Начало политических трансформаций в Дагестане следует отнести к 1989 г., когда стали происходить массовые и не контролируемые властью выступления, складываться неформальные общественные и политические, в том числе исламские, организации. С этого времени начался открытый рост религиозной активности населения. Эту тенденцию иногда называют возрождением ислама, однако, по всей видимости, ее лучше обозначить менее нагруженным оценочными ассоциациями термином «реисламизация», но с учетом того, что нынешний процесс является не просто возвращением ислама, а новой тенденцией, порожденной новыми факторами и продуцирующей новую ситуацию.
В Дагестане к мусульманским народам относятся следующие национальности: аварцы[1], к которым относят самостоятельные в языковом отношении андийцы, арчинцы, ахвахцы, багулальцы, бежтинцы, ботлихцы, генухцы, годаберинцы, гунзибцы, дидойцы, каратинцы, тиндинцы, хваршинцы и чамалинцы; даргинцы, в том числе кубачинцы и кайтагцы; кумыки, лезгины, лакцы, табасаранцы, чеченцы, азербайджанцы, ногайцы, рутульцы, агульцы, цахурцы.
Таким образом, 28 самостоятельных в своем этническом статусе народов, составляющих в настоящее время около 95% населения республики, являются мусульманами в общем историко-культурном понимании этого слова. Это составляет около 2,4 млн человек. Основная часть населения исповедует ислам суннитского направления: аварцы, даргинцы, кумыки, лезгины, лакцы, табасаранцы, агулы, цахуры, чеченцы, ногайцы и часть азербайджанцев. Большинство из них придерживаются шафиитского мазхаба — установленного еще в глубоком прошлом комплекса религиозно-правового учения и ритуальных практик. Ногайцы и часть кумыков Бабаюртовского района придерживаются другого мазхаба — ханафитского. Ислам шиитского направления исповедуют большинство азербайджанцев, проживающих главным образом в Дербенте и Дербентском районе, в Махачкале и Кизляре, а также жители одного лезгинского селения Мискинджи в Докуспаринском районе.
Ретроспективный анализ всего происходящего в ходе реисламизации Новейшего времени в Дагестане позволяет подразделить его на три последовательных периода.
Первый период (1989— 1994) отмечен всплеском религиозной активности населения, образованием множества исламских организаций, возникновением конфликтов верующих с органами власти и между собой. Но доминирующим фактором в данный период была активность национальных (этнических) движений, а религиозная активность оставалась на заднем плане и часто оказывалась подчиненной им. Завершением первого периода следует считать 1994 г., когда в республике приняли новую Конституцию и тем самым определились с формой своего политического устройства, в основе которого стал Государственный совет — высший орган исполнительной власти, состоящий из 14 человек — по одному от каждой из дагестанских национальностей. Переломным этапом стала также начавшаяся в конце 1994 г. в соседней Чечне война.
Особенности второго периода реисламизации (1995- 1999) складывались и развивались, разумеется, еще в первом периоде, но только с 1995 г. они выдвинулись на передний план и стали определять его характер. Основным содержанием религиозной жизни в этот период становится жесткая конфронтация приверженцев двух основных направлений в исламе — дагестанского ваххабизма и суфийского течения тарикатистов. Это противостояние неуклонно усиливалось, обрастая политическими последствиями, в него вовлекались и органы власти, и все дагестанское общество. В этот период Духовное управление мусульман Дагестана (ДУМД) превратилось в сильного и самостоятельного игрока на политической сцене республики. Данный период завершается разрешением всех его основных противоречий в ходе войны со вторгшимися в Дагестан с территории Чечни вооруженными формированиями ваххабитов и принятием Закона «О запрете ваххабитского течения» в сентябре 1999 г.
Третий период, начавшийся с разгрома в августе- сентябре 1999 г. исламистских вооруженных формирований в Ботлихских горах и Новолакском районе и полного уничтожения российскими армейскими частями ваххабитского анклава в Карамахи-Чабанмахи, пока не может быть охарактеризован исчерпывающе, поскольку он только обретает свои характерные черты. В целом его особенностью является определяющее влияние ДУМД при поддержке органов республиканской власти, впрочем как и растущее противостояние этому влиянию со стороны части региональных (районных и джамаатских) религиозных общин и органов местного самоуправления. Важной особенностью этого периода является также отчетливо проявившееся в последние годы движение «молодежного ислама», т. е. рост религиозной приверженности и формирование в молодежной среде неподконтрольной ДУМД исламской протестной субкультуры.
Какие же факторы вызвали всплеск религиозности в поздней фазе перестройки? Начнем с того, что в дагестанском обществе уже несколько десятилетий до этого усиливалась общекультурная тенденция возвращения к историческим традициям. Разумеется, она носила повсеместный характер, поскольку по мере усиления урбанизации и унификации культурных форм во всех обществах развивается тенденция обращения к своим корням, в которых люди обнаруживают этническую и социокультурную идентичность. Рост этнического самосознания, интерес к фольклорному наследию и культивирование его, возрождение народно- прикладного искусства — все это суть проявления потребностей в возрождении традиции. В Дагестане эта тенденция стала явственно проявлять себя с начала 60-х годов ХХ в. Нарастал интерес к проблемам этничности, воссоздания традиционной культуры, усилились формы демонстрации исторических корней, традиций и обрядов.
Ислам не мог тогда принимать участие в этом движении, поскольку идеология марксизма-ленинизма умело вычленяла из «сокровищниц народной культуры» религию, которая была отнесена в лучшем случае к «пережиткам неразвитого сознания», а в худшем — к «орудию эксплуататорского класса». И все же привлекательность исламской традиции в обществе росла, она пробивала себе дорогу подспудно, проявляясь в интересе к средневековой дагестанской (целиком исламской) общественной мысли, в благоговейном отношении к национально-освободительному движению дагестанцев в XIX в. под руководством Шамиля и знаменем мюридизма. Когда же гибнущая коммунистическая идеократия в ходе перестройки стала провозглашать позитивную роль религии, исламские ценности быстро вырвались из плена.
Первоначально быстрое распространение религиозности обнаруживает себя в бытовой и гражданской сферах жизни. С того момента, как религиозная вера была объявлена Горбачевым вполне законным и даже достойным уважения отправлением, ислам в Дагестане начинает быстро завоевывать широкую публичную нишу. Религиозная активность становится открытой, численность открыто исповедующих и проповедующих ислам быстро возрастает.
Приведем типичный пример, характеризующий начальную фазу реисламизации в Дагестане. Главный врач одной крупной больницы в Махачкале по своей инициативе выделил в ней специальное помещение для устройства молитвенной комнаты и сам стал руководить коллективной молитвой врачей и больных. Кроме того, на свои деньги построил недалеко от своего дома в Махачкале квартальную мечеть, в которой вместе с соседями совершал утренний, вечерний и ночной намазы. Сам он так рассказывал об этом в интервью газете «Нурул ислам»: «Еще во времена перестройки вечером Горбачев выступил по телевидению и сказал, что необходимо разрешить открытие на рабочих местах молельных комнат, а утром мы ее открыли. Со слезами на глазах приходили ко мне старики, обрадованные открытием молельни. Они раньше совершали намаз то в палате между койками, то в коридоре… Медперсонал больше никогда не снимает колпаки или косынки — это тот случай, когда мусульманская форма одежды совпадает с требованием медицины. Если верующий работник провинился и обещает, что это больше никогда не повторится, я, конечно, верю ему больше, чем неверующему, ибо мусульманин знает, что обманывать или не сдерживать слово — это грех».
В заметке рассказывается также о том, что теперь в больнице «хирурги, приступают к операции со словами Бисмиллах, поскольку «верующий хирург чувствует огромную ответственность перед Всевышним Аллахом, и это очень важно сегодня, когда практически вину или оплошность врача очень трудно доказать»[2].
Религиозные движения, хотя и не находились тогда в фокусе бурно развивавшейся общественно-политической жизни, все же приступили к серьезным организационным переменам. В начале 1989 г. в Буйнакске возникли беспорядки при решении вопроса, кому быть руководителем новой городской мечети. Подобные конфликты произошли и в нескольких других населенных пунктах. Они были вызваны начавшимся процессом стихийного учреждения новых мечетей. В мае 1989 г. по инициативе группы мусульманских деятелей в Махачкале состоялся первый съезд мусульман Северного Кавказа. На этом съезде группа религиозных активистов при поддержке своих сторонников, приехавших из других республик Северного Кавказа, а также из Таджикистана, Киргизии, Туркмении и Казахстана, предъявила муфтию ДУМСК балкарцу Махмуду Геккиеву обвинения «во взяточничестве, моральном разложении и сотрудничестве с КГБ и потребовала его отставки»[3]. Органы власти попытались помешать этому, однако после нескольких громких митингов и прямой силовой акции 13 мая 1989 г. здание ДУМСК было захвачено противниками М. Геккиева, а его самого просто выдворили из помещения.
Вместо свергнутого должность муфтия Северного Кавказа в июне того же 1989 г. занял молодой имам мечети с. Тарки (это селение на горе Тарки-Тау является пригородом Махачкалы:) кумык Мухаммад-Мухтар (М. Бабатов). Прошло совсем немного времени, и новый муфтий также покинул свой пост, а на его место пришел даргинский алим Абдулла-хаджи Алигаджиев. Хотя это и вызвало негодование со стороны кумыков, но к этому времени для всех стало очевидным, что единого ДУМ Северного Кавказа быть уже не может. Ведомство, управлявшее жизнью всех северокавказских мусульман с 1944 г., вскоре было распущено, а в Дагестане, как и во всех других республиках Северного Кавказа, стали образовываться свои ДУМ. В январе 1990 г. был проведен первый съезд мусульман Дагестана, на котором и было учреждено ДУМ Дагестана (ДУМД) и избран его председатель (муфтий), им стал кумык Багаcадин-хаджи (Б. Исаев). Но и ДУМД не смог стать головной организацией саморазвивающегося исламского движения в республике.
Особое беспокойство у власти вызывало появление наряду с ДУМД моноэтнических управлений верующими. В условиях роста национальных общественно-политических движений образование отдельных ДУМ кумыков, лакцев, лезгин, ногайцев, а также даргинского казията и др. являлось очень опасной тенденцией. Поэтому в 1992 г. моноэтнические ДУМ не прошли перерегистрации в Минюсте республики, но это не мешало продолжению их деятельности среди своих. Тем не менее и моноэтнические ДУМ, так же как и общереспубликанское ДУМД, так и не стали в этот период значимыми общественными институтами, они не оказывали тогда существенного влияние на массы верующих. Для удовлетворения своих религиозных потребностей дагестанцам, как и в далеком прошлом, было достаточно своей непосредственной территориальной общины.
Исламские организации на местах быстро вырастали, однако пресса того времени почти не отслеживала это, поскольку основное общественное внимание тогда было направлено на зарождение и активизацию национальных движений отдельных дагестанских народов. Первая этническая общественно-политическая организация была создана кумыками. В селении Эндирей 19 ноября 1989 г. состоялся учредительный (первый) съезд кумыкского народного движения «Тенглик» («Справедливость»). На массовых публичных выступлених, проводимых «Тенглик», выдвигались требования создания на землях исторического проживания кумыков своей автономии. Следом, 23 декабря 1989 г., было образовано ногайское общество «Бирлик» («Единство»). Цель его — объединить ногайцев, проживающих в Дагестане, Чечне, Ставропольском крае и других республиках Северного Кавказа. В конце июня 1990 г. формируется сначала лакское культурное общество, а несколько позднее — лакское народное движение «Кази-кумух» во главе с Магомедом Хачилаевым. 14 июля 1990 г. прошел учредительный съезд лезгинского народного движения «Садвал» («Единство»), основной целью которого стало требование объединения лезгин, оказавшихся разделенными российско- азербайджанской границей. В октябре 1990 г. образовалось аварское народное общество «Джамаат», а затем в районах, граничащих с Чечней, создается «Народный фронт имени имама Шамиля» во главе с Гаджи Махачевым. Он же возглавил и образовавшееся 13 июня 1992 г. аварское народное движение (АНД). Возникли также даргинское движение «Цадеш» («Единство»), национальные движения табасаранцев, рутульцев и других народов Дагестана.
Национальные движения сразу оказались в центре общественно-политической жизни, а исламский фактор имел значение лишь постольку, поскольку некоторые религиозные деятели активно участвовали в реализации программных целей своих национальных движений. Поэтому служители ислама рассматти- вались и оценивались в обществе исключительно в контексте доминировавших тогда национальных движений, в которых ни один из религиозных деятелей не стал лидером. Вместе с тем следует отметить и тот факт, что никто из активных политических (этнических) деятелей зарождавшегося тогда политического процесса не апеллировал к исламским проектам или авторитетам.
Но параллельно с образованием национальные организаций на периферии зарождавшихся тогда политических течений стали возникать и сугубо исламские организации, сознательно противопоставившие себя национальным лозунгам. Помимо увеличения числа джамаатских религиозных общин, получивших свободу в организационных вопросах, стали появляться и исламские организации нового типа. Так, уже в 1989 г. житель Губдена, одного из самых религиозных (даргинских) джамаатов, Хасбулат Губденский (Х. Хасбулатов) вместе с кадием другого даргинского селения Акуша создали организацию «Джамаатуль муслими». В июне 1990 г. в Астрахани на съезде мусульман СССР была образована Исламская партия возрождения (ИПВ), или «Нахдатун» (от нахда — возрождение). Председателем этой всесоюзной исламской организации избрали неформального исламского деятеля, которого позднее назовут одним из ведущих ваххабитов, аварца Ахмада-Кади Ахтаева (1942— 1998).
Идеологическое и организационное острие новой политической организации было направлено против отсталых, традиционных служителей официального духовно-управленческого ислама. Среди главных целей новой партии такие, как необходимость духовного возрождения и политического пробуждения мусульман, реализация права строить свою жизнь на основе Корана и Сунны. В учредительных документах партии говорилось о необходимости широкого просвещения всех народов в вопросах исламской религии, подготовки мусульманских кадров, вникающих в суть ислама и способных решать насущные проблемы современного мира[4]. На Северном Кавказе стали создаваться и региональные организации ИПВ. Координаторами ИПВ на Северном Кавказе и в Дагестане стали братья Аббас Кебедов и Багаутдин Магомедов — тоже будущие ваххабиты.
Через два месяца после учреждения Исламской партии возрождения, 25 августа 1990 г., в Махачкале прошла учредительная конференция Северо-Кавказского отделения ИПВ.
В ней приняли участие 238 делегатов (по другим данным — 420) из разных городов и районов Дагестана и других республик Северного Кавказа, а также 80 человек, приглашенных из Татарстана, Таджикистана, Узбекистана, Азербайджана и Москвы. Были приняты устав и программа, избран руководящий орган регионального отделения ИПВ и Совет алимов из 17 человек. Раисом (председателем совета) стал Аббас Кебедов.
Следует подчеркнуть, что эти организации состояли из недавних мусульманских диссидентов, деятелей «новой волны», которые в период коммунистического режима не состояли на официальной религиозной службе.
Вскоре, 15 сентября 1990 г., в Махачкале была учреждена еще одна политическая организация исламского направления — Исламско- демократическая партия Дагестана во главе с проживавшим в Москве дагестанцем Абдурашидом Саидовым. Она состояла из небольшого числа представителей городской, еще недавно советской интеллигенции, которые ранее никак не проявляли (во всяком случае, внешне) своей религиозной приверженности. Эта партия стала принимать активное участие в начале 1990-х годов во всех оппозиционных политических акциях. В середине 1990-х годов она была переименована в Исламскую партию Дагестана, а во главе ее стал профессор истории аварец Суракат Асиятилов. С этого времени она сама уже никак себя не позиционировала, кроме деятельности самого ее руководителя — сторонника утверждения в дагестанском обществе традиционного тарикатского ислама, неизменно избиравшегося депутатом республиканского парламента.
Все указанные события происходили еще до того, как в октябре 1990 г. Верховный Совет СССР принял Закон «О свободе совести и религиозных организациях». В нем, как известно, гарантировалось равенство всех граждан независимо от их отношения к религии, отменялся запрет на религиозную пропаганду, т.е. разрешалось не только свободное исповедание веры, но и ее проповедь, частные формы религиозного обучения, в том числе в специальных учебных заведениях. Религиозные организации получили статус юридических лиц. Следом был принят аналогичный закон РСФСР, а 14 мая 1991 г. на сессии Верховный Совет Дагестана, вслед за российским, принял Закон «О свободе совести и религиозных организациях». Легальный контроль и ограничения религиозной жизни были полностью устранены. Реисламизация вступила в еще более активную фазу.
Свидетельством быстрой активизации религиозной жизни в Дагестане стали июньские события 1991 г. — так называемое выступление хаджистов в Махачкале. События развивались следующим образом. Как известно, власти впервые разрешили свободное паломничество в Мекку (хадж) в 1989 г. В тот год в хадж отправились четыре дагестанца. В следующем, 1990 г. на фоне быстрого роста религиозной активности количество желающих исполнить хадж стремительно выросло. Однако поездка была дорогой, и верующие стали требовать у государства снижения денежных расходов. Этому способствовало и то, что Саудовская Аравия, учитывая особое значение ислама в Дагестане, объявила о предоставлении специальных льгот для паломников из этой республики. Весной 1990 г., накануне хаджа, многие жители Дагестана были делегированы своими религиозными общинами в Москву, чтобы требовать принятия решения, которое позволило бы не приравнивать паломничество к ординарной заграничной турпоездке и установить специальные льготы на покупку авиабилетов для паломников. Никаких мер, однако, не было принято. В тот год из Дагестана удалось отправиться в хадж уже 346 мусульманам. На следующий, 1991 г. в начале июня несколько сот мусульман собрались на центральной площади Махачкалы, вновь требуя уменьшения платы за проезд в Саудовскую Аравию с 30 тыс. до 3 тыс. рублей. По понятным причинам дагестанские руководители не имели полномочий решать такого рода вопросы, но согласились с обоснованностью требований верующих и решили частично компенсировать затраты из средств республиканского бюджета, снизив стоимость проезда до 13- 15 тыс. рублей. Однако это не удовлетворило протестующих. На центральной площади Махачкалы, прямо на парадной лестнице здания правительства и Верховного Совета был организован митинг, который проходил более двух недель.
Чрезвычайно агрессивные и политизированные выступления звучали непрерывно с утра до позднего вечера. Они были, как правило, адресованы попеременно всем трем высшим руководителям республики: Муху Алиеву — партийному руководителю республики, Абдуразаку Мирзабекову — председателю правительства и Магомед-Али Магомедову — председателю Верховного Совета. Когда наступило время первых вылетов в Саудовскую Аравию, волнение в среде митингующих стало нарастать. Часть паломников воспользовалась предоставленными республиканским правительством льготами и, прекратив участие в митинге, стала готовиться к отъезду. Но основная масса, не имея для этого финансовых возможностей, продолжала упорно настаивать на первоначальных требованиях. Узнав, что первый самолет в Саудовскую Аравию готовится к вылету из махачкалинского аэропорта, массы протестующих направились туда и попытались перекрыть взлетную полосу, раздавались угрозы взорвать ее. Когда попытки пробиться к аэропорту не удались, возбужденные до крайности хаджисты вернулись на центральную площадь, а вечером огромная озлобленная толпа в несколько сот человек предприняла штурм главного правительственного здания.
К тому времени для охраны «Белого дома» были подтянуты воинские соединения. Сначала милиция пыталась с помощью водометов остановить нападающих, в ответ на это со стороны хаджистов на головы солдат и милиционеров посыпались камни и железные прутья. Когда угроза захвата здания «Белого дома» стала реальной, прозвучали предупредительные выстрелы в воздух, но пули, отскочив от металлического козырька здания, попали в толпу. Несколько человек были ранены, а один убит. Началась паника, и толпа была рассеяна милицией. В Махачкале было объявлено чрезвычайное положение.
Один из руководителей хаджистов, религиозный активист из Губдена Хасбулат Хасбулатов был вскоре арестован, но в августе, после путча ГКЧП, освобожден и взят «на поруки». В тот год хадж совершили уже более 1 тыс. дагестанцев. С этого времени численность паломников из Дагестана стала быстро возрастать и теперь в разы превышает число всех остальных паломников из России, вместе взятых. В следующем 1992 г. уже 6318 дагестанских мусульман совершили хадж, в 1993 г. — более 6 тыс., в 1994 г. — 7600, в 1995 г. — 9469, в 1996 и 1997 гг. — 12 563 и 12 208 человек соответственно, в 1998 г. — 13 268. Последний показатель — за 1998 г. — пока является рекордным. В следующем, 1999 г. численность паломников из Дагестана сократилась почти вдвое (7200), и далее началось небольшое падение: в 2000 г. их Глава 2. Феномен стремительной реисламизации насчитывалось 5300, а в 2001 г. — 1550 человек. В последующие годы численность отправляю — щихся в хадж из Дагестана стабилизировалась в пределах 2500- 3500 человек в год.
_______________________________________
Большое значение в ходе реисламизации сыграли также те обстоятельства, в которых оказалось общество в период новейшей радикальной трансформации ее устоев. Следует подчеркнуть, что крах идеологической системы коммунистического режима только для незначительного слоя интеллектуалов и предприимчивых людей представлялся «раскрепощением возможностей» и «освобождением от лжи и лицемерия». Для большинства населения, в том числе верующего, то, что называлось социалистическими ценностями и нравственными нормами, не было пустой пропагандой. Ревизия этих ценностей в условиях экономического развала и грабительской приватизации, на фоне политических авантюр и ренегатства руководителей, быстрой и огромной имущественной дифференциации, разрушения общественного порядка и всей системы социальной защиты населения, ненаказуемого произвола грубой силы — все это не могло не вызвать смятения в сознании большей части населения.
Чувство неожиданной обездоленности и незащищенности породило неуверенность в будущем и замешательство, вызвало массовое обращение к религии. Здесь мы касаемся концепции теодицеи[5], которая была разработана применительно к социологии религии М. Вебером. Его понятия теодицеи обездоленности и теодицеи счастья призваны объяснить глубинную потребность человека в обосновании и оправдании социальной несправедливости: с одной стороны, богатых и удачливых, а с другой — бедных. Человек в этих условиях ищет трансцендентного обоснования своих жизненных невзгод как проявлений либо Божьего воздаяния за неправедную жизнь, либо испытания праведности[6]. Но не только неожиданно обрушившиеся бедность и беззащитность, но и неожиданное богатство и вдруг открывшиеся огромные возможности применения своих сил и способностей мотивируют обращение человека к религии. Для этих людей религия выполняет функцию оправдания, т. е. обеспечения легитимности произошедших с ними резких перемен к лучшему.
Теодицея счастья — понятие, которое означает способ религиозного обоснования и оправдания человеком его жизненных удач и доставшегося богатства[7]. Отметим, со своей стороны, что чем менее легитимно, неожиданно обретенное богатство в понятиях «посюстороннего» мира, тем сильнее у его обладателя внутренняя потребность в его потустороннем обосновании. Это подтверждается тем, что благотворительные акции новых дагестанцев в значительной мере направлялись в сферу религии; огромное количество новых помпезных мечетей, возведенных в эти годы по всему Дагестану, — результат их благотворительных акций. При этом часто предложения в этой области значительно превышали спрос; многие из новых мечетей долгое время пустовали, поскольку не было ни достаточного числа прихожан, ни служителей.
По данным Совета по делам религии, в Дагестане в 1987 г. официально действовали 27 мечетей в четырех из десяти городов и в 12 из 30 сельских районов. В 1994 г. их насчитывалось уже более 1 тыс. Первоначально этот рост обеспечивался главным образом за счет того, что по всему Дагестану сохранившиеся мечетские помещения возвращались общинам верующих. Бум строительства мечетей возник позже, в период с 1995 по 1999 г., — каждый год вводились в строй 100- 120 новых зданий. В 2000 г. численность только учтенных мечетей в республике составила 1585. В Махачкале их сейчас 60. Центральная из них является самой крупной на территории России. Она вмещает около 10 тыс. человек, в настоящее время ведутся строительные работы по существенному ее расширению. С начала века темпы строительства новых мечетей стали замедляться, ежегодно прибавлялось 20- 30 новых зданий. Есть основания предполагать, что эти показатели реисламизации, как и число паломников в Мекку, к настоящему времени стабилизировались.
В Дагестане происходило быстрое восстановление и системы религиозного образования. В самом общем виде можно выделить три ее уровня: мактабы, медресе и вузы. Выпускники медресе и вузов получают три категории квалификации: 1) неполное образование — выпускники умеют сносно читать и переводить Коран, но не достигают уровня, позволяющего работать имамом мечети; 2) имам — те, кто может читать, писать и переводить на родной язык необходимую арабоязычную исламскую литературу и возглавлять работу мечети; 3) алим — специалист в арабо-мусульманских науках.
Мактабы — это начальные школы для обучения основам ислама. Они предназначены для детей и действуют, как правило, при мечетях, но их много и на дому. Немало также кратковременных курсов обучения основам Корана и богослужения для взрослой молодежи. В них заучивают самые необходимые для осуществления молитвы коранические тексты, обучают нормам молитвенного ритуала, выполнению других обрядов. В примечетских мактабах для детей, которых сейчас по всему Дагестану официально насчитывается от 300 до 350, обучаются более 5 тыс. детей. Но общее число получающих самые необходимые для осуществления богослужения знания и навыки — порядка нескольких десятков тысяч. В мактабах при мечетях обучение длится от нескольких месяцев до (если это совсем маленькие дети) 2— 5 лет.
Медресе — учебные заведения, дающие среднее мусульманское образование. В них готовят специалистов, способных профессионально исполнять богослужебные функции. Но обучение в медресе проходят и те, кто хочет просто повысить уровень своих знаний. Здесь учат арабский (коранический) язык более углубленно. Выпускники могут читать и переводить коранические тексты на свой национальный язык, получают знания основных исламских наук. Сейчас в Дагестане насчитывают более 130 медресе с общей численность обучающихся около 2 тыс. Обучение в медресе длится 4— 5 лет.
Общее число вузов (университеты и институты) достигает, по разным данным, 20, но часть из них следует признать медресе, а еще часть периодически прекращают деятельность. Как правило, исламские вузы создают множество филиалов в разных населенных пунктах. Число учащихся и преподавателей точно определить сложно, поскольку многие вузы не имеют регистрации, хотя некоторые из них функционируют довольно успешно. По ориентировочным подсчетам в исламских вузах республики в настоящее время обучаются до 3 тыс. студентов. Обучение длится 4—6 лет. Студенты основных исламских вузов освобождены от прохождения военной службы. ДУМД распределяет их на работу. Многие исламские вузы располагаются в специально построенных для этих целей многоэтажных зданиях с хорошо оборудованными помещениями и общежитиями для иногородних студентов. Студенты наиболее успешных исламских вузов обеспечиваются бесплатным питанием и другими льготами, предоставляемыми благотворителями.
Наиболее известными исламскими вузами республики считаются:
1. Северокавказский университет в Махачкале (Исламский университет им. Мухаммада Арифа), ректором которого является муфтий Дагестана Ахмед-Хаджи Абдулаев. В нем обучаются около 300 студентов и работают 14 преподавателей.
2. Махачкалинский исламский университет им. имама Шафии. Он имеет филиалы в городах Каспийске, Избербаше, Хасавюрте и Дагестанских Огнях и в более 10 селений Дагестана. В нем обучаются более 250 студентов в столице, а с филиалами — до 400.
3. Буйнакский исламский университет им. Сайпулла-Кади с филиалами в джамаатах Хотода, Параул, Кудали, Кулецма и др. Общая численность обучающихся превышает 1 тыс.
Укажем еще Хасавюртовский университет им. Д. Саидова, Махачкалинский университет им. Мухаммеда-Арипа и др.
Большинство исламских университетов и институтов находятся в крупных городах республики, но многие из них имеют филиалы в джамаатах. Однако есть университеты:, которые были образованы и функционируют в джамаатах. Например, исламский институт им. Махмуда-Афанди находится в джамаате Нижний Батлух в высокогорном Шамильском районе, Институт им. имама Шамиля образован в джамаате Дылым Казбековского района (280 студентов), исламский институт «Нурул-Иршад» им. Саида-Аффади Чиркеевского находится в Чиркее. В нем занимаются до 400 детей, в том числе около 180 девочек, под руководством 19 преподавателей.
Как уже отмечалось, ряд исламских учебных заведений успешно функционируют, не будучи зарегистрированными официально. В их числе исламский институт им. Сайпула-Кади в селе Комсомольское Кизилюртовского района с филиалом в Нижнем Инхо Гумбетовского района (более 100 учащихся); Институт им. Хасана-Афанди в селе Гергебиль и поселке Гидростроителей Гергебильского района (150 студентов); Хасавюртовский институт им. Юсуфа Хаджи (50 студентов); Институт им. Мухаммада Хархалилова в поселке Шамхал (80 учащихся); Ахтынский исламский институт им. Мухаммада Ярагинского (40 учащихся); Цудахарская нагорно-кавказская академия им. шейха Абумуслима и др.
Государство и ДУМД стремятся унифицировать программы и учебники по дисциплинам в исламских учебных заведениях, однако пока этого достичь не удается. Не менее серьезная проблема — установление взаимодействия между исламскими учебными заведениями и государственными школами и светскими вузами.
В республике много печатных изданий религиозного содержания. Одной из первых мусульманских газет в стране, начавших выходить в 1990 г., — «Исламские новости» и ежемесячное приложение к ней «Свет ислама» (гл. ред. Максуд Гаджиев). В настоящее время регулярно выходят три исламские газеты. ДУМД располагает своим официальным печатным органом — газетой «Ассалам», которая начала выходить с 1994 г. С 2002 г. эта газета издается на шести языках — русском, аварском, даргинском, кумыкском, лезгинском и лакском. С 2002 г. ДУМД издает также журнал «Ислам». В республике выходит независимый еженедельник, близкий по своей направленности к ДУМД, — «Исламский вестник» (ред. Айна Гамзатова). Дагестанское отделение общероссийского мусульманского движения «Нур» выпускает газету «Нурул ислам» (ред. Магомед Гаджиев). Электронные версии «Ассалам» и «Нурул ислам» помещаются в Интернете. На страницах исламских газет освещается многообразная религиозная проблематика, рассказывается об истории ислама, объясняются вопросы ритуальной практики, печатаются отклики на важнейшие события в Дагестане, стране и мире.
Выходят также ряд непериодических исламских журналов. Так, в 1995— 1995 гг. вышло несколько номеров журнала «Исламская цивилизация» (гл. ред. Загир Арухов). С 1998 г. в республике распространяется не периодически издаваемый в Москве духовно-просветительский журнал «Мусульманин» (гл. ред. Мурад Заргишиев). С 1995 по 1999 г. в республике выходили издания, пропагандирующие альтернативный ваххабитский ислам: «Путь ислама» (ред. Адало Алиев), «Аль-Мухаджир», «Ар-Райат ал-Исламийа» («Знамя ислама»), журнал «Халифат». Распространялись также журналы, издаваемые в соседней Чечне, такие, как «Исламский порядок», «Ал-Каф» и др. В них с позиций религиозной исключительности проповедовались идеи объединения всех мусульман и создания шариатского государства.
Во всех основных республиканских общественно-политических периодических изданиях имеются специальные рубрики, посвященные исламской тематике. На станицах газет «Дагестанская правда», «Новое дело», «Молодежь Дагестана», в журналах «Наш Дагестан», «Народы Дагестана» и др. регулярно публикуются просветительские и полемические материалы: об исламе. На дагестанском телевидении два раза в неделю эфир получает ДУМД для своей передачи «Мир вашему дому». Ведутся также исламские передачи по республиканскому радио, причем на разных языках народов Дагестана[8]. Многочисленные частные телеканалы транслируют записи передач, посвященных исламской проблематике, концертов исламской религиозной музыки и др.
На процесс реисламизации в Дагестане значительное влияние оказывали и зарубежные исламские центры:. В печати часто упоминаются такие организации, оказывавшие заметное влияние на те или иные стороны исламизации, как международная исламская организация «Спасение» (МИОС), «Беневоленс интернешнл фаундейшн», «Джамаат Ихъя Ат-Турас Аль-Ислами», «Лашкар Тайба», Аль- Хайрия», «Аль-Харамейн» и др.[9]. Эти организации оказывали помощь в создании учебных заведений, поддерживали их деятельность, финансировали выпуск газет и других печатных изданий, строили мечети. На деньги зарубежных исламских благотворителей создавались региональные исламские центры «Кавказ», «Исламская нация», «Аль-Исламия» и др. В республике действовали и отделения зарубежных исламских организаций. Наибольшее влияние имела международная исламская организация «Аль-Игасса» («Спасение»), генеральный директор которой Абдель-Хамид Джафар Дагестани (в Дагестане его называли Абдулгамидом Дагестани) — гражданин Саудовской Аравии дагестанского происхождения. Иностранные спонсоры построили в Дагестане, по официальным данным, около 40 мечетей, отремонтировали 16 мечетей и 5 медресе, на что было затрачено более 1 млн долларов.
Считается, что конфликт между ваххабитами и тарикатистами был в значительной степени инспирирован из-за рубежа. Конечно, отрицать воздействие иностранных мусульманских центров и фондов на рост радикальных исламских настроений нельзя, оно было значительным. Нет никакой тайны в том, что ваххабитам активно помогали. Ко времени начала августовской войны 1999 г., положившей конец легальному существованию ваххабизма в республике, под их контролем было, по меньшей мере, 14 медресе (учебных заведений), у них было и свое книжное издательство «Сантлада», выпускавшее религиозную литературу соответствующего направления.
Известно, что начало ваххабитского движения среди молодежи в Карамахи-Чабанмахи было положено Мухаммедом Абдель-Рахманом — алимом иорданского происхождения, поселившимся в джамаате и занявшимся преподаванием ислама среди его жителей.
Вместе с тем нельзя отрицать существование и местных исторических и социальных условий, приведших в возникновению в Дагестане противостоящих исламских течений. Кроме того, нельзя не учитывать, что материальная помощь стала поступать прежде всего деятелям ваххабитского направления, поскольку именно они первыми превратились в реальную общественно-политическую силу исламской направленности. Как только тарикатисты и ортодоксальные исламские деятели, «разбуженные» ваххабитами, стали активно участвовать в общественной деятельности, они также стали объектами обильной помощи из-за рубежа.
Особого упоминания заслуживает деятельность зарубежных исламских активистов по обеспечению возможностей для получения дагестанской молодежью исламского образования в ведущих учебных заведениях исламского мира. На протяжении многих лет, начиная с 1991 г., каждый год десятки дагестанских юношей отправляются на учебу в исламские учебные заведения Саудовской Аравии, Египта, Алжира, Сирии, Малайзии, Иордании, Пакистана и других стран. Вопросами их направления на учебу занимались общество «Надежда» (Турция), ОМИОС по Северному Кавказу (Саудовская Аравия), общество «Таблиг», организованное Всемирным исламским центром (Пакистан), «Аль-Балтина» (Кувейт) и др. Эти организации проводили работу по отбору молодежи и обеспечению их финансовыми средствами. В тот период, как, впрочем, и до сих пор, выезд на учебу за границу не контролируется властями. Поэтому нет достоверных сведений об общим числе дагестанцев, выехавших в исламские учебные заведения, получивших и получающих там образование. По мнению экспертов, их общее число значительно превышает 3 тыс. В этой связи существенное значение имеет и то обстоятельство, что образование, полученное за рубежом, часто заметно отличается от местных исламских наук. Исламские знания, полученные за границей, часто вступают в противоречие с местной интеллектуальной традицией. Это приводит к тому, что выпускники зарубежных исламских вузов сталкиваются на родине с непониманием со стороны простых верующих и конфликтуют с доморощенными алимами.
Мы уже указывали, что воздействие исламских активистов на политический процесс в первый период реисламизации было незначительным. Были лишь отдельные эпизоды вторжения их на политическую сцену. Так, в апреле 1992 г. Ахмад-кади Ахтаев, основатель и лидер Исламской партии возрождения (ИПВ), а также духовный отец позднее определившегося ваххабитского направления, был избран депутатом Верховного Совета Дагестана от Гунибского избирательного округа. С того времени и до сих пор ни одному исламскому функционеру или религиозному служителю не удалось пройти в республиканский парламент. И только один раз за весь первый период реисламизации в стенах Верховного Совета республики были выдвинуты законодательные инициативы сугубо исламской направленности. На сессии 31 августа 1992 г. во время обсуждения проекта новой Конституции Дагестана один народный депутат заявил, что, «выражая интересы мусульман, составляющих 86% населения Дагестана», необходимо учесть мнение верующих, прозвучавшее на февральском 1992 г. съезде мусульман Дагестана (речь идет об акции, в результате которой был смещен муфтий Дагестана). Новое руководство ДУМД предлагало:
1) отказаться от «ленинского принципа отделения религии от государства и преобразования ДУМД в Комитет по делам религии при правительстве Дагестана»;
2) перенести выходной день на пятницу;
3) убой скота и птицы в республике производить по шариатским законам;
4) ввести в школах образовательный предмет «Основы Корана»;
5) вернуть мечетям вакуфные земли, принадлежавшие им до революции;
6) восстановить мечети за государственный счет;
7) обеспечить паломникам обмен валюты по официальному курсу;
8) принять правительственное решение по изданию учебников по религиозным предметам;
9) ликвидировать Министерство торговли[10].
Эти предложения были заслушаны и оставлены без какого-либо обсуждения.
[1] Жирным шрифтом выделены народы, которые входили в номенклатуру национальностей, регистрировались в документах и учитывались до недавнего времени в избирательном процессе в целях достижения пропорционального этнического представительства в высших органах власти.
[2] Газета «Нурул ислам». 1997. № 7.
Глава 2. Феномен стремительной реисламизации
[3] В марте 1990 г. против М. Геккиева было даже возбуждено уголовное дело, но потом оно было закрыто.
[4] Зелимханов Э. М, Ханбабаев К.. М. Политизация ислама на Северном Кавказе (на примере Дагестана и Чечни). — Махачкала, 2000. С. 51.
[5] Речь идет о концептуальный способах религиозного обоснования неразрешимого для простого смертного противоречия: как всемогущий, справедливый и милосердный Господь допускает существование горя и страданий невинных людей. (См., например: Лоусон Т., Гер- род Дж. Социология. А-Я: Словарь-справочник. — М.: Гранд, 2000. С. 479.) Кисриев Э.Ф. Ислам в Дагестане
[6] Вебер М. Хозяйственная этика мировых религий. Введение // М. Вебер. Работы по социологии религии и идеологии. — М., 1985. С. 40—75.
[7] Там же. С. 40—75.
[8] Магомедов А.М. Государство и религия в Дагестане: Информ^нтл^. бюл. 2002. № 2. С. 45.
[9] Алиев М.Р. Влияние зарубежных религиозных организаций на радикализацию ислама в Дагестане // Государство и религия в Дагестане: Информ^нтл^. бюл. 2002. № 3. С. 34.
[10] Я привожу эти данные, пользуясь собственными записями, которые делал, непосредственно присутствуя на этой сессии Верховного Совета Дагестана.
