Когда и как насаждался в Дагестане ислам

Программа Коммунистической партии Советского Союза указывает на необходимость «…систематически вести широкую научно-атеистическую пропаганду, терпеливо разъяснять несостоятельность религиозных верований, возникших в прошлом на почве придавленности людей стихийными силами природы и социальным гнетом, из-за незнания истинных причин природных и общественных явлений».

Преодоление пережитков прошлого, в том числе пережитков религиозных верований, возможно только при глубоком изучении истории религий и религиозных учений.

Знание истории религии, в частности истории ислама в Дагестане, — необходимое условие для успешного ведения научно-атеистической пропаганды, «являющейся,— как указано в постановлении ЦК КПСС, — составной частью коммунистического воспитания трудящихся и имеющей своей целью распространение научных, материалистических знаний в массах и освобождение верующих людей из-под влияния религиозных предрассудков» *.

В условиях Дагестана, где в течение веков господствующей религией был ислам, изучение его на местном конкретном материале приобретает особое значение.

Как же и когда распространялся ислам в Дагестане? В каких исторических условиях это происходило? Кто выступил носителем идей новой религии? Чьи интересы эта религия защищал?

Лектору, пропагандисту, учителю, любому представителю интеллигенции необходимо все это знать, чтобы эффективно бороться против религиозных предрассудков, за коммунистическую идеологию. При этом нужно помнить высказывание В. И. Ленина о том, что «бороться с религиозными предрассудками надо чрезвычайно осторожно; много вреда приносят те, которые вносят в эту борьбу оскорбление религиозного чувства. Нужно бороться путем пропаганды, путем просвещения»¹.

Местная дореволюционная историография почти единогласно утверждает, что ислам в Дагестане был насажден в VIII веке и что распространялись здесь мусульманскую религию арабские завоеватели. Так, например, автор местной исторической хроники «Дербенд наме» считает, что жители Тарку («Таргу»), Дербента, Кумуха, Кайтага, табасаранцы и аварцы, т.е. почти все население Дагестана, приняли ислам во время походов известного арабского полководца Масламы (первая половина VIII в.)².

В книге «Асари Дагестан», вышедший в конце XIX века, указывается на строительство Абу Муслимом (Масламой) мечетей в Дербенте, Кайтаге, Табасаране, Акуше, Рича, Фите, Кучхюре, Ахтах, Кумухе, Аварии, Цахуре, то есть опять-таки говорится о повсеместном распространении ислама в Дагестане в VIII веке.

Можно привести ряд других примеров, когда авторы дореволюционных изданий целиком и полностью становились на точку зрения тенденциозных хроник и временем окончательного утверждения ислама в Дагестане считали VIII век. К сожалению, мнение это еще и сейчас господствует среди части населения и культивируется представителями духовенства.

Как же обстояло дело в действительности? Утвердился ли ислам в Дагестане в VIII веке? Только ли арабы распространяли его?

Прежде чем ответить на эти вопросы, необходимо дать краткую характеристику политического и экономического положения Дагестана во время проникновения на его территорию ислама.

Раннесредневековый Дагестан характеризуется отсутствием единого государства с единым центром. Как указывают восточные источники, отдельные политические образования — «царства» — жили самостоятельной жизнью, имели свои центры, свои династии правителей.

В связи с событиями VI—X веков арабские историки и географы сообщают о ряде политических образований («царств») на территории современного Дагестана: Лакз (в основном район южного Дагестана, занятый народами лезгинской группы), Табасаран, Зирихгеран (современное селение Кубачи с прилегающими землями), Хайдак (Кайтаг), Гумик (Кумух), Серир (Авария), Джидан (местность, где живут ныне кумыки; упоминается только с X века). Особое место занимал Хазарский каганат, образовавшийся в VI—VII веках на территории Дагестана, со столицей в Семендере (в районе нынешней Махачкалы). Небольшая территория юго-восточного Дагестана до Дербента включительно, была в подчинении Ирана, в затем Арабского халифата.

Границы упомянутых «царств» не были постоянными и изменялись в зависимости от соотношения сил или политической обстановки. Отдельные «царства» усиливались и распространяли свое политическое влияние на более мелкие земли.

Особенно это заметно после X века, а именно в XI— XV веках. В XIII—XV веках Авария, Кумух, Дербент и Кайтаг выступают на историческую арену как крупные феодальные владения, в то время как Табасаран, Лакз, Джидан, Зирихгеран начинают терять свою политическую самостоятельность, или уже лишились ее.

Экономическое положение дагестанских «царств» характеризуется медленным, но неуклонным ростом производительных сил, постепенным достижением известных успехов в области земледелия, скотоводства, ремесла. Арабоязычные авторы сообщают об обширных посевах, о производстве марены и шафрана в больших размерах в Дербенте уже в VIII—X веках, о большом числе садов и виноградников в Семендере, простиравшихся до Дербента и границ Серира. О Серире же сообщается, что это «область большая, очень возделанная… с большим количеством населения».

Крупных успехов достигает ремесло. Возникают средневековые города, значение которых особенно усиливается в связи с перемещением в VIII—X веках центра международной торговли на Кавказе в район Куры и Каспия ‘. В числе средневековых городов н,а восточном Кавказе выделялись своим значением Дербент и Семендер, как важнейшие торгово-ремесленные пункты и центры транзитной торговли.

Вырастает в крупный ремесленный центр Зирихгеран (Кубачи), один из замечательных городов ранне-средневекового Дагестана, жители которого были известны далеко за пределами Кавказа как «мастера кольчуг, стремян, удил, мечей и других вещей». Чем дальше, тем разнообразнее становились изделия зирихгеранов. Абу Хамид ал-Андалуси ал-Гарнати, испанский араб, посетивший Дербент в середине XII века, писал о зирихгеранах, что они «изготовляют всякие виды военного снаряжения — кольчуги, латы, шлемы, мечи, луки, стрелы, кинжалы и разного рода медные изделия», что «их (жителей) жены, сыновья, дочери, слуги и служанки все заняты этим ремеслом».

Археологический материал, обнаруженный за последнее время дагестанскими учеными, также документирует яркое, самобытное ремесло, добившееся к X веку значительного разнообразия и высокого качества изделий (Чир-Юрт, Агачкала, Гапшиминский могильник, Бежтинский могильник, Урада и т.д.).

С ростом хозяйственной жизни связан также процесс образования крупных населенных пунктов во всех районах Дагестана, особенно четко прослеживающийся в X—XV веках.

Успехи земледелия, ремесла, торговли неизбежно вели к усилению имущественного неравенства, к форсированию социальной дифференциации. Средневековые .авторы оставили нам сведения, хотя и скудные, но позволяющие в какой-то мере судить об общественных отношениях в раннесредневековом Дагестане. О «земле Лакз» сообщается (со ссылкой на автора X в.), что в «ней (имеется слой) свободных, известных под именем ал-хамашира, а над ними (т.е. управляют ими) цари, а ниже их — ал-мишак»’. Социальное расслоение в Серире видно особенно четко. Как утверждают арабские авторы, власть в Серире стала наследственной; «царь» имеет в своем распоряжении отдельную воинскую силу, расположившуюся вместе со своим «царем» в отдельном крупном и хорошо укрепленном замке. Опираясь на эту силу, он держит в зависимости население Серира. «Царство это, — писал ал-Масуди, арабский автор X века, — содержит 1200 поселений, из которых царь берет себе в рабы кого угодно».

К середине XII века относится известие о Табасаране: «В стране Дербенд Баб ал-Абваб (живет) народ, называемый ат-Табасаран. Там двадцать четыре рустака, в каждом из которых находится сарханг, наподобие эмиру». Это писал упомянутый выше ал-Гарнати. Слово «рустак» означает здесь группу селений, а «сарханг» — начальника, правителя.

Большое количество надписей на камне также свидетельствует о том, что социальная дифференциация Дагестана зашла, особенно в XIII—XV веках, очень далеко, что отдельные личности противопоставляют себя «джамаату».

Так, например, в селении Ахты надпись, палеографически датируемая XII—XIII вв., гласит: «владелец (этой) крепости Дираб-р-Сиб»². В сел. Рича (Агульский район) мечеть строится по приказу Саббаджа в 638—1239 году и «Бассаджа и его жены» в 678—1280 году.

Все это — показатели того, что всюду особо фиксируется и охраняется частная собственность. Что касается «владельцев» крепостей, мечетей и т.д., то вполне вероятно, что речь идет о представителе феодальной знати, феодале.

Все приведенные выше данные говорят о том, что на одном полюсе дагестанского общества мы наблюдаем определенный слой населения — феодальную верхушку или феодальных правителей.

При господстве раннефеодальных отношений значительную роль в хозяйстве играло рабство.

В письменных источниках сохранились сведения о работорговле в Дагестане. В X веке в Дербент для продажи доставлялись рабы «из разных стран кяфиров», в том числе из «царств» Дагестана. Персидский автор XIII века в числе товаров Серира и Дербента называет также рабов. Рабы использовались не только в хозяйстве, но и служили источником дохода. Продажа рабов в страны Ближнего Востока увеличивала богатства местных феодальных правителей. Отголоски рабства сохранились в топонимике. Так, например, в сел. Ахты и поныне один из кварталов (мягьле) носит название «Къулияр», т.е. рабы. Этот же квартал имеет второе название—«Гьакьар», т.е. те, кто платят дань. Со слов старожилов, это были рабы, переселившиеся сюда из какого-то другого селения.

Претензии местных феодалов, попытки их подчинить себе сельские общества встречали упорное сопротивление непосредственных производителей, т.е. крестьянства. Факты эти нашли отражение как в письменных источниках, так и в памяти народа.

Надпись из селения Тпиг’, связанная со строительством крепости и относимая палеографически к XII—XIII векам, сообщает о крупном восстании:

«Вот поднялись против нас все мусульмане. И вот было разрушено это селение, затем была построена эта крепость». Здесь речь идет, по всей вероятности, о восстании соседних Тпигу селений против феодальной верхушки Тпига. Восстание было явлением из ряда вон выходящим, иначе оно не было бы зафиксировано на камне. Во всех районах Дагестана можно услышать рассказы о борьбе горцев против своих феодальных правителей, феодальной верхушки.

Складывавшиеся в Дагестане классовые отношения, гнет феодализирующейся верхушки должны’ были найти идеологическое оправдание. Новые социальные отношения не могли базироваться на таком идеологическом фундаменте как «языческая» религия, господствовавшая в Дагестане в это время. Нужна была монотеистическая религия, которая, утверждая единобожие, тем самым утверждала бы незыблемость «царской» власти, а в условиях Дагестана — власти феодальных правителей.(У

В. И. Ленин писал: .«Все и всякие угнетающие классы нуждаются для охраны своего господства в двух социальных функциях: в функции палача и в функции попа. Палач должен подавлять протест и возмущение угнетенных. Поп должен утешать угнетенных, рисовать им перспективы… смягчения бедствий и жертв при сохранении классового господства, а тем самым примирять их с этим господством, отваживать их от революционных действий, подрывать революционное настроение, разрушать их революционную решимость»’.

Родина ислама — города Мекка и Медина, расположенные в западной ч«асти Аравийского полуострова. В VI веке кризис рабовладельческого строя, охвативший страны Передней Азии, нашел свое отражение на Аравийском полуострове.

«Ко времени Магомета, — писал К. Маркс Ф. Энгельсу в письме от 2 июня 1853 года, — торговый путь из Европы в Азию значительно изменился, и арабские города, принимавшие видное участие в торговле с Индией и т.д., находились в то время в торговом отношении в состоянии упадка, что, конечно, также дало толчок»².

В своем ответном письме (от 6 июня 1853 года) Ф. Энгельс также отмечал, что «уничтожение южноарабской торговли в эпоху, предшествующую Магомету…» было «одним из важнейших моментов, подготовивших магометанскую революцию»³. Упадок торгового значения Мекки и Медины и связанное с этим усилением противоречий между родовой аристократией и племенной массой требовали выхода из создавшегося положения в более прогрессивном развитии общества по пути феодального развития’. Оформлению новых социальных отношений должна была .активно содействовать религия. Эта роль и была выполнена исламом. «Великие исторические повороты сопровождались переменами в религии лишь поскольку речь идет о трех до ныне существовавших мировых религиях: буддизме, христианстве, исламе… Только по поводу этих, более или менее искуственно возникших мировых религий, особенно по поводу христианства и ислама, можно сказать, что общие исторические движения принимают религиозную окраску»².

Как известно, движение за объединение различных племен Аравийского полуострова, связанное с именем Мухаммеда, при преемниках его вышло за пределы полуострова и вылилось в войны за захват чужих территорий. Грабительские цели арабской знати прикрывались лозунгами распространения в захваченных странах новой религии и избавления населения от социального гнета.

При первых халифах и Омейядах ислам делает крупные успехи. Народы Малой Азии и Ирана предполагали избавиться от растущего феодального гнета и в принятии ислама наивно видели одно из средств к такому освобождению.

Распространению ислама способствовала также политика’ самих завоевателей. За пределами полуострова арабы первоначально не навязывали христианскому, еврейскому или «языческому» населению свою религию насильственными методами. Давление шло по линии экономической. Как пишет академик В. В. Бартольд, «перед началом похода врагам предлагалось или принять ислам, или подчиниться мусульманской власти и платить дань; в первом случае им обещалось равенство прав и обязанностей с завоевателями». Арабы оставляли за населением право сохранить старую религию при условии уплаты не только хараджа, т. е. поземельного налога, который платили все мусульмане, но так* же и подушной подати (джизья).

В Дагестане первые шаги ислама связаны с арабскими завоеваниями. Арабские завоеватели любыми средствами стремились прочно обосноваться ня Восточном Кавказе и Каспийском море, захватить этот важнейший участок торгового пути международного значения. Роль Дагестана его стратегическое значение все более возрастали.

В 40-х годах VII века арабы, разбив сасанидский Иран, приступили к завоеванию Закавказья. В начале VIII века была покорена Албания, древнейшее государство, занимавшее к тому времени территорию Северного Азербайджана и юго-восточного Дагестана. В самом конце VII века начинается этап арабских завоеваний в Дагестане, длившийся примерно 50 лет. Один поход арабов следует за другим (714, 722, 723, 732—739 годы).

Народы Дагестана, как и народы Закавказья, оказывали упорное сопротивление иноземцам и с оружием в руках отстаивали свою независимость. Так, например, в 722 году, когда арабы ворвались в Дагестан, «бог захотел, чтобы истинно верующие потерпели поражение и чтобы большое число их пало мученической смертью», как писал об этом один из позднейших турецких авторов. В другой раз арабский полководец Джаррах решил «наказать» горцев за оказанное сопротивление. В Кайтаг был направлен трехтысячный, а в Табасаран — двухтысячный карательный отряд. Они захватили большую добычу: 10000 коров и овец и 3000 рабов. Упорно боролись также жители Беленджера, расположенного в северном Дагестане. Они изготовили более 3000 арб и, связав их, воздвигли своеобразное оборонительное сооружение. Однако сопротивление было сломлено. Часть жителей арабы утопили в реке, часть — взяли в плен.

В последующем походы арабов не прекращались. В 735 году ими был подчинен Кумух (Туман). Жители должны были платить дань зерном и рабами. Через четыре года поход повторился, однако в другом направлении — с северо-запада на юго-восток. Завоеватели прошли путь Серир — Туман — Зирихгеран — Хамзин (крепость в Кайтаге). Особенно упорным было сопротивление жителей Хамзина. Только после месячной осады и разрушения окрестных селений арабам удалось захватить эту крепость.

Население «царств», по территории которых прошли арабы, было обложено непосильным налогом. Со слов арабского автора конца IX века ал-Белазури, владетель Серира обязан был «поставлять (наместнику халифа) ежегодно 1500 юношей и 500 девиц… и привозить в зернохранилище Баба (т.е. Дербента) сто тысяч мер зерна». Жители Тумана вынуждены были согласиться «доставлять ежегодно 150 девиц, 50 юношей и 20000 мер зерна». В такое же положение были поставлены Кайтаг и Зирихгеран.

Тем не менее укрепиться ни в одном из указанных «царств» арабам не удалось. Им приходилось распылять свои силы и направлять их на подавление восстаний, то и дело поднимавшихся в Закавказье, Средней Азии, Сирии и других областях халифата.

Конец VIII — начало IX века ознаменовались усилением борьбы народов Кавказа против арабских завоевателей. Арабский автор ал-Иакуби сообщает, что Фадл ал-Бармаки, новый правитель Армении, «отправился в страну Баб ал-Абваба, совершил нападение на крепость Хамзин, но его жители обратили его в бегство, и бежал он, пока не добрался до Ирака». Только ценой огромных усилий новому арабскому правителю Баб ал-Абваба (Дербента) удалось вернуть крепость.

В IX—X вв. халифат фактически распался , на отдельные, независимые от центральной власти области. Серьезную роль в ослаблении халифата сыграли крупнейшие восстания в Азербайджане (первая половина IX века) и в Армении (середина IX века). Дагестанцы также усиливают свою борьбу. По словам ал-йакуби «цари гор и Баб ал-Абваба» при халифе Васике (842— 847) «захватили соседние области», вследствие чего «власть султана ослабела».

Таковы события, сопровождавшие первые шаги ислама в Дагестане. В целом арабам удавалось укрепиться только в прибрежной части Дагестана: Дербент и Семендер долгое время находились во власти завоевателей; горы же фактически оставались независимыми. Поэтому население Дербента и Семендера в первую очередь приняло ислам. Мы не знаем точно, когда именно, в каком году жители этих городов приняли новую религию, но к середине X века появились известия об их мусульманском населении. В Дербенте правила мусульманская династия. Семендер до разрушения его русами (965 год) населяли «мусульмане и другие, и в городе у них были мечети, у христиан — храмы, а у иудеев — синагоги». Об этом писал арабский автор X века Ибн Хаукал.

Еще раньше другой автор, ал-Истахри (около 950 года) сообщал о том, что «в Семендере множесто мусульман, и у них в этом городе мечети».

В начале арабских завоеваний, до утверждения ислама в Ширване и образования там самостоятельных мусульманских династий, носителями ислама были арабские элементы. Одним из основных очагов мусульманства выступает Дербент и его окрестности с арабскими колонистами. Колонистов этих было по-видимому немало, ибо по приказу правителя Армении Йазида ас-Сулами, с трудом восстановившего в Дербенте свою власть в середине VIII века, в город вместе с войсками были направлены рабочие для строительства опорных пунктов близ Дербента. Были построены таким образом Камах, ал-Мухаммедия (Химейди), Баб-Вак (Дарваг) и другие пункты; со слов ал-йакуби, «благодаря вышеупомянутым городам мусульмане усилились и страна успокоилась». В Джидане и Табасаране в середине X века правители были мусульмане. «Царь» Хайзана (Кайтага?) исповедовал, как сообщается в одном сочинении, одновременно три религии: ислам, христианство, иудаизм. Ислам приняла также часть лезгин и табасаранцев. Однако основная часть населения Дагестана, к середине Х века еще не приняла ислама. Сообщения ряда местных исторических хроник и утверждения представителей духовенства о повсеместном принятии ислама в Дагестане еще в VIII веке основаны или на домыслах или же на ненадежном материале. Действительно, если взять любую область Дагестана, исключая прибрежную полосу, то мы столкнемся с фактом почти полного господства в X веке «язычества» ‘. Возьмем, например, Серир, т.е. территорию современной Аварии. Сами арабские авторы показывают, что ислама в X веке там не было и в помине. Вот что пишет Ибн Русте, автор книги «Дорогие ценности» (начало X века) о жителях Серира: «Все они поклоняются сухой голове. Когда у них умрет кто-нибудь, то покойника кладут «на носилки, выносят его на площадь и оставляют его на носилках в течение трех дней; по прошествии этого срока выезжают верхом жители города в латах и кольчугах и являются на площадь; они заносят над покойником, лежащим на носилках, свои копья и кружатся вокруг носилок, причем угрожают ему (покойнику) копьями, но не наносят ему удара».

Немусульманский обряд захоронения отмечен также у жителей Зирихгерана в XII веке. Ал-Гарнати писал о зирихгеранах, что «нет у них (никакой) религии… Когда умирает у них человек, и если он мужчина, то передают его мужчинам (находящимся) под землей, которые расчленяют кости покойника, очищают кости от мяса и… собирают мясо его и дают это мясо на съедение черным воронам… А если покойник—-женщина, то они передают ее (другим) мужчинам под землей, которые очищают ее кости и дают ее мясо коршунам. И стоят они со стрелами, чтобы мешать другим птицам приблизиться к ее мясу».

Не была мусульманской также основная часть населения Лакза. В связи с событиями середины X века население Лакза названо у арабского автора «неверным».

Господство «языческих» представлений среди горцев в VII—X веках отмечено также данными многочисленных археологических памятников средневекового Дагестана. В раннесредневековых могильниках зафиксированы явные признаки немусульманского и нехристианского обряда захоронения — ориентация костяка, наличие сопровождающего инвентаря рядом с покойником, сосудов с пищей. Значительным памятником «языческой» культуры Дагестана является Кулинский могильник (Кулинский район), датируемый XI—XIII вв. В одном из погребений этого могильника скелет ориентирован по направлению север — юг, в другом погребении найден сосуд с пищей.

Таким образом, к середине X века ислам в Дагестане располагал довольно незначительными позициями и охватывал лишь прибрежные районы.

С середины X века начинается новый этап в истории ислама в Дагестане. Для распространения мусульманской религии создается ряд благоприятных условий-внутреннего и внешнего характера. В X—XV веках эта монотеистическая религия утвердилась во всем Дагестана — почти во всех союзах сельских обществ и феодальных владениях.

Объясняется это в общем двумя причинами. Первая — дальнейшие успехи земледелия, ремесла, торговли, усиление имущественного и социального неравенства. Вторая же причина — ряд внешних факторов — политика завоевателей няправленая на насаждения «новой» религии, а также усиление культурных связей с Востоком и др.

Проникновение ислама в различные районы Дагестана после IX века имело место не в одно и то же время, а продолжалось примерно до XV века. Процесс этот можно сравнить с волнами, прокатившимися с юга на север.

О Дербенте мы уже говорили. Население этого крупнейшего в свое время города на Кавказе еще до X века было в основном мусульманским, город имел мусульманскую династию правителей. Но для нас представляет интерес другое обстоятельство: в X веке Дербент уже явно выступает не только как мусульманский город, но и как активная сила, насаждающая ислам в соседних районах. Именно к X веку относится известие арабского географа ал-Хамадани о том, что одни из ворот в северной стене города носят название «Ворота джихада», т. е. «Ворота борьбы за веру».

Известный могильник «Кырхляр» на окраине Дербента принадлежит, согласно преданию, «шахидам», т.е. «мученикам в борьбе за веру». Мнение автора «Дербенд наме» о том, что «Кырхляр» содержит тела сорока «шахидов», погибших в VII веке в «борьбе против неверных», не подтверждается достоверными данными. Надписи на надмогильных плитах «Кырхляра», изученные в начале XIX века Эйхвальдом, позволяют отнести этот могильник к XI—XII векам.

Позиции ислама в городе со временем все более усиливаются. Так, например, как сообщает Закарийа ал-Казвини, арабский автор XIII века, в Дербенте к тому времени «имелись железные ворота и много башен, а на каждой башне — мечеть для тех, кто поблизости и для тех, кто занят религиозными науками». В XV веке один из авторов (Контарини) отмечает, что «в Дербенте находится много гробниц» и что «все жители Дербента магометане».

Заметную роль в исламизации земель, прилегающих к Дербенту, играл тюркский элемент. Академик В. В. Бартольд писал, что «победа турецкого элемента сопровождалась победой ислама и мусульманской культуры» В Дагестан тюрки в лице кипчаков и сельджуков проникали с севера и с юга. Вплоть до первой половины XII века город находился в зависимости от сельджукского султана. Источники сообщают, что в 1124 году дербентское войско, воевавшее против — грузинского царя, состояло из «лезгин» и кипчаков, т.е. опять-таки мы здесь сталкиваемся с тюркским элементом. Упомянутый выше ал-Гарнати сообщает, что тюрки входили в состав войска дербентского правителя, организовавшего поход против жителей Зирихгерана, еще не принявших ислам.

С середины X века усиливается также процесс исламизации района, занятого народами лезгинской группы языков (лезгины, цахуры, рутулы, агулы).

Одна из местных исторических хроник так описывает «поход» некоего араба по имени Абу Муслим на Дагестан после 300 года хиджры, т.е. после 913 года: «…И сражался Абу Муслим летом с областью Баб ал-Кист, а с наступлением зимы — с кяфирами в Баб ал-Абваб Дербенде. И построил он в Кала-Кура мечеть, и назначил туда своего сына Махтар Санджаба, после этой мечети построил он мечеть (в) Ахтах и назначил туда свою сестру, которую взял в жены Исхак Кандушкан. Впоследствии похоронил Абу Муслим свою дочь в мечети Ахты,затем построил он мечеть в Рича и Мака и назначил сына дяди своего — Хамзу в Рича, после чего вернулся в Ширван…»

Мы не знаем, насколько соответствует истории личность Абу Муслима, но время, указанное в хронике, вполне подтверждается историческими данными.

И действительно, наиболее древние мечети сохранились в этих селениях. Так, например, в селении Ихрек Рутульского района надпись на камне в стене мечети сообщает о том, что мечеть была восстановлена в 407 году хиджры, т. е. в 1016/1017 году после ее разрушения’. Древняя мечеть с надписями, которые могут быть отнесены к X—XI векам, сохранилась в селении Кара-Кюре Ахтынского района. В селении Рича (Агульский район) имеется надпись, гласящая, что в 1239 году там уже существовала мечеть, которая была разрушена монголами, но впоследствии восстановлена.

Начиная с XIII века, особое значение приобретает сел. Цахур. Закарийа ал-Казвини оставил нам подробные сведения об этом селении, о его жителях, о том месте, которое занимал здесь ислам: «есть у них хатиб (т.е. проповедник), который молится с ними, и кадий, который разбирает тяжбы между ними по учению ислама аш-Шафеи, да ниспошлет аллах ему свое благословение Жители этого города все шафеиты. В нем имеется медресе, основал его Низам ал-Мулк ал-Хасан ибн Исхак, да очистит аллах его душу. И при нем (т.е. училище) имеется учитель и факихи…» Несомненно Цахур и был одним из пунктов, способствовавших расширению сферы влияния новой религии в соседних селениях. Среди цахуров до сих пор сохранилось предание о том, как жители Цахура понуждали жителей соседних селений Джиных и Гельмец, не хотевших принять новую религию, к отказу от их старой религии. С этой целью жители Цахура закрыли дорогу из Гельмеца и Джиных, проходящую через Цахур. Жители этих селений, гласит предание, все же продолжали упорствовать на своем, построили новую дорогу мимо Цахура, по правому берегу Самура.

Во многих южнодагестанских селениях (Ахты, Рича, Ихрек, Рутул, Хрюг, Мишлеш, Гельмец, Архит, Амсар, Лучек) встречаются или куфические надписи или надписи о строительстве мечетей в XIII—XIV вв.

Среди лаков ислам распространился почти в то же время, что и среди лезгин. Широко распространенное мнение о том, что еще в VIII веке лаки приняли ислам, не имеет научного обоснования. Прежде всего следует иметь в виду, что ни один из арабоязычных авторов, писавших об арабских походах в Дагестан, ни разу не писал о принятии ислама кумухцами (хотя о Кумухе они дают ряд сведений), в то время как каждый случай принятия ислама немедленно отмечался. Выше мы указывали, что в X веке Дагестан в основном оставался языческим, но на вопросе о первых шагах ислама в Кумухе стоит особо остановиться, так как часто ссылаются на Кумух, где, мол, Абу Муслим в VIII веке распространил ислам, где жители с того времени начали называться «гази», где имеется надпись о строительстве мечети Абу Муслимом в 162 году хиджры (т. е. в 778 году).

Прежде всего несколько слов об Абу Муслиме, будто бы построившем здесь мечеть в 778 году. На востоке в середине VIII века особой популярностью пользовался Абу Муслим, противник династии Омейядов. Но этот Абу Муслим в Дагестане не бывал (что показано в работах Н. В. Ханыкова и М. С. Саидова) и был убит в 755 году. О другом человеке с тем же именем, побывавшем в Дагестане во второй половине VIII века, пока сведений в источниках не обнаружено. Наиболее вероятно другое предположение — когда говорят об Абу Муслиме’, следует иметь в виду арабского полководца Масламу, который действительно неоднократно совершал походы в Дагестан, проникал глубоко в горы. Но он умер еще в 740 или 741 году. Да и сама надпись о строительстве мечети в Кумухе Абу Муслимом в 778 году довольно сомнительна, т.к. она «переписана» в XX веке, и подлинник не обнаружен.

Речь идет о монгольских завоеваниях, связанных с именами первых ханов Золотой Орды.

Страшные разорения и убийства, сопровождавшие походы монголов, переплетались с уничтожением большого количества зданий, в том числе и мечетей. Монгольские правители, не будучи вначале мусульманами, не поддерживали эту религию и нередко разрушали мечети. Так, например, в 1239 году в южном Дагестане была разрушена монголами мечеть в сел. Рича. Об этом, а также об упорном сопротивлении жителей селения, сообщают сохранившиеся до сих пор в стенах ричинской мечети надписи-‘ «…истинно, войска проклятых татар… пришли в Баб ал-Кист Рича, когда оставалось десять дней до конца месяца раби ал-авваль. И сражались с ними жители Ричи до середины месяца раби ал-ахир 637 года», т. е. 1239 года; «эта соборная мечеть Баб ал-Кист Рича разрушена войсками татар, когда разрушен был Курд Рича…». В следующем году страшному разрушению подвергся мусульманский Кумух. Как сообщает местная историческая хроника «Тарихи Дагестан», монгольские войска, поддержанные аварским правителем Сартаном, напали на Кумух и после преодоления упорного сопротивления кумухцев «опустошили Кумух».

Такое положение сохранялось недолго. Представители правящей верхушки монгольского общества стали принимать ислам, и это не могло не отразиться на отношении их к мусульманам. Так, например, хан Берке (1257—1266) первым из монгольских ханов принял ислам и «…ислам его был прекрасный. Он воздвиг маяк веры и установил обряды мусульманские, оказывал почет правоведам, приблизил их к себе… сдружился с ними и построил в пределах своего государства мечети и школы… Когда он стал мусульманином, то и большая часть его народов приняла ислам» ‘.

Впоследствии и другие золотоордынские ханы принимают ислам (Тудаменгу, Узбек), причем Узбек «провозгласил в своей земле исповедание ислама и убил много эмиров из неверных», как об этом сообщает один из средневековых авторов. Таким образом, правящая верхушка Золотой Орды из врагов ислама превращается в ярых его сторонников и испульзует эту новую религию как идеологическое оружие против «неверных». Сама столица Золотой Орды — город Сарай-Берке была при Узбеке средоточием мусульманских элементов, там было «тринадцать мечетей для соборной службы; одна из них шафийская. Кроме того еще чрезвычайно много других мечетей», сообщает Ибн Баттута, знаменитый арабский путешественник, посетивший город в 1333 году.

Все эти сведения об отношении ханов Золотой Орды к исламу представляют для нас интерес, поскольку прибрежная полоса Дагестана до Дербента включительно, а также часть прилегающих к Дербенту, ранее независимых земель, оказалась под властью Золотой Орды. Стало быть, сложившаяся политическая обстановка благоприятствовала усилению позиций ислама, особенно среди лезгин, лаков и кумыков. Мусульманское духовенство южного Дагестана имело политическую поддержку со стороны ханов и правящей верхушки Золотой Орды. В лице своих отдельных представителей это духовенство нашло покровительство даже в столице Золотой Орды — городе Сарае. Так, например, как сообщает Ибн Баттута, в Сарае «между наставниками изшафитов есть правовед, достойный имам Садреддин Сулейман ал-Лекзи, один из отличнейших людей».

Внешние факторы сложились так, что ислам в Кумух (средневековые авторы писали Кумук), да и вообще среди лаков, проникал все шире и шире. Можно предположить, что именно в XII—XIII веках жители Кумуха получили «почетный» титул «гази», т.е. «воителей за веру», а само селение стало называться Гази-Кумуком (впоследствии утвердилось неправильное произношение Кази-Кумух). Уже к концу XIV века ислам не только был господствующей среди лаков религий, но и превратился в знамя газикумукских шамхалов в их борьбе с «неверными» соседями Из сообщения Низам ад-Дина Шами, писавшего в начале XV века, можно сделать вывод о том, что к концу XIV века, т.е. во время похода Тимура на Дагестан, борьба «гази-кумуков» и «аухарцев» с «неверными» соседями стала уже традицией, ибо «у области Гази Кумуклук и войска Аухара был обычай, что они каждый год и месяц сражались с неверными».

Феодальная верхушка Гази-Кумука нашла в Тимуре своего покровителя. По словам того же Шами, Тимур одарил «эмиров газикумуков, хаджи и вельмож» почетной одеждой, поясами, украшенными драгоценными камнями, «а остальных знатных и простых удостоил милостей и подарков» и отпустил их, поставив условием, «чтобы они по прежнему порядку постоянно вели священную войну с неверными». По словам Шереф ад-дина Али йезди, придворного историографа Тимура, знаменитый завоеватель дал «старшинам (калантарам) газикумукским и аухарским вместе с тамошними кадиями и вельможами» наставление «всегда воевать с врагами веры и держать обнаженным меч для утверждения ислама»:’ Тимур утвердил за ними область и дал им ярлыки.

Последнее обстоятельство, т.е. выдача «старшинам», «кадиям и вельможам», привилегированной верхушке ярлыков на управление областью Гази-Кумук хорошо показывает, что и на территории Дагестана Тимур был верен своей политике.

Крупный советский ученый А.Ю. Якубовский указывал, что Тимур, «живя в условиях созревания классических форм феодальных отношений, был их активным проводником.

При Тимуре получил широкое распространение сой-юргал — передача земли в наследственное владение с правом взимания государственных налогов и податей целиком или частично в пользу взимавшего¹.

Несомненно и в Дагестане Тимур не изменил своей политике. Правители Аварии и Гази-Кумука не были отстранены от власти, он сохранил за ними и другими владетелями земли (возможно на правах сойюргала) и тем самым превратил их в своих вассалов, в опору в борьбе со своими врагами.

Тимур выступает, таким образом, и как феодал и как ярый сторонник ислама. Академик В. В. Бартольд в своем исследовании «Улуг-бек и его время» писал о Тимуре, что «религия была для него лишь оружием которое он умело использовал для достижения своих политических целей». И когда новый и сильный противник Тохтамыш, с которым Тимуру пришлось столкнуться в 80 — 90 годы XIV века, преследовал мусульман, уничтожил в Тебризе мечеть и медресе, Тимур ловко использовал религиозный фактор, представив Тохтамыша как «неверного прелюбодея». Язычеству Тохтамыша он противопоставил мусульманскую религию, сторонником которой был сам. Каждый факт принятия ислама или его упрочения Тимур рассматривал с точки зрения своих политических интересов, особенно в борьбе против Тохтамыша, а раздача земель увеличивала число его сторонников. Дагестан же приобретал здесь особое значение, ибо находился на стыке владений Тимура и Тохтамыша, и через территорию Дагестана Тохтамыш неоднократно совершал набеги. Вот почему Тимур раздает здесь земли и усиленно поддерживает ислам или же силой насаждает его (например, в Аварии, Кубачи, Кайтаге).

Неменьший интерес представляет вопрос о принятии ислама в Кайтаге (вернее, среди даргинцев). Выше мы уже отмечали отсутствие мусульманских элементов в Зирихгеране (Кубачи) в XII веке. Это кажется тем более странным, что в X веке некоторое количество мусульманских элементов здесь уже было (если верить ал-Масуди). Вполне возможно, что эти элементы после X века отказались от ислама и отдали предпочтение христианству. Влияние же последнего в сел. Кубачи зафиксировано и в письменных источниках и в устной традиции. Так, например, в 1782 году здесь были обнаружены остатки «трех христианских церквей», причем на одной из них сохранилась дата начала XIII века¹. Одно из высоких зданий, сохранившихся и поныне в сел. Кубачи, местное население называет церковью². Кубачинские каменные рельефы с изображением людей, зверей, птиц также являются домусульманскими, хотя и относятся к XII— XIII вв.

Отсутствие указаний на мусульманские элементы в Зирихгеране (Кубачи) в XII веке кажется странным также и потому, что этот важнейший ремесленный центр расположен близ Дербента, опорного пункта мусульманской религии на восточном Кавказе.

В XII веке правителями Дербента предпринимались попытки подчинить себе жителей Зирихгерана и заставить их принять ислам. Ал-Гарнати в своей книге «Подарок умам и выборки диковинок» дает красочную картину неудачного похода дербентского правителя на Зирихгеран:

«И сказал я амиру Абд ал-Малику сыну Абу Бекра в Дербенте: «Каким образом остался этот народ, (чтобы он) не принял ислама и не платил ни джизьи, ни хараджа».

Тогда он ответил: …приказал мне амир Сейф уд-дин Мухаммед ибн Халифа .ас-Сулами, владетель Дербента, — да смилостивится над ним аллах…, тогда я вышел и собрал отряд из турок и других, а амир вышел во (главе) жителей Дербента. И пришли (также) люди с гор, из Лакзан, Филан и другие. И мы были в войске подобно морю. Затем устремились мы на эти два селения, а у них нет ни укреплений, ни крепостей. Тогда они заперли свои ворота. И мы — первые, кто видел первое селение. Тогда из-под земли вышли несколько человек, без оружия, остановились, сделали знаки руками в сторону гор и заговорили их языком, которого я не понял. Затем они скрылись под землей. Вслед за тем настиг нас холодный ветер и большой снег, так что мы перестали видеть что-либо, в то время как небеса низвергли на нас снег и холод. Тогда мы отступили, и мы не знали, куда итти, ни я, ни другие».

Дальше рассказывается об отступлении. Заканчивается рассказ словами:

«И не удалось нам взять от них хотя бы лепешку и не воевал с нами из них никто, и (всё) это не что иное, как колдовство со стороны людей, которые отделяют (от мяса) кости покойника».

Стало быть, попытки мусульманских правителей обосноваться в Зирихгеране сталкивались с отчаянным сопротивлением местного населения.

Имеющийся документальный материал позволяет предположить, что принятие ислама в сел. Кубачи (Зирихгеране) относится примерно к концу XIV-началу XV века. Сведения об этом сохранились в письменных источниках. На полях одного из списков «Дербенд наме», хранящегося в Государственном Матенадаране (Научно-исследовательский институт древних рукописей при Совете Министров Армянской ССР) сделана следующая арабская запись:

«…Ислам в Кубачи… Между (принятием ислама) в Дагестане и (принятием) ислама в Кубачи (промежуток времени в) пятьсот семьдесят лет»’. Автор хочет подчеркнуть здесь, что в сел. Кубачи ислам был принят гораздо позже, чем в остальных местах Дагестана. В подтверждение этой мысли могут быть приведены более достоверные сведения — надпись из самого сел. Кубачи. Вот что пишет крупный русский востоковед академик Б. А. Дорн (1805—1881), впервые сообщивший об этой надписи: «Надпись 807=1404-5 г. находится в (стене) медресе. Она рассказывает, что медресе это построено в то время, когда пришла к ним (т.е. жителям Кубачи) религия аллаха. Также, согласно надписи, в упомянутом же году они стали мусульманами. Древнейшая надпись в Кала-Курейше относится к 826 = 1422/3 г.».

По всей вероятности, решающую роль в исламизации сел. Кубачи, да и Кайтага вообще, сыграли походы Тимура. Низам ад-дин Шами, автор «Книги побед», довольно подробно описавший поход Тимура в Дагестан, дает сведения также о Зирихгеране и вообще о даргинцах конца XIV века, рассказывает о борьбе против «Учкуджи» (Акуша) и Кайтага, где население было «неверным». Война с «неверными» в глазах Тимура и мусульман была «священной войной» за веру и потому Тимур воспринимал как должное, если мусульманин помогал мусульманину. И не удивителен поэтому тот упрек, который Тимур бросил газикумукам и хунзахцам, уже мусульманам, осмелившимся было выступить против Тимура, в защиту «неверных» из Ускуджа: «Прежде вы, приверженцы ислама, всегда воевали с неверными, что стало теперь, что вы, отступив от этого, шли к ним на помощь». Совсем иное поведение наблюдается по отношению к Зирихгерану. Война с «неверными» была «законной» и выступление жителей Зирихгерана против Тимура не было для него неожиданным. Жители Зирихгерана и на этот раз сумели воспользоваться своим экономическим положением—«все жители Зирихгерана встретили царственный поезд подчинением и повиновением и поднесли ему (Тимуру) множество броней и кольчуг…» (в 798 г., т.е. в 1395 или 1396 г.).

К приходу Тимура в Дагестан немусульманским оставался не только Зирихгеран, но и окружавшие его земли. Вся «область» Кайтага названа Тимуром страной «неверных». Кайтаг подвергся опустошительному набегу тимуровских полчищ, тем более, что «неверные» кайтагцы поддерживали «язычника» Тохтамыша. Войска Тимура «прошли через Дербент и дошли до иля и области кайтаков, которые были сторонниками Тохтамыш-хана. Он (Тимур) признал необходимым подавить их. Обратив внимание на уничтожение и искоренение их, он так напал на их стороны и края, что из множества их спаслись немногие и из тысячи один».

Та же участь постигла жителей Ускуджи (Акуша). По поводу оказания помощи этим «неверным» и «отчитывал» Тимур «шаукала газикумухского и аухарского». Как сообщает Шереф ад-дин Йезжи, войска Тимура захватили Ускуджа, убили всех «неверующих» и «опустошили всю их область».

Таким образом, становится очевидной та роль, которую сыграли походы Тимура в исламизации кубачинцев, акушинцев, кайтагцев, т. е. даргинцев.

Трудно указать хронологические рамки исламизации Кайтага. Вполне возможно, что ислам находил приверженцев среди кайтагцев и до Тимура (известны, например, куфические надписи из Уркараха), но последний ускорил процесс исламизации насильственным путем и посредством поддержки местных феодальных правителей. В ____ году кайтагский правитель уже носит мусульманское имя («Алильбек, кайтаческий князь»), что свидетельствует о власти лиц, исповедующих ислам. В XVI веке представители местной династии правителей носят, как правило, чисто мусульманские имена (Султан Ахмед, Хан Мухаммед и т. д.). Растет значение духовенства как защитника интересов феодальной верхушки: именно главному кадию магала передает Султан Ахмед, уцмий кайтагский, сборник обычаев и распоряжений, «чтобы в судах решали народные дела, руководствуясь таковым»’.

Своеобразен процесс проникновения и упрочения ислама в нагорном Дагестане, то есть в аварских районах. Связано это с тем, что в своем движении в горы ислам столкнулся не только с «языческими» представлениями горцев, но и с другой монотеистической религией»— христианством, успевшим занять довольно заметное место.

Грузинские летописи дают ряд сведений о попытках царицы Тамары распространить христианство в Дагестане, о наличии христианских храмов в Антцухе, Цахуре, Генухи, о «церкви народа Хундзи». Сообщается о миссионерской деятельности некоего Пимена Салосе при царе Димитрии Самопожертвователе (70—80 гг. XIII в.) с целью обратить горцев в христианство. Сохранился известный средневековый памятник христианства в Дагестане —часовня близ селения Датуна (Советский район).

О роли христианства в нагорном Дагестане, кроме всего этого, свидетельствуют средневековые христианские могильники, открытые дагестанскими археологами в Хунзахе, в сел. Тинди Цумадинского района, в сел. Урада Советского района. В Аварии же обнаружено сравнительно большое число каменных крестов с грузинскими, грузинско-аварскими надписями, или же без них (Хунзах, Ругуджа, Гоцатль, Гиничутль, Ашильта, Чорши). Отмечен еще один факт, говорящий о позиции христианства — Тимур запрещал «детям лезгин» (имеются в виду, в основном, аварцы) учиться чтению и письму на грузинском языке². Значит, и грузинский язык в какой-то мере был распространен.

Если, по данным арабских авторов, в X веке в Серире (т.е. Аварии) только «царь», его семья и жители крепости правителя Серира были христиане, а остальные — «неверные», то перечисленные выше христианские памятники позволяют судить о расширении в XI—XIII вв. границ районов, охваченных христианством или же грузинским влиянием. Довольно убедительным дополнением к указанным источникам могут служить данные фольклора и наименования отдельных местностей в аварских районах.

В XI—XIII веках имело место довольно интересное явление: в Дагестан одновременно проникали две религии — ислам и христианство. С юга упорно проникал ислам, с запада же, при активной роли Грузии — шел процесс проникновения христианства в аварские районы.

Поэтому столкновение интересов христианства и ислама приняло в аварских районах наиболее ожесточенный характер, и именно в этих районах мы наблюдаем не только позднее распространение ислама, но и повсеместное применение исключительно насильственных мер.

Первое письменное известие о мусульманских элементах в Аварии, активно выступавших «борцами за веру», относится к концу XIV века, ко времени похода Тимура на акушинцев. В последних он видел «неверных», в разгроме которых активное участие должны были принять правители Аухард и Гази-Кумука. Под Аухаром здесь можно предположить Аварию, а именно Хунзах. Правитель Аухара имел в своем распоряжении большое войско, которое воевало за «веру» против «неверных» (3000 воинов вместе с воинами правителя Гази-Кумука).

Значит, не в конце XIV века началась исламизация Хунзаха и близлежащих селений. К этому времени ислам занимал здесь сильные позиции. Исламизация, следовательно, началась раньше.

В одной из местных же исторических записей, хранящихся в рукописном фонде Института истории, языка и литературы Дагестанского филиала АН СССР, содержится следующее описание первых шагов ислама в Аварии: Три потомка пророка — шейх Ахмед, Абдаллах и Абд ал-Муслим — распространили сначала ислам на территории от «Гара-хайдака» (т. е. Кара-Кайтака) до Чирюрта, где правил Кахар, брат аварского правителя Сураката. Кахар был убит, крепость его разрушена, но шейх Ахмед и Абдуллах также пали в битвах. Тогда Абд ал-Муслим, «потомок пророка», оставшийся в живых, «и воины его направились против Сураката, который был в горах. Абд ал-Муслим убил его, захватил казну его, сжег крепости его. И обосновался Абд ал-Муслим в Аварии имамом для всего Дагестана и всех мусульман… И имело это место в 654 г.» ( = 1256 г.) ‘. Мы пока еще не можем установить, насколько историчны упомянутые здесь личности, но в данном документе хорошо показано, что ислам в Аварии распространился в более позднее время, примерно в XIII веке.

Даже в тех местностях, где ислам был принят, позиции его были непрочны, о чем рассказывает историческая хроника «Тарихи Дагестан»: Амир-султан, внук аварского правителя Сураката, бежавший в свое время в Тушетию, собрал большое войско «от границы Цумта до оконечности Аришти» и, заручившись поддержкой своих земляков, «которые оставались в земле отцов своих и только наружно исповедовали ислам», напал на Хунзах, убил его мусульманского правителя. «Они также умертвили всех мусульман, которые жили в этом городе». Только по прошествии четверти века «неверные», уставшие от борьбы и лишенные продовольствия, вынуждены были подчиниться и принять ислам.

Как видно из изложенного, до XIV века предпринимались усиленные попытки насадить ислам в Аварии. Несмотря на противоречивость источников, они освещают два важных момента: ислам прежде всего распространился в Хунзахе; новая религия распространялась насильственно и столкнулась с упорным сопротивлением местного населения.

Грузинская летопись сохранила сведения, относящиеся к деятельности Тимура непосредственно в Дагестане и проливающие свет на приемы его обращения аварцев в ислам. По сообщению этой летописи, «лезгины» (речь идет в данном случае об аварцах) раньше были христианами, но Тимур, «покорив их, то лестью, то угрозами совратил в магометанство и назначил мулл из арабов, которых обязал учить лезгинских детей письму на арабском языке; он издал также строгие повеления, чтобы отнюдь лезгины не учились ни чтению, ни письму на грузинском языке».

Власть Тимура в Дагестане была недолговечной и укрепить ислам во всех частях западного Дагестана ему так и не удалось, либо же позиции ислама после ухода войск Тимура сильно расшатались, о чем можно судить по надписям или отдельным преданиям, не случайно связывающим акт принятия ислама с началом или серединой XV века, а не со временем похода Тимура.

В некоторых аварских селениях встречаются надписи о том, когда жители Гидатля приняли ислам. Одна из таких надписей, гласит: «Дата (принятия) ислама (в) Гидатле 880 год», т. е. 1475 год. Считают, что распространителем ислама в Гидатле был некий Хаджжи Удурат. Действительно, близ селения Мачада до сих пор сохранился «зиярат», с записью на надмогильной плите: «Владелец этого камня Хаджжи Удурат. Распространился от него ислам среди жителей Гидатля в 880 г.» (880 г. хиджры соответствует 1475 г.).

Что касается карахцев, то они, по словам местных жителей, ислам приняли за сорок лет до гидатлинцев (т. е.-в 1435 г.), а за ними последовали цунтинцы.

Гидатлинский союз, в свою очередь, становится одним из очагов распространения новой религии в соседних частях Аварии. Гидатлинский союз, ориентируясь на Кумух, как на базу ислама, играет роль форпоста распространения его в сторону племен Багал и Чамал в бассейне Андийского Койсу¹.

В последнюю очередь ислам был принят дидойцами. Политическое влияние Грузии было здесь наиболее сильным, и, судя по «Картлис-Цховреба», т.е. долгое время после похода Тимура территория эта оставалась под властью Грузии. В «Географии Вахушта» дидойцы названы идолопоклонниками — они «не имеют никакого понятия о боге».

Однако уже омусульманившиеся аварские районы (возможно, в первую очередь речь идет о Гидатле) выступают в отношении дидойцев как носители мусульманской идеологии, и ислам постепенно находит приверженцев на самой западной окраине Дагестана. По сообщению того же самого автора, в Дидоэтии, часть которой «покорили лезгины», жители были обращены в магометанство.

Устная традиция сохранила сообщение о роли гази-кумуков в исламизации ряда районов Дагестана, в частности Аварии. Так, например, в Тинди (Цумадинский район) еще сравнительно недавно указывали могилы древних воителей из Кумуха, павших здесь «в борьбе за веру»’. У жителей селения Хотода также сохранилось предание, согласно которому с Гази-Кумуком связывается распространение ислама: некий Рутия, высланный из своего аула за убийство, находит убежище в Гази-Кумуке, где и принимает ислам. Впоследствии, по истечении срока пребывания в канлы, он вернулся в Хотода, убедил свой род «Есси» принять ислам. Рассказывают также, что Рутия, не довольствуясь этим, пригласил военную силу из Гази-Кумука, Хунзаха и Гидатля и распространил ислам среди багулалов и тиндинцев². В исламизации арчинцев решающую роль также приписывают Гази-Кумуку. Арчинцы рассказывали, что лакцы и аварцы уводили в плен большое число арчинцев-«язычников», обращали их в ислам и переселяли в разные места³.

Выше мы уже писали, что в силу наличия в Аварии большого количества христианских элементов. проникновение ислама происходило не только замедленными темпами, но также в наиболее ожесточенной форме.

Ожесточенный характер борьбы ислама и язычества показан в местной исторической хронике, записанной Инкачилау в 1925 году в сел. Аракан (автор и владелец рукописи не указаны):

«Затем захватили (мусульмане) Хадар в тот день и бежали кяфиры, пока не достигли своих мест. Затем в течение недели шла война в Хиркасе, вследствие чего было захвачено это селение, в то время, как оставался один квартал в верхней части селения, где обосновались старшины их и амиры их, по имени Тавабил и Арнахурал. И не могли мусульмане захватить тот укрепленный квартал в течение двух месяцев. Затем они захватили (этот квартал) с разрешения великого аллаха и с помощью владыки двух миров. И они убили всех, кто был в нем (квартале), исключая тех, кто принял ислам»¹.

Касаясь вопроса о реальных силах, активно поддерживавших ислам в X—XV веках, мы говорили о Ширване, Дербенте, ряде дагестанских аулов, тюрках (сельджуках), правящей верхушке Золотой Орды, Тимуре. Однако нельзя не обратить внимания на то обстоятельство, что в Дагестане, особенно южном, жили и постоянно туда прибывали арабы из различных арабских стран. Все это не могло не способствовать усилению позиций ислама.

Еще в X веке в Дагестане имелись арабские элементы. О них пишет ал-Масуди, арабский географ и историк X века. Вот «царство Джидан», одно из самых сильных в Дагестане в первую половину X века, с его царем по имени Салифан, принадлежащим к арабскому семейству Кахтан. Он, конечно, мусульманин, как и вся его семья. Мусульмане арабского происхождения жили в то время также между Джиданом и Баб ал-Абвабом, не говоря уже о самом Баб ал-Абвабе (Дербенте), со значительным количеством пришлого арабского населения.

Арабское население близ Дербента видел ал-Фарики, автор XII века, ездивший вместе с грузинским царем Димитрием по владениям Грузии и посетившим также Дербент. На вопрос ал-Фарики, откуда здесь арабы, один из арабов, живших в соседнем Дербенту селении, ответил: «я и все в этой деревне — арабы, и мы говорим по-арабски… Мы пришли (сюда) около пятисот лет тому назад… (Мы) из бену Умейя, бену Кинда и других племен, и мы смешанные…»².

Арабский астроном и географ XIV века ал-Джурджани, вспоминая, что царь Ануширван послал в Дербент людей из «Сирии, Мосула и Джезиры», а также «месячных наемников» из арабов для наблюдения над дорогами, добавляет: «Их род остался, и они говорят по-арабски».

Турецкий автор XVII века Эвлия Челеби, посетивший Дагестан, писал о жителях Эндери: «Здешние племена тоже относятся к арабским племенам из Сирии».

Топонимика Северного Азербайджана и района близ Дербента сохранила названия населенных пунктов, составной частью которых является слово «араб»’. Об арабском населении в районе Дербента имеются также сведения у авторов XVIII и XIX веков.

Обычно принято проникновение арабских элементов в Дагестан связывать по времени только с арабскими завоеваниями (VIII—IX вв.). Однако это далеко не так. Проникновение арабских элементов на Кавказ, в том числе и в Дагестан, имело место и позже, и связано не с арабскими завоевателями. Для XI и XII веков у нас нет таких данных. Однако для XIII и XIV веков они имеются. Бакиханов писал, что «шейх Молла-Юсуф Мускурский происходил из аравийской фамилии, пришедшей в VII веке хиджры (т. е. в XIII веке) из Медины в Карабах, а оттуда переселившейся в Мускур (Кубинской провинции). В VIII веке хиджры (т.е. в XIV веке) там родился шейх Молла-Юсуф… Потомки шейха Молла-Юсуфа всегда пользовались в народе особенною почестью и уважением… Он умер в конце VIII столетия». А. Н. Генко считал, что высказывание это служит подтверждением мнения о позднейшем появлении некоторых арабских элементов на Кавказе и в качестве аналогии приводит факт переселения в XIV веке арабов из Афганистана в Среднюю Азию². Для XIV века имеется сообщение, относящееся непосредственно к Дагестану, конкретно к Кумуху. Речь идет о кладбище «йеменитов», выходцев из Йемена, прибывших в Кумух, как указывал М.-С. Саидов, в XIII веке. Эпитеты, даваемые первому из них, свидетельствуют, что в его лице приехал благочестивый мусульманин, ученый, проповедник религии.

Факт проникновения арабских элементов в Дагестан в XIII—XIV веках подтверждается также надписью на одной из рукописей Корана из сел. Лгар Ахтынского района:

«Переселился из мира тленного в мир рая Шейх ал-Багдади (т. е. Багдадский) сын Шейха Шах… мана Мир Сулейман. После пророка — да благословит его и род его аллах и да приветствует, да осветит аллах душу его — шестьсот восьмидесятый год» (т. е. 1283 г.).

Шейх Мир Сулейман (у местных жителей — Пир Сулейман, т. е. «святой .Сулейман»), очевидно, сыграл немаловажную роль в упрочении ислама как религиозный деятель в сел. Лгар. По его имени селение Лгар обычно называют Пиркенд. Ему посвящен единственный в селении «зиярат», неоднократно возобновлявшийся местными жителями:

«Все, что на нем (этом мире) тленно. Это — купол (мавзолей) Шейха Пир Сулеймана, а он из рода Курейшитов и Абу Муслима. Возобновил этот мавзолей Шейх Ашур бек, ради Аллах,а, а мастер этого мавзолея К— сын Джигерхана».

Надпись датирована 1200 г. хиджры, т. е. 1786 годом.

Таким образом, процесс принятия ислама (в основном шафиитского толка) в Дагестане был длительным. Он продолжался примерно девять веков. Укрепившись сначала в Дербенте, Семендере и близлежащих местностях, новая религия шаг за шагом проникала в горы, охватывая сначала лезгинские, лакские, а затем и другие районы. В последнюю очередь ислам приняли дидойцы. Утверждение новой религии протекало в ожесточенной борьбе с местным населением, придерживавшимся, в основном, «языческих» представлений.

Распространять ислам начали арабы. Они и выступили главными носителями мусульманских идей. Однако активными проводниками ислама или же покровителями его выступили тюрки, монголы*, Тимур; некоторые города, аулы и «общества» (Дербент, Кумух, Цахур, Хунзах, Гидатль), став мусульманскими, в свою очередь, выступили в качестве ,«воителей за веру» в борьбе с «неверными».

Как и всякая другая религия, ислам реакционен и служит интересам эксплуататорских классов. Как орудие угнетения трудящихся, как средство духовного закабаления их, ислам был и остается «опиумом народа». «Религия, — писал К- Маркс, — вздох угнетенной твари, сердце бессердечного мира, подобно, тому как она — дух бездушных предков. Религия есть опиум народа»¹.

Еще во второй половине XIX века известный венгерский востоковед И. Гольдциэр (1850—1921 гг.) писал, что сознание зависимости проходит, особенно яркой чертой в произведениях мекканца, вызвавшего к жизни ислам. Уже в самом имени «ислам» — подчинение воле другого — дает себя знать это чувство зависимости от всемогущей силы, которой человек должен подчиняться, отказавшись от своей воли. Оно является преобладающим принципом, который пронизывает все проявления этой религии².

Историческое развитие Дагестана показывает, что ислам неотступно сопровождал процесс дальнейшей феодализации Дагестана. И ислам и представители духовенства служили, как мы видим, интересам феодальной верхушки. «Поп всегда шел рука об руку с феодалом»³.

Ислам выступал не только в роли защитника классового угнетения. Почти у всех завоевателей, пришедших в Дагестан после VII века, ислам служил идеологическим оправданием захватнических войн, знаменем борьбы против .«неверных». Лозунгом «священной войны» оперировали и арабские завоеватели, и монгольские ханы, полчища Тимура, сефевиды, турецкие захватчики. Более того, эта религия оправдывала борьбу местных «гази» («борцов за веру») против своих соседей — горцев. В связи с этим становится понятным, почему ислам распространялся в горах медленно, в течение веков, при активном сопротивлении местного населения. У всех народов Дагестана сохранились многочисленные предания о сопротивлении горцев попыткам насаждения «религии Аллаха».

Нужно, однако, иметь в виду и то обстоятельство, что распространение ислама привело к проникновению в Дагестан арабского языка и через этот язык — богатейшей культуры мусульманского Востока. Почти все письменные источники, произведения местных авторов, освещающие историю и культуру Дагестана до XVIII века, дошли до нас только на арабском языке. Арабская эпиграфика Дагестана — самая богатая на Кавказе. Арабский алфавит лег в основу письменности некоторых народов Дагестана. Была создана «аджамская система» письма (местное письмо на основе арабской графики, с огласовкой и прибавлением дополнительных букв), не получившая однако широкого распространения. Арабский язык, вплоть до победы Октябрьской революции оставался языком литературных произведений и деловой переписки.

Но все это, разумеется, не может заслонить тот огромный вред, который приносит строительству коммунизма сохранение пережитков ислама в сознании отсталых людей.

ШИХСАИДОВ А.Р.,
1962 г.