На современном этапе развития науки все более очевидным становится необходимость комплексного, т.е. наиболее углубленное изучения прошлого своего народа. В этой связи проблема абхазо-адыго-хаттского родства по-прежнему остается в центре научного исследования. В абхазоведении единственной нитью, связывающей абхаза-адыгов с автохтонами Малой Азии, является тезис о том, что языки доиндоевропейских жителей древней Анатолии были близки по своей структуре и лексике с языками абхазо-адыгской группы. Ею в свое время занималась целая плеяда исследователей разных профилей. (Иванов Вяч. Вс., Старостин С. А., Ардзинба В. Г., Дьяконов И. М., Дунаевская И. М. и др.) Несомненно, их работы значительно продвинули научные знания об абхазо-адыгских древностях. В современном абхазоведении была также предпринята попытка доказать родство абхазов с автохтонами Малой Азии в контексте религии. Реконструкция пантеона богов, выявления общих черт нашло отражение в работах специалистов по истории и этнологии (Бигуаа В. Л., Бгажба О. Х., Бетрозов Р. Ж., Сангулиа Г. А., Тихонова А. П. и д.р.). В этнографической литературе отмечалось, что значительным дополнением этногенетического фона является сравнительное изучение брачных обрядов. Однако многоаспектного освещения этнографических параллелей и их особенностей, в абхазо-адыгской этнографической литературе пока не наблюдается. Учитывая важность проблемы, данная работа ставит перед собой целью сравнительно-сопоставительное изучения брачных обрядов одного из важнейших сторон традиционной культуры абхазо-хаттов.
Известно, что на рубеже III-II тыс. до н. э. в пределы древней Анатолии проникли хетты-несситы по происхождению индоевропейцы. В результате начинается процесс ассимиляции местного субстратного населения пришлыми. Вместе с тем хетты испытали влияние более развитой культуры хаттов. По словам Льва Клейна: «Хетты позаимствовали у местных титулы, правления городскую культуру, мифологию традиции и обряды».[1] Учитывая широкомасштабный характер хаттского влияния на сопредельные культуры, степень абхазо-хеттского морально-этического соответствия ставить под сомнение было бы некорректным. Объектом нашего сравнения является хеттский «Текст Анитты».[2] В нем прослеживается значение хеттских терминов annus attus,[3] которые переводятся как «матери и отцы». Первый — созвучен с абхазо-адыгским ан-анэ и обозначает тоже самое. В абхазском варианте annus звучит, как ан означает «мать», что позволяет провести аналогию между совокупностью морально-этнической нормой абхазхов как Апсуара и «Текстом Аниты». В основу аналога следует взять пассаж из текста о женитьбе царя Анитты,[4] согласно которому царица Канесса в один год родила тридцать сыновей близнецов. В ужасе от этого она поместила их в травниковую корзину и пустила плыть по реке. Затем она родила еще тридцать дочерей близнецов.[5] Согласно основному сюжету после долгих лет скитания, будущий царь Анитта со своими братьями встретился со своей матерью в царстве Канесс (Канеш). Мать царевича решила выдать за свих сыновей своих дочерей, которые доводилось им родными сёстрами по материнской линий. В отсутствия знания о генетических взаимоотношении, братья были на гране женитьбы. Но когда об этом узнал Анитта, он тут же призвал братьев не нарушать древний брачный обычай.[6] Анитта на предложение своей матери ответил: «…неделей такую начистилось это не по (нашему) закону».[7] В другом же тексте говорится: «…Что ищем мы дальше… Мы нашли нашу мать. … Их на Канесе царица не признает, и дала им своих тридцать дочерей, но молодой [Анитта] предупредил их братья против инцеста собирались совершить…».[8] Эти действия говорят о наличии «запретных браков» в брачной традиции хаттов, под которыми подразумевают запреты в браке кровников. Кровосмешение по Хеттскому своду законов № 189, считалось преступлением.[9] Положения этого закона соответствуют нормам брачной традиций абхазов и адыгов, отраженных в Апсуара и Адыгагъэ(Адыгство). Дополнением сравнительного фона представляются некоторые мотивы из нартского эпоса и ранних письменных текстов, связанных с инцестом в хеттском брачно-семейном кодексе. Так, в адыгской традиции оно культивируется на примере встречи, Сатаней с пастухом у берега реки Тинз (Кубань) и последующим рождением ребенка.[10] Также, как и мать младенца Анитты, Сатаней не кормила сына молоком, надеясь склонить его к инцесту. В некоторых версиях Сатаней, заставляют кормила сына грудным молоком. В целом данный контекст свидетельствует о том, что действующие персонажи своим поступкам подчеркнули одно важное обстоятельство — запрет кровосмешения, хотя этот порядок является в полной мере универсальным в культуре многих народов. Однако, у абхазов он соблюдается с исключительной строгостью. Относительно матери царя то, вероятно, она росла в нетрадиционной хаттской культуре, обычай и обряды которого не соответствовали основным положением морально-этнического кодекса хаттов. Как видно, в адыгских повествованиях инцест связан главным образом с мотивом грудного молока, несовместимого с кровосмешением. А в цикле о женитьбе царя Анитты он связан с памятью (о родственных узах) и нерушимостью обычаев предков юного младенца Анитты. Из проанализированного материала, очевидно, единство древнейших законов абхаза-адыго-хаттской социальной организации. Обратим внимание и на то, что многодетность в семье царицы Канесс, очень близка к кавказскому мотиву о 100 нартов, рождённых одной матерью — Сатаней.
Иллюстрацией ограниченных браков служит, в частности, договор Суппилилиумы с Хукканой, в котором говорится: «В стране же Хатти обычаи таков, брат свою сестру или свою казённую в жены не берёт. Это не по праву. Кто же совершит подобное дело тот в Хатти не должает жить».[11] Следствием этого нарушения является изгнание виновника из рода. Аналогичный пример приведен в труде Ш. Д. Инал-ипа. Абхазы. Так. события из с. Адзюбжа в большей мере дублирует события из города Хатти, где кровосмеситель был изгнан решением — панкуса. Функционально этому институту соответствует абхазский «совет старейшин», который в повседневной жизни абхазов занимает достойное место.
Определенный интерес заслуживают и некоторые возможные созвучия. Например; др. хетт. царства Канес и имя пастуха Кесси вполне может быть сопоставимо с именем кабардинского князя Касаевы[12] (Кессаевы). Более того название абазинского культового дерева «Цацы»,[13] видимо, имеет соответствие с древ. хетт. топонимом Цалпа (Цалпы). С последним так же допустимо сопоставить имя младшего из братьев Нартов Цыц (Цыцва).[14] Однако, эта цепная параллель заслуживает более глубокого научного исследования.
Этнологическому абхазоведению, как и хеттологии, известны три формы заключения брака. Это открытый брак – аргама. Тайный брак – маёала. Похищение – ам7арсра.[15] Первая форма брака отражена в завещании хеттского царя Лабарны, где явно идет речь о похищении невесты племянником царя Хаттусилием I.
Следующими формами проявления общих черт хетто-абхазской семьи являются способы заключения брака. Как правило, отец жениха обязан был посетить родительский дом невесты, где проходила церемония вручения подарков родителям невесты. Данное мероприятие имело место в период существования Хеттского царства. В абхазской этнологической действительности подобный обычай также бытует. Согласно которому новобрачные обменивались соответствующими подарками — «обмен за рукобития» «анапыемдахь». Его хеттское название «кусата».[16]
Обратим внимание на то, что общекавказский обычай, согласно которому «мужу стыдно быть в присутствии старших с женой»,[17] обнаруживает соответствия в брачном законе хеттов. Один из них гласит: если в помещении родители, то сын недолжен, быть с ними там» «Это не по обычаю».
Абхазо-хеттские параллели также обнаруживаются в Хеттском законе №171.[18] В нем фиксируется сравнительно высокое положение женщины в обществе. Закон защищал[19] женщин от произвола мужей. Согласно этому закону, как и в абхазском, так и в хеттском брачно-семейном праве, имеются примеры патриархальной практики и идеологии. Проявляются они в частности в семейных и имущественных отношениях. Женщина у абхазов не могла быть собственницей или наследницей недвижимого имущества. Права женщины в этих семьях распространялось только на собственное имущество. Примечательно еще и то обстоятельство, что в случае развода семейно-правовая база отнюдь полностью не дискриминировала права женщины, хотя по Хеттским Законам и по абхазским обычаям патриархальная сторона выигрывала при решении «женского вопроса».[20] Не менее показательно и другое хетто-абхазское проявление взаимоотношения в семейном укладе жизни. Основным ее своеобразием является право брака вдовы с братом покойного мужа. Известно, что в недавнем прошлом многие абхазы продолжали, придерживаться обычая левирата. Если мы можем судить о допущении левирата у абхазов по неписанным законом, то по отношению к хеттам у нас в наличии имеется материал в виде письменной законной номенклатуры. Итак, Хеттский Закон №193 утверждает следующее: «Если мужчина умрет, его вдова должна выйти замуж за его брата».[21] В том же законе сказано, что «Это ненаказуемо»[22] имеется в виду, что интимное отношение невестки с братом мужа допускается в случай смерти супруга. Как видно данный закон схож с абхазским вышеуказанным обычаем. Это в свою очередь позволяет ввести в научный обиход хетто-абхазскую формулу от «брата к брату».
Имеющиеся этнографический материал допускает абхаза-хеттские параллелизмы и в принципах «кровной мести». Их чрезвычайное сходство подтверждается и данными этимологий. Приведем некоторые термины, связанные этим обычаям. Спр.: хет. «стремится к крови»[23] абх. «ашьа-аус»[24] хет. «требовать мщения» абх. «ашьа-аура». К характерным выражениям так же относится хет. слова «eshanas ishas» «господин крови» и «ehanas uttar» «дело крови»[25] абх. «ашьа-аус». В основе этих архаических выражении лежит общий корень —шь— «ашьа» бах. «кровь». ср. хет. eshar «кровь». Итак, в свете полученных данным можно вполне приступить к рассмотрению принципов кровной мести у абхазо-хеттов.
Существование кровной мести у хеттов фиксируется в «Указе Телепина»: «Закон крови таков. Кто совершит кровопролития, то, что ни скажет «владыка крови»: если скажет он «Пусть умрет» — то пуст, умрет; но если скажет «Пусть возместит, то пусть возместит ущерб»[26] Данный Закон всецело схож с абхазским обычаем кровной мести. Соответственно напрашивается мнение о существовании «собственного волеизъявления», которое проявляется в праве выбора «владыки крови», как и в абхазском, так и в хеттском обществе. Другими словами «Закон Талиона»[27] явствует о том, что принцип кровной мести у абхазов и хаттов практически был идентичным. Так, ближайший родственник по отцовской линии потерпевшего мстил обидчику сам. Таковым мог быть брат, отец, сын. Если у пострадавшего отсутствовал единокровный или близкий родственник, то долг мести ложился на плечи его более далеких родственников.
Таким образом, приведенная сравнительная характеристика свидетельствует о существовании общекавказско-малоазийской морально-этической модели, продолжающей действовать в повседневной жизни коренных народов Кавказа. В целом данный анализ претендует на частичное освящение сравнительного этнографического материала. Вне всякого сомнения, подобная попытка воссоздания более полной картины проблемы будет, осуществляться по мере накопления историко-этнографического материала.
Мачич-ипа (Кобахиа) Ф. М.
АбИГИ им. Д. И. Гулиа
Примечания
[1] Клейн Л. С. Время Кентавров. Катастрофа Малой Азии. СПб. 2007. с. 89
[2] Анитта хетт. — mA-ni-it-ta[š] mA-ni-ta. Царь хеттского города Куссара правил приблизительно в 1790 — 1750 годах до н. э.
[3] Электронный ресурс. Режим доступа. http:// www. adygvoice./newsview.php?uid—1218.
[4] Данный текс был исследован проф. Георгадзе Г. Г. «Текст Анитты» некоторые вопросы ранней истории хеттов. ВДИ. 1965 № 4
[5] Trevor Bryce. Life and Society in the Hittite World. Oxford 2001. P. 221
[6] Trevor Bryce. Life and Society in the Hittite World. Oxford 2001. P. 221
[7] См. Hoffner H.A. Hittite Myths. Tr. Py. 1988 г. Hoffner H.A. Atlanta, Georgia: Scholars Press. 1990 г. P. 66. Иванов Вяч. Вс. Луна, Упавшая с Неба. Древняя литература Малой Азии. М., 1977. с. 35
[8] Gurney O. R. Some aspects of Hittite religion. Published for the British by Oxford university press. 1977. Р. 7
[9] Менабде З. А. Хеттское общество. Экономика, собственность, семя и наследование. Тбилиси «Мецниереба» 1965 г. с. 193
[10] Кумахов М.А. Кумахова З.Ю. Нартский Эпос: Язык и Культура. М., 1998. с. 125 — 126
[11] Менабде З.А. Указ соч. с. 193.
[12] Лавров И. А. Абазины //Кавказский Этнографический Сборник. М., 1955. с. 11
[13] Там же.
[14] Инал-ипа Ш. Д. Памятники Абхазского Фольклора. Сухум 1977. с. 43.
[15] См. под. Бигуаа. В.Л. Указ соч. Сангулия Э. В. Формы заключения брака у абхазов: традиции и современность //Абхазоведение № 7 Сухум 2012. с. 276
[16] См. Менабде З. А. Указ соч. Гарни О. Хетты. 2009. с. 131
[17] По свидетельству Муравьева. Культура и быт народов Сев Кавказа. В. А. Горданов. с. 188
[18] Ср. Менабде З.А. Указ соч. с. 187.
[19] Инал-ипа Ш. Д. Абхазы. … с. 472
[20] Ина-ипа Ш. Д. Указ соч. Заморовскии В. Тайны Хеттов. Вече 2000. с. 117
[21] Гарни О. Хетты. Разрушители Вавилона. 2009. с.129
[22] Там же.
[23] Иванов Вяч. Вс. Хеттский язык. М., 2001. с. 26
[24] Инал-ипа Ш. Д. Вопросы Этнокультурной истории Абхазов. Сухум 1976. с. 144
[25] Иванов Вяч. Вс. Хеттский язык. М., 2001. с. 26
[26] Гарни О. Хетты. … с. 128
[27] Для сравнения см. Гарни О. Указ соч. Инал-ипа Ш.Д. Абхазы. …
© Источник: apsnyteka.org/2325-kobakhiya_f_stati.html