Все Главы:

Введ.  I  II  III  IV  V  VI  VII  VIII  IX  X  XI  Закл.

Глава IV 

ХОЗЯЙСТВО

С давних времен ведущей отраслью хозяйства народностей лезгинской группы было полеводство, садоводство, животноводство, а также ремесла и домашние производства. Полеводство и садоводство было развито у лезгин и табасаранцев, живших в прибрежных и предгорных районах Южного Дагестана и на севере Азербайджана. У лезгин, табасаранцев, рутулов, цахуров и агулов, населявших горную часть страны, основным занятием было животноводство. Такое размещение типов хозяйства было обусловлено естественно-географическими и экономическими условиями края. Недостаток пахотных земель приводил к тому, что земледелие не обеспечивало минимума необходимого для питания населения. Недостающий хлеб приобретался в обмен на продукты животноводства у земледельческого населения плоскостных районов Каспийского побережья. Наряду с земледелием и животноводством, особенно в горных районах, при наличии сырья были развиты домашние ремесла – обработка шерсти, кожи, гончарное дело, резьба по дереву и камню.

Районы расселения народностей лезгинской группы характеризуются чередованием различных физико-географических условий – от прикаспийской равнины до высочайшего в Европе аула Куруш, от богатых долин плоскостных и предгорных районов – через тучные альпийские луга – до голых, безжизненных скал у Главного Кавказского хребта.

Несмотря на сложные географические условия расселения народностей лезгинской группы, у них в той или иной степени развивались все отрасли сельского хозяйства. К тому же весь комплекс хозяйственной и трудовой деятельности их содержит много общих черт. Мы не можем сколько-нибудь подробно рассмотреть все виды хозяйственной деятельности лезгинской группы народностей, а тем более охарактеризовать каждый из них в отдельности. Мы остановимся лишь на основных чертах хозяйства рассматриваемой группы.

О древности земледелия у народностей лезгинской группы свидетельствуют находки наших ученых. «Среди археологических материалов, добытых в горных районах за последние годы, часто попадаются земледельческие орудия: кремневые вкладыши от составных серпов, каменные наконечники мотыг, зернотерки. На древних поселениях горного Дагестана нередко встречаются обломки керамики с отпечатками соломы и зерен злаков, а иногда специальные печи для выпечки хлеба»²⁶⁶.

В поселениях энеолитического периода (Мамраш, Гильяр, Мугерган, Ханджалкала и Магарамкент) орудия труда представлены кремневыми вкладышами от серпов, каменными ладьевидными зернотерками, пестами, топорами с желобчатым перехватом, костяными прополками²⁶⁷. Земледельческая направленность хозяйства эпохи раннего железа подтверждается материалами Макинского поселения²⁶⁸.

 

²⁶⁶ В.Г. Котович, Н.Б. Шейхов. Археологическое изучение Дагестана за 20 лет. «Ученые записки

ИИЯЛ», т. VIII, 1960, стр. 336.

²⁶⁷ В.Г. Котович. К вопросу о древнем земледелии и скотоводстве в горном Дагестане в 1959 г.,

Рукоп. фонд ИИЯЛ, стр. 45.

М.И. Пикуль. Итоги археологических разведок в Южном Дагестане в 1959 г., Рукоп. фонд

ИИЯЛ, стр. 45.

О древнем характере земледелия у народностей группы свидетельствует наличие у них старинных земледельческих обычаев и праздников: обряд встречи весны (яран сувар), вызов дождя при засухе, праздник урожая и др. это же подтверждается своеобразным сельскохозяйственным календарем и наличием в хозяйстве лезгинской группы, как и других народностей Дагестана, примитивных орудий земледелия: деревянного плуга с железным лемехом – «туьрез», деревянной молотилки – «ругунар», каменных зернотерок – «регъвер» и др.

Основными зерновыми районами у лезгин и табасаранцев в Дагестане считались Кюринский и Кайтаго-Табасаранский округа, а в Азербайджане – Кубинский и Кусарский районы. Более благоприятные климатические условия, плодородные земли, наличие оросительных сетей давали возможность жителям этих районов производить хлеб, фрукты, овощи не только для себя, но и для широкого обмена и реализации. Так, еще в XVIII веке по свидетельству И.Г. Гербера «половина Табасарана, к Дербенту лежащая, имеет хорошие деревни, поля, луга, пашни и хлебородную землю, а живущие к горам имеют пашни скудные»²⁶⁹. Этот же автор говорит тоже о районах Дербента и Кубы.

В XIX в. хлебопашество особенно было развито в Кюринском ханстве, Кубинской провинции и в Табасаране. Валовый сбор пшеницы в Кубинской провинции, где наряду с азербайджанцами проживали лезгины, составлял в 1830-1832 годах 239.250 пудов, а в 1845 году – 1.900.000²⁷⁰.

Путешественник Беккер писал, что в предгорной части Кюринского ханства, в частности в районе Капира и Кураха, «на полях произрастает отличная пшеница»²⁷¹. Он называл Кюринское ханство житницей для значительной части Дагестана. Так, рутулы, цахуры, агулы снабжались преимущественно лезгинским хлебом.

Наиболее обеспеченными землей были кубинские и кюринские лезгины. «Если в Самурском округе участок пахотной земли каждого дыма в среднем не превышал одной десятины, то в Кусарском участке средний размер надела пахотной земли на каждый дым достигал 7, 96 десятин земли. При сравнении наделов становится ясным, почему самурские лезгины называли кубинских лезгин «фуан чувалар» (хлебные мешки)²⁷².

Значительное количество самой лучшей земли в Кубинском, Кюринском и Табасаранском районах находилась в руках ханов, беков, духовенства, сельских старшин и кулаков.

Интересные данные о владении землей у народностей лезгинской группы Самурского округа дает Х.О. Хашаев. «По данным посемейных списков 1886 г., Самурский округ имел 11.392 хозяйства, а пахотной земли 6.940 десятин, т.е. на одно хозяйство приходилось только 0.6 десятины. В частном владении отдельных дворов находилось: поливных пахотных земель – 1820 десятин, неполивных – 5120 десятин, сенокосов – 4100 десятин, зимних пастбищ – 5283 десятины, садов – 136 десятин, всего около 17 тысяч десятин²⁷³.

²⁶⁹ И.Г. Гербер. Описание стран и народов (живущих) вдоль западного берега Каспийского моря,

1728. Сб. архивных материалов. «История, география и этнография Дагестана» (XVIII-XIX вв.),

М., 1958, СТР. 104-108.

²⁷⁰ А.С. Сумбат-Заде. Сельское хозяйство Азербайджана, Бау. 1958, стр. 68.

²⁷¹ Беккер. Поездки по Южному Дагестану. «ССКГ», вып. IX, Тифлис, 1876.

²⁷² С.С. Агаширинова. Очерки материальной культуры лезгин конца XIX – начала XX вв., М.,

1957, стр. 24.

²⁷³ Х.О. Хашаев. Общественный строй Дагестана в XIX в., стр. 189.

Х.О. Хашаев делает вывод, что большинство крестьян испытывали земельный голод. «Полезная площадь на один двор у лезгин приходилась в середине XIX века: в Докузпаринском наибстве 1/8 десятин, в Ахты-паринском – 2/3 десятины, в Рутульском – 1 ? десятины, Ихрекском – 1 1/8 десятин»²⁷⁴.

В Самурском округе, отмечает упомянутый автор, 20% хозяйств совершенно не имели земли.²⁷⁵

Масса безземельных крестьян из лезгин, табасаранцев, рутулов, цахуров и агулов вынуждены были арендовать пахотные участки у ханов, беков и старшин, за что платили высокую подать (натурой и деньгами).

Лезгины, табасаранцы сеяли пшеницу, ячмень, просо, овес, полбу, кукурузу и частично рис. Рис возделывался на заболоченных местах в окрестностях Касумкента и Магарамкента, а также в Кубинском районе Азербайджана. Остальные зерновые культуры были распространены по всей лезгинской территории. Возделывались в незначительных количествах и технические культуры – лен и конопля – для нужд домашнего обихода.

В источниках первой половины XIX века²⁷⁶ дается следующее описание хозяйства табасарацев. В верхней части Табасарана сеяли пшеницу и ячмень, в небольшом количестве просо, коноплю и кукурузу. В некоторых магалах имелись небольшие фруктовые сады. В нижнем Табасаране условия для земледелия были более благоприятны. Кроме пшеницы, ячменя и конопли здесь выращивали хлопок, а в некоторых местах табак и марену. Повсюду росли ореховые деревья и возделывались виноградники. В отдельных селениях занимались и шелководством.

Особенно отличался Южный Табасаран изобилием ореховых деревьев, фруктовыми садами. Так, у карчагского (сел. Карчаг) Ибрагим-бека был черешневый сад, простиравшийся в длину на 6 верст²⁷⁷. «В Табасаране, писал дореволюционный исследователь края А. Неверовский, — росли ореховые рощи. Отсюда ежегодно вывозилось в Астрахань до 6 тыс. пудов ореха²⁷⁸.

Во всех селениях, расположенных между Белиджи и Кубой отмечены сады, состоящие из виноградных лоз, черешни, айвы, миндаля, граната, персика, абрикоса. Выращивались здесь и огородные культуры²⁷⁹. В сороковых годах XIX в. в Кубинском уезде насчитывалось 3.700 фруктовых и 2160 виноградных садов.

Лезгины и табасараны не только прибрежных районов Юждага, но и горных занимались земледелием и садоводством, только в меньшем размере. Частично освоили земледелие и высокогорные лезгины, рутулы, цахуры, агулы. Ценою громадного труда они отвоевали у гор маленькие клочки пахотной земли, настойчиво и бережно охраняли их от размывов, систематически подновляя террасы и удобряя землю. Небольшие террасные участки пахотной земли, огороженные каменным забором, были обычно разбросаны за сенокосными угодьями вокруг селений. У высокогорных народностей

²⁷⁴ Х.О. Хашаев. Там же, стр. 190.

²⁷⁵ Там же.

²⁷⁶ П.Ф. Колоколов. Описание Табасарана. 1831, ЦГВИА, ф, ВУА, д. 18503, л. 1. Сборник

архивных материлов. «Истоиря, география, этнография Дагестана, XVIII-XIX вв.». М., 1958, стр.

314.

²⁷⁷ «Кавказ», 1848, №11.

²⁷⁸ А. Неверовский. Краткий взгляд на северный и средний Дагестан в топографическом и

статистическом отношениях, СПб, 1847, стр. 40.

²⁷⁹ «Кавказ», 1848, 311.

террасовое земледелие получило наибольшее распространение. Окрестности таких старинных поселений, как Фий, Маза, Борч, Рутул, Буршаг, Худиг и др., как правило, террасированы. И до наших дней на окраинах некоторых сел сохранились следы древних террас, остатки оросительных каналов, мельниц, одичалые виноградные лозы и фруктовые деревья.

Террасы создавались у речных долин. Стенки их укреплялись каменной кладкой во избежание оползней. Террасы располагались амфитеатром в самых труднодоступных местах. «Еще очень давно вынужденное по ряду условий создавать собственную продовольственную базу горское население расчищало площадки по склону гор. Укрепило их со стороны каменной стенкой, а сверху насыпало землю, привезенную на себе из долин. Это был адский труд, колоссальное расхищение энергии под давлением тяжелой необходимости»²⁸⁰.

Очевидцы часто отмечали земельный голод горцев. «Удобные места для террас выбирать трудно, пестрые их латки рассеяны… и часто «поля» бывают расположены в нескольких километрах от аула и на таких высотах, куда не может вскарабкаться даже выносливый и ко всему привыкший горный ишак. В таких местах пахать «поля» приходится вручную мотыгами и лопатами»²⁸¹. Такой вид земледелия в горах, по-видимому, очень древний. «Насколько далеко это террасообразное земледелие уходит в прошлое, — говорит М.О. Косвен, -сказать трудно. Ясно, что оно возможно лишь в сравнительно развитом обществе»²⁸².

Широкое применение мотыги, а также наличие специальных орудий для ручной обработки террасовых участков подтверждает, что «до появления горных пахотных орудий, а вместе с ними и плужного земледелия, здесь была распространена мотыжная обработка земли. Даже в современных условиях небольшие узкие террасы в соседней с лезгинами Аварии из-за невозможности обрабатывать их с помощью сохи-пуруца и быка возделываются руками и трудом непосредственных производителей»²⁸³.

Представители лезгинской группы, в частности рутулы и цахуры, как и соседние аварцы, используют два вида террас: естественные, возникшие в результате эрозии почв, и искусственные, с наносной почвой и специально воздвигнутыми подпорными каменными стенками. Оба вида террас культивируются золой и навозом. Искусственные террасы создавались следующим образом. «Покатая поверхность склона горы разбивается в виде горизонтальных площадок, придающих склону ступенчатую форму. Эти площадки укрепляются вертикальными стенками, сложенными обычно из речного камня. Стенки возводятся чаще на сухой кладке, иногда применяется раствор местной почвы. Высота стенки колеблется от 50 см. до 2 м. в зависимости от рельефа местности. Размеры террас составляют в среднем от 0,05 до 0,2 га. Реже площадь террасированных участков достигает 1,5 га. Террасирование горных склонов позволяет увеличивать обрабатываемую площадь, наиболее эффективно применять орошение, предохраняет

²⁸⁰ В.П. Погорельский. Колхозное строительство и реконструкция животноводства в горах Дагестана. «Сельское хозяйство горного Дагестана». М., 1940, стр. 59.

281А. Зорич. В стране гор. М.-Л., 1929, стр. 65-66.

282М.О. Косвен. Очерки истории превобытной культуры. М., 1953, стр. 70.

283М.М. Ихилов. Хозяйство аварцев в XIX – начале XX вв. Рукоп. фонд ИИЯЛ Дагфилиала АН

СССР, 1961, стр. 29.

обрабатываемые участки от оползней, увеличивает глубину культурного слоя почвы, создает для растений более удобные условия роста»²⁸⁴.

С.А. Токарев, характеризуя особенность современного террасного земледелия в Дагестане, пишет: «На террасах по южным склонам гор сажаются фруктовые деревья, под ними – кукуруза, а между кукурузными стеблями – овощи, картофель, бобы. Это позволяет снимать с одного участка до трех урожаев разных культур»²⁸⁵.

Высокогорный Дагестан можно считать наиболее развитой на Кавказе областью террасного земледелия. За многовековую историю трудолюбивые горцы накопили большой хозяйственный опыт, создавали оригинальный сельскохозяйственный календарь, изучили свойства почвы, методы строительства террас, системы орошения и удобрения полей.

Повсюду в лезгинских, табасаранских, рутульских, цахурских и агульских районах заметны следы сети искусственного орошения. Каналы тянутся от рек по системам желобов на несколько десятков километров. Очевидно, что орошение здесь такое же древнее, как и само земледелие.

Пахотная земля была частной собственностью отдельных семей. Пахотные участки составляли 0,5 га, самые большие – 1-2 га. Цены на них назначались высокие.

Характеризуя высокогорных лезгин, А. Неверовский писал, что они «вообще бедны, а в особенности жители обществ, лежащих между Главным Кавказским и снеговым хребтами… бедность в этой части Дагестана происходит от недостатка земли, удобной к возделыванию… и участок, равняющийся половине нашей десятины, стоит от 40 до 70 рублей серебром²⁸⁶. Участок земли оценивался количеством баранов, умещавшихся на его площади.

«В горах, говорит Х.О. Хашаев, — земледелие также старо, как и на плоскости, хотя земельная теснота, буквально земельный голод и сверхчеловеческий труд, который требовался для приспособления горных склонов под пахотные участки, были серьезным препятствием к развитию земледелия»²⁸⁷.

Техника обработки была очень отсталой. Орудиями земледельческого труда являлись деревянная соха с железным лемехом, молотильные доски, деревянные лопаты, грабли, мужские и женские косы, серпы.

В хозяйствах народностей употреблялись каменные ручные жернова, плетеные корзины, большие шерстяные мешки для перевозки зерна, различные меры сыпучих тел. В целом сельскохозяйственный инвентарь дагестанских горцев был скуден. Трудно определить когда появились упомянутые пахотные орудия. По-видимому, это было в глубокой древности.

В прошлом у лезгин встречались сохи из цельного куска дерева с суком. Такие сохи вошли в обиход, видимо вслед за мотыгой, в эпоху бронзы. Появление сохи было вызвано необходимостью более глубокой вспашки. Можно предположить, что вместе с появлением горской сохи, тягловой силой становится бык. Это и привело к возникновению плужного или пахотного земледелия. Можно предположить, что вслед за изобретением сохи появляется

²⁸⁴ З.А. Никольская и Е.М. Шиллинг. Горное пахотное орудие террасовых полей Дагестана.

«Советская этнография», 1952, №4, стр.94.

²⁸⁵ С.А. Токарев. Этнография народов СССР, М., 1958, стр. 230.

²⁸⁶ А. Неверовский. Краткий взгляд на северный и средний Дагестан в топографическои и

статистическом отношенях. СПб., 1847, стр. 36.

²⁸⁷ Х.О. Хашаев. Трудовая деятельность населения Дагестана в XIX в. махачкала, 1958, стр.6.

и железный лемех. Хотя археологами он еще не обнаружен в Дагестане, но в условиях гор, где преобладает каменистая почва, такой необходимый предмет должен был появиться рано. По всей вероятности – в первые века нашей эры.

«Начиная с плавки железной руды, считает Ф. Энгельс, — мы впервые встречаем плуг с железным лемехом, с домашним скотом в качестве тяги; благодаря ему стало возможно в крупном размере земледелие, полеводство, а вместе с тем и практически неограниченное для тогдашних условий увеличение жизненных припасов»²⁸⁸.

Происхождение слова «туьрез» у лезгин, «цуруц» у табасаранцев, «дылан» у рутульцев, «вейца» у цахуров, «дуруц» у агулов не поддается объяснению. В описательном смысле «туьрез» у народностей лезгинской группы означает деревянную соху. Говоря о типах этих орудий, С.А. Токарев предполагает, что они происходят «одни от ручной мотыги, другие от заступа. То и другое относится прежде всего к однооральным орудиям»²⁸⁹.

Горная соха на языках народов Дагестана имеет почти одинаковое название: — по-лезгински – «туьрез», по-аварски – «пуруц», по-даргински – «дурац», по-лакски – «кьарас» и т.д. это говорит о единстве происхождения и формирования горных пахотных орудий не только на Кавказе, но и в Передней Азии.

Деревянная соха лезгин (туьрез) состоит из семи основных частей: дышло (хур), колено (кIвач), стойка (тик), ручки для опоры пахаря (десте), полоз или пята (кьил), железный лемех, надетый на переднюю часть пяты (магъ), задняя часть пяты (дабан).

Все упомянутые части в основном характерны и для сох других народностей группы. Широко распространенная табасаранская соха (цуруц) состоит: из дышла (лик), колена (пал), стойки (мереф), ручки для опоры пахаря (хил), полоза или пяты (кIул), железного лемеха (мукбу).

Кроме указанных частей сохи в разных местностях, в зависимости от рельефа и свойства почвы, имеют дополнения или упрощения. Короткая часть сохи (пята или полоз) служит для пахоты, а длинная – дышло. На заостренный передний край пяты надевается железный лемех (магъ).

Повсеместно у народностей лезгинской группы поля обрабатывались с помощью волов и быков. «При самых хороших условиях, при двух быках эта местная соха вспахивает не больше одной восьмой гектара в день»²⁹⁰.

В соху впрягают пару быков, на шеи которых надето деревянное ярмо. Работа сохой состоит в том, что она своим лемехом подрезает и отчасти приподнимает пласт земли. Вспашка требует больших усилий пахаря. Глубина вспашки сохой может достигать 30 см. Такая соха взрыхляет землю лишь на небольшую глубину, но не переворачивает пластов. Поэтому и орудия эти определены по характеру действия «чиркающего» типа – наиболее примитивные, которые только слабо бороздят почву»²⁹¹.

Где невозможно было использование сохи, применялось орудие ручной вспашки земли. Это легкая деревянная рукоятка, служащая опорой для обеих рук, на ее нижний конец надевали лемех.

Наряду с местными земледельческими орудиями, в районах развитого земледелия получили применение железные плуги (кутаны). Железные плуги

²⁸⁸ Ф. Энгельс. Присхождение семьи, частной собственности и государства. М., 1945, стр.33.

²⁸⁹ С.А. Токарев. Этнография народов СССР. М., 1958, стр. 40.

²⁹⁰ А. Зорич. Указ. работа, стр. 67.

²⁹¹ С.А. Токарев. Указ. работа, стр. 40.

стали проникать в сельское хозяйство с конца XIX в. начиная с 1900 года жители равнинной части Кюринского округа уже пользовались усовершенствованными плугами, выписывая их из Ростова-на-Дону и Дербента.

В отдельных селениях имелись профессиональные мастера по изготовлению сох, лемехов, кос, серпов, топоров, ножниц и т.д. Помимо таких мастеров, каждое село имело своих кузнецов и плотников. Плата за сельхозинвентарь производилась преимущественно натурой.

Народы лезгинской группы выработали своеобразный сельскохозяйственный календарь. У лезгин «год делился по календарю на четыре периода: гатфар (весна), гад (лето, зул (осень), кьуьд (зима). Каждый из них состоял из трех месяцев и делился на шесть мелких периодов приблизительно по 15 дней (с 7 по 22 число одного месяца или с 22 числа одного месяца по 7 число следующего)»²⁹².

Сельскохозяйственный год по календарю начинался со дня весеннего равноденствия – 22 марта. В марте – апреле в лезгинских и табасаранских районах проводились сельскохозяйственные работы в садах. В районах развитого земледелия приступали к первой пахоте и севу яровых культур. По мере прогревания земли весенняя пахота проводилась и в селениях, расположившихся в предгорьях. Высоко в горах сажали картофель. В садах расчищали канавы, подрезали и поливали деревья. Начало весны у лезгин отмечалось народными гуляниями, известными под названием «яран сувар» (яр — весна, сувар – праздник). Весенний праздник у аварцев называется «оцбай» (запрячь быков), у даргинцев – «хъубахруми» (выход плуга в поле), у лакцев-«хъарасщаву» или «хъурдуккаву» (сделать хороший урожай) и т.д.

В отличие от других народов Дагестана, на весенний праздник лезгин и частично табасаранцев, примыкающих к Дербенту, большое влияние оказал персидский новогодний праздник «новруз» (день нового года)²⁹³.

В ночь на 22 марта в лезгинских, табасаранских, агульских селах дети зажигали костры и прыгали через них, обходили селение, собирали продукты, устраивали коллективное угощение. В честь праздника сельчане одевались в лучшее платье, готовили традиционную еду «чит» (по-лез.), «ттанго» (по-таб.) – кашу из пшеничных зерен, гороха с грецкими орехами ,коровьими и бараньими ножками. Этой традиционной кашей угощали друг друга, разбивали вареные яйца. Все это делалось в честь наступления нового сельскохозяйственного года, в честь весны. Праздник весны или первой борозды и связанные с ним обряды, по представлению горского крестьянина, должен быть содействовать получению хорошего урожая в новом году.

Характерной особенностью древнего, домусульманского,

земледельческого праздника горцев является и общественный показ готовности орудий труда, рабочего скота и инвентаря к весенней пахоте²⁹⁴.

Обрядовая часть весеннего праздника состояла в том, что перед началом вспашки один из уважаемых сельчан проводил плугом (сохой) 2-3 борозды, которые тут же засевались семенами. По традиции пахаря с возгласами

²⁹² А.Г. Трофимова. Обряды и праздества лезгин, связанные с народным календарем. «Советская

этнография», 1961, №1, стр. 143.

²⁹³ У табасаранцев верхней части этот праздник известен под названием «аьзаликан машккоар»

(праздник весны).

²⁹⁴ М.М. Ихилов. Хозяйство аварцев в XIX — начале XX вв. рукоп. фонд ИИЯЛ Дагфилиала АН

СССР, 1961, стр. 48.

пожеланий забрасывали снегом, земле и золой. После первой борозды устраивали состязания, игры и различные увеселения²⁹⁵.

Все это свидетельствует о том, какое важное значение придавал народ празднику, открывающему годовой цикл земледельческих работ.

Смысл праздника З.А. Никольская видит в «желании воздействовать на природу всевозможными иррациональными магическими приемами. Генетически этот праздник, по-видимому, был связан с различными анимистическими культами, и прежде всего с культом солнца, так как он устраивался в день весеннего равноденствия, и призом победителя состязаний был специальный круглой формы хлеб, а также с культом земли, в честь которой устаивалась трапеза»²⁹⁶.

Система севооборота, там, где было достаточно земли, была паровой. В высокогорных районах урожай был низким. Своего хлеба хватало горцам не более чем на 6 месяцев.

У рутулов, например, урожайность ржи в лучшие годы (в 1910 году) составляла сам-пять, пшеницы – сам-два. В 1913 году по всем культурам рутулы собрали урожай, который не оправдал затрат на посев овощными кутьтурами. Рутулы, цахуры, агулы не разводили садов.

Осенью, после снятия урожая, поднималась зябь. Посевы озимых на плоскости начинались с конца августа. В горах – с сентября. На плодородных землях одно поле было занято хлебными злаками, другое отводилось под пар. Для посева чаще употребляли зерно из урожая предыдущего года. Сеяли, разбрасывая семена рукой.

Пахота – занятие исключительно мужское. Нередко во время пахоты 3-4 крестьянских хозяйства объединялись для обработки поля. В этом случае каждый хозяин вносил свою долю инвентаря и труда. Женщины бороновали, делали неоднократную прополку, собирали урожай.

Уборка урожая начиналась в августе-сентябре. Жали серпами. Снопы вязали и укладывали в скирды мужчины. В уборке урожая участвовала вся семья. Зерно, достаточно просохшее, молотили при помощи молотильных досок, приводимых в движение быками или лошадьми. При молотьбе снопы переворачивали несколько раз, чтобы не оставалось необмолоченных колосьев. Зерно с мякиной собиралось в кучку и веялось сначала с помощью вил, затем деревянных лопат. Очищенное зерно собиралось в чувалы, мякина – в плетеные корзины. Вперемежку с сеном она служила кормом для крупного рогатого скота, лошадей и ослов.

Во время уборки урожая крестьянские хозяйства часто пользовались издавна сложившимся обычаем взаимопомощи («мел»). Объяснялось это недостатком рабочих рук и орудий труда. Односельчане оказывали друг другу помощь, за что хозяин обильно и вкусно угощал участников «мела». Обычай этот – остаток былой родовой взаимопомощи.

Мололи зерно на водяных и ручных мельницах. Ручная каменная мельница – зернотерка, имелась почти в каждой крестьянской семье. Мельница состояла из двух каменных жерновов. В центре нижнего жернова имелась деревянная ось, на которую надевался верхний жернов. У края верхнего жернова прикреплялась деревянная ручка, которую женщина крутила. На деревянную ось нижнего жернова надевали металлические колечки, которые не

²⁹⁵ Г.Ф. Чурсин. Праздник выхода плуга у народов Дагестана, 1927.

²⁹⁶ З.А. Никольская. Религиозные представления и земледельческие обряды аварцев. «Вопросы

истории, религии и атеизма», вып. 7, М., 1960, стр. 320.

давали жерновам тесно соприкасаться друг с другом. Если требовалось приготовить крупу, то на ось зернотерки набрасывали еще одно металлическое колечко, что увеличивало зазор между жерновами и не давало возможности зерну превратиться в муку.

Почти каждое лезгинское селение имело свои водяные мельницы. До революции они зачастую были собственностью хозяина. За помол мельник получал вознаграждение зерном.

Во второй половине XIX века широкое распространение получило мареноводство. Марена вытесняла посевы зерновых культур. Она давала крестьянам – табасаранцам и лезгинам в несколько раз больше дохода, чем посевы зерновых ультур.

Раньше, до 40-х годов XIX в, русские промышленники ввозили марену из Голландии, Франции, Персии и Средней Азии. Проведенные в 40-х годах испытания дагестанской марены дали отличные результаты. Превосходство дербентской марены было до того очевидно, что она приобрела широкую известность за границей.

Многие из землевладельцев Юждага оставили хлебопашество и занялись разведением новой культуры. В 60-х годах у лезгин и табасаранцев под мареной было занято около 10 тысяч десятин. В Дербентском районе мареноводство получило еще большее развитие. Здесь было заброшено даже виноградарство, 6 тысяч десятин земли были заняты под марену²⁹⁷.

С 1844 по 1861 годы мареноводство в Дербенте увеличилось в 1,5 раза. Если в 1858 г. из Дербента в Россию было отправлено 150 тысяч пудов марены, то в 1865 г. вывезли уже 350 тысяч пудов. Вывозилась марена из Кубинского, Табасаранского и других районов. «Чтобы судить об объеме производства и темпах роста мареноводства в Азербайджане в 50-х и 60-х годах XIX века достаточно сказать, что в одном лишь Кубинском уезде … производство марены увеличилось в 100 раз (с 2 тысяч пудов до 200 тысяч в 1869 г.)»²⁹⁸.

Благодаря своему хорошему качеству местная марена стала вытеснять с рынков и русской текстильной промышленности иностранный крап. Однако существование этой быстро развивающейся отрасли сельского хозяйства было недолгим. В 1869 г. появились химические краски из искусственного ализарина. А через четыре года спрос на марену совсем прекратился. Это обстоятельство привело к резкому сокращению мареноводства.

Почвенно-климатические условия благоприятствовали и развитию садоводства. Особенное развитие садоводство получило у кубинских лезгин. На Кусарском участке кубинского уезда садами было занято 840 десятин земли. В Кюринском округе в 1915 году – 1708 десятин, а в Самурском округе в 1897 – 102 десятины²⁹⁹. В 1900 году под садами здесь было занято 260 десятин. К 1907 г. садоводством занимались жители селений Ахты, Кака, Луткун, Хрюк, Зрых, Хулют.

Высокой товарностью выделялись сады Дербента, Касумкента, Ахты и Мискинджа. В Кайтаго-Табасараском округе к 1900 году насчитывалось 2526 десятин садов и 473 десятин виноградников; урожай фруктов составил 3.350.000 пудов; было выкурено 17456 ведер вина³⁰⁰. В Табасаране садоводство получило

²⁹⁷ ЦГИА Гр. ССР, ф. 241, оп. 3, д. 109, л. 1.

²⁹⁸ А.А. Сумбат-заде. Присоединение Азербайджана к России и его прогрессивное последствие

(XIX – нач. XX вв.), Баку, 1955, стр. 99.

²⁹⁹ С.С. Агаширинова. Указ. работа.

³⁰⁰ Х.М. Хашаев. Занятия населения Дагестана в XIX веке, стр. 44.

развитие по долинам рек Рубас — Дарваг-чай. Здесь культивировались ценные сорта южных фруктов, особенно грецкий орех, который служил не только предметом питания для населения, но и важной статьей дохода. Табасаран снабжал Дербент свежими и сушеными фруктами. Значительный доход приносил крестьянам и сбыт орехового наплыва.

В магарамкентских, касумкентских, ахтынских, табасаранских садах произрастали различные сорта груш, яблок, персиков, абрикос, слив, миндаля, тута, вишни. Виноградарство и шелководство у лезгин и табасаранцев были развиты незначительно.

Касумкентские лезгины и табасаранцы уборку урожая фруктов отмечали праздником под названием «кьару». Он проходил в долине Алкадара, где росли в изобилии вишня и черешня. К созреванию плодов сюда приезжали соседние с лезгинами табасаранцы. «Раньше это была своего рода фруктовая ярмарка. О том, что в садах созрела черешня, узнавали в соседних районах. И тогда агульцы, хивцы, курахцы, магарамкентцы, табасаранцы, кто на арбе, кто пешком, кто на коне спускались в долину, что возле селения Алкадар. Они покупали у местных жителей черешневые деревья и собирали с них плоды. Часто гости приезжали с семьями, брали с собой еду и проводили в садах два-три дня. Пока старики и пожилые люди, сидя под деревом, мирно беседовали, юноши и девушки собирали черешню, пели песни, вступая в своеобразное состязание»³⁰¹.

Истоки праздника «кару» лежат несомненно в глубокой древности. Вероятно, родственные лезгинские, табасаранские, агульские племена в далеком прошлом пользовались плодами родного края сообща.

У прибрежных лезгин и табасаранцев развивалось и огородничество. Со второй половины XIX века стали выращиваться картофель, лук, помидоры, чеснок, морковь, тыква, огурцы и др. после присоединения края к России картофель получил распространение у всех народностей лезгинской группы. По рассказам табасаранцев, первым его начал сажать житель селения Чувек Магомед Абдурахманов. Эту культуру он завез из Сибири, куда был сослан за кровную месть.

Примерно с 90-х годов XIX века возделывание картофеля получает в районах широкое распространение. Так, жители Кураха переняли приемы выращивания картофеля от русских солдат, живших в Курахской крепости. В 1904 году курахцы посеяли много картофеля и часть урожая продавали жителям соседних селений. В том же году в табасаранском селении Чувек уродились клубни поразительной величины весом от одного до двух фунтов.

Полеводство и садоводство требовали искусственного орошения. Вода из самура, Рубаса, Курах-чая и других рек отводилась с помощью деревянных желобов и гончарных труб. Эти реки служили источником орошения земель на равнине, в предгорье и даже в горной полосе. «Лезгины, — писал Добрынин, -имеют старинные навыки по поливному земледелию, они искусные мастера, поскольку позволяют их технические средства по проведению каналов, желобов и др. приспособлений для орошений»³⁰².

Вторым важным и древним занятием народностей лезгинской группы являлось животноводство, что подтверждается археологическими находками. «О характере скотоводства можно судить по многочисленным костям домашних

«Кару» — праздник черешни. Дагпрада, 24 июня 1959 г.

Б.Ф. Добрынин. География Дагестанскй АССР. Баку, 1926, стр. 83.

животных, представленных всеми известными и в настоящее время видами. Судя по соотношению костей, скотоводство на всем протяжении эпохи (бронзы) оставалось оседлым»³⁰³. О древности скотоводства у народностей лезгинской группы говорят и такие приемы и навыки, как сушка мяса на зиму, приготовление молочных продуктов: сыра, масла, айрана, изображение бараньей головы над дверями домов, наличие древних обрядов. Рутульские старики рассказывают интересный обычай, имевший место в сел. Борч. Борчанка перед уходом в дом жениха брала с собой курдюк и вместе со своими подружками отправлялась на священное место («пIир»), где клала курдюк на землю и садилась на него. Встав, она разрезала курдюк на части и раздавала окружающим подругам. Обычай этот означал, что она будет жить в изобилии и достатке. Видимо, этто обычай является очень древним и свидетельствует о том, что овцеводство, дававшее населению шерсть, мясо, жир для освещения, было основой хозяйственной жизни народа»³⁰⁴.

В хозяйственной жизни высокогорных лезгин, рутулов, цахуров и агулов животноводство занимало доминирующее положение. Основным богатством этих народов являлся скот. Овцеводство давало населению шерсть и овчины для изготовления одежды и обуви, постельных принадлежностей; мясо, молоко, сыр употреблялись в пищу.

Данных о количестве скота у каждой из народностей лезгинской группы мы не имеем. В статистическом сообщении XIX века содержатся лишь сведения по округам и провинциям. Так, в «Обозрениях российских владений за Кавказом» говорится, что в Кубинской провинции насчитывается 250 тысяч овец, 110 тысяч голов крупного рогатого скота, 10 тысяч ослов и более 20 тысяч лошадей.

Во второй половине XIX века в среде овцеводов лезгинской группы выделилась более зажиточная верхушка – знать, которая сосредоточила в своих руках основное поголовье овец и коз, приобрела большие массивы летних и зимних пастбищ, ставя тем самым в зависимость от себя мелкие овцеводческие хозяйства. Так, например, до революции, по данным переписи 1917 г. Самурский округ имел 11600 хозяйств, из коих 8.056 или 69% всех хозяйств не имели скота. Без рабочего скота было 39.9% хозяйств. Основное количество скота было сосредоточено в руках зажиточных скотоводов. «Житель сел. Маза Джафар-Гаджи-Джелиль-оглы имел рабочий скот (20 голов), 11 голов крупного рогатого скота, 1470 овец. Жители сел. Смугул имели: Магомед-ГусейнСалах-оглы – 21 голову рабочего скота и 1620 овец. Махмуд-Гаджи-Шихбан-оглы – 26 голов рабочего скота и 13 тысяч овец, Мирза-Ага-Гаджи-Шахбала-оглы – 12 голов крупного рогатого скота и 2300 овец, Аллахверди-Омахан-оглы – 114 голов рабочего скота и 3 тыс. овец…»³⁰⁵.

Кроме упомянутых лезгинских, рутульских и цахурских сел, крупные животноводы были у агулов и табасаранцев.

В агульском селении Рича, где насчитывалось свыше 130 хозяйств, лучшими пастбищными участками и большим количеством скота в основном владели два богатых тухума Бегьявур и Зильгаяр³⁰⁶.

³⁰³ В.Г. Котович,Н.Б. Шейхов. Археологическое изучение Дагестана за 40 лет (итоги и

проблемы). «Ученые записки ИИЯЛ», том 8, Махачкала, 1960, стр. 345.

³⁰⁴ Полевой материал. Записан летом 1957 года в сел. Борч Рутульского района.

³⁰⁵ Х.О. Хашаев. Общественный строй Дагестана в XIX веке, стр. 190.

³⁰⁶ Б.А. Калоев. Из истории земельных отношений у агулов в XIX – началеXX вв. «Кр.

сообщение Института этнографии», вып. 20, стр. 47.

В селениях Ихрек, Рутул, Шиназ лучшие пастбища находились в руках частных владельцев. За аренду пастбищ владельцу или джамаату крестьяне платили по 5 рублей за каждые двести баранов.

Сохранялись и общественные пастбища. Распределение их регулировалось решениями, принятыми на джамаатах (общественных собраниях), где присутствовало только мужское население. Скотоводческое население было относительно обеспечено летними пастбищами. Летние пастбища имели два участка: для крупного рогатого скота и для мелкого – овец и коз.

Были и общественные сенокосы, которые делились ежегодно по числу хозяйств. И те и другие еще задолго до XIX века в основном считались наследственной частной собственностью крестьянских дворов. При распределении оставшихся в общественном пользовании покосных земель часто происходили споры и распри, приводившие иногда к кровным столкновениям.

Горные породы овец были приспособлены к местным условиям, выносливы при длительных перегонах. Грубошерстные овцы самурской породы давали малый настриг шерсти и столь же малый приплод, но курдюки их достигали 8-10 килограммов. Распространялись овцы местной породы в низменных и предгорных районах Кюринского и Табасаранского округов, а также в части Кубинского округа Бакинской губернии. К той же группе овец причисляют и лезгинскую породу, разводимую южнее Самурской области на территории Азербайджана³⁰⁷.

Отсутствие зимних пастбищ у рутулов, цахуров, агулов привело к тому, что у них издавна выработалась отгонная система животноводства, заключающаяся в том, что овцы и козы осенью перегонялись на зимние пастбища прибрежного Дагестана и в северный Азербайджан.

Х.О. Хашаев пишет, что отгонная система животноводства была сопряжена с рядом трудностей. Надо было арендовать зимние пастбища, причем главным образом у феодалов, которые старались получить с овцеводов возможно более высокую арендную плату. На случай суровой зимы надо было заготовить корма и иметь кошары для овец, что обходилось дорого. В период окота, стрижки и дойки надо было иметь на зимовке большое количество людей³⁰⁸. Бывали случаи, когда все взрослое население, за исключением стариков и детей, откочевывало со скотом в Азербайджан.

Большинство крестьянских хозяйств не имело возможности нести расходы, связанные с отгонным скотоводством. Часто несколько хозяйств (10-15) объединялись в «кош» м все расходы, связанные с перегоном и уходом за скотом, распределяли между собой пропорционально количеству скота. Многие бедняцкие хозяйства вынуждены были на кабальных условиях перегонять свой скот в «коше» овцеводов. Мелкие владельцы скота становились пастухами у крупных и нередко попадали в зависимость от них. «Овца из крестьянского хозяйства до революции уходила в крупное барановодческое хозяйство, имевшее возможность отгонного содержания овечьего стада далеко на плоскости, на арендованных у помещика землях. Индивидуальному же мелкому крестьянскому хозяйству разведение овец было не под силу»³⁰⁹.

³⁰⁷ Я.Я. Лус. Овцы нагорного Дагестана. «Сельское хозяйство горного Дагестана», М.-Л., 1940,

стр. 38.

³⁰⁸ Х.О. Хашаев. Занятия населения Дагестана в XIX веке, стр. 49.

³⁰⁹ П.В. Погорельский. Колхозное строительство и реконструкция животноводства в горах

Дагестана, стр. 38.

Зажиточные овцеводы нанимали 5-8 чабанов, на каждый «гурт» (1500 овец). Старший из них назывался «серкер». С каждых десяти-двадцати овец, принятых для пастьбы, он брал себе одну.

В обязанности чабана входило доение овец, приготовление сыра, стрижка, лечение и охрана. За свой тяжелый труд чабан получал в год 10 баранов, 20 килограммов шерсти, а также скудное пропитание. Зимой чабаны ютились в тесных, грязных укрытиях.

В отличие от мелкого скота, крупный рогатый скот и лошади были на стойловом содержании. В зимнее время стадо паслось под присмотром самих хозяев, а у зажиточных – под наблюдением наемных пастухов. Кормов не хватало, и корм давался преимущественно в неблагоприятную погоду. Уход за скотом считался женским трудом. После утренней дойки коров выпускали на пастбище, а вечером, ко времени дойки, они возвращались сами. Молоко до конца не выдаивали, оставляя для теленка. Волы, яловые коровы содержались отдельно от дойных.

Обычно в тех селениях, где было значительное количество крупного рогатого скота, выбирали общественного пастуха для каждого стада. Труд пастуха оплачивался всем селением. Отдельные общества весной перегоняли молочный скот на горные пастбища и держали его там до осени. На летних пастбищах у каждого хозяйства имелась каменная сакля, состоящая из жилой части и помещения для скота. Здесь занимались переработкой молока на масло и сыр.

Прибрежные лезгины и табасаранцы разводили быков, коров, буйволов. Крупный рогатый скот прибрежной зоны отличался продуктивностью, а горные породы скота своей выносливостью и неприхотливостью к кормам. Однако рогатый скот был малорослым, средний живой вес отдельных животных не превышал 100-120 килограммов.

В 1897 году количество домашнего скота в Самурском округе составляло: лошадей – 5602 головы, ослов – 2650, мулов – 157, быков и коров – 11416, буйволов и буйволиц – 148, овец – 308.393, коз – 37245. в Кюринском округе в 1900 году насчитывалось 4859 лошадей, ослов — 545, быков и коров – 31938, буйволов и буйволиц – 7725, коз – 3976, овец – 13860 голов. В 1907 году в этих двух округах насчитывалось 400.000 голов овец, от которых было получено 60.000 пудов шерсти³¹⁰.

Рост товарности скотоводства происходил вместе с процессом концентрации овец в крупных хозяйствах и с увеличением числа дворов, не имевших овец. Крупные овцеводческие хозяйства, сосредоточив огромную часть поголовья овец, все чаще прибегали к эксплуатации наемного труда. В одном только Самурском округе в 1917 году насчитывалось 207 наемных пастухов. «Хозяйств с поголовьем овец в 1000 и более голов в 1917 году в Самурском округе было 39³¹¹.

Подсобное занятие у народностей лезгинской группы – охота. Особенно она была развита у рутулов, цахуров и агулов. Охота на туров является любимым занятием жителей высокогорных аулов (Фий, Маза, Борч, Цахур, Ихрек, Худиг, Буршаг и др.). Из добываемых парнокопытных диких животных самыми многочисленными были козы. Мясо их шло в пищу, шкура на одежду.

³¹⁰ С.С. Агаширинова. Указ. работа.

³¹¹ А.Г. Мелешко. Развитие капиталистических отношений в сельском хозяйстве Дагестана в

конце XIX – начале XX вв. Автореферат канд. Диссерт., Махачкала, 1958, стр.15.

Наряду с земледелием, скотоводством и охотой часть населения лезгинской группы занималась кустарными промыслами и ремеслами. Крестьяне производили все необходимые предметы хозяйства: орудия труда, изделия домашнего обихода. «Домашней промышленностью мы называем, -говорил В.И. Ленин, — переработку сырых материалов в том самом хозяйстве (крестьянской семье), которое их добывает. Домашние промыслы составляют принадлежность натурального хозяйства, остатки которого почти всегда сохраняются там, где есть мелкое крестьянство… промышленности, как профессии, еще нет в этой форме: промысел ³¹²здесь неразрывно связан с земледелием в одно целое».

Народности лезгинской группы изготовляли различные деревянные изделия (ложки, ступки, лары, сундуки и т.д.), войлок, выделывали сукна, обрабатывали кожи и шкуры. Лезгинские кожевники знали методы дубления кож при помощи извести и ячменной муки. В бочку с известью на 10 дней опускали кожу, потом ее сушили и красили черной краской, полученной из коры орехового дерева. Смягчение кож делали с помощью ячменной кашицы. Сначала кожу клали в ячменную кашицу на 2-5 дней. После того, как она станет мягкой, ее сушили, предварительно растянув, затем очищали специальным инструментом , который назывался «кир».

В селениях, богатых лесом (Гиль, Ашага-Стал, Орта-Стал, Испик, Хурек, Джули и др.), изготовлялись деревянные изделия самого различного назначения – сохи, молотильные доски, арбы, сани, ткацкие станки, вилы, лопаты, ложки и др.

До середины XIX века, благодаря натуральному ведению хозяйства, представители лезгинской группы изготовляли некоторые виды одежды из ткани местного производства. На специальных примитивных ткацких станках ткали сукна. Считалось, что этим делом могут заниматься только женщины.

Большое место в домашнем производстве отводилось и обработке шерсти, прядению и вязанию шерстяных джурабов (носок). В каждой семье были заняты и выделкой войлока, из которого изготовлялись и плащи для чабанов, подстилки для лошадей и покрытия пола. Шерстяные изделия: шали, сукна, джурабы, войлок, ковры, паласы изготовлялись во всех селениях. Центрами производства различных шерстяных изделий являлись Микрах, Ахты, Рутул, Кандик, Хучни, Курах, Рича и др.

Широко распространенным домашне-декоративным производством, которое приобрело в конце XIX века ремесленно-товарный характер, стало ковроткачество.

Считалось, что ковроткачество – исключительно женский труд. Искусство передавалось от матери к дочери. Горянки с самого раннего детства обучали дочерей своему мастерству. Девушка из народностей лезгинской группы в 10-12 летнем возрасте самостоятельно могла сесть за ковровый станок и выткать ковер со сложным орнаментом. Ткались не только ворсовые ковры (халича), но и безворсовые (гамы, сумахи), паласы, хурджуны (переметные сумы), ковровые наволочки и др.

Ковры и ковровые изделия производились не только для домашнего употребления. Их продавали на местных рынках, вывозили в города России и Закавказья, отправляли за границу.

В.И. Ленин. Соч., т.3, стр. 285.

Еще до революции П.Ф. Свидерский писал, что «здесь за 35 рублей можно купить прелестный, тонкой работы сумах в сажень длиною и шириною, с своеобразными восточными узорами, прочной работы и нелинючих красок»³¹³. Наиболее известными ковровыми узорами у лезгин были «гасан-кала», «поднос», «бендирме» и др., у табасаранцев «сефир-чешне», «джакул» и др. ковровые узоры народностей лезгинской группы отражают природу края (растительный и животный мир), условия жизни, характер производственных отношений и т.д.

Наиболее известными по ковроткачеству селениями являлись Касумкент, Ахты, Микрах, Мака, Ашага-Стал, Орта-Стал, Магарамкент и др. В Табасаране славились коврами Кондик, Чере, Аркит, Межгюль, Ляхле, Хучни. У кубинских лезгин – Куба, Кымыл, Куснет и др.

Ярко выраженный ремесленный характер приобретает лезгинское и табасаранское ковроткачество. В.И. Ленин относит появление ремесла к начала производства на заказ. «Первой формой промышленности, отрываемой от патриархального земледелия, — пишет он, — является ремесло, т.е. производство изделий по заказу потребителя. Материал при этом может принадлежать потребителю-заказчику или ремесленнику, а оплата труда ремесленника происходит либо деньгами, либо натурой»³¹⁴.

Лезгинские и табасаранские ковры были известны своей исключительной оригинальностью. «Кубинские ковры отличаются чрезвычайно высокой техникой: нигде на Кавказе для производства ковров не употребляют такой тонкой пряжи, как здесь, и ковры этого района замечательны необыкновенной тонкостью и плотностью»³¹⁵. Качество ковров во многом зависело от сырья – шерсти, крашения пряжи и от процесса самого ткачества. Каждая семья сама окрашивала пряжу примитивным способом и лишь в отдельных случаях обращалась к услугам мастеров-красильщиков «купчи», которые разъезжали по селениям и предлагали свои услуги или открывали свои красильни в Дербенте, Ахтах, Касумкенте. Лезгинки и табасаранки изготовляли краски из марены, кожуры зеленого грецкого ореха, из клевера (сары гюль), каратута (черный тутовник) и других растений, дававших белую, оранжевую, коричневую, золотистую и другие цвета. Краски были очень устойчивы.

Техника производства ковров, орудия труда, методы обработки шерсти, прядения и крашения пряжи у народов лезгинской группы почти одинаковы. Самурские ковры во многом схожи с кубинскими. То же можно утверждать по отношению к сумахам (безворсовым коврам) Кюринского округа³¹⁶. «…Мы не можем не видеть глубокие следы самобытной, во многих отношениях весьма оригинальной культуры кавказских народов, которые уже в течении ряда веков вкладывали в это дело искусство, знание и беззаветное труженичество»³¹⁷.

Развитым ремеслом у народностей лезгинской группы, особенно у лезгин и табасаранцев, было и гончарное дело. Гончары лезгинского селения Испик и табасаранского Джули обеспечивали Южный Дагестан глиняной посудой различных сортов и размеров: чашками, горшками, кувшинами. Изделия эти сбывались на рынках Касумкента, Дербента, Кубы и др. Гончарные изделия пользовались широким спросом, поскольку в быту горской семьи они играли

³¹³ П.Ф. Свидерский. В горах Дагестана. СПб., 1903, стр. 117.

³¹⁴ В.И. Ленин. Соч., т.3, стр. 285-286.

³¹⁵ А.С. Пиралов. Краткий очерк кустарных промыслов Кавказа, СПб, 1913, стр. 56.

³¹⁶ А.С. Пиралов. Краткий очерк кустарных промыслов Кавказа, стр. 56.

³¹⁷ Л. Пасынков. Дагестанские ковры. Рукоп. фонд Дагфилиала АН СССР, инв. №1543, стр. 26.

важную роль. До присоединения края к России и проникновения фабричной посуды народы лезгинской группы пользовались преимущественно глиняной посудой. Ее изготовляли при помощи гончарного круга. Готовую посуду сушили на солнце в течении 10-15 дней, затем подвергали обжигу – в специальных печах. Примитивный способ изготовления посуды – без гончарного круга и обжига в специальных печах – был распространен в отдаленных рутульских, цахурских и агульских селениях. Производством гончарных изделий занимались как мужчины, так и женщины. Резкого разделения труда между ними не существовало.

Занимались лезгины также кузнечным и оружейным делом. Кузнецы имелись в каждом селении. Они занимались производством и ремонтом сельскохозяйственных орудий. Изготовлялись топоры, серпы, косы, мотыги, сохи, подковы для лошадей, болты, крючки и т.д., а также предметы домашнего обихода: щипцы для сахара, для очага, маленькие лопаточки для соскабливания теста, ножи и пр. Медные кувшины, тазы, подносы народности группы приобретали у кубачинцев.

Кузнецы удовлетворяли текущие потребности жителей своих селений. Вознаграждение за труд получали от каждого двора продуктами и деньгами. В таких крупных населенных пунктах, как Куба, Касумкент, Ахты имелись кузнечные мастерские, работавшие на заказ.

Оружейное дело и художественная обработка металла у народностей лезгинской группы широкого распространения не получили. Производство холодного оружия (преимущественно кинжалов) было развито лишь в лезгинском селении Икра Кюринского округа. В Касумкенте, Ахтах, Рутуле имелось небольшое число ювелиров-серебрянников.

У табасаранце в было развито оригинальное ремесло – художественная резьба по дереву и камню. Мастера работали на заказ. Наибольшего развития это искусство художественной обработки дерева и камня достигло во второй половине XIX века, а в конце века пришло в упадок.

У рутулов, цахуров, в отличие от других народностей лезгинской группы, были широко распространены профессии плотников, каменщиков, лудильщиков, строителей. Эти мастера часто уходили на сезонные работы. Немало замечательных сооружений: мостов, домов, арок, выстроили рутульские и цахурские мастера в городах Азербайджана и Грузии.

Справедливо отмечает З.А. Никольская, что «в экономическом и культурном отношении цахуры тяготели к северным районам Азербайджана. Там цахуры арендовали назиму пастбища, оттуда привозили недостающие в хозяйстве продукты и в первую очередь хлеб»³¹⁸.

С расширением товарно-денежных отношений, с укреплением в жизни элементов капиталистических отношений продукты ремесла все больше стали приобретать товарный характер. В начале XX века кустарные промыслы Дагестана начали развиваться интенсивнее. В 1908 году Кавказский кустарный комитет открыл в Касумкенте учебно-показательную мастерскую. В следующем году мастерская была переведена в сел. Ахты. В ковровое производство внедряются лучшие усовершенствованные станки.

Вместе с тем техника хозяйства и ремесленного производства народностей лезгинской группы до революции оставалось отсталой.

³¹⁸ З.А. Никольская. Работы цахурского отряда Дагестанской экспедиции 1952 г. «Кратк. Сообщ. ИЭ» №3,4, вып. XIX, М., 1953, стр. 8-9.

В силу экономических причин, необеспеченности крестьян землей и скотом в рутульских, цахурских и агульских селениях в зимние месяцы почти все взрослые мужчины становились отходниками. Уходили на заработки не только безземельные и бесскотные крестьяне, но и ремесленники со своим инструментом. В одном только Дербенте на маренных плантациях и рыбных промыслах работало ежегодно по нескольку тысяч человек.

В 1913-1915 гг. крестьян-отходников в Кюринском округе было 8600 человек, Кайтаго-Табасаранском – 3828, Самурском – 23189³¹⁹. Отсюда видно, что отходничество было постоянным промыслом. Часть отходников оставалась в городах на постоянное жительство, другие с окончанием сезонных работ возвращались домой, приобретая хозяйственный и культурные навыки, почему и пользовались у народа особым уважением. Благодаря отходничеству в города Азербайджана народы лезгинской группы усвоили азербайджанский язык и некоторые черты хозяйственного быта и культуры соседней страны.

Если для кубинских лезгин, рутулов и цахуров экономическими центрами в Азербайджане были города Баку, Куба, Кусары, Нуха, Закаталы, то для лезгинских народностей Южного Дагестана таким центром был город Дербент.

Народности лезгинской группы были связаны с внутренним Дагестаном по горным дорогам: Ахты-Курах-Усуг-Рича-Чирах-Кумух. По горам и перевалам Южного Дагестана караваны направлялись в такие торговые центры Азербайджана, как Нуха, Елису и Шеки³²⁰. Большую роль в налаживании экономических и культурных связей между азербайджанскими и дагестанскими лезгинами сыграли города Куба и Дербент.

Из внутренних экономических центров лезгинских народностей выделялись Касумкент и Ахты, в которых сосредоточился лезгинский национальный округ. Еженедельно на ахтынском и касумкентском рынках бывали большие ярмарки. Здесь можно было приобрести лезгинский хлеб, скот и мясомолочные продукты из Рутула, Цахура и Агула, лезгинские и табасаранские ковры, сумахи и паласы, узорчатые шерстяные носки, хурджуны, шубы, тулупы, гончарные, деревянные, медные и металлические предметы быта.

В условиях бездорожья главным средством связи рутульцев, цахур и агулов служила лошадь. Предназначалась она для верховой езды и перевозок грузов, в которых был хлеб, соль и другие предметы первой необходимости. Связь между селами осуществлялась по опасным горным тропам и перевалам. Колесные дороги существовали только на плоскости и в предгорье.

Несмотря на труднодоступность горных перевалов и троп, экономическая и культурная связь между народностями лезгинской группы осуществлялась. Население близлежащих аулов следило за дорогами, исправляло мосты, убирало частые завалы. В опасных местах специально оставлялись общественные кирки, лопаты. Путник, переходивший опасный перевал, не только исправлял тропу и переходы, но оставлял излишки своей еды. Помощь друг другу в пути была у горцев неписанным законом.

Более удобные пути и дороги в Дагестане появились только в период присоединения края к России. Дорога Ахты-Нуха-Баку, проведенная в 40-х годах XIX века, соединила Дагестан с Азербайджаном через горы. Были проложены дороги из Дербента в Касумкент, Ахты, Курах, Кубу. Внешние

³¹⁹ Х.О. Хашаев. Занятие населения Дагестана в XIX веке, стр. 80.

³²⁰ А.Р. Шихсаидов. Лезгины в XIII-XVII вв. рукоп. фонд ИИЯЛ Дагфилиала АН СССР, д.

№2789, стр. 89.

связи наладились после открытия железнодорожной магистрали. В 1897 году она была доведена до Дербента. Через два года открыта дорога Дербент-Баку. Проведение железной дороги по территории Дагестана имело исключительное значение для всех его народов. Оно способствовало усилению экономических и культурных связей народностей лезгинской группы между собой, с другими народами Дагестана, и тем самым нивелируя местные особенности, втягивала народности лезгинской группы в русло капиталистического развития России

Все Главы:

Введ.  I  II  III  IV  V  VI  VII  VIII  IX  X  XI  Закл.