Абдуразаков Р.А.
«Постбиполярный мир» в отечественных геополитических концепциях. Эволюция оценок
Сегодня, по прошествии 17 лет со времени распада СССР и развала биполярной структуры международных отношений возникает насущная потребность, во-первых, в глубоком анализе произошедших за последние годы изменений в мире, в чётком понимании реально складывающейся глобальной обстановки, а во-вторых, в поиске новых форм существования системы международных отношений. Каков этот «постбиполярный мир», какие принципы и ценности положены в его основу, каковы исторические перспективы его существования — вот актуальные для всего мирового сообщества вопросы.
Для нахождения ответа на них историческая и политическая наука в целом и теория международных отношений, в частности, обладают большим количеством методов. Из них особо следует выделить геополитический подход как наиболее значимый в условиях нынешнего мирового кризиса. Недаром интерес к геополитике возрос. Необходимо отметить, что на протяжении всего периода существования посгбиполярного мира (с 1991 года) оценки и концепции российских исследователей и политиков о характере современной системы международных отношений претерпели существенную эволюцию.
С распадом СССР и коренным изменением геополитической ситуации сразу появилось и большое количество оценок и публикаций, претендующих на осмысление международной ситуации и роли России в новом мире. Как отмечал Х.Тиммерман, в отличие от большинства государств мира в политической элите России отсутствовал основной консенсус, в том числе и по ориентации страны в области внешней политики и политики безопасности [26. С. 18.].
Уже в 1991 — 1993 гг. в России сформировались две значимые геополитические доктрины, системы взглядов на характер системы современных международных отношений — атлантизм и евразийство. Фундаментальным отличием атлантизма и евразийства друг от друга является разное видение соотношения таких понятий, как «холодная война» и «международные отношения».
Атлантисты считают, что «холодная война» между Западом и Востоком происходила в рамках международных отношений и была их частью, то есть, пока происходила конфронтация между Западом и Востоком, весь остальной мир, включая Запад, в своих взаимоотношениях уже отошел от политики силы и конфронтационности, и пришло время и России войти в лоно норм международного права.
Евразийцы же считают, что «холодная война» пронизывала все сферы деятельности в мире, включая и международные отношения, которые были только частью «холодной войны», а не наоборот. Отсюда вывод о том, что с окончанием «холодной войны» не сложилась еще новая стройная система международных отношений, что пока налицо лишь переходный период к однополярному или многополярному миру [1. С.23].
Начало 1990-х гг. ознаменовалось политическим и административным доминированием атлантистов во главе с тогдашним министром иностранных дел А.В.Козыревым. Наиболее полно доктрина ат- лантизма была отражена в вышедшем в 1993 г. документе «Концепция внешней политики Российской Федерации» [11. С. 3-25].
Констатируя тот факт, что распад СССР поставил точку под периодом конфронтации двух «систем» и двух сверхдержав, и, отвергая саму идею полярности структуры международных отношений, так как полярность исходит из конфронтационного видения отношений между «полюсами», атлантисты утверждали, что сложились предпосылки для перехода системы международных отношений в новое качественное состояние. Его характерной чертой и отличием от прежнего служит преобладание неконфронтационных отношений между ведущими центрами мировой политики, превращение сотрудничества в основной способ разрешения противоречий и споров между ними, поскольку применение силовых методов было бы в равной степени губительно для всех [11. С.4].
По мнению сторонников атлантизма, принципиальное отличие формирующейся новой системы международных отношений состоит в том, что динамика ее становления и развития определяется не соперничеством отдельных центров, а логикой их совместного развития. Управление же глобальными и региональными процессами все больше осуществляется на основе координации и согласованности ведущих держав мира в их экономической и международной политике. А носителем тенденции формирования центра мировой политики выступает в этом случае, прежде всего «семерка» ведущих государств мира.
Атлантисты, определявшие внешнеполитический курс России в первой половине 1990-х гг. были и людьми твердо убежденными в том, что Россия в скором будущем станет, наряду с США, форпостом демократии не только на пространстве бывшего СССР, но и во всем мире. Это» традиционный российский космополитизм соседствовал с удивительной верой в бескорыстие западных партнеров, якобы горячо желающих всего того, во что верили и что пропагандировали российские атлантисты. Эта вера наглядно представлена в утверждении А.В.Козырева: «Речь идет о союзе: единомышленников, которые не держат камень за пазухой, а вместе защищают права человека» [6. С.17.].
Однако к середине 1990-х гг. ситуация резко изменилась. Иллюзии «нового мирового порядка» и «возвращения России в европейский дом» поддерживались Западом до тех пор, пока Россия не разоружилась в военном и геополитическом отношении и не лишилась большинства союзников. Вслед за этим ей было объявлено, что для «европейского дома» и полноправного участника «клуба передовых демократий» она еще не созрела, а новый мировой порядок требует не равенства, а гегемонии демократического Запада. Так возникло необычайно острое противоречие между атлантической утопией и геополитической реальностью. В условиях серьёзных внешнеполитических неудач и жёсткой критики, атлантизм утратил лидирующие позиции в оценке характера постбиполярного мира, что в свою очередь привело к росту во второй половине 1990-х гг. — начале XXI века популярности взглядов и концепций, пытающихся более адекватно оценить геополитическую структуру современного мира.
Рассмотрим более подробно обозначенные концептуальные позиции. Первая группа исследователей (С.А. Проскурин, В.А. Лисичкин, М.Г. Делягин, В.И. Королёв и др.) [22, 16, 5, 12.] утверждает, что в 90-х годах XX века сложился «имперский миропорядок», на вершине которого находятся США и контролируемые ими межгосударственные и транснациональные структуры. США получили право сформировать такую систему международных отношений, какую они считают необходимой видеть. Этот миропорядок совершенно не отражает интересы подавляющего большинства человечества, а значит, не может считаться приемлемым, стабильным и эффективным.
США крайне сложно поддерживать имперский характер системы международных отношений без опоры на круг своих союзников, прежде всего, страны Запада. В этом смысле иногда говорят о постепенном формировании в мире «монополюсной цивилизации», состоящей из развитых постиндустриальных государств, укрепляющих своё политическое лидерство опережающим рывком к новым информационным технологиям, к экономике знаний» [17. С.40.] Зависимость остального мира от западных технологий может сохраняться значительный период времени, что и делает долгое время невозможным вытеснение западной цивилизации с вершины мира.
Вторая группа исследователей (A.M. Салмин, В.И. Кривожиха, А.Д. Богатуров, А.Д. Воскресенский, В.А. Кременюк, А.В. Торкунов, Г.С. Хозин, З.Г. Соловьёв и др.), признавая в целом однополярность геополитической структуры современного мира, говорит о её постепенном размытии». США желают подчинить весь мир своим интересам и ценностям, но практически это не реализуемо в силу ограниченности их внутренних ресурсов и неизбежного противодействия со стороны других государств мира. Учитывая этот факт, выдвигаются концепции, утверждающие комбинированный характер современной геополитической структуры:
1) концепция «дискретно-однополярного мира» (В.И. Кривожиха), «в котором «полюс» (США) теперь не обладает абсолютным потенциалом притяжения, а выполняет более усложнённые функции генерирования управляющих и координирующих «сигналов» для различных регионов мира» [13. С.13];
2) концепция «плюралистической однополярности» (А.Д. Богатуров, А.Д. Воскресенский), согласно которой «источником направляющих импульсов в мировой политике оказываются не единолично США, а Соединённые Штаты в плотном окружении стран «семёрки», сквозь призмы и фильтры которой преломляются, становясь более умеренными собственно американские национальные устремления [4. С.31.].
Третья группа российских исследователей (К.Э. Сорокин, В.М. Кулагин, Е.М. Примаков, С.М. Рогов, Н.А. Симония, Е.П. Бажанов и др.) [25, 14, 21, 23, 24, 3] отстаивает дискурс о многополярной геополитической структуре современного мира, но её условно можно разделить по своим концептуальным установкам на две части. Первая из них объединяет сторонников того, что многополярный мир в общих чертах сформировался уже сегодня.
Так, JI. Н. Клепацкий говорит о многополярности как «объективном состоянии международных отношений, которое постепенно вызревало ещё в недрах холодной войны, но отчётливо проявилось после её окончания…» [10. С.27.]. А вторая часть объединяет тех, кто придерживается более осторожных позиций, утверждая, что речь может идти только о тенденции к становлению многополярности по мере постепенного преодоления однополярной мировой структуры. Ещё, будучи министром иностранных дел России, Е.М. Примаков не раз предупреждал о преждевременности утверждений, что «многополярный мир уже сформировался, и на смену системы баланса сил уже пришло равноправное партнёрство» [20. С.З.].
