает и наша молодежь. В ноябре 1990 г. высокое звание Героя присвоено Абасу Исрафиловичу Исрафилову, погибшему на Афганской войне. Ему было всего 20 лет. Он шел в своему подвигу открыто, мужественно. За один год службы в Афганистане он имел награды: орден Красного Знамени, медали «За отвагу», «От благодарного афганского народа», Грамоту Президиума Верховного Совета СССР, «Воину-интернационалисту.
28 августа 1993 г. газета «Северный Кавказ (N35 (138) написала: «Парламент Калмыкии учредил звание Герой республики Калмыков. Первым героем стал овцевод Ханбаба Мирзаметов. Президент Калмыкии Кирсан Илюмжинов вручил ему орден, украшенной золотом, платиной, бриллиантами и рубинами (общая стоимость — 10 млн.руб) и новенькую «Волгу».
40 лет назад приехал юный лезгин из Дагестана в Калмыкскую степь и остался здесь. Кстати, X.Мирзаметов награжден двумя орденами Ленина и имеет звание «Заслуженный животновод Калмыкской АССР».
В статье «Из жизни не исчезнет след» [40] Багавудин Алиев пишет: «Будучи в качестве дипломата на Ближнем Востоке, мне удалось собрать любопытные сведения о дагестанской диаспоре. Одним из выдающихся ее представителей является известный в Сирии военачальник дагестанского происхождения Талеб Дагестани.
Талеб Мухаммед Дагестани — потомок дагестанца Мухаммеда Челеби, выпускника каирского университета Аль-Азхар, лезгина из Рутульского района. Согласно семейным документам, в 1825 году во главе дагестанской делегации Мухаммед Челеби, тогдашний муфтий Шеки и Ширвана, имамом Дагестана был направлен в Константинополь (ныне Стамбул) для ведения переговоров с турецким султаном о поставках оружия. После, казалось бы, удачных переговоров с султаном и прибытия в приграничный Каре, старый Мухаммед Челеби вместе со всеми членами делегации был арестован турками и сослан в Сирию, тогдашний вилайет Османской империи. Там, вопреки своему желанию, он обосновался навсегда. А в Дагестане остались молодая жена, дети от первой (покойной) жены и другие родственники. В семье правнука старого Мухаммеда Челеби (его тоже звали Мухаммедом Челеби) в 1914 году в Дамаске родился Талеб Дагестани.
Завершив учебу в аристократической средней школе «Фрейр» в Дамаске, Талеб поступил в престижное военное училище, предназначенное для детей из семей высокопоставленных государственных чиновников и военачальников. Будучи весьма способным и физически крепким юношей, Талеб блестяще закончил училище и, получив звание лейтенанта, стал адъютантом президента Сирии Таджежина Хасани. При таком высоком назначении, безусловно, учли дагестанское происхождение молодого офицера. В странах Ближнего и Среднего Востока дагестанцы, черкесы и чеченцы пользовались большим уважением за мужество, храбрость и преданность.
Когда Сирия получила независимость, судьба свела Талеба Дагестани с новым президентом страны Шукри Куватли. Впоследствии это знакомство переросло в дружбу. Ее и по сей день поддерживают потомки этих знаменитых людей — сыновья, внуки, правнуки. Именно Шукри Куватли назначил Талеба главнокомандующим пограничными войсками молодой страны. Первый парад этих войск Талеб Дагестани принимал в 1946 году.
Во время первой арабо-израильской войны Талеб Дагестани командовал ливанским, фронтом.
Скоро ситуация в Сирии изменилась. В результате государственного переворота к власти пришло правое крыло национальной буржуазии с Хусни Займом. Свергнутый президент Шукри Куватли эмигрировал в Египет, а Талеб Дагестани был направлен военным атташе в Багдад и Тегеран по совместительству. Фактически Талеб считался личностью опальной и новое назначенение расценивалось чуть ли не ссылкой.
Прошло несколько лет. В 1954 году в результате очередного переворота президентом Сирии стал старый друг и сослуживец Телеба Адиб Шишакли. Президент пригласил Талеба Дагестани в столицу страны, присвоил ему звание генерала и назначил командующим Юго-Западным фронтом (на границе с Израилем).
1955 год. И вновь государственный переворот. К власти пришел Хашем Аттаси. 3а близость к прежнему президенту Талеба Дагестани опять направляют за границу военным атташе, но уже в Анкару.
В 1956 году в Сирии свободные президентские выборы, в результате которых президентом стал эмигрированный в Египет, любимец сирийского народа Шукри Куватли. Последний не замедлил призвать в страну и Талеба Дагестани. Он назначается генеральным инспектором вооруженных сил Сирии с присвоением только что введенного в стране звания дивизионного генерала.
Спустя два года в Сирии произошел так называемый «тихий» переворот и президентом стал Аффиш Бизри, который вынудил Талеба Дагестани подать в отставку. Уставший от бесконечных политических интриг в высших эшелонах власти, Талеб Дагестани принимает решение навсегда уйти из большой политики и заняться семейными делами. Однако дружбу с экс-президентом Шукри Куватли и его семьей он продолжал поддерживать. Пережитое тяжелое сказалось на здоровье мужественного дагестанца.
В один из дней 1975 года Талеб Дагестани, как обычно, за рулем своей машины возвращался домой и вдруг острая боль, поразила сердце. А вокруг — ни души. На улице Багдадской, что в центре Дамаска, расположены старое кладбище и Пантеон Славы. Там и похоронен генерал.
Несколько слов о супруге Талеба Дагестани. Эльхам Кендлж Юсуф Пашазаде, курдиянка, в настоящее время проживает в Дамаске. Высоко отзывается о родине покойного мужа — Дагестане.
Не только Талеб Дагестани, но и некоторые его родственники оставили заметный след в общественной жизни Сирии. Значителен вклад дяди Талеба — Казема Дагестани в философию и социологию. Выпускник факультета права Дамасского университета, Казем Дагестани закончил аспирантуру Сорбонны и впервые в Сирии блестяще защитил докторскую диссертацию по социологии. Он автор десятков фундаментальных трудов по философии и социологии. В 1940-42 годах работал начальником концелярии премьер-министра, а затем канцелярии президента Сирии. В 1946 году назначен представителем Сирии в Лиге арабских стран. Умер 1985 году в возрасте 85 лет.
Известная современная писательница Эльфат Эдельби (род. 1912 г.) является двоюродной сестрой Талеба Дагестани. Ее перу принадлежит более 20 крупных литературных произведений. Некоторые из них переведены и на русский язык. Книга Рассказы моего деда» посвящена жизни ее прадеда Мухаммеда Челеби. В рассказе «Господь великодушен» Эльфат Эдельби пишет об одном из эпизодов патриотической деятельности своего дяди Закарьи Дагестани, бывшего заместителя начальника тюрьмы Дамаска, тайно освободившего заключенных сирийских патриотов во время французской оккупации Сирии.
Сын Талеба Дагестани Шамиль (род. 1943 г) работает в Дамаске генеральным директором комплекса стадионов столицы. Более 15 лет является бизнесменом, капитаном сборной команды Сирии по баскетболу.
Не могу не назвать еще одну фамилию из Далекого Зарубежья — это Тамараханум Керим. Эта замечательная женщина родом из Курахского района. Работает она в США и является президентом трансконтинентальной корпорации по экспорту и импорту одежды.
И в наши дни сотни лезгин на контрактной основе работает за рубежом. Один из них — Загидин Магомедович Рамазанов. Родился он в Белиджи, окончил биологический факультет Дагестанского государственного педагогического института.
В 1981 году З.Рамазанов поступил в аспирантуру при Академии сельскохозяйственных наук им. Тимирязева, а в 1983 году досрочно защитил кандидатскую диссертацию по теме «Механизм регуляции углеродного питания». 27-летнего ученого оставили работать в Академии. Его работа «Молекулярная биология углеродного и азотного метаболизма» стала новым словом в мировой науке.
З.Рамазанов разработал методы увеличения сельскохозяйственной продукции с использованием молекулярной биологии без минеральных удобрений. К сожалению, в России, Дагестане не нашлось места для открытия нашего земляка. Зато его работой заинтересовались зарубежные ученые, бизнесмены. В 1989 году его пригласили в Королевскую Академию Швеции. Два года читал он лекции по микробиологии в университетах городов Умеа и Упсала, занимался научными исследованиями.
Работал он 6 Швеции с удовольствием и плодотворно и вскоре выучил и шведский язык. Там же Загидин получил приглашение из министерства развития и образования Испании. В Испании наш земляк успешно читал лекции по молекулярной биологии в Кордовском университете.
Сейчас З.Рамазанов работает в США, преподает курс микробиологии в Луизианском университете. Он член секретариата Европейского общества биологов. Член Американского общества биологов. Загидин уже имеет на руках новый контракт. Пять лет будет работать в биотехническом Центре по молекулярной биотехнологии на Канарских островах.
Ученый с мировым именем свободно владеет английским, шведским, испанским языками, плодотворно работает со своими аспирантами из США, Испании, Швеции, Кении, Танзании и других стран.
За последние три года Загидином опубликовано более 100 работ, большинство из них — за рубежом. Недавно в Голландии вышла его книга о молекулярной биологии. Она сразу же разошлась, теперь он работает над второй монографией.
В далеких странах З.Рамазанов получил признание, добился успехов в научно-педагогической деятельности. Я не думаю, что он не хотел бы работать у себя на Родине — Лезгистане. Но как?!.. До сих пор в Лезгистане нет ни одного государственного высшего учебного заведения или промышленных предприятий! Поэтому «утекают умы и руки», — как говорил профессор М.Аджиев, — из Лезгистана.
Трудно мне сейчас сказать, сколько у нас генералов, адмиралов, героев Советского Союза, героев труда, крупнейших ученых, выдающихся тружеников. О многих из них мы ничего не знаем, поскольку о них не писали или писали как о «дагестанцах» и «азербайджанцах» без конкретного национального адреса. Поэтому и здесь оставляю символическую страницу, чтобы в будущем восполнить этот пробел.
В связи с сказанным я вспоминаю спор обсуждение одной статьи, появившейся года 4-5 назад в «Дагестанской правде». Статья была посвящена генералу М.Кахриманову . Это было время, когда в разгаре была Афганская война. Генерал Кахриманов служил тогда в Среднеазиатском военном округе. В статье говорилось, какую большую работу проводит М.Кахриманов в налаживании работы военного округа и как помогает он нашим дагестанцам. Однако в статье ни слова не было сказано, где он родился, откуда родом. Мы все гадали на кафедре: лезгин ли он или лакец…
Рис. 9.27. Генерал-майор Мугудин Кахриманов
Вот так в Дагестане и в Азербайджане было наложено «табу» на слово «лезгин». Приводимые здесь материалы были опубликованы в основном в так называемых независимых газетах, появившихся в последние 3-4 года.
Что же получается из изложенного? Путем геноцида против лезгинских лидеров на Восточном Кавказе турки лишили наш народ возможности восстановления государственности. Из-за разрушения старых производств, не строительства новых промышленных предприятий при советской власти, особенно за последние пятьдесят лет, наиболее активная часть лезгинского народа оказалась за пределами Лезгистана. Лезгинский народ жил и живет сам по себе со своими заботами и хлопотами, а его интеллигенция — сама для себя, отделенная от него сотнями и тысячами километров в Махачкале, Москве, С.-Петербурге, Новосибирске, Киеве, Саратове, Волгограде…, в Средней Азии, Сибири, Поволжье, Ставропольском крае и т.д. Поэтому нечему yудивляться, что лезгинский народ сейчас находится в таком исключительно трудном и плачевном состоянии. Положение его преднамеренно усугубляли еще тем, что ему десятилетиями внушали, что он — малочисленный народ, без рода и племени, без собственной экономики и культуры!
Давайте посмотрим на конкретных примерах, какими варварскими методами довели лезгинский народ до такого нищенского (и духовно и материально) состояния руководители Дагестана и Азербайджана.