Главы и разделы

Восток: I  II  III  IV  V  VI  VII  VIII  IX  X  XI   Греция:  I  II  III  IV     Рим: I  II  III  IV  V

ВОСТОК

ГЛАВА X

Древняя Индия

• 1. Природа и население
• 2. Индская цивилизация
• 3. Индоарии в Индии. «Ведийский период» в истории Индии
• 4. Буддийский период» истории Индии. Держава Маурьев
• 5. «Классическая эпоха» истории Индии. Держава Гуптов
• 6. Религия и культура Индии

Природа и население

Субконтинент Индостан почти со всех сторон отрезан от внеш­него мира: высочайшими в мире Гималайскими горами и Памиром на севере, океаном на юге, нагорьями, непроходимыми тропиче­скими лесами и топями на северо-востоке. Пришельцы проника­ли в Индию с северо-запада, через горные перевалы современного Афганистана. Географически Индия четко делится на Север (Индо-Гангская равнина) и Юг (плоскогорье Декан). Долины ве­ликих рек Инда и Ганга были особенно пригодны для земледелия. Связи между бассейном Инда, бассейном Ганга и Деканом были затруднены, и лишь Пенджаб служил более или менее постоян­ными воротами для проникновения чужеземцев в долину Ганга. Климат Индии позволяет собирать два необычайно богатых уро­жая в год, но наводнения, ураганы и засухи часто обрекают лю­дей на голод.

Древнейшим населением Индии были племена австралоидной расы (обитавшие некогда от Южного Ирана до Индокитая), реликтами которых остаются ведды крайнего юга Индии и жите­ли Андаманских островов. Затем здесь расселяются европеоиды, смешиваясь с аборигенами и ассимилируя их в этнокультурном отношении. Около VII-V тыс. до н. э. северо-западная Индия ока­залась заселена племенами дравидов (чьи языки входят наряду с индоевропейскими и др. в ностратическую макросемью). Во II тыс. до н. э. в Индию с северо-запада проникают индоевропейцы- индоарии, в начале I тыс. до н. э. превратившиеся в основное на­селение севера страны, а дравидоязычные племена (частично под натиском ариев, но в основном из-за самостоятельного расселе­ния) смещаются на юг и ассимилируют подавляющее большин­ство австралоидных аборигенов.

Индская цивилизация

Еще с VII тыс. до н. э. в долине великих рек Инда и Сарасвати развивается производящее хозяйство, а в III тыс. до н. э. местные дравиды создают здесь первую индийскую цивилизацию, полу­чившую в науке название Индской или Хараппской (вторая четв. III тыс. — XVII в. до н. э.). Ее представляют городские поселения, обнесенные стенами из обожженного кирпича, в том числе круп­нейшие из них в Хараппе и Мохенджо-Даро (это современные на­звания их местонахождения). Для индских городов, независимо от размера, характерна регулярная двухчастная планировка: сто­ящая на искусственном возвышении цитадель была отделена осо­бой зубчатой стеной от остального огражденного поселения, что свидетельствует о высоком уровне социального расслоения и пе­реходе к ранней государственности. Поселения делились на пря­моугольные кварталы, были достаточно многолюдны (в Мохенджо-Даро жило несколько десятков тысяч человек) и отли­чались исключительно высоким уровнем благоустройства, в т.ч. самыми совершенными на то время системами водопровода и ка­нализации.

Индские дравиды вели монументальное строительство (в том числе огромных водохранилищ, предназначенных для стоянок кораблей и снабженных шлюзами), пользовалось слоговой пись­менностью, известной по надписям на печатях и еще не расшиф­рованной. Была высоко развита металлургия бронзы. Примечательны мелкие скульптуры, в том числе знаменитые «Танцовщица» и «Правитель» из Мохенджо-Даро, а также не­большие прямоугольные каменные печати с изображениями ми­фологических сюжетов и фигур, сакрализованных животных и ритуалов. Изобилие печатей говорит о развитии частнособствен­нических отношений. Основой сельского хозяйства служило ир­ригационное земледелие. Важнейшую роль в жизни Индской ци­вилизации играла внешняя торговля, морская и сухопутная. Характерные предметы индской культуры находят в Месопотамии, на Бахрейне, в Иране и Средней Азии, а также в Южной Индии. Торговая фактория индских дравидов была най­дена в Шортугае на Амударье. Прямые торговые контакты Индской цивилизации доходили до Шумера и Аравии — по Аравийскому морю и Персидскому заливу, и до юга Средней Азии — сухопутными путями через Гиндукуш.

В месопотамских текстах область Индской цивилизации вы­ступает под общим наименованием «Мелухха», что близко к индоарийскому обозначению неарийских соседей — «млеччхи» и, таким образом, отражает вероятное самоназвание страны инд­ских дравидов. Дипломатические контакты с Мелуххой поддер­живали цари Аккада, чьи вассальные владения граничили с Мелуххой на территории Белуджистана. По-видимому, зона Индской цивилизации была занята множеством отдельных номо- вых государств, но по временам они объединялись в единую дер­жаву: такие предприятия, как сооружение форпоста на отдален­ной Амударье, несомненно, требовали соединенного военно-поли­тического потенциала большей части долины Инда.

Финал Индской цивилизации оказался неожиданным. В XIX — начале XVIII вв. до н. э. она еще поддерживает интенсив­ные торговые связи с Месопотамией, а уже в следующее столетие жизнь на ее территории замирает, а города оказываются заброше­ны. Дравидское население бассейна Инда смещается на юго-вос­ток и утрачивает прежний уровень развития, а его былые земли оказываются заняты отдаленно родственными ему примитивны­ми племенами, пришедшими с запада. Причина всех этих собы­тий точно не установлена. Вероятнее всего, они были вызваны двумя факторами: резким ухудшением природных условий (в том числе из-за нерационального землепользования и вырубки лесов) и цепными миграциями между Кавказом и Индом в XVIII- XVII вв. до н. э., направленными с запада на восток. В ходе этих миграций упомянутые примитивные племена — западные соседи индских дравидов — были сдвинуты со своих мест в направлении долины Инда и, в свою очередь, вытесняли ее жителей дальше на юго-восток.

Индоарии в Индии. «Ведийский период» в истории Индии

Древние носители диалектов индоарийской ветви (самоназва­нием их было просто «арья», и в науке их называют индоариями, чтобы отличить от родственных им ираноязычных племен с тем же самоназванием) в середине II тыс. до н. э. обитали у северо-за- падного рубежа Индии, на территории Афганистана, куда они еще ранее переселились со своей прародины, лежавшей где-то в степной зоне Западной Евразии. Из «Ригведы» — священной книги индоариев — можно заключить, что северным пределом изначально известного им мира были области, прилежащие к Полярному кругу. В XIV-XIII вв. до н. э. индоарии, двигаясь на восток (возможно,, под давлением ираноязычных племен), рассе­лились в Пенджабе, где они известны как носители культуры се­рой расписной керамики. Они застали здесь дравидское населе­ние, в том числе деградировавших потомков носителей Индской цивилизации, и некоторое время сосуществовали с ними.

Отношения между пришельцами и аборигенами были многооб­разны, включая и противоборство, и культурные заимствования, и взаимное смешение. Сами индоарии идентифицировали себя по культово-ритуальному признаку (и тем самым языковому, так как правильность ритуала была неотделима от чистоты индоарийского языка, на котором его произносили), четко отделяя себя от темнокожих аборигенов, носителей иного языка и культа. Однако это не мешало их массовому смешению по мере перехода аборигенов под индоарийское культурное влияние. Показателем слияния пришельцев и аборигенов в единый этнос является рас­пространение единообразной культуры серой расписной керами­ки в первой трети I тыс. до н. э. от Пенджаба до среднего течения Ганга.

Основные сведения об этих веках истории Индии мы получа­ем из вед — древнейших памятников индийской религиозной ли­тературы, включающих ритуальные тексты, прежде всего гим­ны, и комментарии к ним. XIII-VI вв. до н. э. именуются «ведий­ским периодом» истории Индии, подразделяющимся на ранневе- дийский (XIII-X вв. до н. э.) и поздневедийский (IX-VI вв. до н. э.). Самые ранние части древнейшей из вед— «Ригведы» — восходят еще к эпохе пребывания индоариев на территории Афганистана, большинство же ее гимнов составлено на террито­рии Пенджаба. В XII в. до н. э. арии освоили Индо-Гангское меж­дуречье и верховья Ганга. К концу ранневедийского периода они населяли уже всю центральную часть Индо-Гангской равнины, названной ими «Срединной Землей» и Арьявартой («Землей ари­ев»).

Общества ранневедийских индоариев оставались племенны­ми и делились, по общей индоиранской традиции, на три страты: жрецов, воинов (к числу которых относились военные вожди — раджи, возглавлявшие племя в целом) и рядовых общинников. Общие дела решались на сходках. Главным хозяйственным заня­тием было скотоводство.

Непрерывные стычки с соседями с целью угона скота, как показывает ведийская литература, были обычным явлением. В языке вед само слово «война» (гавишти) означает «захват ко­ров», и такие же войны за стада коров приписываются богам. Исключительным почитанием пользовался Индра — воинствен­ный бог, сражающийся на колеснице, покровитель воинов и рад­жей.

С событиями, случившимися в XII в. до н.э. в верховьях Ганга, связан сюжет «Махабхараты», повествующий о междоусо­бице правителей племени куру. На стороне соперников (которые,по преданию, уничтожили друг друга вместе со всеми своими вой­сками) выступили и другие племена, но действие не выходит за пределы «Срединной Земли».

Поздневедийский период был временем, когда сформирова­лись основы древнеиндийской цивилизации и ее историческое самосознание. В эту эпоху, когда были составлены многие ком­ментарии к ритуальным текстам и оформился древнеиндийский эпос, арии расселились уже по среднему и нижнему течению Ганга вплоть до Бенгальского залива, ассимилировав аборигенов. Распространилось плужное земледелие и металлургия железа.

В эту же эпоху протекал интенсивный политогенез: резко обо­собилась военная и жреческая знать, самоуправление все больше ограничивалось делами отдельной общины, а дела всего социума переходили в исключительную компетенцию вождя, превращаю­щегося в царя, окруженного значительным двором. Процессы со­циального расслоения завершились в VII-VI вв. до н. э. создани­ем крупных территориальных царств — махаджанапад («вели­ких царств»), включавших обширные территории и мелкие зави­симые владения. По традиции, в это время существовало 16 арий­ских махаджанапад, располагавшихся от Южного Афганистана (царство Камбоджа) и верхнего Инда (царство Гандхара) до р. Нармады (царство Аванти) и среднего — нижнего Ганга (цар­ства Кошала и Магадха); «Срединная Земля» (где располагались царства Ватса, Куру и Панчала) потеряла свое прежнее значе­ние.

Основной ячейкой общества в это время была община свобод­ных полноправных земледельцев, охватывавшая одну или не­сколько деревень. Общины носили территориальный характер, но большинство их членов были связаны и родственными узами. В деревнях жило также неполноправное население, стоявшее вне общины и не допущенное к отправлению ее культов. В укреплен­ных центрах селилась знать и размещался царский двор, суще­ствующий за счет сбора средств с подвластных ему общин. Ни крупных городов, ни богатых дворцов, ни централизованного бю­рократического аппарата еще не было. Царь рассматривался как медиатор интересов своих подданных, поддерживающий обще­ственный порядок, и ключевой элемент ритуального обеспече­ния. По словам жреческих «Законов Ману», «Бог-Владыка соз­дал царя для охраны всего этого мира. Если бы не царь… сильные изжарили бы слабых, как рыбу на вертеле, никто не сохранял бы собственности и произошло бы смешение высших и низших».

В поздневедийский период на основе традиционной арий­ской стратификации сложился жесткий сословный строй.

Насчитывалось четыре сословия-варны (досл, «сорта»): жрецов- брахманов, воинов-кшатриев, полноправных общинников-вай­шьев и шудр (доcл, «слуг») — лиц, стоявших вне общин и вынуж­денных кормиться мелким ремеслом, работой по найму, услуже­нием или бродяжничеством. Все эти сословные статусы должны были неукоснительно передаваться по наследству. Члены трех высших варн именовались «дваждырожденными» (вторым рож­дением для них считался обряд посвящения в общинные арий­ские культы). За каждой Варной утверждались свои права, своя еда, убранство дома, цвет одежды и т.п.; преступления членов низших варн против высших предписывалось карать на порядок более строго, чем обратное (вплоть до требования увечить члена низшей варны за попытку дерзко поучать брахмана). Брахманы учили, что разные варны были сотворены из разных частей тела первочеловека Пуруши (брахманы — из уст, кшатрии — из рук, вайшьи — из бедер, а шудры — из ступней).

Буддийский период» истории Индии.
Держава Маурьев

Середина I тыс. до н. э. была временем бурных перемен, на­чинающих новый, так называемый «буддийский» период исто­рии Индии (V-IIIbb. до н. э.; именно на это время приходится жизнь Будды и быстрое распространение его учения). К числу этих перемен относится прежде всего широкое распространение железных орудий труда, позволившее распахать новые земли, очистив их от тропических лесов, и проводить масштабную ирри­гацию. В наибольшей степени это коснулось долины среднего и нижнего Ганга, влажный тропический климат которой ограни­чивал возможности ее полного освоения в предшествующие века. Теперь же этот регион, в «ведийский период» считавшийся полу­варварским, переживает бурный хозяйственный подъем и стано­вится ведущим регионом Индии. Главной пищевой культурой здесь был рис. Взлет сельского хозяйства привел к такому росту населения в Северной Индии, что с этого времени ее западные со­седи считали индийцев самым многочисленным народом мира.

Рост продукции земледелия стимулировал обмен и позволял значительной части населения сосредоточиться на ремесле и тор­говле, что привело к масштабной урбанизации. Многие укреплен­ные центры власти и мелкие поселения предшествующего перио­да превращаются в большие густонаселенные города с десятками тысяч жителей, обширным и богатым ремесленно-торговым сек­тором. Ремесленники и торговцы разных специализаций обычно образовывали профессиональные наследственные корпорации, напоминающие средневековые цеха, главы которых играли ре­шающую роль в городском самоуправлении. В середине I тыс. до н. э. в Индии начали чеканить монету.

Формируется социальная группа крупных частных собствен­ников, состоящая прежде всего из купцов, ростовщиков и вер­хушки ремесленных корпораций. Увеличилось количество рабов, своих рабов нередко имели и рядовые общинники. Однако раб­ство по-прежнему носило домашний патриархальный харак­тер — непосредственно в производстве рабы использовались мало.

Увеличение богатств страны привело к росту могущества и ресурсов царей; в североиндийских царствах появляется бюро­кратический аппарат, служилая знать и регулярное налогообло­жение. На смену аристократическим дружинам, связанным с правителем личной преданностью, и народным ополчениям при­ходят большие регулярные наемные армии, содержащиеся каз­ной.

Две другие характерные черты «буддийского периода» — на­рушение региональной изоляции Индии с втягиванием ее северо­западной части в орбиту политики великих ближне- и средневос­точных держав, а также нарастающая территориальная интегра­ция Северной Индии: государства все чаще воюют не за достиже­ние гегемонии над соседними царствами, как ранее, а за прямое включение их в свой состав. Во второй половине VI в. до н. э. дер­жава Ахеменидов аннексировала западные махаджанапады — Камбоджу и Гандхару, а также мелкие образования всей долины Инда и большей части Пенджаба, выйдя к пустыне Тар. Это сти- мулировало связи между индийской цивилизацией и западными странами вплоть до Эгеиды. Впрочем, в IV в. до н. э. Пенджаб и долина Инда безнаказанно отложились от Ахеменидов.

К востоку от пустыни Тар главной силой стала Магадха со столицей в Паталипутре, добившаяся особого могущества в IV в. до н. э. при низкородной династии Нандов, объединившей под своей властью весь бассейн Ганга и смежные области. Когда Александр Македонский в 327-325 гг. до н. э. успешно вторгся в Индию, именно сведения о державе Нандов и их огромной армии в несколько сот тысяч человек вызвали отказ его войск от даль­нейшего продвижения вглубь страны, что и заставило его повер­нуть назад, ограничившись завоеванием Пенджаба (где ему поко­рились крупнейшие местные правители — царь Таксилы к запа­ду от Инда и Пор, правивший к востоку от него) и всей долины Инда.

Во время пребывания Александра в Индии к его двору при­был некий Чандрагупта из рода Маурьев — аристократ из Магадхи, бежавший от ее низкородного царя. Он остался при ма­кедонских наместниках в Индии, а ок. 317 г. до н. э. неожиданно обратился против них и изгнал их, объединив Пенджаб и долину Инда под собственной властью. После он двинулся против Нандов, сверг их и воцарился в Паталипутре, создав тем самым державу, впервые за всю историю объединявшую весь север Индии с доли­нами Инда и Ганга. Ок. 303 г. до н. э. Чандрагупта провел успеш­ную войну против Селевка I — одного из македонских наследни­ков Александра, и тот уступил ему территории былых индийских царств — Камбоджи и Гандхары — и некоторые смежные области Восточного Ирана от Гиндукуша до Аравийского моря. Так была создана громадная общеиндийская держава Маурьев с центром в Магадхе.

Чандрагупте преемствовали его сын Биндусара (293-264 гг. до н. э.) и внук Ашока (264-231 гг. до н. э.), принявший имя «Милый Богам», — наиболее могущественный правитель за всю историю Древней Индии. В начале правления он выступал как свирепый тиран и беспощадный завоеватель, по воцарении истре­бивший всех своих братьев и развернувший опустошительные войны на юге, где присоединил почти весь Декан (вне власти Маурьев остались только государства крайнего Юга Индии).

Затем в политике Ашоки произошел перелом, официально мотивировавшийся потрясением царя при виде бедствий, вызван­ных его завоеваниями; по заявлению Ашоки, «раскаяние охвати­ло царя оттого, что покорил он жителей Калинги, ведь покорить независимую страну — это убийство, смерть или угон людей», и «тогда у царя появилась жгучая жажда добра, страстное стремле­ние к добру, желание наставлять в добре». Началась общеимпер­ская кампания «распространения добра» — дхармавиджаи, при­чем под «добром», как разъяснял сам Ашока, подразумевалось «подобающее отношение к рабам и слугам, покорность матери и отцу, щедрость к друзьям, знакомцам и сородичам, а еще к жре­цам и мудрецам, неубиение живых существ». В рамках этой по­литики Ашока активно покровительствовал буддизму, сам при­нял его и пытался включиться в жизнь буддийской монашеской общины — сангхи. В то же время он обещал защиту всем религи­озным толкам и возвещал: «Царь желает, чтобы повсюду здрав­ствовали все вероучения…. В любом случае следует уважать чу­жую веру… Тот, кто бранит другую веру из-за приверженности к своей, на самом деле только вредит своей вере».

Объективно политика Ашоки являлась попыткой хоть на ка­кой-то основе, кроме прямой силы, сплотить население разных частей огромной страны, совершенно разнородное по этносу и культуре. Учитывая эти огромные различия, найти путь разом ко всем подданным империи было возможно, лишь пропагандируя самые общие ценности и не противопоставляя себя ни одной куль­турной традиции, что и делал Ашока. Отсюда и его особая при­верженность к буддизму — это учение делало акцент на судьбе отдельной личности и игнорировало коллективные традиции, в том числе местные, а именно их сепаратизм пытался ослабить Ашока.

Централизацию империи Маурьев не следует преувеличи­вать. Империя делилась на несколько громадных провинций, управлявшихся царевичами-наместниками; вместе с царем они представляли собой лишь дополнительный этаж власти, надстро­енный над сохранившими свое положение местными структура­ми и элитами и контролировавший их довольно поверхностно, отправляя периодические инспекции. Во многих областях непо­средственное управление осталось за местными династами и пле­менными вождями. Под плотным административным контролем царя находился только регион самой Магадхи, но и там его власть не носила вполне деспотического характера, а была существенно ограничена паришадом (советом) — оплотом аристократии.

Недостаток централизации привел к быстрому распаду дер­жавы Маурьев, периферийные владения которой отложились уже к концу III в. до н. э. На отпавшие от Маурьев страны Восточного Ирана, Гандхару и долину Инда распространял в 206-188 гг. до н. э. свою верховную власть Антиох III Селевкид, совершивший в 206 г. поход вплоть до Инда и победивший ганд- харского царя Субхагасену. Маурьи, сохранившие власть в Магадхе, были в 180 г. до н. э. свергнуты и сменены здесь новой династией Шунгов (180-68 гг. до н. э.).

«Классическая эпоха» истории Индии.
Держава Гуптов

II в. до н. э. — V/VI вв. н. э. рассматриваются как «классиче­ская эпоха» истории Индии. В это время окончательно кристал­лизовались феномены, доминирующие в последующие века: ре­лигиозная система индуизма, общинно-кастовый строй и раздро­бленность субконтинента на владения множества противобор­ствующих мелких династий; то одна, то другая из них создает непрочные крупные державы разного охвата, внезапно возника­ющие и разваливающиеся, не имеющие устойчивых границ, что приводило к непрерывным и бурным переменам в конфигурации политической карты страны. Эти крупные державы не были цен­трализованы и представляли собой скорее конгломераты полити­ческих образований разного уровня, наскоро сколоченные удач­ливыми завоевателями, истребившими одних соседней князей и заставившими других признать свое верховное владычество.

Во II в. до н. э. — III в. н. э. Северная Индия оказывается аре­ной вторжений различных сил с северо-запада. Первой из них явилась Греко-Бактрия — эллинистическое царство, образован­ное в III в. до н. э. на территории, отпавшей от Селевкидов. В на­чале II в. до н. э. его цари подчиняют себе недавно покорявшиеся Селевкидам Гандхару, Арахосию и смежные области, но уже в 171 г. до н. э. все эти новозавоеванные земли к югу от Гиндукуша отделяются от Бактрии под властью одной из группировок греко- бактрийской военной знати и образуют особое Греко-Индийское царство. Его правитель Менандр (ок. 155-130 гг. до н. э.) расши­рил свои границы до Аравийского моря и Среднего Ганга, где гре­ков остановил царь Магадхи Пушьямитра (180-144 гг. до н. э.), основатель династии Шунгов. В конце II в. до н. э. Греко- Индийское царство распалось на множество владений, которые за следующие сто лет были полностью уничтожены новой волной за­воевателей — саками.

Ок. 140 г. до н. э. кочевые племена Средней Азии и Восточного Туркестана, в том числе саки Памира и смежных областей, совер­шили опустошительное нашествие на оседлые страны Восточного Ирана, сокрушив Греко-Бактрию. На ее развалинах осели племе­на, известные впоследствии под обобщающим названием куша- нов, в то время как саки проникли в области к югу от Гиндукуша и Памира. Одна группа саков осела в бассейне Хильменда (полу­чившем после этого имя «Страна Саков», Сакастан, откуда совр. Систан), а другая — у рубежей Кашмира. Отсюда саки в I в. до н. э. предприняли новые широкие завоевания, так что простран­ство от Гиндукуша до Нармады и восточных окраин Пенджаба оказалось покрыто их различными владениями. Крупнейшее из них, т.н. Индо-Сакское царство, было создано сакским вождем Мауэсом ок. 70 г. до н. э. с центром в Гандхаре, к концу I в. до н. э. расширилось от Арахосии до Восточного Пенджаба и Нармады, уничтожив последние греко-индийские княжества. Затем из-за слабого контроля над наместниками-сатрапами (кшатрапами) Индо-Сакское царство существенно ослабело и частично распа­лось. Еще несколько веков после этого в Гуджарате и смежных областях Западной Индии, независимо от того, в какую более крупную державу они временно входили, местную власть удер­живали династии, восходящие к сакским наместникам и титуло­вавшие себя «кшатрапами».

Отдельно от индо-саков существовало особое сакское княже­ство в Систане, к концу II в. до н. э. подчинившееся верховной власти Парфии. Ок. 25. г. до н. э. оно отложилось от Парфии и во второй четверти I в. н. э. завоевало все индо-сакские территории. Образовавшееся государство, наиболее знаменитым царем кото­рого был правивший из Таксилы Гондофар (ок. 50 г. н. э.), извест­но в науке под названием Индо-Парфянского. При его преемни­ках Индо-Парфянское царство погрузилось в усобицы, сделавшие его легкой добычей кушанов Бактрии, которые к этому времени были сплочены в единое царство удачливым вождем Куджулой Кадфизом I (ок. 30-79 гг.). В 70-х гг. н. э. Кадфиз захватил боль­шую часть индо-парфянских владений вплоть до устья Инда, а Систан вернулся под верховный контроль парфян. Индо- Парфянское царство перестало существовать. При Виме Кадфизе II (86-97 гг.) кушаны завоевали почти всю долину Ганга, вклю­чая Магадху. Наибольшего могущества кушаны достигли при Канишке (97-120 гг.), присоединившем Систан и Гедросию у парфян, контролировавшем Среднюю Азию до Арала и большую часть Восточного Туркестана. В то время Кушанское царство было одной из четырех великих держав мира, образовывавших непрерывный пояс от Атлантического океана до Желтого моря (Рим, Парфия, Кушаны, Ханьский Китай).

Держава кушан не отличалась централизацией; близки к фактической самостоятельности были под их властью и упомяну­тые выше «кшатрапы» Западной Индии. В III в. н. э. сасанидский Иран отнял у кушан Сакастан, Арахосию и Гедросию, после чего Кушанское царство утратило Западную Индию и долину Ганга, а его остаток распался на более мелкие владения.

Характерной чертой существования всех основанных инозем­цами государств на территории Индии в «классическую» эпоху было быстрое усвоение ими индийской культуры.

После освобождения Магадхи от влияния кушан ее в нач. IV в. смогла объединить под своей властью династия Гуптов, осно­вавшая новую великую североиндийскую державу. Царь этой ди­настии Самудрагупта (335-380 гг.) предпринял грандиозные за­воевания, уничтожив 24 правителя Северной Индии и Декана. Его походы достигли Гималаев, верхнего Инда и крайнего юга Индии. Области Декана, правда, лишь временно признали зави­симость от Самудрагупты, но большая часть Северной Индии ока­залась довольно прочно объединена вокруг Магадхи.

Самудрагупта славился храбростью, щедрым покровитель­ством культуре и величался «сверхчеловеком» и «богом на зем­ле». Его сын Чандрагупта II Викрамадитья (380-415 гг.) по про­звищу «Солнце могущества», прославился совершенными в оди­ночку рискованными военными подвигами и присоединил земли западных «кшатрапов», раздвинув пределы державы до Аравийского моря. Время Чандрагупты II считается «золотым веком» индийской истории. Китайский путешественник с восхи­щением писал о державе Гуптов: «Народ здесь богатый и доволь­ный, не обремененный каким-либо поголовным налогом или ограничениями. Только те, кто пашут царскую землю, платят на­лог за нее, и они вольны уходить или оставаться, как им нравит­ся. Царь правит, не прибегая к смертной казни, преступников подвергают небольшому легкому штрафу. Даже тех, кто соверша­ет государственную измену, наказывают лишь отсечением правой руки…. Народ процветает и счастлив вне сравнения».

Могущество державы Гуптов было уничтожено новым втор­жением с северо-запада: ираноязычные кочевники эфталиты, создавшие в IV-V вв. н. э. обширное объединение с центром в Средней Азии, обрушились и на сасанидский Иран, и на гуптскую Индию. На исходе V в. очередное нашествие эфталитов сломило державу Гуптов: Пенджаб перешел под их контроль, а Север Индии вновь распался на множество мелких владений, одним из которых до середины VI в. продолжала править династия Гуптов. Эти события условно считаются завершением древней истории Индии.

«Классический период» был временем экономического подъ­ема. Существенно увеличивается объем монетной чеканки — по­казатель роста богатств и нового витка в развитии торговли. Особого размаха достигает внешняя торговля: индийцы впервые устанавливают прямые коммерческие контакты с такими отда­ленными регионами, как Центральная Азия, Египет и античная Европа. В I—II вв. н. э. египетские и римские купцы появляются на юге и западе Индии, где даже была основана римская факто­рия Арикамеду. Индийцы активно проникают в Центральную Азию и Восточный Туркестан, где подключаются к трансконти­нентальной торговле по Великому шелковому пути, шедшему от Китая до Средиземного моря. Тесные связи они установили по морю со странами Юго-Восточной Азии, и в первых веках н. э. туда направился поток индийских колонистов. Однако сельское население было мало вовлечено в товарообмен с городом.

Сельская община оставалась главной ячейкой социума, но внутридеревенская специализация и дифференциация зашла до­

вольно далеко: кроме полноправных общинников-землевладель- цев, в деревне было множество зависимых и безземельных работ­ников (батраков, должников, сельских ремесленников и т.д.). Статус лиц всех этих категорий в норме передавался по наслед­ству, и в каждой области семьи сходного социально-профессио­нального статуса образовывали эндогамные корпорации — ка­сты, вне пределов которых браки не заключались. Каждая каста имела специфические обычаи и ритуалы, помогающие ей сохра­нять замкнутость и идентичность. Городское население также об­разовало касты, сложившиеся на основе давно существовавших ремесленно-торговых профессиональных корпораций.

Касты считались более или менее «высокими» в зависимости от престижа той или иной профессии и, таким образом, представ-» ляли собой иерархически упорядоченные наследственные про­фессионально-родовые группы, охватившие все население Индии. Приспосабливаясь к канонической концепции четырех варн, ка­сты причисляли себя к какой-либо из них: высшие земледельче­ские касты — к брахманам и кшатриям, торгово-ростовщические — к вайшьям. Основная масса ремесленников и рядовых крестьян теперь, в отличие от былых времен, рассматривались как шудры, так как степень их эксплуатации, экономического и внеэкономического подчинения верхушке общества была уже явно несовместима с представлением о свободном самоуправляю­щемся общиннике — вайшье. Вне варн находились касты «не­прикасаемых», занимавшиеся ритуально нечистыми работами; прочие жители тщательно избегали общения с ними.

Рост достатка поощрял частно-экономические отношения, и массовое распространение получили различные формы частной зависимости и эксплуатации. Увеличилось число рабов, с кото­рыми в Индии обращались довольно мягко: они могли образовы­вать квазисемьи и распоряжаться личным имуществом. Наряду с рабами часто эксплуатировались кабальные должники и наем­ные работники, обычно выходившие из круга лиц, не имеющих собственных средств производства.

Основным видом эксплуатации оставался сбор государством налогов с населения. Традиционная ставка налогов, выплачивав­шихся сельскими общинами, была невелика (шестая доля уро­жая), но чрезвычайные поборы могли делать ее куда тяжелее. Новым явлением, распространившимся в «классический пери­од», была щедрая раздача государством права получать подати с тех или иных земель в «кормление» сановникам и иным лицам, как временно, под условием несения каких-либр обязанностей, так и в частную собственность (впрочем, и условные держатели стремились закреплять за собой свои держания как частные). Так создавался слой «хозяев деревень», к которым добавлялись по- томки тех мелких владетелей, которые при подчинении их обла­стей более сильным правителем теряли в его пользу большую часть своих политических полномочий, но сохраняли права взи­мать налоги со своей былой территории. Жаловались деревни также храмам и монастырям.

Однажды превратившись в частную собственность, земли могли быть уже перепроданы кому угодно (например, богатым го­рожанам). Однако все такие собственники не посягали на общи­ны и их землевладение, ограничиваясь сбором ренты. Внутри са- мих общин формировалась деревенская верхушка, занимающая­ся устойчивой частной эксплуатацией соседей посредством ка­бального должничества и аренды. Таким образом, как и почти всюду, в Индии экономическое развитие к концу древности при­водило к развитию отношений частной эксплуатации и появле­нию крупного частного землевладения.

Религия и культура Индии

Ведийская религия, т.е. религия индоариев конца II — сере­дины I тыс до н. э., известная по ведам, обнаруживает много об­щих индоиранских черт (например, культ Митры, бога Солнца, космического и социального порядка). Одним из главных богов (дэвов) был бог бури и грома Индра, колесничный воитель, сра­зивший молнией дракона Вритру, сковавшего все воды мира, и вызвавший этим на поля благодатный дождь (общеиндоевропей­ский сюжет). Космоустроителям-дэвам противостоят могучие злые демоны-асуры, носители хаоса, к числу которых относился и Вритра. Считалось, что три класса благих существ — дэвы,  люди и их обожествившиеся умершие предки — противостоят трем классам злых существ — асурам, ночным чудовищам-ракшасам, пытающимся прервать жертвоприношения и расстроить связь богов и людей, и болезнетворным духам — пишачам.

Наибольшее внимание уделялось ритуалам жертвоприноше­ния, «кормления» богов. С точки зрения ариев их ритуалы были настолько могущественными, что временно давали правильно произносящему их жрецу полную магическую власть над соот­ветствующим божеством. В других случаях обращение к богу от­талкивалось от принципа «даю, чтобы ты дал». Необходимости в лично-эмоциональной связи с богами ведийская культура не ви­дела, сосредотачиваясь на обмене выгодами и манипуляции с ними.

Менталитет и система ценностей древних индийцев выкри­сталлизовались к середине I тыс. до н. э. и отличались гармониче­ским сочетанием индивидуально-гедонистического и корпора­тивно-коллективистского начал. Смысл существования человека виделся в его личном счастье и суверенности личности, но это считалось немыслимым вне сотрудничества с членами его сооб­щества. Один из главных брахманских текстов, «Законы Ману», гласил: «Надо бы тщательно избегать всякого дела, зависящего от чужой воли, а что зависит от своей воли, надо исполнять рев­ностно. Все зависящее от чужой воли — зло, все зависящее от сво­ей воли — благо… это кратчайшее определение добра и зла», что говорит о принципиально персоналистской основе индийского взгляда на человека.

В то же время иноземные очевидцы отзывались о древних ин­дийцах, несколько идеализируя их: «Простые люди, хотя от при­роды и легкомысленны, но честны и благородны. В денежных делах индийцы бескорыстны, при осуществлении правосудия внимательны к людям. Они не склонны к обману и предатель­ству, верны своим клятвам и обещаниям. В управлении у них ца­рит удивительная честность, а во всем поведении мягкость и лю­безность» . Наиболее привлекательными ценностями для каждого человека считались дхарма (праведность, добропорядочность), артха (выгода), кама (наслаждение) и мокша (освобождение от собственных желаний и страстей, достижение внутреннего по­коя); рекомендовалось достигать баланса этих ценностей, не жертвуя вполне ни одной из них ради другой. Особым вниманием пользовалась проблема соотношения радостей и страданий (что обычно для гедонистических культур); поскольку жизнь и стрем­ление к исполнению своих желаний неизбежно связаны со стра­даниями, мокша — отрешение от своего желающего «я» — рас­сматривалась как одно из завидных достижений.

Еще в ведийский период утвердилась концепция бесконечно­го круговорота перерождений, подчиненного закону воздаяния (кармы). Общая сумма совершенных человеком в прошлых и те­кущем перерождениях злых и добрых дел, менявшаяся с каждым новым его поступком, определяла то, кем он станет в будущей жизни (от животного и членов разных варн до божества). Совершенствуя свое поведение и выполняя общественную и риту­альную норму, человек тем самым обеспечивал себе лучшее пере­рождение. Концепция переселения душ, по-видимому пришед­шая в индийскую культуру от доарийских аборигенов, психоло­гически компенсировала жесткость варнового строя: человек не мог попасть в высшую варну в текущем существовании, но был вполне способен обеспечить себе это в следующем существовании, накопив благие дела.

Середина I тыс. до н. э. была также временем появления но­вых религиозных учений. Ведийская религия постепенно перерастает в индуизм, а одновременно возникает особое учение — буддизм, обязанный своим существованием царевичу Сиддхартхе (по одной из датировок, ок.565-486 гг. до н. э.) и связанный с по- иском путей к «освобождению».

По преданию, в юности Сиддхартха был окружен такой забо­той и роскошью, что не знал о существовании болезней, старости и смерти. Впервые столкнувшись с этими сторонами жизни в зрелом возрасте, он был потрясен неизбежными страданиями всех; живых существ, покинул дом и ушел странствовать. Проведя так ,’ шесть лет, он стал Буддой (доел. «Просветленным») и пришел к следующим «благим истинам»: жизнь, участие в цепи перерождений — это прежде всего страдания, причина страданий — в неосуществимости человеческих желаний и страстей; чтобы освободиться от страданий, нужно перестать желать жизни, радостей J лучшего перерождения (для чего необходимы постоянные тренировки психики, направленные на полный самоконтроль). Тогда жизненная сила, заключенная в человеческих желаниях, мало- помалу иссякнет, и человек вырвется из круговорота перерожде­ний, перейдя после очередной, последней для него смерти в состо­яние вечного покоя нирваны (досл, «угасание») — не жизни и не смерти одновременно, забвения и утраты самого себя. Запись уче­ния Будды гласит: «Рождение, старость, болезнь, смерть, стол­кновение с неприятным, утрата приятного — все это страдания; невозможность исполнить желание — тоже страдание. Страдание имеет причину. Это жажда жизни, связанная с наслаждением и страстью. Страдание может быть уничтожено путем уничтоже­ния этой жажды и полного уничтожения страсти».

Будда не менял картины мира, заданной ведийской религи­ей, но призывал человека к изменению ориентации в этом мире. Если ведийская религия была нацелена на ритуальное поддержа­ние контакта с богами ради обретения жизненных благ, то буд­дизм, наставляя людей в том, как им вовсе покинуть жизнь, если им опротивели ее страдания (можно сказать, что цель Будды — вооружить желающих особой техникой самоубийства, бессмыс­ленного для индийцев в своем обычном виде из-за закона пере­рождения), оказывается закономерно равнодушен и к богам, и к обрядам. Общественное устройство, нужное лишь в этой жизни, не отрицается, но и не считается чем-то существенным; буддий­ское спасение было сугубо личным делом каждого отдельного че­ловека. Первоначально считалось, что для обретения нирваны необходимо отказаться от имущества, социальных связей и чело­веческих привязанностей; такие буддийские монахи именова­лись бхикшу (досл, «нищие») и составляли монашескую общи­ну — сангху. Впоследствии распространилась иная точка зрения, по которой и миряне, соблюдающие буддийскую праведность, мо­гут, хотя бы за несколько перерождений, достичь нирваны. Эти две концепции получили название «узкого пути спасения» («ма­лой колесницы», хинаяны) и «широкого пути спасения» («боль­шой колесницы», махаяны).

Буддизм, ориентированный на отдельную личность и равно­душный к традиционным социальным связям, находил особую поддержку у тех социальных сил, которые сами оказывались в какой-то мере противопоставлены им. В частности, это горожане, особенно зажиточные (само образование городов было связано с распадом былых связей и появлением новых, а также с развитием частнособственнических, индивидуальных начал) и цари круп­ных держав (заинтересованные в ослаблении локально-корпоративных традиций, усиливающих сепаратизм и препятствующих политической интеграции и более полному подчинению власти царя). В то же время в гедонистической индийской культуре (под­черкнем, что и буддизм парадоксальным образом вырастает из гедонистических корней, так как его единственный смысл — из­бавление от страданий) учение Будды не раз подвергалось теоре­тической критике (например, такой: «Единственный смысл жиз­ни человека состоит в удовольствиях. И не следует отвергать их на том основании, что наслаждения всегда связаны со страдания­ми. В нашей власти использовать наибольшее число удовольствий и избегать сопутствующих им страданий, подобно тому как жела­ющий риса берет его вместе с соломой и всем прочим и, взяв то, что ему нужно, остальное выбрасывает»). К исходу эпохи древ­ности буддизм в Индии был почти полностью вытеснен индуиз­мом.

Индуизм можно рассматривать как систему верований, в ко­торую к рубежу эр перерастает ведийская религия в результате процессов внутреннего развития и дальнейшей интеграции куль­тур различных народов Индии. Одной из основных новых черт этой системы является концепция всевышнего, вездесущего и проникающего весь мир бога-творца Брахмы. Все иные боги яв­ляются его воплощениями или слугами. Отношение к этому бо­жеству строилось уже не на желании извлечь из него пользу, но на самозабвенной любви.

Среди прочих богов на первый план выходят Вишну — храни­тель мира и мирового равновесия (одним из его воплощений явля­ется темнокожий царь-пастух Кришна) и Шива, поддерживаю­щий круговорот жизни и смерти. Вместе с Брахмой они образуют троицу верховных богов индуизма — Тримурти.

Одним из главных индуистских текстов является «Бхага- вадгита», включенная в эпос «Махабхарату»; ее сюжет сводится к тому, что один из воюющих царевичей, увидев в стане врага множество родных и личных друзей, хотел бы уклониться от бит­вы и пролития их крови; в ответ главный герой Кришна (вопло­щение Вишну) проповедует принцип самоотвлеченного выполне­ния долга (дхармы), продиктованного общественным и корпора­тивным статусом данного лица независимо от его собственных пристрастий и человеческих чувств. Такой долг у каждого свой, и то, что было бы добрым поступком для одного человека, явилось бы злым делом у другого.

Социально-этические постулаты индуизма освящают общин­но-кастовый строй; утверждая терпимое отношение к установле­ниям любой корпоративно-кастовой группы, он требует неукос­нительного соблюдения этих обычаев и налагаемого ими долга внутри каждой из таких групп и поддержания их замкнутости и семейной прочности (запрещались браки и даже совместные тра­пезы между членами разных таких групп, а также смена касто­вой профессии; поощрялось заключение браков в раннем детстве и самосожжение вдов по смерти мужа; осуждался, хотя и не за­прещался, повторный брак вдов). Любое нарушение запретов в этой области считалось несущим ритуальную скверну и влекло наказание вплоть до изгнания из касты, делавшего человека фак­тически бесправным изгоем.

Богатейшая литература Древней Индии представлена преж­де всего памятниками ведийской и индуистской религиозной тра­диции; на основе комментариев к древним ритуалам и гимнам выросли древнеиндийская лингвистика, философия, в том числе исключительно развитая гносеология. Необходимо отметить эпо- сы— «Махабхарату» и «Рамаяну», чьи окончательные, гигант­ски разросшиеся версии относятся ко временам Гуптов. «Рамаяна» излагает легендарную историю Рамы, ранневедийско- го правителя Кошалы. По преданию, Равана, царь демонов-рак- шасов, обитавших на острове Ланка (Цейлон), похитил жену Рамы Ситу, но Рама с помощью царя обезьян Ханумана разгро­мил Ланку, убил Равану и освободил жену. В этом сюжете при­чудливо сплавились глухие воспоминания о каком-то дальнем походе индоарийских царей долины Ганга на дравидский юг с обычными индоевропейскими сказками о герое, возвращающем при содействии звериного помощника похищенную жену из « ино­го мира», населенного злыми духами. Буддийская литература представлена прежде всего каноном буддийского учения «Типитака».

К важнейшим памятникам научной и дидактической литера­туры относятся грамматика санскрита Панини (IV в. до н. э.; по языковедческим принципам она не имела себе равных в мировой науке вплоть до XIX века), политический трактат «Артхашастра» сугубо прагматического, «макиавеллистского» содержания, мно­гочисленные сочинения по гносеологии, формальной логике, фи­лософии понятий и языка, а также по естественным и точным на­укам. Из всех стран Древнего Востока только Индия развила осо­знанные концепции абстрактного мышления и тем самым пере­шла от прикладных знаний к созданию полноценных научных теорий. Индийцы ввели нуль в математике и изобрели позицион­ную систему записи чисел, цифры (известные ныне под названи­ем «арабских»). Астроном V в. Арьябхата выдвинул концепцию вращения Земли вокруг своей оси и Солнца в пустоте.

Главы и разделы

Восток: I  II  III  IV  V  VI  VII  VIII  IX  X  XI   Греция:  I  II  III  IV     Рим: I  II  III  IV  V