Центральная часть Восточного Дагестана в VII-XIII вв. (к хронологии и географии борьбы с мусульманами)

С послеордынского времени и до начала XIX в. в центральной части Восточного Дагестана (понижение к морю дагестанского на­горья, лежащего между речками Дарвагчай и Джанга-Кулачай) существовало, как известно, одно крупное государство — уцмийство Кайтагское. Факт этот дает основания для изучения истории названной части Дагестана как территориального целого и в те далекие времена, когда между Дарвагчаем и Джанга-Кулачаем имелось несколько независимых друг от друга государств.

Бытующие ныне представления об истории центральной части Восточного Дагестана в VII—XIII вв. нуждаются (в связи с обнаружением новых источников) в некоторых, часто существенных коррективах. С другой стороны — в связи с различной, причем иногда просто безосновательной и тенденциозной, трактовкой от­дельных вопросов возникла необходимость показать не специали­стам: какое же решение является верным. Это и есть причины написания данной статьи.

Государства, которые рассматриваются в этой работе, располо­жены в ней согласно алфавиту.

Гамри

В трудах арабских и персидских авторов IX—X вв. неодно­кратно упоминается Хамрин//Хамзин, который одни современные исследователи ошибочно отождествляют с Кайтагом, а другие — с крепостью Хумара в Карачаево-Черкесии¹. В. Ф. Минорский установил, что Хамрин//Хамзин представляет собой всего лишь искаженное написание топонима Хамри (по-даргински Х1вямри, Х1ямри)², фиксируемого в восточных арабографических источни­ках еще и в формах Хумрин, Хумран. В XVIII—XIX вв. Хамри, иногда Гамри (от кумыкского Гьамри), называли населенные дар­гинцами и кумыками земли, занимавшие ту часть бассейнов речек Гамриозень и Инчхаозень, которая расположена на территории нынешних Каякентского и Сергокалинского районов ДАССР³.

Гамри как особое политическое образование, занимавшее бас­сейн Гамриозеня и земли, лежащие к северу, фиксируется источ­никами только для VIII в., хотя мы не исключаем его существова­ния в VII в. В то время «страна» (билад) Гамри состояла из зна­чительного числа (якобы более чем из 300) селений (карйа) ⁴ и одного «города» (мадина, шахр) Таргу, (в рукописях, йазгу, Иаргва, Бар у, Баргва, Бар уфа, Бар уза), именуемого в источниках также «крепость (кала) [страны] Хамри»⁵. Правда Тарту обозначен у Ибн Хаййата (ум. в 240/854—55 г.) арабским термином рустак* (>ср. перс, ростак, первоначальное значение «русло реки»), пере­водимым обычно «волость», но разыскания В. Г. Котовича и его коллег не оставляют сомнений в том, что Тарту был именно «го­род»⁷, как говорят Ибн Асам ал-Куфи (ум. в 926 г.), Балами (ум, в 974 г.) и армянский автор VIII в. Гевонд⁸.

Судя по тому, что арабы обложили гамринцев данью в 30 тысяч муддов зерна⁹, можно, опираясь «на запись в хронике» Самуила Анийского (XII в.) ¹⁰ предположить наличие у них не менее 10-и тысяч дворов или 40—50 тыс. душ населения. Это, в свою очередь, после соотнесения с количеством населенных пунктов в Гамри VIII в., позволяет думать, что селения там состояли в среднем из двух-трех десятков дворов. Занятием населения было земледелие¹¹.

Обращаясь к вопросу языковой принадлежности гамринцев, нужно прежде всего отметить, что араб Ибн Хаййат пишет о бег­стве одного из армянских князей в 736г. «в [страну] хазар» и убий­стве его гамринцами (с. 348). С другой стороны — армянин Ге­вонд (с. 28) характеризует местоположение гамринского «города» Таргу на 713/14 г. как «страну гуннов», а сам Таргу называет гуннским городом, что, кстати, находит подтверждение в тексте Ибн Асама ал-Куфи (ч. II, с. 23; ч. III, с. 32), где Таргу именуется под 32/652—53 г. и 104/722—23 т. одним «из городов хазар». Все это наводит на (находящую подтверждение в археологическом ма­териале) ¹² мысль, что население Гамри говорило на одном из тех языков, которые были в ходу среди обитателей степей, лежащих к северу от Дагестана. Языки же эти могли принадлежать к числу тунгусских, тюркских, угорских или каких-либо иных.

Ибн Хаййат упоминает «владетеля» (малик) Хамри (с. 352), а Ибн Асам ал-Куфи (ч. VIII, с. 79) называет его шахом; именно с ним заключили мир арабы в 121/738—39 г. и именно на него возложили организацию поставок гамринской дани в Дербент¹³. Следовательно, Гамри VIII в. было княжеством.

В позднесредневековом Дагестане встречалась такая форма организации политической власти: князь имеет лишь небольшую дружину и сидит в крупном населенном пункте — «городе», жители которого (будучи крестьянами-тружениками) не несут отработоч­ных и натуральных повинностей, ибо являются «войском» этого князя, кормящегося за счет обитателей окружающих более или менее мелких селений, которым он должен обеспечить порядок и безопасность; типичный пример — Авария. В данной связи об­ращает на себя внимание то, что Гамринское княжество состояло из одного «города» ¹³ и значительного количества небольших селе­ний. На основании этого мы допускаем, что политическая структура в Гамринском княжестве VIII в. была близкой к упомянутой выше: князь Гамри, сидевший в «городе» Таргу был наследствен­ным предводителем таргунцев, опираясь на которых, он управлял массой селений и получал повинности с их обитателей. Упомянутое выше отнесение источниками гамринского «города» Таргу к числу городов гуннских и хазарских позволяет при этом считать, что князья Гамри VIII в. находились под сюзеренитетом каганов Хазарии.

Коснемся теперь политической истории. Самое раннее событие, имеющее отношение к истории Гамри — это поход арабов во главе с Салманом ибн Рабиа ал-Бахили на хазар в 32/652—53 г. По словам Ибн Асама ал-Куфи (ч. II, с. ), Салман, пройдя Дер­бент, достиг одного из городов хазар, который называется Таргу (Иаргва). Население Таргу, как можно понять из поврежденного текста письменного источника, при подходе арабов покинуло свой город, а те, не задерживаясь, двинулись к Баланджару.

В 713/14 г. другой арабский полководец Маслама ибн Абд ал-Малик, воюя с хазарами, проник, по словам Гевонда (с. 28), в «страну гуннов, и расположился лагерем при гуннском городе Тар­гу». Взять последний Маслама, однако, не сумел.

В 104/722—23 г. Джаррах ибн Абдаллах ал-Хаками, по словам ал-Балазури, умершего в 892 г. (с. 16), Ибн Хаййата (с. 329) и Ибн Асама ал-Куфи (ч. VIII, с. 31, 32), после победоносного сражения с сыном хазарского кагана у Дарвагчая подошел — перед взятием Баланджара — к стране (билад) Хамри и сразился с её народом (ахл): первоначально Джаррах осадил и взял по мирному договору населенный пункт Хасин^1б (в переводе с арабского «Крепкий», но не исключено, что эта форма — плод «творчества» одного из переписчиков), население которого он, получив предвари­тельно контрибуцию, переселил в Закавказье, в «Хайзан» ¹⁷; затем Джаррах подошел «к одному из городов хазар, который называют» Таргу, после шестидневной осады принудил его жителей просить мира, вслед за чем переселил их также в Закавказье, но уже в Кабалинскую волость.

В 118/736 г. в ходе военных действий, которые вел в Армении Марван ибн Мухаммад, один из армянских вождей по имени Вартанес бежал, как пишет Ибн Хаййат (с. 348), «в (страну] ха­зар», но «жители (ахл) Хумри убили Вартаниса и послали его голову Марвану».

В 121/738—39 г. Марван, который пришел к мысли, что сила Дагестана в его труднодоступных и густонаселенных горах, вступил в Гамринское княжество, предварительно подчинив бассейн трех Койсу, сверху — с гор. Он, как указывают Ибн Хаййат (с. 352), ал-Балазури (с. 18), Йакуби (ум. в 897 г.) ¹⁸, Ибн Асам ал-Куфи (ч. VIII, с. 78, 79), Балами (с. 544—545), — вначале осадил «кре­пость [страны] Хамри», то есть Таргу, где засел гамринский шах, и после месячной осады взял её «силой», в результате чего мусуль­мане захватили «имущество, женщин и детей»; шаху, правда, удалось в последний момент бежать, он добрался «до другой крепости, где и закрепился». Разозленный сильным сопротивлением, особенно тем, что в бою у стен «крепости [страны] Хамри» было убито много мусульман, Марван из-за незначительного инцидента перебил «всех мужей той крепости». Разгромив затем «более трех­сот» гамринских «селений», Марван окружил крепость, в которой укрылся вышеупомянутый шах. Последний запросил мира и полу­чил его на условии, как мне кажется, однократного предоставления «пятисот голов плена» и ежегодной поставки 30 тыс. муддов зерна в хранилища Дербента ¹⁹.

В 60-е годы VIII в. хазары, как известно, усилились, причем настолько, что стали совершать походы в Закавказье, даже через Дербентский проход. Можно допустить, что именно тогда из-под власти халифата вышло и Гамри, которое прежде — до 121/738— 39 г., находилось в составе Хазарии. Естественно, что этот выход должен был повлечь за собой (при удобном случае) нападения мусульман с целью восстановить джизью. В 791 г. такое напа­дение предпринял, по словам Йакуби (с. 10) и Ибн Асама ал-Куфи (ч. VIII, с. 254), наместник Арминийи и Азербайджана[имеется ввиду северо-западная часть современного Ирана-alpan365.ru] Фадл ибн Йахйа ал-Бармаки. Он, пройдя Дербент, подошел к «крепости [страны] Хамри», то есть к Таргу, но был отброшен, после чего возвратился в Закавказье. На этом сведения о Гамри кончаются.

Кайтаг

Здесь речь пойдет о землях, которые обозначались термином Кайтаг в арабских и персидских текстах домонгольского времени.

Самое раннее упоминание Кайтага мы имеем в трудах Ибн Аса­ма ал-Куфи (Хайдак) ²⁰ и Балами (Хайда, Джанда, Джандав; все они безболезненно сводятся к форме Хайдак) ²¹. Относится оно к 104/722—23 г.

Имеющиеся письменные источники позволяют примерно обрисо­вать границы изучаемого здесь политического образования в VIII в.

Прежде, однако, чем браться за это, обратим внимание на то, что, согласно сведениям А. И. Лопухина, в начале в XVIII в. южной границей уцмийства Кайтагского была речка Дарвагчай²², долина которой является частью естественно-географической границы меж­ду Центральным и Южным Дагестаном: северная сторона этой до­лины служит южным пределом традиционного расселения кайтагцев, а по самому верху южной стороны долины проходит Длинная дербентская стена. С учетом этого факта укажем на следующее: по сообщению Ибн Асама ал-Куфи (ч. VIII, с. 31) и Балами (с. 551 — 513), в 104/722—23 г., Джаррах, выступивший из Дербента и напра­вивший перед этим отряд на разграбление Кайтага, назначил встре­чу с ним у речки Дарваг (у ал-Куфи: ал-Ран, у Балами: Нахраван); по словам ал-Масуди (ум. в 956 г.), в его время «на границе» с Кайтагом, примерно в 3-х милях (около 6 км) от Дербента обитали, политически связанные с последним, «мусульмане арабы», которые были «защищены от» кайтагцев «зарослями и реками»²³. Все это в свою очередь позволяет думать, что в VIII в., подобно тому, как это имело место и позднее, южной границей Кайтага была речка Дар­вагчай.

Северной границей Кайтага VIII в. являлась — вопреки пред­положению В. Ф. Минорского, что кайтагцы уже в VIII в. заняли Башлы, расположенное на р. Артозень²⁴ — южная сторона бассей­на Артозени и такое положение сохранялось до XIII в,; подробные обоснования этому будут приведены ниже.

Упоминаемый в восточных источниках IX—X вв. при описании событий VIII в. топоним Зирихгеран, вопреки устоявшемуся в науке мнению, локализуется автором этих строк не в районе с. Кубачи, а западнее последнего (на это обратил внимание еще В. В. Бартольд) ²³ — в Аштынском микрорегионе, то есть в вер­ховьях р. Уллучай. Этот западный или аштынский Зирихгеран никогда в своей истории не был политически связан с Кайтагом. Поэтому мы можем предположить, что западная граница Кайтага VIII в. проходила — если брать Уллучай — чуть выше кайтагского с. Ицари, обитатели которого в языковом отношении сильно отли­чаются от своих верхних соседей-аштынцев; Ицари (точнее Ицаринский округ — «магал» с центром в с. Ицари) считалось, между прочим, и в XVIII—начале XIX вв. крайним западным пределом земель, подвластных кайтагским правителям — уцмиям (Записка, с. 219, 220).

Таким образом, получается, что Кайтаг в VIII в. в террито­риальном отношении соответствовал примерно бассейну Уллучая, о котором известно, кстати, что именно там издавна расселены но­сители кайтагского диалекта даргинского языка.

В географическом сочинении ал-Истахри (ок. 951 г.), которое по сути дела представляет собой дополненную редакцию труда Ахмада ибн Сахля ал-Балхи (ум. в 934 г.), Кайтаг (Хандах) наз­ван— относительно, видимо, IX в. — в качестве одной из админист­ративно-территориальных единиц арабской провинции Арминийа²⁸. В состав её он вошел, по всей вероятности, не ранее 104/722—23 г. (поход Джарраха), но и не позднее 121/738—39 г., когда Марван завоевал весь Дагестан и включил его княжества в состав Арминийи.

По преданиям, в той горной части ареала распространения кайтагской речи, которая традиционно именуется Ирчамул²⁷ в давние времена существовали «города»²⁸. Следы этих «городов» и приписываемые их обитателям близлежащие кладбища позво­ляют думать, что предания являются не безосновательными, то есть в ирчамульских горах, где в XVIII—XIX вв. были в основном мелкие села, в более раннее время существовали весьма крупные населенные пункты. В данной связи следует обратить внимание на одно, относимое примерно к середине IX в. сообщение восточного автора Ибн Руста. Из него ясно видно, что в названное время Кай­таг (Хайдак) считался не страной, а городом (мадина) — место­пребыванием владетеля (малик) ²⁹; здесь нельзя не вспомнить сло­ва Я. Рейнеггса (XVIII в.), писавшего, что в горах центральной части Восточного Кавказа находятся заброшенные стены «старин­ного большого города», относительно которых «некоторые ученые люди хотели убедить меня, что эти руины — старинный город Кайдек, который построил Чингис-хан, назвавший его Кайдек по имени своего родного города [расположенного] в Туране»³⁰. Учитывая этот факт, нельзя не остановиться на том, что обитатели террито­рии между селениями Баршамай и Джавгат, традиционно именуе­мой Хайдакъ (в данной работе «Каракайтаг»), согласно «Истории Каракайтага»¹³, были древними переселенцами из «громадного города» Жалаги, который располагался вблизи с. Варсит нынеш­него Кайтагского района. Не исключено, как нам кажется, что «го­род» Хайдак, упоминаемый Ибн Руста как раз и соответствует «громадному городу» Жалаги; Жалаги могло быть узкорегиональ­ным, горским — даргинским — названием этого «города», а Хай­дак— названием общеизвестным³², подобно тому, как столица Аварского ханства местным населением именовалась Хунзахъ, а среди тюрок и иранцев была известна как Авар.

По Ибн Русте (с. 220), владетель Кайтага имел староиранское имя Адур-Нарсе. Не исключено, что он, как и другие кайтагские правители доисламской эпохи, носил зафиксированный у ал-Ис­тахри (с. 26, 27) опять же староиранский титул хайдакан-шах (в рукописи: хандакан-шах), то есть шах Кайтага.

Ибн Руста дает сведения о Кайтаге в главе «Сарир» (с. 219, 220), но несмотря на это, по мнению В. Ф. Минорского (с. 218), названное политическое образование должно считаться «независимым от Сарира». Однако согласно «Худуд ал-Алам» (с. 192) «город» Хайдак являлся местопребыванием сипах-саларов (букв, «началь­ников войска») сарирского правителя. Учитывая в этой связи то, что фиксируемое многими восточными источниками и подтверждае­мое дагестанской традицией XVIII в. (она донесена до нас текстом «Тарих Дагестан») отождествление Сарира с центральной и северной частями нынешнего горного Дагестана³³ относится ко времени ранее 40-х гг. X в., мне кажется нецелесообразным идти против довольно ясных показаний авторов IX—XII в.

Таким образом, есть достаточно оснований считать, что при­мерно к середине IX в. Кайтаг вышел из халифатской провинции Арминийи и оказался в составе христианского Сарира, который, судя по всему, возглавил в IX в. борьбу дагестанцев против мусуль­ман и потому объединил вокруг себя весьма многие земли.

Переходя к X в. нужно упомянуть первую для этого столетия достоверную, точно датированную письменную фиксацию Кайтага: в 326/937—38 г. по приказу эмира Дербента Абд ал-Малика ибн Хашима его «помощник» Абу-л-Фаварис с «отрядом дербендцев и хайдакщев» предпринял нападение на Шандан³⁴. Этот факт не дает, однако, оснований характеризовать кайтагцев первой поло­вины X в. как верных и постоянных союзников мусульман Дербен­та. Скорее отношения у них были преимущественно враждебными, ибо ал-Масуди (332/943—44 г пишет, что Дербент «терпит много ущерба от царства Хайдак», население которого является «вред­нейшим из …соседних народов» (с. 192, 202).

Понятие Кайтаг относительно X в. в источниках отождествляется уже не с городом (мадина, шахр), а с более или менее обширной территорией: это «владение» (мамлака) и «местность» (сук)³⁵.

Арабский автор ал-Масуди пишет (с. 192), что к 332/943—44 г. «Хайдак … входил в состав земель хазарских царей». Сообщение это находит определенное подтверждение в тексте письма хазар­ского царя Иосифа (сер. X в.) испанскому сановнику еврею Хасдаю ибн Шафруту, где сказано, что граница Хазарии доходит до Дербента, а затем, углубляясь на запад,— в горы, обнимает ряд трудноопределимых горских земель³⁰. В числе последних был, ка­жется, и Сарир (в тексте: Сриди), в состав которого Кайтаг вхо­дил в IX в. Можно поэтому предположить, что к началу X в. влия­ние хазар на Северо-Восточном Кавказе заметно усилилось (известно, например, что в 288/901 г. «хазары со своим царем… напали на» Дербент, а около 932 г. их царь Аарон разгромил алан), в результате чего Кайтаг вошел в состав Хазарии³⁷. Но судя по тому, что кайтагские правители, в отличие от своих северных сосе­дей-владетелей Семендера, в иудейской Хазарской империи не бы­ли принуждены к принятию иудаизма, можно предположить на­личие у Кайтага того времени статуса территориально-политической единицы с весьма широкой автономией.

Перемена сюзерена не отразилась на западной, северной и юж­ной границах Кайтага — они остались, как видно, без каких-либо существенных изменений. Кайтаг, таким образом, продолжал в территориальном отношении соответствовать бассейну реки Уллучай.

Кайтагские правители первой половины X в. называли себя выходцами из арабского племени Кахтан³⁸. Но при этом, как ука­зано у ал-Масуди, они носили второстепенный древнетюркский титул салифан (с. 202—203), упоминаемый в китайских источниках применительно к центрально-азиатским тюркам в форме сылифа. Это известие о кайтагских салифанах дало В. Ф. Минорскому основание сделать вряд ли обоснованное предположение, что сали­фан, который во время дербентских смут примерно в 916/17 г. подошел к Дербенту «с хазарским войском» (с целью оказать по­мощь эмиру Абд ал-Малику ибн Хашиму) являлся правителем Кайтага³⁹.

В «Истории Ширвана и Дербенда» имеется целый ряд упомина­ний о Кайтаге XI в., когда он после крушения Хазарии был само­стоятельным княжеством. Так в ней говорится, что в 432/1040—41 г. «хайдакцы взяли цитадель» Дербента и «захватили» самого эмира Абд ал-Малика ибн Мансура, после чего разрушили срединную стену города (с. 72). У эмира Лашкари ибн Абд ал-Малика, после его убийства людьми брата — Мансура — в 446/1055 г. «родился в Хайдаке» сын Абд ал-Малик «от хайдакской жены эмира» (с. 43). В 456/1063—64 г. большое число кайтагцев прибыло на помощь упомянутому выше Мансуру, бывшему тогда эмиром Дер­бента и враждовавшему с дербентскими раисами. В результате произошедшего сражения эмир Мансур, опиравшийся в числе про­чих и на кайтагцев, сумел добиться успеха и упрочить свое положение (с. 73). В 1064 г. этот эмир Мансур женился на дочери раиса Али ибн Хасана (с. 75), чья «мать была дочерью Рума, эмира Хай-дака»⁴⁰. В 1065 г. дербентским эмиром, с согласия раисов, стал мальчик Абд ал-Малик ибн Лашкари ибн Абд ал-Малик, «который жил» у Пируза, сына Сакбана (рукопись Б: Фируз, сын ас-Сак-бана) Кайтагского, возможно, являвшегося его родичем по линии матери — «хайдакской жены» эмира Лашкари (с. 76). В 1066 г., под давлением ширваншаха Фарнбурза, дербентский эмир Абд ал-Малик ибн Лашкари был изгнан из города и тогда Пируз, сын Сакнана (так в тексте — Т. А.) «взял его в Хайдак» (с. 58, 77). В 1068 г. произошло сражение между ширваншахом и дербент­ским эмиром — упомянутым Абд ал-Маликом, которого поддержи­вали кайтагцы; с их помощью ширваншаху было нанесено пораже­ние. Затем, однако, в том же 1068 г. эмир Абд ал-Малик «снова бежал в Хайдак» (с. 61, 78). В 463/1070—71 г. дербентцы призва­ли к власти «эмира Абд ал-Малика из Хайдака» (с. 79). В 1075 г. эмир Абд ал-Малик был в очередной раз изгнан из города и по «обыкновению отправился в Хайдак искать подкрепления, чтобы вернуться к власти», но это ему не удалось (с. 79).

Весь этот материал, приводимый в «Истории Ширвана и Дер­бенда», при рассмотрении его в свете сообщения ал-Масудн (с. 192) о мучениях, претерпеваемых мусульманами Дербента от кайтагцев («Народ ал-Баба терпит много ущерба от царства Хай­дак»), заставляет думать, что, как минимум, уже в первой четверти X в. Кайтаг превратился в заметную и притом весьма активную силу на Северо-Восточном Кавказе. Причиной этому было, по-ви­димому, то, что в условиях мира, обеспеченного мощью Сарира [-???!], а затем Хазарии, кайтагцы численно увеличились; кроме того, нельзя здесь не отметить и возможности хотя бы частичного усвое­ния ими достижений мусульманского Востока и хазарских военно-политических институтов.

Свою мощь и политическую роль на Северо-Восточном Кавказа Кайтаг сохранял по меньшей мере до середины 70-х годов XI в. Это в свою очередь привело, как мы видели, к тому, что постепенно кайтагская элита начала котироваться (начиная, видимо, с 40-х годов XI в.) в глазах дербентской мусульманской аристократии, чванившейся своим арабским происхождением.

Обратимся теперь к вопросу распространения ислама на терри­тории Кайтага.

В традиционной дагестанской историографии выдвигаются две основные версии исламизации Кайтага. Первая из них представляет собой по сути дела мазинское (Маза — лезгинское селение, распо­лагавшееся на территории нынешнего Ахтынского района ДАССР) предание, записанное по-арабски в доступном нам виде, видимо, в начале XVII в.; ниже мы будем называть это «Историей Маза»⁴ . Согласно ей, Кайтаг был мусульманизирован войском во главе с лицами арабского (точнее корейшитского) происхождения, при­бывшим примерно в конце XI—начале XII в. Вторая версия излагается в «Дербенд-наме», источнике конца XVII века.

В нем утверждается, что население Кайтага было обращено в ис­лам в 115/733—34 г. воинами арабского полководца Абу Муслима (в одном списке: Маслама) ибн Абд ал-Малика, который посадил кайтагским правителем своего родича Хамзу⁴²; в арабоязычной редакции «Дербенд-наме» эти «деяния» приписаны, видимо, под влиянием «Истории Абу Муслима», Абу Муслиму ибн Абд ал-Рахману, который якобы «пришел» после Абу Муслима ибн Абд ал-Малика⁴³. Следует при этом отметить, что версия, изложенная в «Дербенд-наме», существовала по меньшей мере с начала XII в., представляя собой скорее всего дербентское предание; испанский араб Абу Хамид ал-Гарнати, посетивший Дербент пишет, что в числе горских народов, обращенных в ислам в VIII в. Масламой ибн Абд ал-Маликом, были якобы и кайтагцы (хайдак)⁴⁴.

Что же говорят по поводу исламизации Кайтага другие источ­ники? Нужно прежде всего отметить, что арабские и персидские авторы IX—X вв., повествуя о событиях VIII в., не упоминают Масламу в какой-либо связи с Кайтагом, и тем более ничего не го­ворят о распространении ислама на территории последнего этим или другим арабским полководцем указанного времени. Самые ранние сведения об исламе в Кайтаге относятся примерно к се­редине IX в. Тогда, по словам Ибн Русте (с. 220), кайтагский правитель Адур-Нарсе придерживался сразу «трех религий»: в пятницу «он молился с мусульманами, по субботам — с евреями, а по воскресеньям — с христианами», ибо как он объяснял, желал «достигнуть истины всех религий»⁴⁵. Из этого сообщения можно, по-видимому, сделать вывод, что к названному времени традицион­ное кайтагское общество поразил кризис и поэтому его элита всту­пила на путь «религиозных исканий», пытаясь решить, что же луч­ше: ислам арабов, иудаизм хазаров или христианство, на котором остановилась, например, сарирская верхушка?

Текст ал-Истахри, где Кайтаг отнесен к числу стран «невер­ных»⁴⁰, позволяет предположить, что еще в начале X в. ислам не являлся религией кайтагских правителей; скорее всего он был к тому времени отвергнут ими после первых шагов на пути «истинной веры». Однако в 332/943—44 г., по сообщению ал-Масуди (с. 202), правитель Кайтага его сын и его семья, то есть фак­тически социально-политическая верхушка, были уже мусульмана­ми, хотя остальное население страны не придерживалось еще этой религии. Таким образом, к 40-м годам X в. Кайтаг стал, с точки зрения мусульманского права, частью дар ал-ислама, то есть тер­риторией, где политически господствуют мусульмане.

Мусульманизация простых кайтагцев произошла, надо полагать, не в форме единовременного акта принятия ислама целой общи­ной, а постепенно, в индивидуальном порядке, под влиянием превосходства находившейся на подъеме мусульманской технологи­ческой, бытовой и духовной культуры, а также вследствие естест­венной для народа ориентации на свою элиту. Судя по тому, что к 1130г. для дербентцев жители Кайтага были старинными му­сульманами (ал-Гарнати, с. 49), а также учитывая тот неоспоримый факт, что в «Истории Ширвана и Дербенда» кайтагцы ни разу не названы «неверными» (в отношении гумиков, сарирцев и шанданцев этот эпитет употреблен неоднократно), мы полагаем, что исламизация простого населения Кайтага произошла в пределах второй половины X—начале XI вв.⁴⁷ Наличие на территории Кай­тага арабской эпиграфики XI—XII вв. (селения Ицари, Хадаги, Баршамай)⁴⁸ подтверждает, как представляется, обоснованность предложенной здесь датировки.

Кайтаг VIII—XI вв. занимал территорию географически в оп­ределенной степени обособленную — бассейн горной реки. Основ­ным местом торговых контактов для его населения был, не какой-либо населенный пункт на даргинских землях, а как можно заклю­чить из текста ал-Истахри, Дербент⁴⁹, который после принятия -кайтагцами ислама стал, судя по сообщению ал-Гарнати (с. 25), видимо, еще и культурным центром. В качестве оформленного по­литического образования Кайтаг просуществовал в течение, как мы видели, по меньшей мере 300 лет. Такое сочетание географиче­ского, политического и иных, связанных с ними факторов, привело к тому, что самое позднее к началу XII в. сложился кайтагский язык, -четко отличаемый современниками — по сообщению ал-Гар­нати (с. 26) — от других языков Северо-Восточного Кавказа, на­пример, зирихгеранского, тюркского.

Отдельные сведения о Кайтаге конца XII—начала XIII вв. со­держатся в так называемой «Хронике Махмуда Хиналугского», ко­торая представляет собой запись преданий одной из ветвей рода кайтагских правителей, переселившейся в Ширван и осевшей там на княжеских правах; запись произведена, как считает А. Е. Кри-штопа, в XVII в.⁵⁰ В этом источнике упоминается кайтагский уцмий Султан-Мухаммад, умерший при жизни ширваншаха Герша-сиба (упом. под 1204 г.). После смерти этого уцмия, власть должна была перейти якобы его сыну Ахмаду — предку вышеназванной ветви уцмиевского рода, но последнего изгнал брат Бий-Киши, опиравшийся на шамхала (с. 1074 г.). Читающий «Хронику» может понять, что в конце XII—начале XIII в. столицей Кайтага было с. Калакорейш. Более достоверный эпиграфический материал не позволяет, однако, согласиться с этим; на данном вопросе мы оста­новимся ниже.

Предгорные земли, лежащие между Уллучаем и Дарвагчаем, согласно преданиям («Записка», с. 189, 190), издавна принадлежа­ли кайтагцам, сидевшим в горах, которые, как сказано в «Истории Каракайтага», пропитание «добывали себе, работая на равнине». После ликвидации Хазарской империи (965 г.) и «прекращения смут» на названные земли переселилась одна из горских кайтаг­ских по языку общин. Это были обитатели «громадного города» Жалаги,-которые «разошлись по тем местам и обителям», потес­нив какое-то, вероятно, мусульманское население и завладев яко­бы «по желанию» последнего его «недвижимостью (акар), лугами и садами». Следует при этом отметить, что всё, доставшееся им имущество, эти жалагинцы, расселившиеся характерными, для лесистого предгорного ландшафта мелкими поселениями, объявили своей общей собственностью, образовав, таким образом, одну большую общину. В источниках она обозначается как Хайдак, мы же будем называть её условно «Каракайтаг».

Каракайтагская община — Я. Рейнеггс пишет, кстати, о «селе­нии» Каракайтаг (с. 106) —признавала власть уцмиев. В правление одного из них — вышеупомянутого Султан-Мухаммада-уцуми (ру­беж XII—XIII вв.), каракайтагцы, согласно «Истории Каракайтага», видимо, из-за внутренних неурядиц «согласились передать в частное владение (тамлик) посевы, луга и сады … кроме Равни­ны и Самса». Последние же территории остались «в общем поль­зовании» в качестве фактора, обеспечивающего существование каракайтагской общины.

Итак, Кайтаг VIII—начала XIII вв. представлял собой кня­жество, располагавшееся в бассейне Уллучая и включавшее (с XII в.— ?) в свой состав территорию Каракайтага.

Калакорейш

На территории Дахадаевского района ДАССР между населен­ными пунктами Дибгалик и Кубачи располагалось раньше селение, имевшее два названия: «официальное» Калакорейш//Каракорейш, которое дагестанцы традиционно считали искаженным произноше­нием арабского Кала Курайш «Крепость [арабского племени] Корейш», и узколокальное (даргинское) Урц1муц1ц1и//Урк/муц1ц1и).

Первое (но трудно поверить, что достоверное) упоминание это­го селения относится к VIII в. Оно таково: «Сто четырнадцатый (732—733) год — дата исламизации Дагестана от рук Абу Мусли­ма и разрушения Кала Курайша»³¹. Согласно записи преданий, обозначенных нами как «История Маза», воины-арабы, прибыв­шие через Ширван после 815/816 г. (из текста можно понять, что их приход относили к концу XI в.), посадили одного из корейши-тов на княжеских правах в «городе» (балда) Кала-Курайш. В дан­ной связи нельзя не обратить внимания на тот факт, что в одной из калакорейшских эпитафий конца XIII—начала XIV вв. упоми­нается «владыка Кала Курайша» Ахсабар, сын Хиздана (Хиз-даз?) ⁵². Это, как нам кажется, свидетельствует о существовании по меньшей мере с конца XIII в. представления, что Урцмуцци было «крепостью», то есть древним местопребыванием арабов-корейшитов.

Науке уже давно известны «владыка» Ахсабар и его отец Хиздан (Хиздаз — ?). Богатый вид известного калакорейшского сар­кофага, принадлежавшего, судя по надписи XII—XIII вв., Хиздану (Хиздаз?) позволяет относить последнего к калокорейшской знати и даже предполагать, что он также являлся «владыкой» Калако­рейша³.

Имена Ахсабар и Хиздан (Хиздаз — ?) явно не арабские; они скорее иранские, но никак не персидско-мусульманские. Данный факт, если его рассматривать в свете упомянутого традиционного представления о корейшитах в Урцмуцци, наводит на мысль, что правители Калакорейша конца XIII—начала XIV вв., по всей видимости, претендовали на арабское происхождение, но в действи­тельности не имели его.

В «Истории Маза» сказано, что арабы, пришедшие через Шир­ван, убили правителя «вилайата Кайтак» по имени Гаданфар (по-арабски «Лев»), обосновались «в вилайате Кайтак» и сделали своим местопребыванием «город Кала Курайш». Таким образом, читателя как бы наводят на мысль, что с. Калакорейш уже с конца XI в. являлось столицей правителей Кайтага. Здесь, однако, об­ращает на себя внимание то, что вышеупомянутый Ахсабар назван в его эпитафии «владыкой» не крупного княжества Кайтаг, а лишь Калакорейша. Отсюда видно, что указание «Истории Маза» на то, что лица, сидевшие в Калакорейше, автоматически являлись пра­вителями всего Кайтага по сути дела опровергается более досто­верным эпиграфическим материалом XIII—XIV вв.

Когда же Калакорейш превратилось в местопребывание «вла­дык»? В связи с этим вопросом обращает на себя внимание нали­чие в данном селении стукового михраба—памятника высокопро­фессионального чужеземного — восточного — искусства XI— XII вв.⁵⁴ Это явное свидетельство пребывания там богатых мусуль­ман, почитавших восточную культуру и разбиравшихся в ней. Зная же, что в традиционном дагестанском обществе разбогатеть по-на­стоящему можно было прежде всего через наследственное выпол­нение военно-административных и судейских, то есть «владыческих», функций, мы считаем возможным говорить о появлении «владык» в Калакорейше по меньшей мере с XII в.

Тот факт, что бассейн Уллучая занимало в изучаемое время княжество Кайтаг, а бассейн Артозеня — Шандан (о нем подроб­нее будет сказано ниже), заставляет думать, что территория, под­властная «владыкам» Калакорейша представляла собой бассейн р. Бугам (левый приток Уллучая), скорее, его среднее и нижнее течение. Предания позволяют предполагать, что названная террито­рия включала и Джухут капа «Еврейское ущелье», («Записка», с. 189), расположенное между Калакорейшем и Маджалисом.

Уркарах

Занимавшая горное плато, расположенное выше истоков Артозе­ня, Уркарахская община (Уркарахъи) впервые упоминается, по-моему, у ал-Истахри. Он сообщает, что в числе «неверных», соби­равшихся с торговыми целями в Дербенте, были карадж⁵⁵. Это, как остроумно и обоснованно доказал В. Ф. Минорский, искажен­ное написание слова «Уркарах»⁵⁶.

Под 332/943—44 г. ал-Масуди (с. 203) сообщает, что «город» (балда) Уркарах (в тексте: К-р-дж, у Якута: Ал-Курдж) является местопребыванием правителя с титулом барзбан (от ср. — перс. марзбан «хранитель границы»), страна которого лежит северо-за­паднее Кайтага.

Тот факт, что каждый «правитель этого царства зовется» барзбаном, (с. 203) наводит на мысль, что уркарахское барзбанство первой половины X в. генетически являлось одним из политико- административных образований, созданных Сасанидами на Северо-Восточном Кавказе во второй половине VI в.

Уркарахский правитель, согласно ал-Масуди (с. 204), к 332/943—44 г. был мусульманином. В 385/995 же году, как сказано в «Истории Ширвана и Дербенда» (с. 69) обратился в ислам уже «народ» Уркараха «благодаря» дербентскому эмиру Маймуну ибн Ахмаду.

В 424/1032—33 г. в направлении Дербента и пограничных об­ластей двинулся, как сказано в «Истории Ширвана и Дербенда» (с. 70, 71), правитель Алании вместе с русами. «Прежде всего» они двинулись на Уркарах, где пребывал отряд мусульман во главе с неким Хусравом и главным раисом лезгинского с. Аных (А-н-к) Хайсамом ибн Маймуном⁵⁷. Последние «с помощью» уркарахцев сразились с наступавшими, нанесли поражение и многих перебили, после чего «навсегда были прекращены притязания неверных на эти исламские центры».

В 457/1065 г. влиятельный дербентский раис Муфарридж ибн Музаффар вместе с дядей ширваншаха Мамланом ибн Йазидом и некоторыми уркарахскими раисами пошел, согласно «Истории Ширвана и Дербенда» (с. 77), в округ Маскут «собирать урожай».

На этом сведения письменных источников об Уркарахе домон­гольского времени прекращается.

Итак, первоначально Уркарах представлял собой политическое образование, судя по-всему, структурно близкое к Гамри. Просуще­ствовав, после освобождения от арабского господства, самостоя­тельно, с сохранением своих древних (сасанидских по происхожде­нию) политических традиций, по меньшей мере до 40-х годов X в., Уркарах превратился к концу названного столетия в один из «ис­ламских» центров Дербентского эмирата. Для этого «дербентско­го» периода в истории Уркараха характерным, судя по «Истории Ширвана и Дербенда» и уркарахской эпиграфике XI—XII вв., было изменение формы правления, а именно — переход от княжества к аристократической республике во главе с раисами.

Шандан

Проводя разыскания в области исторической географии Восточ­ного Кавказа, В. Ф. Минорский остановился на топониме Шандан, который — методом исключения — он локализовал в Центральном Дагестане, в бассейне речки Акушинки⁵⁸. Изучив все доступные ныне письменные источники, я пришел к другому мнению о место­нахождении Шандана — он располагался в Восточном Дагестане, в бассейне речки Артозень, между Гамри и Кайтагом. Аргументы, на которые опирается последняя точка зрения, следующие.

Ибн Хаййат (с. 352) пишет, что в 121/738—39 г. Марван ибн Мухаммад из Зирихгерана направился в Гамри, подчинил его, «затем пришел Марван в землю М-с-дар и захватил её на основа­нии мирного договора (сулх), затем осел Марван в Лакзане (в тек­сте: -Киран)». Ибн Хаййата дословно повторяет Ибн ал-Асир (1160—1133) с той лишь разницей, что захваченная земля у него названа М-с-даз^5д. Согласно ал-Балазури (с. 18), который, одна­ко, даты не указывает, Марван из Зирихгерана прибыл в Гамри, «затем пришел он в С-н(б)-дан, захватил его» без боя, после этого он обложил повинностью людей «шаха Табарсарана, …затем осел Марван перед крепостью Лакза». Последнего автора повторяет Ибн ал-Асир (с. 133), который, правда, указанный поход датирует ошибочно 114/732—33 г., а территорию, куда «пришел» Марван, именует «С-г-дан». Ибн Асам ал-Куфи (т. VIII, с. 79) пишет, не называя даты, что после покорения Сарира Марван подчинил Ту­ман, затем Гамри, и, таким образом, «захватил все крепости стра­ны ас-Сарир, Хамзин, Туман и С-н-дан»; после чего Марван при­был в Дербент, откуда пошел на Лакз. У Балами (с. 542—545) интересующий нас топоним отсутствует, а путь Марвана представ­лен так: Сарир, Гамри, Дербент, Лакз.

О том, что М-с-дар//М-с-дазНС-н(б)-дат /С-г-дан// С-н-дан пред­ставляют собой различные формы написания одного и того же то­понима (который мы согласны пока условно читать Шандан) спо­ра, как известно, нет⁶⁰. Это в свою очередь позволяет говорить о том, что восточные авторы IX—X вв. и Ибн ал-Асир вынуждают нас локализовать Шандан не в Центральном Дагестане, а в Восточ­ном, где-то между Гамри и Дербентом.

Обратимся теперь к «Истории Ширвана и Дербенда». В ней (с. 65) говорится, что в 273/886—87 г. дербентский эмир Мухам­мад ибн Хашим «напал» на Шандан «и покорил принадлежащие» ему селения Дибгаши (в тексте: Д-н-к-с) и Члщили (в тексте: Ш-л-ш-л-и), которые, как известно, лежат в верхней части бассей­на реки Артозень⁶¹. В 326/937—38 г. (с. 66) по приказу эмира Абд ал-Малика ибн Хашима, его «помощник» Абу-л-Фаварнс «с конницей» из дербенщев и хайдакцев был послан к селению Ираки (в рукописи: А-ран) ⁶². Они внезапно напали на врага ночью, убили много знатных лиц Шандана и овладели «вторично селением Дибгаши (в тексте: Дик-ш /Р-б-к-ш).

Текст «Истории Ширвана и Дербенда» свидетельствует, таким образом, что «Шандан» располагался к северу от Кайтага, то есть бассейна Уллучая, и включал селения Дибгаши, Ираки и Чищили.

Любопытны и оригинальны сведения относительно локализации Шандана, которые сообщает компилятор начала XIII в. Якут ал-Хамави. Он пишет, что «Шанзан» — территория, «прилегаю­щая к стране хазар»⁶³, то есть расположенная где-то в предгорьях, к северу от Дербента.

Все эти сведения, взятые вместе, довольно убедительно свиде­тельствуют, что Шандан находился в восточной части Дагестана, между Гамри и Кайтагом. Зная же, что на названной территории единственное географически возможное место для концентрации людей и возникновения политического образования — бассейн Артозеня, можно (с учетом факта вхождения в состав Шандана IX—X вв. селений Дибгаши, Ираки и Чищили) утверждать, что Шандан находился в указанном бассейне.

В долине Артозеня, согласно дагестанским арабоязычным источникам, существует по меньшей мере с XVI в. топоним Баршли. Известный ориенталист М. д Оссон еще в начале XIX в. высказал мнение, что Баршлийа арабских, авторов IX—X вв. (там в VI в. произошла встреча Хосрова Ануширвана с тюркютским предводи­телем) тождественен Баршли, расположенному на Артозене⁶⁴. Это отождествление наводит в свою очередь на мысль, что в VI в. бас­сейн Артозеня был буферной территорией между империей тюркютов и Ираном Сасанидов, северную границу которого могли состав­лять Уркарахское барзбанство и территории, подвластные шахам Кайтага.

Ал-Балазури (с. 18) пишет, что Шандан, подчинившийся ара­бам в 121/738—39 г., должен был внести победителям один-един­ственный раз 100 «голов», а затем поставлять ежегодно в Дербент по 5 тыс. муддов зерна. Это, как мне кажется, свидетельствует, что населявшие предгорье и прилегавшие к нему горы шанданцы, насчитывавшие не менее 1700 дворов, были земледельцами.

Ал-Балазури (с. 18) упоминает владыку (сахиб) Шандана, ко­торый и должен был вносить шанданскую дань в зернохранилища Дербента. Якут же, повествуя о положении, имевшем место в XI в. (т. III, с. 238), называет «владетеля» (малик) «Шанзана». Это и позволяет отнести Шандан VIII—XI вв. к числу княжеств.

Ибн Руста (с. 220) сообщает, что примерно в середине IX я. город Дибгаши (в рукописи: Р-н-х-с>Д-б-дж-ш//Дибджаши — араб­ское произношение даргинского Дибгаши) ⁶³ с его огромным свя­щенным деревом входил в состав Сарира, подобно Кайтагу. Это его указание находит подтверждение в «Худуд ал-Алам» (с. 192), где священное дерево, правда, не упомянуто, но зато отмечено, что Дибгаши — «город», находящийся в цветущем состоянии.

Для ал-Истахри (с. 109) Шандан — одна из стран неверных, лежащая к северу от Дербента. Из текста «Истории Ширвана и Дербенда» видно, что восточнокавказские мусульмане были согласны с названной характеристикой и поэтому предпринимали исламские походы на Шандан: в 273 886—87 г., в 297/909—910 г., в 326/937—38 г. В 429/1037 г. шанданцы сами напали на Дербент (с. 71) и «пограничную область», но были отражены, хотя и «среди мусульман были также потери». В 423/1040 г. раис Али ибн Хасан «вместе с дербендцами предпринял исламский поход против Шан­дана» (с. 72), после чего Шандан в «Истории Ширвана и Дербенда», доведенной до 1075 г., больше не упоминается. Одной из причин этому явилось, видимо, то, что в результате названных походов, с одной стороны, и общего превосходства мусульманской культуры — с другой, «владетель его (Шандана — А. Т.)», по сло­вам Якута (т. III, с. 328), «перешел из христианства в ислам в дни [правления халифа] ал-Муктади»⁶⁶, то есть между 1040— 1075 годами.

Выше мы уже говорили, что название «Шандан» является для нас чисто условным, ибо местность, соответствующая ему (бассейн Артозеня), обозначается в источниках еще и иначе: М-с-дар, С-г-дан, Шанзан и т. д. При таком положении дел закономерна попытка установить действительное звучание разбираемого топо­нима. Но нужно предварительно отметить, что почти все топонимы Дагестана, зафиксированные восточными источниками IX—XI вв., удалось правильно расшифровать лишь через их локализацию и последующее привлечение традиционной местной топонимики (например: Адмик оказался Гумиком, то есть. Кумухом). Исходи из этого, обратим внимание, с одной стороны, на то, что горцы-даргинцы называют ныне своих соседей кумыков (в том числе и обитающих по Артозеню) джандарами (джандар, мн. ч. джан-дарт) ⁶⁷, с другой на то, что упомянутые выше формы написания могут быть безболезненно сведены к Шандар, который мог звучать как Чандар; пример: на Востоке писали Шаш, а читали Чач, писали Шиз, а читали Чиз. Такое совпадение между предпо­лагаемым старинным названием территории бассейна Артозеня (Чандар) и современным названием части её обитателей (джандар) наводит на мысль, что предложенное выше сведение имеющихся форм к одной (Шандар) является верным. Таким образом, государ­ство, располагавшееся между Гамри и Кайтагом называлось ско­рее всего не «Шандан», а Чандар; в данной связи отметим, что в XIX в. в Хивинском ханстве проживала «особая этническая груп­па, очевидно туркменского происхождения» именуемая чандыр (ч-н-д-р) ⁶⁸.

Итак, Шандан, а правильнее предположительно — Чандар, было небольшим княжеством, располагавшемся в бассейне Артозе­ня в VIII—XI вв.

Рассмотрев историю пяти политических образований, из которых в послеордынское время сложилось Кайтагское уцмийство, можно выделить следующие общие для них черты: во-первых, каждое из этих образований занимало отдельный, геоморфологический замк­нутый микрорегион; во-вторых, все они состояли из «города» (бал­да, мадина, шахр) и ряда селений (карйа); в-третьих, во главе каждого из них стояли — во всяком случае первоначально — на­следственные правители-князья (малик, сахиб, уцуми, шах).

Айтберов Т.М.

_____________________________

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Очерки истории Дагестана. Махачкала, 1957, т. I, с. 38; Артамонов М. Н. История хазар. Л., 1962, с. 228; Шихсаидов А. Р. Ислам в средневековом Да­гестане. Махачкала, 1969, с. 36; История Дагестана. М., 1967, т. I, с. 124; Байчоров С, Я. О протобулгарских географических названиях в верховьях Кубани.— 3 кн.: Вопросы взаимовлияния и взаимообогащения языков. Черкесск, 1978, с. 116—119.

² Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербенда X—XI веков М 1963, с. 132.

³ Записка о сословие-поземельном строе в Кантаге, 1901 г.— В кн.: Феодаль­ные отношения в Дагестане. /Сост., пред, и прим. Хашаева X. М. М., 1969, с. 228—234.

⁴ Абу Мухаvмад Ахмад ибн Асам ал-Куфи, Китаб ал-футух. Хайдарабад.ч. 8, с. 79.

⁵ Ибн Асам ал-Куфи. Китаб …, Хайдарабад, 1969, ч. 2, с. 113; Он же. Ки­таб …, ч. 8, с. 32; Баладзори. Книга завоевания стран. (Текст и перевод): Ма­териалы по истории Азербайджана. /Пер. Жузе П. К. Баку, 1927, с. 16, 18; Якуби. История. Текст и перевод: Материалы по истории Азербайджана /Пер. Жузе П. К. Баку, 1927, с. 7, 10; Dorn В. Beitrage zur Geschichte den Kaukasi-sehen Lander und Volker aus niorgenlandischen Quellen, IV. Tabari s Nachrichten uber die Chazaren. St.-Pbg., 1841, S. 513. M. И. Исаков полагал, однако, что «кре­пость [страны] Хамри» тождественна городищу Эски-юрт, расположенному неда­леко от с. Каякент. (См.: Исаков М. И. Археологические памятники Дагестана. Махачкала, 1966, с. 26). В связи с этим нельзя не обратить внимания па сообще­ние Я. Рейпеггса (конец XVIII в.), который писал, что выше Каякента находятся стены старинного горного укрепления, именуемого Хумри (См.: Reineggs J. Allge-n:eine historisch-geographische Beschreibung des Kaukasus. Aus dessen nachgelas-st-nen Papieren gesammelt und herausgegeben von F. E. Schroder. Gotha und St.-Pbg., 1796, Th., 1, S. 106.

⁶ The History of Khalifat ibn Khajjat. vol. 1—2. Ed. by Akram Diya al-Umari. Bagdad, 1386/1967, p. 329.

⁷ Котович В. Г. О местоположении раннесредневековых городов Варачана, Беленджера и Таргу.— В кн.: Древности Дагестана. Махачкала, 1974, с. 227— 228; Котович В. Г., Котович В. М., Салихов Б. М. Городище Таргу.— В кн.-Древние и средневековые поселения Дагестана. Махачкала, 1983, с. 57—82.

⁸ Ибн Асам ал-Куфи. Китаб …, ч. 2, с. 13; Там же, ч. 8, с. 32; История халифов вардапета Гевонда, писателя VIII в. /Пер. Патканьяна К. СПб., 1862, с. 28.

⁹ Баладзори. Книга … с. 18; Ибн Асам ал-Куфи дает, однако, иную цифру: 500 мудд. (См.: Ибн Асам ал-Куфи. Китаб …, ч. 8, с. 79).

» Ерсмян С. Т. Армения в период арабского завоевания.— В кн.: Очерки истории СССР. III—IX вв. М., 1958, с. 481.

¹¹ Баладзори. Книга …, с. 18.

12 Котович В. Г., Котович В. М., Салихов Б. М. Городище …, с. 73.

13 У ал-Балазури «владетель» не упомянут (с. 18).

¹⁴ См.: Котович В. Г. О местоположении …, с. 222.

¹⁵ По мнению В .Г. Котовича, там было несколько городов (см.: Котович В. Г. О местоположении…, с. 222).

16 В. Г. Котович отождествляет Хасин с городищем Эски-юрт в низовьях Гамриозеня. (См.: Котович В. Г. Указ, соч., с. 222—224).

¹⁷ В. Ф. Минорский отождествлял этот Хайзан — с оговоркой «очевидно» — с Кайтагом. (См.: Минорский В. Ф. История …, с. 132). Я же полагаю, что в тексте речь идет о Хайзане, располагавшемся на территории нынешней Аз. ССР.

¹⁸ Якуби. История …, с. 7.

^1!) Баладзори. Книга …, с. 18. Ибн Асам ал-Куфи говорит иначе: гамрин-ский шах обязался поставлять ежегодно по 500 душ и» по 500 мудд провизии (ч. 8, с. 79).

20 Ибн Асам ал-Куфи. Китаб …, ч. 8, с. 30.

21 Dorn В. Beitrage…, S. 511.

22 История, география и этнография Дагестана XVIII—XIX вв. /Под ред. Косвена М. О. и Хашаева X. М. М., 1958, с. 31. См. также Олеарий А. Подробное описание путешествия голштинского посольства в Московию и Персию р 1633, 1636 и 1639 годах /Пер. Барсова П. М., 1870, с. 970, 976.

23 Масуди о Кавказе.— В кн.: Минорский В. Ф. История …, с. 203.

24 Минорский В. Ф. История …. с. 128, 129.

25 Бартольд В. В. Дагестан.—Сочинения. М., 1965, т. 3, с. 410.

26 Караулов Н. А. Сведения арабских писателей о Кавказе, Армении и Азер­байджане.— В кн.: Сборник материалов для описания местностей и племен Кав­каза. 1901, вып. 29, с. 26, 27.

27 Комаров А. Списки населенных мест Дагестанской области.— В кн.: Сбор­ник статистических сведений о Кавказе /Под ред. Воронова Н. Тифлис, 1869, г. I, с. 89, 90.

28 Магомедов Р. М. По аулам Дагестана. Махачкала, 1979, с. 4S; Алиев Б. Г. Предания и легенды народов Дагестана. — В кн.: Общественный ;трой союзов сельских общин Дагестана в XV11I—нач. XIX в. Махачкала, 1981, с. 154.

29 Ибн Руста о Дагестане. — В кн.: Минорский В. Ф. История …, с. 220; Караулов II. А. Сведения …. Тифлис, 1903, вып. 32, с. 46—49. Автор XI в. Гаршзи, чей текст почти полностью совпадает с текстом Ибн Руста, называет Кайтяг (в рукописи: Джандан), правда, областью (аилайа), но в сочинении X г.. «Худуд ал-алам» Кайтаг (в рукописи: Хандан) именуется городом (шахр). (См/ Бартольд В. В. Извлечения из сочинения Гардизи Зайн ал-ахбар. — Сочинения. М., 1973, т. 8, с. 40, 61; Худуд ал-алам мин ал-машрик ила-л-магриб. Бе кушеш-и дуктур-и Мипучихр Ситуда. Тихраи, 1340, с. 192.

30 Reineggs J. Ibid., S. 106.

31 Об этом источнике см. ниже.

32 Магомедов Р. М. История Дагестана. Махачкала, 1961, с. 66.

33 Шихсаидов А. Р. Дагестанская историческая хроника «Тарах Дагестан» Мухаммада-Рафи. — В кн.: Письменные памятники Востока. М., 1977, с. 104; Магомедов Р. М. По аулам …. с. 39, 40.

34 Минорский В. Ф. История …, с. 66.  Масуди о Кавказе …, с 192.

³⁶ Коковцев П. К. Еврейско-хазарская переписка в X пеке. Л., 1932, с. 87, У8—102.

³⁷ Бартольд В. В. Дагестан. — Сочинения. М., 1965, т. 3, с. 410; Минор-«кий В. Ф. История …, с. 128, 192, 202, 203.

38 Масуди о Кавказе, с. 202, 203; Бартольд В. В. Дагестан, с. 409.

39 Минорский В. Ф. История…, с. 66, 127—129.

40 В рукописи: Р-в-м (вар. Б-рум, 3-нз-м); В. Ф. Минорский высказал пред­положение, что читать следует «Пируз» (См.: История, с. 75). Мы, однако, зная, что среди кайтагских правителей был, по преданиям, некий Рум (Рум-талхъан), живший в глубокой древности (См.: Магомедов Р. М. По аулам …, с. 15), счи­таем, что имя «эмира» Кайтага читать нужно Рум.

⁴¹ Источник этот подготовлен нами к печати.

⁴² Тарихи Дербенд-наме /Под ред. Алиханова-Аварского. Тифлис, 1898, С. 72—82.

⁴³ Саидов М.-С., Шихсаидов А. Р. Дербенд-наме. — В кн.: Восточные источ­ники по истории Дагестана. Махачкала, 1980, с. 36—38.

44 Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в Восточную и Центральную Евро­пу /Публ. Большакова О. Г., Монгайта А, Л. М., 1971, с. 49.

45 По Гардизи (XI в.), три религии одновременно исповедовали жители Кайтага. (См.: Бартольд В. В. Извлечение …, с. 40, 61).

46 Абу Искак. Ибрахим бин Мухаммад ал-Фарси ал-Истахри. Ал-масалик ва-л-мамалик. Тахкик ад-дуктур Мухаммад-Джабир Абд ал-Али ал-Хини. Ка-хира, 1961, с. 109; Караулов Н. А. Сведения …, вып. 29, с. 13, 14.

47 По мнению А. Р. Шихсаидова, Кайтаг стал мусульманским в XII—XIV вв. (См.: Шихсаидов А. Р. Ислам …, с. 194).

48 Лавров Л. И. Эпиграфические памятники Северного Кавказа на араб­ском, персидском и турецком языках. М., 1980, ч. 3, с. 29; наши материалы.

49 Ал-Истахри. Ал-масалик, с. 109; Караулов Н. А. Сведения …, с. 13, 14.

50 Верже А. Кайтахские рукописи.— Акты, собранные Кавказской археогра­фической комиссией. Тифлис, 1868, т. II, с. 1073—1077; Криштопа А. Е. К во­просу о письменных источниках по периоду феодализма в Дагестане. — В кн.: Вопросы истории и этнографии Дагестана. Махачкала, 1976, вып. 7, с. 152—156.

51 Восточные источники …, с. 117.

52 Шихсаидов А. Р. Эпиграфические памятники Дагестана X—XVII вв. как исторический источник. М., 1984, с. 145, 146.

53 Там же, с. 128—132; по мнению А. Р. Шихсаидова, имя покойного чи­тать следует «Хайдар или Хайдан», или же Х-л-д-р (с. 127), а датируется сар­кофаг «XIII или началом XIV в.» (с. 130).

54 Лавров Л. И. Эпиграфические памятники. М., 1966, ч. I, с. 76, 77; П. М. Дебиров названный михраб датирует, однако, XII—XIII вв. (См.: Архитек­турная резьба Дагестана. М., 1966, с. 17—27).

55 Ал-Истахри. Ал-масалик, с. 109; Караулов Н. А. Сведения …, вып. 26, с. 14.

56 Минорский В. Ф. История …, с. 129—131.

57 В списке А этот Хайсам ибн Маймун назван дербентцем и главой дубиль­щиков. Это, видимо, результат контаминации главного раиса Аныха (в Кусар-ском районе Аз. ССР) Хайсама ибн Маймуна (упом. под 424//1032—33 г.) с дер­бентским главой (раис) дубильщиков Хайсамом ибн Маймуном (упом. под 457/1064—65 г.). (См.: Минорский В. История …, с. 70, 71, 75).

58 Минорский В. Ф. История …, с. 138—142.

59 lbn-el-Athiri Chronicon quod perfectissimum inscribitur. ed. Tornberg C. J. Vol. V, Upsaliae—Lugduni Batavorum, 1871, p. 240.

60 Минорский В. Ф. История …, с. 139. 6,1 Там же, с. 139.

62 Идентификация эта принадлежит нам.

63 Jac.ut s geographisches Worterbuch, hrsg. von F. Wuslenfeld, Bd. Ill, Leip­zig, S. 328.

64 D Ohsson М. С. Des peuples du Caucase et de pays au nord de la Mer Noire et de la mer Caspienne. dans les dixieme siecle, ou voyage d Abou-el-Cassim, Paris, 1828, p.* 10.

65 Минорский В. Ф. История …, с. 139.

66 В тексте Якута по ошибке написано «ал-Муктадира».

67 Гаджиева С. Ш. Кумыки. М., 1961, с. 44; Магомедов Р. М. История …. с. 66, 91.

68 Письменные памятники Востока. М., 1970, с. 32—36.