Талантливый критик, литературовед, драматург и журналист Гаджибек Гаджибеков прожил короткую жизнь, но оставил яркий след в истории науки и культуры Дагестана. Создание письменности на лезгинском и табасаранском языках, подготовка первых учебников по родному языку и литературе, собирание произведений народного творчества, поиск наследия поэтов прошлого, активное участие в организации литературных сил республики, исследование творчества Сайда из Кочхюра, Етима Эмина, Сулеймана Стальского, редактирование газеты «Новый мир» и журнала „Красная звезда“ на лезгинском языке — все это и многое другое связано с именем Гаджибека Гаджибекова.
Гаджибек Гаджибеков родился 11 марта 1902 года в селении Ахцах (Ахты) Самурского округа (ныне — Ахтынского района) в семье бакинского рабочего-отходника. Отцу с трудом удалось устроить сына в Ахтынское двухклассное училище. Но рано потеряв отца и мать, чтобы прокормиться, одаренный мальчик вынужден был наняться в батраки.
В апреле 1920 г вместе с группой ахтынцев Гаджибеков едет в Темир-Хан-Шуру для продолжения учебы, но попадает в водоворот революционной борьбы и вступает в ряды компартии. В этом же году в составе вооруженной охраны „Красного поезда“, сформированного по решению Чрезвычайного съезда народов Дагестана с подарками для московских рабочих отправляется в Москву.
Гаджибеков остался в столице и устроился курсантом Главсельхоза Наркомзема, затем учился в университете трудящихся Востока, а с 1923 по 1926 г — в университете им. Свердлова – первой партшколе страны, где читали лекции Сталин, Ярославский, Луначарский, Орджоникидзе и другие партийные и государственные деятели.
В Москве с ним учились дагестанцы: ахтынец Хабиб Эмирбеков (позже председатель Дагсовпрофа), аварский писатель Раджаб Динмагомаев, Сулейман Сулейманов (позже выпускник военно-инженерной академии им. Куйбышева, министр коммунального хозяйства ДАССР), Юсуп Шовкринский (позже зав. отделом пропаганды и агитации Дагобкома ВКП (б)) и др.
Учеба в престижном вузе страны позволила Гаджибекову пополнить свои знания и стать высококлассным специалистом. Он проявил интерес к научным проблемам, занялся вопросами лезгинской литературы, развития языка и письменности. Научные изыскания он сочетал с поездками в Дагестан, собиранием произведений устного народного творчества и классиков лезгинской литературы
В Дагестан он вернулся уже сложившимся ученым. Здесь Гаджибеков с головой окунулся в работу по созданию новых алфавитов на основе латинской графики. Первые попытки разработать письменность для родного языка были предприняты им еще в селении Ахты до получения специального лингвистического образования.
После возвращения из Москвы предметом особой заботы молодого ученого стало создание необходимой терминологии, подготовка школьных учебников и учебных пособий. Тогда же обком партии поручил ему редактирование первой лезгинской газеты „Новый мир“.
Гаджибеков не мог согласиться с решением Дагобкома партии 1923 года „О языке и национализации советского аппарата“, согласно которому в республике был взят курс на создание единого государственного тюркского языка для всех дагестанских народов.
Гаджибеков решил сделать все, чтобы поднять значение родных языков и создать письменность для лезгин. Это был рискованный шаг, ибо он противоречил официальной политической установке. В решении этих проблем большую роль сыграл созданный в 1925 году в Москве кружок студентов — лезгин, обучавшихся в ряде столичных вузов. В него входили Юсуф Герейханов, Камалудин Гамзабеков, Магомед Исаков, Ахмед Тагиров, Зияудин Эфендиев, Шарабудин Мейланов, Исамудин Урдуханов, Хасбулат Аскар-Сарыджа, Сейфудин Шихалиев, Шахбаз, Шайдабеков, Салих Мусаев и другие.
„Мы договорились, вспоминал позже Гаджибеков, — кого привлечь к этой работе и не обнародовать эту идею, пока количество наших сторонников не увеличится“. На одном из собраний кружковцы решили написать письмо председателю ДагЦИКА Нажмудину Самурскому, посоветоваться с ним по поводу этой идеи. Письмо было написано Гаджибековым и отправлено 25 января 1925 г. Оно заканчивалось словами: „Я обращаюсь к Вам как к старшему, знающему товарищу с просьбой сообщить нам свое авторитетное мнение по затронутому вопросу“.
Вскоре ответ был получен: „…создание письменности такой, как у аварцев, для лезгин, считаю нужным и в этом направлении вашу работу поддерживаю“.
В 1930-е годы Гаджибек Гаджибеков работал заведующим сектором языков и одновременно заместителем директора Института национальных культур. Позже он возглавил этот институт. Ученый пользовался широкой известностью не только в Дагестане. Его хорошо знали в Москве, Казани, в республиках Средней Азии, куда он выезжал на конференции и съезды по вопросам культурного и языкового строительства.
Гаджибек Гаджибеков был человеком большого трудолюбия и работоспособности. В 35 лет (его арестовали в этом возрасте) успел многое сделать: стать кандидатом наук, написать две пьесы, составить 10 поэтических сборников и хрестоматий по родной литературе, подготовить несколько учебников, опубликовать в периодической печати десятки научных статей.
Гаджибеков отправил Н. Самурскому второе письмо, которое позже — в 1937-1938 гг. — явилось одним из „существенных улик“ в обвинении Самурского и Гаджибекова. Вот несколько выдержек из этого письма: „Мы решили не вводить в курс дела других студентов нашего землячества, зная заранее, что они нас будут обвинять в консерватизме, если можно сказать в „племенизме“, чего я не желал бы“, „Прошу Вашего совета, как быть, легализовать ли нашу группу или оставить нелегальной? Я думаю до лета работать нелегально, а летом ребята с большим энтузиазмом будут работать по этой линии“.
Подлинник этого письма находится в уголовном деле Н. Самурского, а копия вложена в дело Гаджибекова. Строки письма вызвали у следователей особый интерес. В них содержались „крамольные“ слова: „связываемся с местами“, „легализовать ли нашу группу или оставить нелегальной?“.
На допросе 16 марта 1940 г. на вопрос следователя, „О какой нелегальной работе идет речь?“ Гаджибеков дал следующие разъяснения: — Наш кружок нелегальным является в том смысле, что мы не выступали открыто в печати и на общих собраниях дагестанского землячества, однако, эта работа велась открыто. Руководство мы получали от профессора Жиркова, который как специалист по лезгинскому языку был привлечен для составления проекта алфавита. Кружок наш состоял при Комитете этнографических и национальных культур Северного Кавказа»
Работа московского кружка была отражена в „Литературной энциклопедии“, изданной в Москве в 1932 г. В ней писалось: „В истории лезгинской письменности следует отметить еще один момент — работу „лезгинского кружка“ в Москве (1925-1926), результатом которой явилась брошюра с проектом практического алфавита лезгинского языка на основе латинской графики“.
В 1926 г. Гаджибеков поступает в аспирантуру НИИ Востока, где углубленно изучает теоретические проблемы филологической науки, разрабатывает и решает практические задачи функционирования лезгинского языка и литературы. В 1927 г. он составил и издал сборник „Стихи лезгинских поэтов“, в предисловии которого писал: „В 10-ю годовщину революции 200-тысячный лезгинский народ остается без родной письменности. Несмотря на сопротивление, дело создания собственного алфавита будет продвинуто вперед. И первым опытом в этом направлении является изданный сборник „Стихи лезгинских поэтов“.
Впервые в истории произведения Етима Эмина „Соловей“, „Тезка“, „Бесхвостый бык“), С. Стальского(„Соловей“, „Судьи“, „Муллы“, „Свобода“) были опубликованы печатным способом. „Неграмотные люди, — вспоминал писатель З. Эфендиев, — не верили Гаджибекову, когда тот, открыв книгу, читал стихи Етима Эмина“. „Разве можно читать на лезгинском языке?“ — удивлялись они.
В августе 1927 г. в Касумхюре по инициативе Гаджибекова была проведена первая конференция лезгинских поэтов, на которой он выступил с основным докладом. Как отмечала газета „Красный Дагестан“, она имело большое значение: сделан первый шаг в выявлении и собирании творчества народных масс и объединении литературных сил Южного Дагестана.
В 1928 г. после окончания аспирантуры Гаджибеков вернулся в Дагестан, где продолжал трудиться над созданием письменности для лезгинского и табасаранского народов.
Выступая на пленуме Дагестанского обкома, 4-7 октября 1927 г, Д. Коркмасов провозгласил теорию трех языков (родного, тюркского и русского), Гаджибеков, выступая вслед за ним, высказал свою точку зрения: „Нам нужно решительно сказать, что родные языки необходимы для приобщения наших трудящихся к социалистическому строительству“.
Однако не все разделяли его мнение. На страницах „Красного Дагестана“ выступил А. Гаджиев со статьей „Прав ли Гаджибеков?“, в которой, указывая на лезгинский язык, писал: „Обогащать такой язык, создавать на нем литературу, поэзию — этим делом могут заняться только те люди, которым делать нечего“. В другой статье этот автор пошел еще дальше: „Предлагаемые Гаджибековым меры являются преступлением перед дагестанской беднотой, потому что создание письменности и обучение детей родному языку будут тормозить тюркизацию языка“.
Подобные высказывания вызвали в широких кругах общественный протест и неодобрительные отклики. Абдулкадыр Алкадарский в статье „В защиту лезгинской письменности“ отметил: „Не могу понять психологию ни А. Гаджиева, ни других сторонников тюркской ориентации в языковой проблеме, желающих создать социалистическую культуру на развалинах родных национальных языков в Дагестане“
Гаджибеков в той же газете разразился целой серией материалов. В статье „К вопросу о создании лезгинской письменности“, с 19 января 1928 г. в пяти номерах, он поставил все точки над „i“ и блестяще развенчал легенду о лезгинах — тюрках. „На территории, занимаемой лезгинами (Самурский, Кюринский округа и Кубинский уезд АзССР), — писал он, — полное господство принадлежит родному языку“.
В 1928 г. Гаджибеков завершил составление алфавитов для лезгин и табасаранцев. Он смотрел на роль газеты как на ускорителя могучих социальных, культурных, политических и экономических процессов и поэтому высоко ценил ее значение в духовном обновлении общества. Вот почему в своих выступлениях наряду с обоснованием необходимости родной письменности он упорно ратовал за создание национальной газеты, выходящей на родном языке. 21 июля 1928 г. на свет явилась первая лезгинская республиканская газета с воодушевленным названием „ЦIийи дуьнья“ („Новый мир“). Это было историческое событие в жизни лезгинского народа.
Гаджибеков в течение трех лет до 1931 г. руководил редакцией, выпуская газету сначала раз в неделю, позже 3 раза в неделю, доведя тираж до 6 тыс. экз., что говорило о ее большой популярности. Газета широко освещала вопросы распространения среди широких масс латинизированной лезгинской письменности. Редактору принадлежат статьи „Ликвидируем неграмотность на родном языке“, „Какие изменения произошли в лезгинском алфавите“, „Очередные задачи лезгинской литературы“ и многие др.
Некоторые страницы „ЦIийи дуьнья“ заполнялись материалами обучающего характера, печатался по частям алфавит, уроки по его изучению и в конце не замысловатые тексты, которые были под силу освоить любому неграмотному читателю. Благодаря усилиям Гаджибекова и широкого актива газета „ЦIийи дуьнья“ в те годы стала одной из лучших газет Дагестана.
Гаджибеков был основателем и ответственным редактором двух республиканских журналов: литературно-художественного „Яру гъед“ („Красная звезда“) и общественно-политического „Коммунист маариф“ ( «Коммунистическое просвещение“), выходящих в начале 1930-х годов.
В 1931 г. Гаджибеков перешел на работу в НИИ национальных культур: сначала заместителем директора, потом совмещал эту работу с заведующим сектором языков и в 1936 г. стал директором института. В этот период Гаджибеков увлеченно работает в ряде направлений науки: он составляет программы для изучения родных языков для курсов учителей, первые учебники и хрестоматии для лезгинских школ, выступает с научными докладами. Пишет на лезгинском языке работы: „Терминология по делопроизводству“, „Терминология по физике“, „Общественно-политическая терминология“, помогает составлению терминологических словарей по другим языкам народов Дагестана.
Много внимания ученый уделил разработке лезгинской орфографии, определению правил письма и норм литературного языка, в результате чего был подготовлен справочник „Вопросы литературного языка и орфографии“, сыгравший большую роль в развитии литературных языков и издательского дела в Дагестане.
В уголовном деле Гаджибекова содержится полная информация о его научной работе в ДНИИНК. 2 декабря 1939 г. следователь попросил: „Перечислите все Ваши работы, написанные лично Вами, а также издания в ДНИИ в период Вашей работы там по вопросам языка, литературы, орфографии и терминологии“. В ответ Гаджибеков представил справку, написанную собственноручно и содержащую около ста важнейших трудов. И все это было сделано в течение 1931-1937 гг.
Разрабатывая различные проблемы филологии, Гаджибеков активно трудился на ниве литературной деятельности. Он написал и издал в Махачкале пьесы „В когтях адата“ (1928) и „Колхоз“ (1931). Внимательно следил за развитием литературного процесса, поддерживал молодые дарования, ярким показателем чего явился подготовленный и изданный им сборник „Первые шаги“, вобравший в себя стихотворения многих молодых поэтов. В своих выступлениях Гаджибеков призывал бережно собирать, хранить, пропагандировать художественное наследие прошлых времен, писать историю литератур народов Дагестана. И сам показал блистательный пример, издав „Избранные произведения“ сначала Етима Эмина, а затем С. Стальского.
Гаджибеков – известный ученый, создатель лезгинского и табасаранского алфавитов очень трепетно относился к С. Стальскому. Ему принадлежит честь открытия для Дагестана и страны этого мастера художественного слова. Чувствуя силу таланта и творческий потенциал Стальского, он делал все, чтобы ни один стих, ни одна его строка не потерялись, не жалел времени и сил, чтобы их собрать.
В книге „Жизнь, прожитая набело“ Наталья Капиева отметила: „Ученый-лингвист Гаджибеков под диктовку Стальского записывал его песни, начиная с 1900 г. Записи длились часами. Иногда целыми днями. Сулейман помнил наизусть тысячи своих строк“. Ощутив мощь таланта С. Стальского, Гаджибеков выступил категорически против оценки его творчества как ашугского. В статье „Народный поэт С. Стальский“ он писал: „У многих наших писателей сложилось неверное представление о Сулеймане, как об ашуге. Сам Стальский неоднократно выражал энергичный протест против именования себя ашугом. И он прав. Стальский — поэт, и ашугом он никогда не был“.
За короткое время Гаджибеков преуспел во многих областях жизни и науки. В своей книге „Этюды о литературах Дагестана“ литературовед и критик Камиль Султанов дал емкий словесный портрет Гаджибека Ахмедхановича Гаджибекова. „Гаджибеков, — пишет он, — был общительным и сердечным человеком. Прямота и откровенность представляются наиболее характерными чертами его личности. О людях и делах он судил без обиняков, свои симпатии и неприязнь выражал откровенно. У него немало было противников, но он имел еще больше друзей, которые верили ему, уважали и любили его как честного, принципиального и неподкупного человека… Он всегда защищал горячо то, что любил, во что верил, чему служил беззаветно“.
Но во 2-й пол. 1930-х годов Гаджибеков так же, как и многие другие представители нарождавшейся национальной интеллигенции, попал в жернова мельницы репрессий. 17 сентября 1937 г. — черный день в биографии ученого. 15 сентября он — директор единственного в Дагестане НИИ, уважаемый человек, 16-го сентября арестован, а 17 сентября — обвинен в том, что „состоял членом контрреволюционной троцкистско-националистической организации“.
Гаджибекова арестовали в сентябре 1937 года, предъявив обвинение в том, что он создал алфавит не на русском языке, а на латинской графической основе. До 24 июля 1940 года его держали в Махачкалинской тюрьме. 4 долгих года его подвергали физическим и моральным пыткам. Затем этапировали в лагерь для заключенных в Коми АССР, где он работал на строительстве железной дороги от Котласа до Воркуты.
Через полмесяца после ареста, еще до суда, к Г.А.Гаджибекову был приклеен ярлык „враг народа“. Жену ученого Зулейху Султанову выселили из квартиры, исключили из пединститута и комсомола, она вынуждена была выехать в Баку. Во время нахождения Гаджибекова в тюрьме его избивали, требуя признаний, оказывали моральное и физическое воздействие, но он не признал себя виновным.
11 июня 1940 г, особый совещательный при НКВД СССР постановил: „Гаджибека Гаджибекова за участие в антисоветской националистической организации заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на 8 лет, считая срок с 16 сентября 1937 г.“ Он был отправлен на место постоянного заключения в г. Котлас, затем в поселок Кожва у ст. Печора Коми АССР, где его 5 января 1941 г. убили заключенные — рецидивисты.
Гаджибеков глубоко верил, что его арест — роковая ошибка, надеялся, что она будет исправлена. Но исправлена она была уже после смерти. Похоронен Гаджибек Гаджибеков на станции Печора. Это было 5 января 1941 года.
Среди дагестанских первопроходцев достойное место принадлежит Гаджибеку Ахмедхановичу Гаджибекову, прожившему всего 39 лет, но сумевшему за это короткое время стать видным ученым, сделать очень многое для Дагестана, но заработавшему ярлык „враг народа“ и угодившему в ссылку, где нашел свое последнее пристанище.
18 мая 1959 г. Гаджибеков реабилитирован военным трибуналом СКВО „за отсутствием состава преступления“. А нам остается с грустью повторять слова поэта: „Какой светильник разума угас! Какое сердце биться перестало!“
© Источник: http://yarlnka.ru/people/individual/personalities/