Етим Эмин: жизнь, отданная поэзии и любви

Фейзудин Нагиев

Етим Эмин: историко-биографический очерк. Жизнь, отданная поэзии и любви

Етим Эмин -великий лезгинский поэт Согласно дошедшим до нас документам, Магомед-Эмин свободно писал и говорил на трех языках: лезгинском, арабском, тюркском. Но, хотя поэт и упражнялся в сочинительстве стихов на других языках, для своего творчества он выбрал родной лезгинский язык.

Эмин берет себе нисбу (псевдоним) Сирота — Етим. По нашему мнению, этот псевдоним не только следствие физического сиротства поэта вследствие потери им родителей и того, что на его жизнь выпало много страданий. Этот псевдоним поэт берет осознанно, в пору мудрости и расцвета своего таланта. В положении сироты (етима) находился и его обездоленный, многострадальный народ, чаяния и беды которого поэт ощущал всем своим сердцем. Поэт с его нелегкой судьбой был понятен и близок своему многострадальному народу. Он, как и его народ, прошел через тяжелые душевные и физические испытания: несчастливая любовь; болезнь и непонимание родных, которых в свое время он воспитал; непризнание современной ему интеллигенцией и забвение друзей, бедность в конце жизни…

Говорят, такая же участь постигла и его стихов. Большинство из них пропало бесследно, (по мнению некоторых, стихи были сожжены Меликом, оскорбленным предсмертным стихотворением своего брата). До нас дошла лишь небольшая часть поэтического наследия Етима Эмина, сохранившаяся в памяти народа.

Благодаря человеческому достоинству и поэтическому мастерству Эмина, казалось бы, неприглядное с виду и как бы ущемляющее достоинство человека прозвище «етим», приобретает харизматический ореол. Эти два имени словно отражаются друг в друге, отражаются и графически и фонически: Етим — Эмин.

Первые двадцать лет жизни Етима Эмина совпадает с очень бурным и неспокойным временем в истории Лезгистана и Дагестана. Здесь и период распространения учения мюридизма Мухаммеда Яраги и последующей Кавказской войны под руководством трех имамов — учеников Мухаммеда Яраги: Газимагомеда, Гамзатбека, Шамиля (до момента сдачи Шамиля 25 августа 1859г.). Здесь и Куринское восстание 1877 года.

«Етим сочинил множество прекрасных стихов, где дана высокая оценка героям, сражающимся против царских войск», — пишет Р.Фатуев^[1]. А.Агаев считает это вымыслом Р.Фатуева. Но, оказалось, что А.Агаев ошибался. В действительности среди стихотворений Етима Эмина на тюркском языке, есть стихотворение о пленении Шамиля, сочиненное им в возрасте 21 год. Его обнаружил и опубликовал М.Ярахмедов. (Об этом см. Гл.V, § 2).

Работая в должности кази Эмин часто встречался с человеческой бедой и страданиями. К нему часто обращаются обездоленные, обиженные люди, нуждающиеся в поддержке и помощи. Он был человеком простым и отзывчивым. По свидетельству современников, он владел способностями плотника; многие брали у него плотницкий инструмент, и он никому не отказывал. «Никогда не отказывайте в том, в чем вы в силах помочь другому», — говорил он своим детям. Так о своем великом деде вспоминают его внуки. Еще в детстве встречался Эмин с униженным положением неимущих, которые терпели от состоятельных несправедливость, насилие и гнет. Эго очень повлияло на становление его характера, сделало его душу ранимой и сострадающей. Он честен, бескорыстен и человеколюбив. В дружбе ценит верность и надежность, и сам был таким. Ведь и имя его — Эмин означает преданный, верный, надежный. Как добропорядочный гражданин и как должностное лицо (кази), он свято чтит законы шариата и нормы морали. Изобличает тех, кто в угоду корысти нарушает эти нормы: судей-мздоимцев, сводников-мулл, двоеженцев, выскочек, забывающих свои корни и др. Поэт и сам становится жертвой несправедливого решения корыстолюбивого судьи, решившего дело не в его пользу. «Судья, ты на мою бедность погляди… «, — говорит он нечестному судье.

Много у Эмина стихотворений-обращений к миру: «Фана дуьнйа, вуна, гьей, куда…», «Тленный мир, ты, гей, обжигаешь…»), «Мегер гьикьван жеда…» (Сколько же можно…»), «Чархи-Фелек…» («О, Крутящий Жизни Колесо ….»), «Зи шад рик1 барбатI жезава…» («Мое радостное сердце пропадает зря…»), «Вил вегьейла и дуьнйадиз…» («Окинешь взором этот мир…»), «Гьарай эллер…» («Взывайте, люди… «), «Дилийрин девран я дуьнйа гургьагур…» (Воля для сумасшедших, сумасбродный мир…), «Фана дуьнйа. вавди я зун…» («К тебе обращаюсь, тленный мир…») и др. Поэт обвиняет этот несправедливый мир; мир гнета и страданий; мир, где «правоверных обделяют», где «честность считается за порок». Страдания очистили его душу.

Многочисленны обращения поэта и к Всевышнему: «Гъуцар, ви сир вуч я зун халкь авунин?!» (О, Боже, в чем же тайна моего сотворения?!»), «За вуч айин, аман, Ребби?» («Что делать мне, о, Создатель…»), «И дуьнйа са фана багъ я…» («Этот мир — быстроувядающий сад». И, возможно, Бог внемлет его стенаниям, ибо Он дает поэту бесценный дар: божественную силу слова.

Апофеозом, посвященным несправедливости жизни, становится стихотворение-завещание Эмина «Зун кьейила тазиятдиз къведайди… » («Когда помру, кто на похороны мои придет… «. Когда народ провожал поэта в последний путь, его друг Эмирхан из селения Бигер (Эмин еще при жизни просил его об этом) нараспев прочел стихи своим сильным голосом. Народ, провожавший в последний путь своего любимого поэта, безмолвно плакал. В каждой униженной и обездоленной душе больно отзывались слова: «Как я, боль испивший, пусть придет… «.