Главы и разделы

Восток: I  II  III  IV  V  VI  VII  VIII  IX  X  XI   Греция:  I  II  III  IV     Рим: I  II  III  IV  V

ГРЕЦИЯ

ГЛАВА II

История Греции в IX—IV вв. до н. э.

• 1. Греция в предполисный период
• 2. Архаическая Греция (VIII-VI вв. до н. э.)
• 3. Великая греческая колонизация
• 4. Раннегреческие тирании
• 5. Рождение греческого полиса, его характерные особенности
• 6. Спарта как тип полиса
• 7. Другие полисы Пелопоннеса
• 8. Пелопоннесский союз
• 9. Аттика в начале архаического периода
• 10. Реформы Солона
• 11. Тирания Писистрата в Афинах
• 12. Реформаторская деятельность Клисфена
• 13. Классическая Греция
• 14. Греко-персидские войны
• 15. Экономика Греции в V-IV вв. до н. э.
• 16. Греческое общество классической эпохи
• 17. Первый Афинский морской союз и превращение его в Афинскую морскую державу
• 18. Деятельность Эфиальта и Перикла. Расцвет афинской демократии
• 19. Пелопоннесская война
• 20. Кризис полисной системы
• 21. «Младшие» тирании
• 22. Коринфская война
• 23. Второй Афинский морской союз
• 24. Беотийский союз в IV в. до н. э.
• 25. Возвышение Македонии
• 26. Поиски выхода из кризиса
• 27. Прорыв Филиппа II в Среднюю Грецию. Битва при Херонее и Коринфский конгресс
• 28. Великая Греция в V-IV вв. до н. э
• 29. Причерноморье

Греция в предполисный период

С падением крито-микенской цивилизации связаны мощные катаклизмы в социальной и культурной жизни не только греков Балканского полуострова, но и народов всего Средиземноморья. Расселение дорийцев и возвращение родоплеменных отношений стали завершением цивилизации бронзового века на юге Балканского полуострова и послужили началом нового этапа раз­вития греческой, уже собственно эллинской цивилизации, кото­рый продолжался почти восемь столетий.

Таким образом, послемиграционная эпоха стала точкой от­счета следующего этапа развития древнегреческой цивилизации, этапа, начавшегося с т.н. предполисного периода (XI-IX вв. до н. э.). Дорийское переселение греческих племен на юг полуостро­ва было здесь последним крупным перемещением племенных групп, после которого этническая ситуация на Балканах, в регио­не Эгеиды и на побережье Малой Азии определилась следующим образом. Древние ахейцы уцелели в северной и центральной ча­сти Пелопоннеса, часть их мигрировала на остров Кипр. Дорийские племена осели на землях основной части территории Пелопоннеса, заселили остров Крит, ряд южных островов Эгейского архипелага, а также южную часть побережья Малой Азии. Ионийцы заселили восточную часть Средней Греции, сере­дину западного побережья Малой Азии и большую часть островов Эгейского моря. Племена эолийцев обосновались в Северной Греции и на северо-западном побережье малоазийского полуо­строва. Все они говорили на одном языке, различаясь лишь диа­лектными особенностями его, имели единое самоназвание — эл­лины. Древнейшее догреческое автохтонное население юга Балканского полуострова — пеласги — окончательно исчезли с этнической карты Греции, полностью ассимилировавшись с гре­ческим этническим массивом.

XI-IX вв. до н. э. в истории Древней Греции называют еще «темными веками», или «гомеровским периодом». Эти определе­ния были даны еще в XIX в., когда основными историческими ис­точниками для реконструкции событий этого периода были эпи­ческие произведения Гомера «Илиада» и «Одиссея» и история этого времени была в значительной мере неясной. Однако с раз­витием исторической науки и накоплением археологического ма­териала знания об этой эпохе значительно расширились, и появи­лось еще одно, более научное и конкретное определение — предполисный период.

На протяжении XVIII-XIX и в начале XX вв. вопрос о лич­ности и творчестве Гомера был предметом горячих дискуссий между различными европейскими учеными. Некоторые исследо­ватели отстаивали реальность личности этого слепого поэта-пев- ца. Другие отрицали ее, считая «Илиаду» и «Одиссею» плодом коллективного творчества народных певцов — рапсодов. Ныне принято считать, что в основе гомеровского эпоса лежат произве­дения устного народного творчества, уходящего своими корнями во времена ахейской Греции. Однако, скорее всего, окончатель­ное составление и редакция этих эпических произведений все же принадлежат великому Гомеру, причем если «Илиада» была соз­дана им в середине VIII в. до н. э., то «Одиссея» — на полстолетия позже.

При сопоставлении данных поэм Гомера и археологического материала видно, что после дорийского завоевания Греция оказа­лась отброшенной в своем развитии на много веков назад, к тому состоянию, в котором она находилась на рубеже III и II тыс. до н. э., то есть в эпоху родового строя до зарождения крито-микенской цивилизации. На смену достаточно высокоразвитым ранне- государственным структурам ахейского времени с сильной цар­ской властью и разветвленным бюрократическим аппаратом при­ходит примитивное общество эпохи «темных веков», с родовыми отношениями и господством родоплеменной знати.

Источники говорят о существовании у греков в период «тем­ных веков» родовых групп населения, считавших себя потомка­ми единого предка. Во главе рода стоял выборный старейшина, называвшийся вождем, владыкой, басилеем. Он следил за со­хранностью имущества всего рода, судил сородичей и ведал по­читанием легендарного родоначальника. Члены каждого рода имели общие религиозные празднества, общее кладбище, общую родовую собственность, право наследования имущества за соро­дичами, взаимно помогали друг другу. Браки внутри рода за­прещались, за исключением браков с девушками, остававшимися единственными наследницами рода. Таким способом старались воспрепятствовать выходу имущества из рода. Во взаимоотноше­ниях между отдельными родами царила родовая, или кровная, месть. Несколько родов составляли фратрию (братство) — союз ро­дов, который входил, в свою очередь, в племенное объединение — филу.

Таким образом, в самом начале предполисного периода зам­кнутые, самодостаточные и слаборазвитые хозяйства племенных вождей-басилеев приходят на смену централизованной экономи­ке дворцов ахейских владык. Если по отношению к ахейскому времени, благодаря информации из хозяйственных архивов, мы имеем представление о наличии рабов в хозяйстве и обслуге двор­цов микенской знати, то после прихода дорийцев если и упомина­ется о рабах, то как о немногочисленных патриархально-зависимых работниках. Одно из крупных достижений крито-микенской эпохи — линейное письмо — в гомеровскую эпоху было полностью забыто.

Заметно также резкое сокращение численности населения во всех областях Греции, уменьшение его плотности, а также полное отсутствие поселений укрепленного типа. Немногочисленное на­селение в предполисный период ютилось в небольших сельских поселках-деревнях, в границах которых лепились друг к другу примитивные полуземлянки, сооруженные из необожженного кирпича. Все это резко контрастирует с дошедшими до наших дней руинами мощных каменных цитаделей ахейских владык.

На смену богатым погребениям микенской знати, в которых археологи часто обнаруживали дорогие вещи, часто привезенные с Востока, приходят весьма бедные могилы со скудным погре­бальным инвентарем (керамика самого дешевого и грубого харак­тера, минимальный набор примитивных вещей личного обихода при полном отсутствии оружия и привозных предметов). Более того, в ряде регионов Греции этого периода (в Аттике, Беотии, на Крите) археологически прослеживается радикальное изменение традиционного обряда захоронения. Такой господствовавший в микенскую эпоху способ погребения, как коллективное трупоположение в монументальных камерных гробницах, полностью вы­тесняется обрядом кремации, трупосожжения, после чего остан­ки покойного, помещенные в урну, хоронились в индивидуаль­ных ящичных могилах или даже в простых ямах. При этом, судя по погребальному инвентарю, различий между социальным и имущественным положением покойников при жизни совершен­но не прослеживается.

Если изделия микенских ремесленников, славившиеся своим высоким качеством и художественным вкусом, успешно конку­рировали в обмене с аналогичными изделиями, поступавшими из стран Древнего Востока, то для гомеровской эпохи следует кон­статировать либо их полное отсутствие, либо низкий, примитив­ный уровень их технического исполнения. От этого периода до нас не дошло ни одного крупного архитектурного памятника, ни одного произведения изобразительного искусства. Лишь к IX в. до н. э. у греков складывается особая вазовая роспись т.н. «геоме­трического» стиля, не имеющая ничего общего с искусством вазо­писи крито-микенской эпохи. Скупой геометрический орнамент из пересекающихся линий, ромбов, концентрических кругов се­рьезно контрастирует с аналогичными приемами оформления со­судов предыдущего времени.

Однако в результате быстрого освоения железа возникли воз­можности для обретения экономической самостоятельности и по­вышения производительности труда отдельной патриархальной семьи, отдельного непосредственного производителя. В связи с этим отпадает и необходимость в кооперации больших групп про­изводителей. Исчезла нужда в строго контролируемом централи­зованном производстве, хранении и распределении основных ма­териальных благ, ранее накапливавшихся в дворцах ахейских владык с помощью значительного бюрократического аппарата. Внедрение железа, этого нового и более простого в изготовлении и использовании по сравнению с бронзой металла, оказало поисти­не революционное, демократизирующее влияние на всю хозяй­ственную жизнь населения Греции.

С течением времени под влиянием растущего имущественно­го неравенства роды начали дробиться на большие семьи, которые стали объединяться в земледельческие общины. Первоначально земля являлась общественной собственностью, но впоследствии сначала басилеям, а потом и всем семьям стали выделяться участ­ки, постепенно обратившиеся в наследственные владения. При этом выделялись как богатые, так и бедные семьи. В общинном же пользовании оставались лишь некоторые угодья.

Большое значение имели племенной совет старейшин и со­брание всех взрослых мужчин племени, считавшиеся верховны­ми органами управления. К концу предполисного периода, как свидетельствуют поэмы Гомера, басилеи, дружинники, старей­шины, главы отдельных семей, богатея за счет захватываемой ими военной добычи, становились крупными землевладельцами. Руководя большой семьей и обладая уже десятками рабов, значи­тельным количеством крупного и мелкого скота, богатыми дома­ми и лучшими землями общины, басилеи становились наиболее сильными и влиятельными членами общинных советов, руково­дителями племенного ополчения и жрецами. Наряду с этим яв­ный процесс имущественного расслоения приводил к появлению бедняков-фетов, влачивших жалкое существование на своих кро­хотных участках земли или даже полностью их утративших.

Среди населения этого периода появляется особый социаль­ный слой, отличавшийся в правовом отношении и от членов тра­диционной родовой организации — рядовых общинников, и от уже находившихся в патриархальной, а нередко уже и в личной зависимости от знатных соплеменников рабов. Это были лично свободные, но не входившие в родовую организацию люди, посте­пенно терявшие свою имущественную самостоятельность и свобо­ду-

Со временем происходит постепенное выделение из относи­тельно однородной массы населения предполисного периода (пока еще однородной с точки зрения происхождения нарождающейся знати и беднеющих общинников-фетов, разница между которы­ми определялась отнюдь не качественными, а количественными показателями) отдельных домохозяйств. Эти т.н. индивидуаль­ные «ойкосы», или автономные домохозяйства малой патриар­хальной семьи, владеющие закрепленными за ними наделами земли, становятся основной социально-экономической единицей гомеровского общества. И ойкосы нарождавшейся знати, и ойкосы рядовых общинников — фетов — были вполне однотипными образованиями, разница между которыми заключалась лишь в объемах вырабатываемой в их хозяйствах сельскохозяйственной продукции.

Гомеровские басилеи, так же как и рядовые общинники, зна­ли, что такое земледельческий труд, они умели косить и пахать, ухаживать за скотом. Отсюда следует, что хотя уже и наметился очевидный разрыв в рамках гомеровского общества между его высшими и низшими социальными слоями, но подлинных клас­совых различий еще не наблюдается. Знать пока так и не сумела обособиться от всей массы рядовых общинников, что в дальней­шем и предопределило специфику социально-экономических от­ношений общества эпохи архаики.

Гомеровское время — это период застоя и даже упадка в различных областях жизни греков. При этом, однако, в обществе шло постепенное накопление сил для будущего взлета древнегреческой цивилизации. Теперь самоуправляющаяся община свободных земледельцев-воинов становится той моделью, которая уже в следующий период истории древних греков — архаический — рождает уникальный, присущий только античному обществу тип социально-политической организации — греческий полис. Важно отметить факт, что препятствия внешнего характера к реализации этого процесса в гомеровскую эпоху практически отсутствовали. На Переднем Востоке шел активный процесс противостояния тогдашних крупных государственных образований между собой, уход с политической арены одних и обретение гегемонии другими, что не позволяло им направить свою внешнюю агрессию на запад. К счастью для греческого мира первой половины I тыс. до н.э., поиск новых путей развития общества в рамках зарождавшихся полисных структур происходил в условиях практически полного отсутствия угрозы извне.

Архаическая Греция (VIII-VI вв. до н. э.)

Архаический период в истории Древней Греции обнимает время от VIII по VI в. до н. э. и является временем становления т.н. «греческого чуда». За эти три века было создано такое уни­кальное явление в мире человеческой цивилизации, как грече­ский полис, ставший основой всех характерных особенностей ан­тичного мира. Благодаря рождению полиса, от общества, осно­ванного на родоплеменных отношениях, греки переходят к обще­ству гражданскому, где отношения строятся на базе существую­щих записанных законов, рождаются такие общеисторические понятия, как демократия и гражданин. В это время складывается совершенная экономическая система, основанная на рыночных отношениях, появляется монета и развивается денежное обраще­ние, возникает греческая философия, отличающаяся рациональ­ным взглядом на окружающий мир, формируются основы эллин­ского искусства и архитектуры, воплощавшие в себе высокие эстетические идеалы.

Архаическая эпоха характеризуется и такими принципиаль­но важными и новыми явлениями в жизни древних греков, как т.н. Великая греческая колонизация и раннегреческие тирании, развивавшиеся на фоне становления полисной системы.

Великая греческая колонизация

Характерной чертой истории многих обществ Древнего мира и, в частности, истории Древней Греции была колонизация, то есть основание новых поселений на чужих землях. Расцвет коло­низационной активности греков приходится на VIII-VI вв. до н. э., то есть на архаический период ее истории. Это время и при­нято называть эпохой Великой греческой колонизации.

Этот процесс обусловлен несколькими группами причин. Первая из них — это возникновение относительного перенаселе­ния ряда областей Греции. К началу архаической эпохи в Греции стал очевиден резкий демографический взрыв, значительный рост численности населения. Однако на фоне слабого развития производительных сил интенсификация сельскохозяйственного производства в тех условиях была невозможна. А именно это мог­ло бы помочь прокормить возросшее население. Поэтому часть жителей уже не могла прокормиться на родине, так как новых земель, доступных для обработки, в Греции уже не было. Отсюда — поиск таких земель на чужбине и переселение избы­точной массы населения на новые территории.

Еще одна группа причин Великой греческой колонизации — это причины социального характера. Обедневшие общинники- крестьяне, если не хотели попасть в долговую кабалу к своим раз­богатевшим и знатным сородичам, вынуждены были покидать заложенные за долги участки земли. Поэтому единственным вы­ходом для них мог быть только отъезд на чужбину. Для городов архаической Греции, которые со временем становились крупны­ми экономическими центрами и в которых торговля становилась одной из ведущих отраслей экономики, важной причиной коло­низации было стремление торговцев этих городов закрепиться на путях в иноземные страны. Только в колониях, тесно связанных со своими метрополиями экономическими, политическими, со­циальными и культурными узами, торговцы чувствовали себя под защитой.

Социально-политическая борьба в метрополиях — это еще одна из причин этого колонизационного процесса. В архаический период, во время становления греческих полисов и появления во многих из них тиранических режимов, политическая борьба между различными группировками населения, репрессивная по­литика тиранов достигали угрожающей остроты. Поэтому перед побежденной группировкой стоял выбор — либо неминуемая смерть, либо бегство в колонии, вынужденная эмиграция.

По мере роста городов Греции в качестве центров ремесленно­го производства стала сильно ощущаться необходимость расши­рять сырьевую базу для изготовления ремесленных изделий. Это сырье поступало в Грецию извне, и в этом процессе колонии со временем также стали играть определяющую роль.

Наконец, следует отметить еще одно обстоятельство. В архаи­ческое время во многих развитых в социально-экономическом от­ношении областях Греции было законодательно запрещено дол­говое рабство сограждан. Начинаются поиски новых источников пополнения рабов уже на варварской периферии, где и появля­лись греческие колонии. Колонисты часто становились организа­торами новых рынков рабов, будучи посредниками между «опто­виками»-работорговцами и представителями правящей «элиты» варварских обществ, обменивающими или продающими своих соплеменников на чужбину.

Великая греческая колонизация — это не хаотическое дви­жение греков в чужие земли в поисках счастья и лучшей доли. Она носила организованный и управляемый характер, и будущие колонисты представляли себе, куда они могут выехать, какие земли и территории они будут занимать, климатические условия этих мест и т.п. В этих целях власти метрополии организовывали разведочные экспедиции, а также назначали ответственное за основание новой колонии и организацию отъезда партии пересе­ленцев лицо — ойкиста колонии. Именно он на первых порах проводил межевание и распределение сельскохозяйственных уго­дий на новых землях, осуществлял планировку и руководил стро­ительством поселений для проживания колонистов.

В истории Великой греческой колонизации выделяются три направления. Первое направление — западное. В результате пе­ремещения греческих переселенцев на запад были освоены побе­режье Ионического и Адриатического морей к северо-западу от Греции, районы южной Италии, остров Сицилия, южная Галлия, восточное побережье Испании и другие области. Второе направ­ление колонизационного движения греков — северо-восточное, благодаря чему греки освоили северное побережье Эгейского моря, районы проливов, берега Черного моря. Наконец, в резуль­тате южного и юго-восточного направления колонизации были основаны греческие колонии на южном побережье Малой Азии и на средиземноморском побережье северной Африки (Египет). Главными, ведущими стеши два первых направления колониза­ционного процесса.

В течение почти трех веков архаической эпохи грекам уда­лось освоить значительную часть побережья Средиземного моря, все Причерноморье, часть Приазовья. Им удалось обосноваться в районе Гибралтара на западе, а на северо-востоке они достигли ус­тья реки Танаис (современный Дон). На территории Египта, в Навкратисе, была основана греческая колония. Кварталы грече­ских торговцев были обнаружены на территории древних сирий­ских городов. Как правило, все территории, колонизованные гре­ками и занятые колониями, прилегали к морскому побережью или находились вблизи него. Это позволило великому философу Платону образно сравнить греческие колонии, разбросанные по берегам морей от Кавказа до Гибралтара, с лягушками, рассевши­мися вокруг пруда, под которым следует понимать Средиземное и Черное моря.

В колонизации южной Италии в VIII-VII вв. до н. э. приняли участие выходцы многих областей Греции. Так, жители Мессении, завоеванной Спартой, переселились в город Регий, на берегу Мессинского пролива. Сами же спартиаты вскоре основали здесь же свою колонию Тарент. Жители другой области Пелопоннеса основали на том же побережье Сибарис и Кротон, ставшие вскоре цветущими городами. На восточном побережье Сицилии корин­фяне основали свою колонию Сиракузы, ставшую вскоре самым крупным греческим городом к западу от Греции.

Нередко греческие колонии основывали свои собственные по­селения-колонии. Примером могут стать колонисты Наксоса, вы­ходцы из Халкиды. Колонизация южной Италии и Сицилии к концу VI века до н. э. приняла такой бурный характер, что за эти­ми районами вскоре утвердилось название «Великая Греция».

Благодаря Великой греческой колонизации в Греции отчасти были сняты экономические, политические и социальные пробле­мы. Экономика полисов вышла на новый качественный уровень, а греческая торговля приобрела поистине международный харак­тер. Многие греческие колонии стали развитыми экономически­ми центрами, опередившими свои метрополии.

Раннегреческие тирании

Период VIII-VI вв. до н. э. для многих областей Греции ха­рактеризуется захватом политической и экономической власти узурпаторами-тиранами. Однако время раннегреческих тираний длится сравнительно недолго, и в конце концов они сменяются господством, как правило, демократических режимов. Пришедший к власти насильственным незаконным путем тиран устанавливал свой авторитарный режим, чаще всего выступая в роли защитника простого народа, демоса. Тираническая власть являлась силой, противостоящей родовой знати и традиционной аристократии, пытавшейся в ущерб демосу сохранить свои при­вилегии.

Тиранические режимы появлялись в Греции тогда, когда об­щество выходило из состояния социального, политического и экономического равновесия. В истории Древней Греции такие си­туации складывались дважды: в архаическое время, в период воз­рождения государственности и становления полисной системы, а также во время кризиса полисной системы, пришедшегося преи­мущественно на IV в. до н. э. Поэтому, в отличие от поздних гре­ческих тиранических режимов IV в. до н.э., тирании архаиче­ской эпохи называют ранними или старшими.

Обычно подчеркиваются два обстоятельства, характеризую­щие раннегреческие тирании. Это прежде всего их переходный характер, а также то, что раннегреческие тирании — это отнюдь не всеобщее явление в жизни архаической Греции. Многие фор­мирующиеся греческие полисы миновали в своем развитии этот этап. Однако для тех, которые динамично развивались как в эко­номическом, так и в политическом отношении, раннегреческие тирании сыграли важнейшую роль, способствуя ликвидации остатков родовых привилегий знати и становлению полисного строя.

Ряд факторов, выводивших общество из состояния стабиль­ности, были причиной рождения тиранических режимов. Прежде всего это прогресс в развитии техники, определившийся в начале архаической эпохи. В связи с широким распространением железа ремесленное производство постепенно выходило на уровень се­рийного. Деньги, появившиеся в это время, стимулировали тор­говлю и ускоряли развитие греческого ремесла. Это, в свою оче­редь, усиливало деградацию мелких и средних крестьянских хо­зяйств, увеличивало угрозу долгового рабства.

При резком росте численности населения Греции в начале ар­хаического времени очевиден процесс ужесточения борьбы за землю. Крестьянские участки, с одной стороны, дробятся, а с дру­гой — концентрируются в руках представителей прежней родо­вой знати. В результате этого зреет и набирает силу аграрный кризис. Именно он стал одной из причин, нарушавших стабиль­ное состояние общества и стимулировавших появление тираниче­ских режимов.

В новых условиях прогрессивного развития техники ремес­ленная деятельность оказывалась более независимой как с эконо­мической, так и с социальной точки зрения. Среди ремесленни­ков появилось множество иностранцев-переселенцев, ловких, предприимчивых, быстро богатеющих, умеющих и желающих реализовать свой интеллект и трудовой потенциал. Однако они не входили в состав давно сложившихся родовых объединений, поэ­тому не могли реализовать свои способности в области сельского хозяйства, так как правом владения землей на территории рож­дающегося полиса они не обладали. Не могли они участвовать и в политической жизни общины. Однако роль таких переселенцев в экономической жизни все более и более возрастала, соответствен­но усиливались и их амбиции на участие в управлении коллекти­вами граждан. Это не могло не привести к обострению социаль­ных отношений в рамках рождающихся греческих полисов.

Постепенно ремесло приобретало тенденцию объединения с торговлей. В недрах прежнего общества появилась прослойка знати, которая связывала свою хозяйственную деятельность ис­ключительно с торговыми операциями. Именно представители этой знати в ремесле, которое они начинают контролировать, ис­пользуют труд рабов. Рабский труд — это новая форма богатства, приобретавшая со временем все большую и большую роль. Так как растущее ремесленное производство требовало все большего числа рабов, на фоне аграрного кризиса, приводившего к обеззе­меливанию и разорению значительной части крестьянства, угро­за долгового рабства сородичей усиливалась.

Таким образом, те регионы Греции, где быстрее всего разви­вались ремесло и торговля, где обострение аграрного кризиса в результате обезземеливания и угроза утраты личной свободы ши­роких слоев земледельческого населения проявлялись в наиболее резких формах, становятся районами значительной социальной и политической нестабильности. Реакцией на этот процесс и было появление тиранических режимов, причем тиран, захвативший власть, выступал, как уже отмечалось, в качестве защитника, по­кровителя разоряющихся земельных собственников, в лучшем случае мигрировавших в города для занятия ремеслом в качестве наемных работников. Именно им угрожало долговое рабство.

В основном деятельность тиранов осуществлялась в интере­сах демоса. Они давали ему работу, начинали строительство об­щественных сооружений, украшали и благоустраивали города, вели войны с соседями, способствуя увеличению мощи своей об­щины, своего полиса. Но при этом, захватив власть, тираны на­чинали расправу со своими противниками — выходцами из ста­ринных и знатных аристократических родов. Дело в том, что знать в это время была наиболее организованной, а также наибо­лее богатой и влиятельной частью общины-полиса. Именно она представляла собой наибольшую опасность для единоличной вла­сти тиранов. Таким образом, обеспечивая себе удержание власти кровавыми репрессиями, тираны тем самым ослабляли господ­ство прежней родовой аристократии, занявшей в свое время веду­щие позиции в политической жизни греческих полисов. Подавляя аристократические круги, тираны тем самым объективно усили­вали демос и, сами того не желая, готовили себе бесславный ко­нец.

Поздняя греческая традиция в основном отрицательно рисует деятельность таких тиранических режимов в архаической Греции, как правление Кипсела и Периандра в Коринфе, Феагена в Мегарах, Орфагоридов в Сикионе, Писистратидов в Афинах, Поликрата на Самосе и других. Но как только общество начинало чувствовать себя более сильным и консолидированным, оно срав­нительно легко избавлялось от этой тяжкой и суровой единолич­ной власти, так как сама тирания была порождена временной, ненормальной ситуацией и прочным режимом никогда не явля­лась. Сыграв решающую роль в борьбе с родовой знатью, ранне- греческая тирания расчищала путь для утверждения полисного строя и к началу V века до н. э. почти повсюду была заменена ре­жимами полисных республик.

Рождение греческого полиса, его характерные особенности

Основной формой экономической, социальной, политической и идеологической организации древнегреческого общества был полис, характером и особенностями которого определяется все своеобразие и неповторимость эллинской цивилизации. Полис — уникальное и принципиально новое явление древнегреческой ци­вилизации, ее высшее достижение. Эта типично греческая соци­ально-политическая структура обеспечила создание рациональ­ной экономики, функционирование сложных форм социальной жизни, республиканскую, в том числе и демократическую, фор­мы управления, непревзойденные и совершенные достижения в культурной области.

Принято считать, что полис — это особый тип общины, а именно община граждан-земледельцев; причем, в отличие от об­щинных структур Древнего Востока, включавших в себя исклю­чительно сельское население, греческий полис состоял как из крестьян-земледельцев, так и из городских жителей. Сами древ­ние греки не сомневались в том, что полисы, в рамках которых они живут, являются определенным типом объединения, некоей общинной структурой, созданной для «благой жизни» граждан, ее составляющих, структурой, способной к самодовлеющему, не­зависимому существованию и процветанию.

Главными структурообразующими элементами греческого полиса, определившими условия его становления и развития, были следующие. Прежде всего это экономическая основа любого полиса — т.н. античная форма собственности, в которой органи­чески сливались собственность государственная и собственность частная, причем частная была опосредована государственной. Отсюда обязательно вытекало то, что непременной и безусловной предпосылкой права собственности на землю в полисе была при­надлежность к числу граждан этого общинного объединения. В классическом полисе только его гражданин мог быть собственни­ком земли и, соответственно, каждый гражданин должен был владеть участком земли на полисной территории. Верховное пра­во контроля и распоряжения землей, этого основного средства производства античного времени, принадлежало коллективу граждан, самой гражданской общине.

Античная форма собственности никогда не находилась в ста­тике, она развивалась вместе с поступательным развитием эконо­мики Греции в направлении к полной частной собственности. В зависимости от уровня развития античной формы собственности определялось и качественное состояние всех элементов полисной структуры: от зарождения полиса в архаическую эпоху, через эпоху его расцвета в классическое время, к кризису, обусловлен­ному ее эволюцией к полной частной собственности, при которой, в сущности, уже невозможно было четкое функционирование ан­тичного полиса и его структурообразующих составляющих.

Важнейшей неотъемлемой чертой полисной организации был институт гражданства. Население полиса состояло из полноправ­ных, неполноправных и бесправных категорий жителей. Но толь­ко граждане, входившие в состав полисной общины, обладали всей суммой, всем набором прав — и экономических, и политиче­ских, и социальных. Именно граждане полиса являлись, таким образом, наиболее привилегированной категорией его населения.

Понятие гражданин включало в себя совокупность ряда его непременных прав и обязанностей по отношению к гражданско­му коллективу полиса. Главным качеством гражданина был его статус свободного человека. Дело в том, что после отмены в Греции долгового рабства граждан они ни при каких условиях (кроме плена) не могли утратить своей свободы. В связи с этим в грече­ском мире постепенно складывается убеждение, что никакой эл­лин не может быть рабом. Позднее это положение найдет свое те­оретическое обоснование в трудах Аристотеля, сформулировав­шего тезис о том, что только варвары — это рабы, причем рабы «по природе».

Грек получал гражданский статус в силу своего рождения от родителей-граждан, хотя это правило во многих полисах было установлено только в последующий, классический период. Даровать гражданские права могло народное собрание полиса, но эта практика характерна уже для времени кризиса полиса. В оли­гархических государствах наличие статуса гражданина могло предполагать некоторые условия — имущественный ценз, нали­чие земельной собственности, способность иметь комплект тяже­лого вооружения.

Одним из главных прав и непременной чертой гражданского статуса полита было его право на земельную собственность. Сельское хозяйство, труд на земле образовывали экономическую основу полиса. Землевладение, а значит, земледельческий труд долгое время оставались одной из главных привилегий гражда­нина полиса. Именно земельная собственность, с которой человек был связан либо наличием собственного участка, либо через си­стему общественного землевладения, делала его членом граждан­ского коллектива. Поскольку крестьянское хозяйство в идеале изначально автаркично, самодостаточно, постольку и полис так­же в идеале автаркичен и мог существовать без обращения к внешним связям, так как он с точки зрения земли как основного средства производства являлся совокупностью крестьянских зам­кнутых хозяйств, составлявших для него сумму автаркий.

Отсюда считалось, что экономическая независимость как от­дельного гражданина, так и всего гражданского коллектива была необходимой предпосылкой свободы для полиса и политической и экономической свободы для граждан-сочленов, его составляю­щих. В связи с этим меньшим престижем, особенно в период ста­новления основ полисной системы, пользовался труд ремеслен­ников и торговцев, извлекающий доходы отнюдь не от земледе­лия. К этим видам деятельности допускалось население полисов, не обладавшее гражданскими правами.

Если иметь в виду недостаток плодородных и возделываемых земель в Греции, существование института гражданства преду­сматривало стабильность и замкнутость коллективов землевла­дельцев, составлявших полисные организации. При этом числен­ные рамки сочленов таких коллективов должны были жестко контролироваться. Важно отметить, что полис как коллектив граждан-земледельцев и землевладельцев всегда выступал в роли и верховного собственника земли, и в качестве гаранта земельной собственности своих сочленов. Именно полис, и только он мог вмешиваться в отношения собственности своих сограждан. Таким образом, государство в Греции рождалось и существовало как ап­парат принуждения не над совокупностью общин его подданных (как это было на Древнем Востоке), а как бы вырастало из отдель­ной общины ее граждан-сочленов, выполняя свои регулирующие и властные функции в интересах как отдельных членов граждан­ской общины, так и всего коллектива граждан, ее составлявших.

Следующая характерная черта полисной организации древ­них греков — это отношение граждан к военной организации по­лиса. Важнейшим правом и одновременно обязанностью каждого гражданина было его личное участие в защите своего полиса. Учитывая то, что в классическом полисе регулярная армия отсут­ствовала, все его граждане являлись потенциальными воинами, членами гражданского ополчения, призываемого к оружию по мере появления военной угрозы. Дело в том, что греческие поли­сы, как относительно небольшие политические образования, не могли содержать постоянную армию, как это было, например, в древневосточных государствах, и защита своего полиса от внеш­ней угрозы целиком ложилась на плечи мужчин-граждан.

В архаическое время в связи с развитием экономики грече­ских полисов и ростом благосостояния значительной части их граждан, тяжелое вооружение, ранее доступное только предста­вителям аристократии, получает более широкое распростране­ние. Теперь основной фигурой полисного войска становится го­плит — представитель среднего класса крестьянства, воин, имев­ший комплект оборонительного (панцирь, шлем, поножи и щит) и наступательного (копье и небольшой меч) вооружения. Роль аристократической конницы сходит на нет. Благодаря тому что появляется возможность вооружить значительный по числу от­ряд ополченцев, рождается новый тип боевого построения вой­ска — т.н. греческая фаланга.

В отличие от системы боевых единоборств аристократов, ра­нее определявших исход сражений, фаланга, состоящая из не­скольких сотен, иногда и тысяч воинов, являлась неким единым целым, сметавшим, как мощный таран, боевые порядки против­ника. Именно в монолитности построения, в одновременности действий гоплитов, составлявших фалангу, заключались ее сила, наступательные и оборонительные возможности. От фалангита вовсе не требовались индивидуальная отвага, личная храбрость или какие-либо профессиональные навыки бойца. Его главная обязанность в бою — это мужество и дисциплина, полное доверие гоплитов друг к другу. В этом боевом построении успех боя опре­делялся умением не только не испугаться врага, но и поддержать своим самообладанием и смелостью соседа. Поэтому важным ка­чеством, которому учила фаланга, была не только уверенность гражданина полиса в себе, но и полное доверие к своим согражда­нам-воинам.

Хотя крестьяне-земледельцы среднего достатка и являлись костяком полисного ополчения, тем не менее граждане иного ма­териального положения не были отстранены от военной органи­зации полиса. Всадники-аристократы, уступив свою ведущую роль в ведении боя, все же по-прежнему составляли важную бое­вую единицу ополчения, точно так же, как и граждане малого до­статка, выполнявшие вспомогательные функции в особых под­разделениях. Следовательно, к обороне полиса были привлечены все слои его гражданского населения, что позволяет видеть в по­лисном ополчении граждан с точки зрения его состава аналог его народного собрания, мобилизованного для ведения боевых дей­ствий.

Особые формы самоуправления в гражданском коллективе — это еще одна неотъемлемая черта греческого полиса. Народное со­брание, объединявшее исключительно граждан, — важнейший институт полисного управления, благодаря которому учитыва­лось волеизъявление каждого гражданина, обязательно входив­шего в его состав. Другие органы политического управления — совет, суд, разветвленная сеть полисных должностей, осущест­влявших исполнительную власть, — также были в руках граж­данского коллектива и никогда от него не отделялись. Отсюда принцип исключительности, ставивший гражданина полиса, его способности на недосягаемую высоту по сравнению с иными кате­гориями населения.

В полисном обществе складывалась особая система отноше­ний между властью и отдельным гражданином. Здесь источни­ком правовых норм становится закон, выработанный граждана­ми на народном собрании, являвшемся высшим законодательным органом. Участие в принятии законов или решений, касающихся интересов всего населения, было его важнейшим неотъемлемым правом. Убежденность в том, что лично от гражданина, от его ре­шения зависит судьба государства и его личное благополучие, стимулировало политическую активность граждан. Политическая безучастность считалась недостойной статуса гражданина.

Следовательно, никто, кроме граждан полиса, не имел права владеть землей на его территории, а также права распоряжения (через решение всего коллектива граждан) общественными зем­лями, принадлежавшими всему коллективу граждан-политов. Никто, кроме граждан полиса, не имел права участия в его воен­ной и политической организации. Поэтому в классическом грече­ском полисе имело место характерное триединство облика члена его гражданского коллектива: одновременно он являлся и граж­данином, непременным участником политической жизни своей гражданской общины, и собственником, и воином. Нарушение хотя бы одной из составляющих этой непременной связки вело к подрыву стабильности функционирования или даже к кризису любого полисного организма.

Таким образом, члены полисной гражданской общины, как горожане, так и сельские жители, составляли сплоченный, весь­ма замкнутый коллектив, строго хранивший и контролировав­ший все права и привилегии своих сочленов. Стабильность граж­данского коллектива и небольшие размеры территории полиса (в условиях Древней Греции она не могла быть расширена без кон­фликта с соседями) — это еще одна из непременных черт полис­ной организации.

Важно иметь в виду еще одно важное обстоятельство. Гражданский коллектив полиса являлся совокупностью свобод­ных, политически равноправных, экономически независимых граждан-землевладельцев. Стремление сохранить единство чле­нов полисного коллектива перед лицом внешнего враждебного окружения или же потенциальной опасности изнутри, имея в виду угрозу со стороны значительного рабского контингента, об­служивавшего экономические запросы как всего полисного кол­лектива, так и отдельного гражданина, делало необходимым со­хранение экономического (регулируемого особыми законами и установлениями) и политического равенства граждан. В услови­ях ограниченной территории полиса это вело к господству мелко­го сельского хозяйства свободных, самостоятельно обеспечиваю­щих себя крестьян.

С другой стороны, полис являлся совокупностью города и окружавшей его сельской территории (хоры). Экономическое единство граждан (либо неграждан, как это было в Спарте), зани­мающихся сельским хозяйством и ремеслом, было необходимо для осуществления принципа полисной автаркии. Городской центр становится местом сосредоточения ремесленного производ­ства, причем в идеале мелкого производства, рассчитанного на непосредственный товарообмен с земледельцами, на удовлетворе­ние нужд сельского населения.

Основной задачей ремесленников, первоначально сравни­тельно немногочисленных, было снабжение земледельческой ча­сти населения теми наиболее необходимыми изделиями ремес­ленного производства, которые они в силу реализации своих не­посредственных экономических возможностей (работа на земле) не могли сделать в собственном домашнем хозяйстве. Следовательно, только наличие этих двух взаимосвязанных групп населения — земледельцев и ремесленников — могло обе­спечить автаркию, самодостаточность, экономическую независи­мость по отношению к внешнему миру.

Если земледелец производит подавляющую часть продуктов для своего личного потребления и нуждается в получении необхо­димых орудий труда и предметов жизненного обихода, то труд ремесленника направлен не на личное потребление. Ремесленник изначально изготавливает предметы, предназначенные исключи­тельно для обмена на продукты питания, и результатом его труда является фактически товар, предназначенный для обмена или продажи. Поэтому необходимость обеспечения продуктами пита­ния ремесленников и всего населения полиса приводила к тому, что и сельское хозяйство постепенно становилось товарным.

Существовала определенная мобильность в занятиях граж­дан полиса, охранявшая их гражданский статус. Если они в силу обстоятельств лишались (добровольно или за долги) своего участ­ка земли, им в любом случае со стороны полиса, непременной час­тью которого они по-прежнему себя ощущали, гарантировался прожиточный минимум. Для того чтобы поправить свои дела, они могли заняться ремеслом, а затем купить или взять в аренду земельный участок. Наконец, такой гражданин мог покинуть свой полис и с отрядом таких же переселенцев уехать в основыва­емую колонию, став уже на новом месте земледельцем, сохранив и там свои гарантированные гражданские права. Кроме всего про­чего, в силу жизненных обстоятельств гражданин-земледелец мог заняться торговлей.

Таким образом, греческий полис являлся и собственником земли, и гарантом отношений между согражданами, которых следует рассматривать и как совладельцев общественных земель, и как владельцев своих частных земельных наделов. Полис был также организатором и политической жизни, и своей обороны, и предпринимавшихся к всеобщей пользе общественных работ. Он являлся для своих сограждан наивысшей ценностью, будучи не­обходимым условием их жизни и деятельности.

Наиболее традиционным путем, по которому шло становле­ние полиса, была интеграция мелких первичных общин в более крупные политические образования. Обычно это происходило в форме т.н. синойкизма, или слияния нескольких расположенных по соседству сельских поселений в единую общину, центром кото­рой становился город, в качестве места сосредоточения всех ее по­литических и идеологических институтов. Отсюда рождалась планировочная схема организации территории такого типичного греческого полиса, отличающаяся достаточной простотой, — это городской центр, который окружала сельскохозяйственная зе­мельная округа (хора). При этом, как уже подчеркивалось, соб­ственно гражданский коллектив полиса представляли крестьяне- владельцы земли в хоре и горожане, либо владевшие, либо сохра­нявшие свои права на владение участком земли на ее территории.

Типичный греческий полис был очень небольшим по своей территории, занимая площадь, как правило, от 100 до 200 кв. км. В таком полисе проживало от 5 до 10 тыс. человек, из которых лишь меньшая часть, примерно 1-2 тыс. человек, имели права гражданства. Такую территорию можно было пересечь, исполь­зуя тогдашние примитивные виды транспорта, за несколько ча­сов. Однако в Греции были и более крупные полисы: Спарта име­ла территорию площадью в 8400 кв. км., площадь Афинского по­лиса составляла 2500 кв. км. В таких государствах число жителей могло достигать 200 тыс. человек, из которых граждан насчиты­валось не более 30-35 тыс.

Каждый греческий полис являлся суверенным государством, имеющим свое гражданство, свои законы, органы власти и управ­ления, а также все внешние обязательные архитектурные атри­буты такого рода гражданской общины — храмы полисных богов, комплекс общественных сооружений, театр, площадь для заседа­ния народного собрания, палестры, стадионы, общественные во­дозаборные сооружения и т.п.

Греческая цивилизация по сути своей была цивилизацией го­родского типа. Поэтому город являлся составляющей любого гре­ческого полиса (может быть, за исключением Спарты, являвшей­ся объединением пяти сельских поселков). Город был прежде все­го и укрепленным пунктом, под защиту стен которого могло укрыться все население полиса, (включая и жителей сельской округи), и центром ремесленного производства и торговли, куль­туры, религиозной и политической жизни.

Указанные выше наиболее характерные черты полисной ор­ганизации греческого общества были присущи в той или иной степени каждому полису, однако среди множества этих специфи­ческих общинных структур эпохи античности можно выделить два основных типа: спартанский и афинский. Если первый пред­ставлял собой полисную структуру аграрного характера, со сла­бым развитием торговли и ремесла, большим удельным весом труда зависимых работников рабского типа и, как правило, го­сподством олигархии в политической жизни, то второй тип — это полис с большим удельным весом ремесленных производств и торговых операций, значительной ролью рабского труда во всех сферах производства, активным участием граждан в политиче­ской жизни в ее демократическом варианте.

Столь логичное и сбалансированное сочетание интересов раз­личных слоев гражданства в греческом полисе было достигнуто в ходе длительной, нередко острой социальной и политической борьбы в процессе формирования этой общины граждан-земле­дельцев и землевладельцев, а также членов ополчения. Такая борьба стала следствием деятельности законодателей и реформа­торов, взявших на себя ответственность по письменной фиксации существовавшего законодательства и переустройству основопо­лагающих структур рождающихся полисов в интересах и с согла­сия всех их граждан, наделивших их для осуществления этого особыми полномочиями. Имена некоторых из них известны. Это полулегендарный Ликург (скорее всего, VIII в. до н.э.), и Хилон (сер. VI в. до н. э.) в Спарте, Драконт, Солон и Клисфен в Афинах (VII-VI вв. до н. э.), Фидон в Коринфе и Филолай в Фивах (оба — в первой половине VII в. до н. э.), Питтак в Митилене на острове Лесбос (ок. 620 — ок. 570 гг. до н. э.). Подобные преобра­зования осуществлялись в это время и на периферии греческого мира. Античные авторы называют Залевка в Локрах Эпизефирских (сер. VII в. до н. э.), Харонида в Катане (Сицилия) в конце VII в. до н.э и др.

Благодаря их деятельности формирующиеся полисные струк­туры приобретают свой законченный вид, начинают четко функ­ционировать в рамках устоявшейся политической организации гражданства (демократической или олигархической), спадает острота социальных противоречий, так как полисная граждан­ская община, объединив в своем составе всех собственников, и рабовладельцев, и мелких землевладельцев, возделывавших свои участки земли без применения рабского труда, гарантировала всем им необходимый набор политических, экономических и со­циальных прав и привилегий, а также личную свободу.

Спарта как тип полиса

Древняя Спарта была одним из крупнейших полисов Греции архаического и классического времени. Начало формирования спартанского полиса и его государственности относится ко време­ни завершения дорийского завоевания. Племена дорийцев осели на территории Пелопоннеса около XII-XI вв. до н. э. и в течение XI — первой половины VIII в. до н. э. вели упорную борьбу за го­сподство с местными племенами. В X в. до н. э. в Лаконике, на юге Пелопоннеса, на плодородных землях средней части долины реки Еврота возникло поселение Спарта. Древние греки спартан­ское государство обычно называли Лакедемоном. В самом же по­селении Спарта, объединившем пять деревень, обосновались большинство переселенцев — граждан будущего спартанского полиса.

Местное ахейское население было либо завоевано, либо ча­стично истреблено. Но все же некоторым представителям ахей­ских родов удалось поладить с завоевателями, и в состав более поздней спартанской аристократии вошли несколько древних ахейских родов, один из которых даже был царским. К этому же времени относится формирование спартанской государственно­сти. Возникновение спартанского государства определилось заво­еванием обширных чужих территорий, сравнительно коротким по времени. При этом завоеватели — греки-дорийцы —стояли на очень низком уровне социально-экономического развития, пере­живая период разложения родовых отношений. Это и создало предпосылки для длительного сохранения в спартанском госу­дарстве ряда пережитков родового строя.

Недостаток земли в Лаконике вынудил спартанцев предпри­нять активные завоевания соседних территорий. Так, в ходе двух т.н. Мессенских войн были захвачены плодородные земли обла­сти Мессении, прилегавшей с запада к Лаконике. Первая Мессенская война проходила во второй половине VIII в. до н. э., вторая — в середине VII в. до н. э. В результате часть побежден­ных мессенцев навсегда покинула Пелопоннес и переселилась в Великую Грецию, основав там несколько колоний. Другие поко­рились завоевателям и были обращены в т.н. илотов, спартанских рабов. Мессенские земли с оставшимся на них населением переш­ли во владение Спарты.

Фактом завоевания определялся и характер социальной структуры спартанского полиса. Спартиаты поделили все при­надлежащие им земельные угодья примерно на 9 тыс. участков. Каждый полноправный спартиат, член «общины равных», полу­чил такой участок земли вместе с находившимися на нем семья­ми завоеванных местных жителей — илотов — в пожизненное владение. При этом владельцы этих участков не имели права их дробить или продавать. Илоты обладали относительной хозяй­ственной самостоятельностью, имели семью, владели орудиями труда, отдавали значительную часть урожая владельцам участ­ков — спартиатам — и были лишены каких-либо гражданских прав. Илоты были обязаны поставлять владельцам участков стро­го фиксированное количество продуктов. Спартиат же не имел права повышать размер этих выдач, распоряжаться имуществом или личностью илота.

Особенность зависимости илотов состояла в том, что они при­надлежали не конкретному хозяину, как это было, например, в Афинах, где в дальнейшем получило свое развитие рабство клас­сического типа, а спартанской гражданской общине в целом. Они являлись не частновладельческими рабами, а рабами государ­ственными. Отсюда их относительно мягкие условия эксплуата­ции по сравнению с рабами в Афинах или других полисах более развитого в социально-экономическом отношении типа. Именно илоты стали основной эксплуатируемой массой в Спарте. Сами спартиаты производительной деятельностью не занимались. Только коллектив спартиатов, спартанская «община равных», могли распоряжаться имуществом и жизнью илотов, причем даже самый незначительный протест с их стороны карался же­сточайшим образом. Именно община спартиатов осуществляла своеобразные террористические акции устрашения илотов (криптии), безнаказанно уничтожая самых активных и сильных из них.

В спартанском обществе существовала еще одна социальная группа населения —периэки («живущие вокруг»). Это были пре­имущественно потомки завоевателей-дорийцев, не вошедшие по разным причинам в состав спартанской «общины равных». Проживали они в основном в прибрежных или малоплодородных областях и занимались ремеслом и торговлей. Поселения периэков обладали правами внутреннего самоуправления, но находи­лись под контролем специальных спартанских чиновников. Периэки должны были выставлять небольшие контингенты в со­став воинского ополчения спартанского полиса. Политическими правами и, соответственно, правом владения землей они не обла­дали. В этом смысле положение периэков можно уподобить по­ложению афинских метеков, за исключением участия периэков в составе воинского ополчения. Метекам это было запрещено.

Илоты и периэки численно многократно превосходили спар­тиатов. Поэтому спартанская гражданская община оформлялась прежде всего как коллектив воинов, которые были способны по­давить любое выступление илотов и недовольство периэков своим приниженным положением.

Спартанское государственное устройство было очень архаич­ным по своему характеру. Формально во главе общины стояли два царя-военачальника. Характер спартанской диархии опреде­лялся тем, что одной царской династией была ахейская, дру­гой — дорийская. Функции спартанских царей были весьма огра­ничены. В основном это были военачальники, в мирное же время они осуществляли некоторые жреческие и, частично, судебные обязанности. Оба царя пожизненно входили в состав спартанско­го совета старейшин — геруссии, состоявшей из 30 членов (2 царя не моложе 30 лет — возраст совершеннолетия в Спарте) и 28 вы­борных старцев-геронтов (не моложе 60 лет). Геруссия готовила спартанские законы, являясь одновременно верховным судебным органом и высшим военным советом.

Народное собрание (апелла) являлось верховным государ­ственным органом спартанской гражданской общины. Оно состо­яло из полноправных воинов-спартиатов. Но спартанская апелла, в отличие от афинского народного собрания, не обладала правом законодательной инициативы и только утверждала или отклоня­ла решения, подготовленные геруссией. Интересно отметить ар­хаичный способ голосования в апелле: только по шуму и крикам специальная комиссия определяла, «за» или «против» проголо­совало собрание.

Еще один орган государственного устройства Спарты — эфорат. Коллегия пяти эфоров возникла как орган верховного кон­троля за деятельностью царей и геруссии и вскоре превратилась в дополнительный верховный орган власти спартанской олигар­хии. Избирались эфоры по одному от каждого из пяти спартан­ских поселений сроком на один год. Они обладали высшей кон­трольной властью, имели право привлекать к ответственности любого спартиата, включая геронтов и царей, наблюдали за вы­полнением законов Спарты и правил спартанского образа жизни. Эфоры руководили внутренней и внешней политикой спартан­ского полиса, а также террористическими мероприятиями про­тив илотов.

Весь этот достаточно архаический по характеру государствен­ный строй получил название Ликургова по имени установившего его законодателя — полулегендарного Ликурга. Греческая тра­диция считает, что Ликург принадлежал к одному из спартан­ских царских родов. Он долго путешествовал, и на его будущие преобразования в Спарте якобы повлияли впечатления от образа жизни египтян и жителей Крита. Именно Ликургу древние греки приписывали создание геруссии и апеллы, раздел наиболее пло­дородных земель Лаконики и Мессении на 9 тыс. участков, роз­данных семьям спартиатов, оформление гражданского коллекти­ва спартиатов как воинского коллектива, а также своеобразную систему общественного воспитания подрастающего поколения.

Однако считается, что такой строй установился не сразу, а складывался постепенно. Дело в том, что археологические рас­копки показали, что, например, вплоть до VI в. до н. э. с точки зрения развития культуры Спарта ни в чем не уступала другим греческим полисам. Изделия лаконских ремесленников и худож­ников не уступали по качеству и художественному исполнению аналогичным памятникам афинских, коринфских и эвбейских мастеров. Но начиная со второй половины VI в. до н. э. очевиден упадок во всех областях художественного творчества Спарты, за­вершившийся полным исчезновением и лаконской школы вазо­вой живописи, и бронзовой пластики. В это же время прекраща­ется ввоз в Спарту изделий чужеземных ремесленников, приоста­навливается строительство больших храмов и других монумен­тальных архитектурных сооружений. Более того, с этого времени Спарта отказывается от участия в общеэллинских Олимпийских играх, а ее атлеты раньше практически лидировали среди победи­телей этих престижных состязаний. Спарта обособляется от всей остальной Греции, скорее всего сознательно прервав все контак­ты с другими греческими полисами.

По всей видимости, это связано с тем, что после подчинения Мессении в Спарте был осуществлен рад законодательных меро­приятий, связанных с именем упоминавшегося выше Ликурга. Приписываемые ему реформы превратили Спарту в единый воен­ный лагерь. Это было необходимо, учитывая потенциальную опасность илотских мятежей. Важным политическим принци­пом, положенным в основу Ликургова строя, было равенство всех граждан спартанской общины. В соответствии с этим и складыва­лась т. н. «община равных». В Спарте была разработана и дей­ствовала целая система мер для того, чтобы свести к минимуму любые возможности личного обогащения спартиатов, исключить возможность их имущественного неравенства. Именно поэтому из денежного обращения была изъята вся монета из драгоценных металлов, и роль денежного эквивалента выполняли неудобные железные слитки-деньги, которые бессмысленно было накапли­вать, как, например, золотую или серебряную монету. Торговля и ремесло считались занятиями позорящими спартиата. Сделки по купле-продаже земли были под запретом, трудились на ней ис­ключительно илоты. Все спартиаты, независимо от их обществен­ного положения и происхождения, носили одинаковую простую одежду, ели одинаковую пищу на совместных трапезах-сиссити- ях, пользовались одинаковой домашней утварью.

Главное, в чем состоял смысл реформ Ликурга, это было соз­дание монолитного гражданского коллектива. В спартанской «общине равных» были абсолютизированы те элементы коллек­тивизма, которые были изначально присущи греческому полису. Это достигалось прежде всего за счет общественной системы вос­питания подрастающего поколения и постоянного контроля за жизнью взрослых.

Стремясь сохранить свои порядки, спартиаты придавали исключительное значение воспитанию детей. После рождения ре­бенка отец тотчас же нес его для показа старейшинам, которые и решали его участь: слабых и болезненных детей бросали в про­пасть. До семи лет дети воспитывались в семье. Затем мальчики направлялись в специальные воспитательные группы (агелы, буквально — стада), где занимались физическими упражнения­ми и получали особую закалку. С двенадцати лет дети попадали в гимнасии, здесь их обучали обращению с оружием и различным физическим и гимнастическим упражнениям. Одетыми крайне легко круглый год (спартанские юноши ходили босыми, с непо­крытой головой и носили грубые шерстяные плащи), их держали впроголодь, предоставляя воровством добывать себе дополни­тельную пищу. В случае если они попадались, следовало жесто­кое наказание. Нередко их подвергали порке, чтобы приучить переносить боль. Порка розгами также сопровождала обряд пере­хода из одной возрастной группы в другую.

Особое внимание спартиаты обращали на воспитание у юно­шей дисциплинированности, повиновения и четкости речи. С малолетнего возраста их приучали говорить коротко и ясно. Обучение велось в форме вопросов и ответов, которые должны были быть крайне немногословными, и эта краткость, лаконич­ность, еще в древности вошла в поговорку. Чтению и письму не обучали, но зато усиленно приучали к пляске и пению хоровых песен, заучиванию наизусть стихов маршевого характера.

Воспитание юношей продолжалось до 18 лет, после чего в те­чение двух лет они проходили своеобразную военную «стажиров­ку» , охраняя границы своего полиса и совершая кровавые акции устрашения против илотов. Вплоть до 30-летнего возраста (имен­но он считался возрастом совершеннолетия) молодые спартиаты продолжали оставаться под наблюдением старших.

Большое внимание в Спарте уделялось также и воспитанию девушек. Молодые спартанки до замужества занимались теми же физическими упражнениями, что и юноши; здоровые женщины, как говорили сами спартиаты, нужны были им для того, чтобы у них были здоровые дети. После выхода замуж спартанка всецело отдавалась семейным обязанностям — воспитанию детей.

Для взрослых спартиатов Ликург установил обязательное участие в совместных трапезах, т.н. сисситиях. На них собира­лись группы примерно одинакового возраста, причем их участни­ки вносили в общий фонд определенное количество продуктов. За такими трапезами обсуждались различные вопросы, в том числе и государственные дела, однако право принятия решений при­надлежало исключительно эфорам и геронтам.

Воспитание и четкая военная организация способствовали значительному усилению военной мощи Спарты. Все это, несо­мненно, способствовало консолидации гражданского коллектива государства. Спартанская фаланга долгое время не знала себе равных на полях сражений. Уже в VI в. до н. э. Спарта, подчинив своему влиянию такие крупные полисы Греции, как Коринф, Мегары и другие, стала во главе одного из первых военно-полити­ческих объединений Греции —’ Пелопоннесского союза. Организованное на принципах Ликургова законодательства спар­танское общество долгое время казалось современникам самым стабильным, ему удавалось избегать опасных внутренних кон­фликтов, а Спарта являлась самым сильным и влиятельным по­лисом Греции.

Все эти характерные особенности спартанского полиса объяс­няются тем, что Спарта вступила в период оформления своей го­сударственности достаточно рано, творцы спартанской полисной организации — дорийские греки — находились на очень низком уровне социально-экономического развития. К тому же возник­новение спартанского полиса произошло в результате завоева­ния, практически одномоментно с точки зрения продолжитель­ности исторического времени. Отсюда вывод: дорийские греки, ставшие основателями Спарты, в своем общественном и полити­ческом строе сохранили массу пережитков родового строя. К тому же они еще не знали (и не могли знать) даже зачатков отношений частной собственности.

В пользу этого тезиса могут свидетельствовать многие приве­денные выше примеры особенностей общественной и государ­ственной жизни спартиатов, а также воспитания подрастающего поколения, в том числе государственная собственность на рабов- илотов, пожизненное владение (но не собственность) на участки земли, приписанные спартиатам, диархия (власть двух царей), мужские союзы и сисситии по возрастным группам, бесцеремон­ное вмешательство государства в семейную жизнь, обычаи, при­сущие временам родового строя (похищение невесты, оценка жизненных возможностей новорожденных представителями об­щины, регламентация деторождения и супружеских отношений, практика болезненных испытаний детей при переходе из одной возрастной категории в другую, напоминающая обряд инициа­ции родового строя и т.п.).

Другие полисы Пелопоннеса

Города северной части Пелопоннеса в архаическое время яв­лялись достаточно развитыми в экономическом отношении. Развитие здесь торговли и товарно-денежных отношений повлек­ло за собой значительное имущественное расслоение их населе­ния и резкое обострение социальных противоречий. Старая до­рийская родовая аристократия, державшая в своих руках поли­тическую власть и лучшие земли, всячески сопротивлялась росту экономического значения не принадлежавших к ее кругу граж­дан, стремившихся к расширению ремесла и торговли, что позво­ляло им существовать в условиях малоземелья. Именно эта масса рядового населения представляла собой остатки коренного ахей­ского населения, в свое время завоеванного дорийцами и боров­шегося за свои права. Столкновение интересов этих группировок порождало ожесточенную социальную борьбу, изобиловавшую многочисленными кровавыми столкновениями. Поэтому в боль­шинстве этих городов в архаическое время устанавливается ре­жим раннегреческих тираний.

Аргос, центр области Арголида, расположенной на северо- востоке Пелопоннеса, являлся одним из ведущих дорийских по­лисов юга Балканского полуострова и постоянно враждовал со Спартой. Своего наибольшего расцвета он достиг в VIII-VII вв. до н. э., превратившись в крупный торгово-ремесленный центр. В первой половине VII в. до н. э. при правителе Аргоса Федоне, чью власть некоторые античные авторы называют тиранической, на­ступает период внешнеполитической экспансии этого полиса, когда ему удалось подчинить своей власти значительную часть городов Арголиды, в том числе и такие древние, как Тиринф и Микены, а также остров Эгина в Эгейском море.

После падения тирании аргосских правителей стали выби­рать на народном собрании, причем их полномочия были в опре­деленной степени ограниченными. Именно к этому стремилась аргосская аристократия, которая теперь выбирала из своих рядов коллегию т.н. демиургов, обладавших реальной властью.

Еще одним из самых сильных и экономически развитых по­лисов Пелопоннеса в архаическую эпоху был Коринф, распола­гавшийся на Истмийском перешейке, соединявшем его со сред­ней частью Греции. Столь важное в географическом отношении положение города позволяло ему контролировать пролегавший здесь единственный сухопутный путь, а также побережье Коринфского и Саронического заливов. Здесь же проходил и важ­ный морской путь, шедший в обход Пелопоннеса и соединявший Эгейское море с западными морями — Ионическим и Адриатическим.

С середины VIII в. до н. э. власть в Коринфе принадлежала представителям аристократического рода Бакхиадов. Однако в 657 г. до н. э. их отстранил от правления тиран Кипсел. При нем было осуществлено включение в состав гражданского коллектива Коринфа новых его членов, причем число фил было увеличено с четырех до восьми. В целях ликвидации малоземелья граждан Кипсел проводил активную колонизационную политику. Именно в период его правления Коринф приобретает роль мощного цен­тра развития экономики, морской и сухопутной торговли.

После смерти Кипсела в 62 7 г. тираническая власть в Коринфе перешла к его сыну Периандру, который провел ряд законов, на­правленных против родовой аристократии, а также различные мероприятия в целях развития экономики полиса. Именно при тиране Периандре начинается расцвет экономики Коринфа, осно­вы которого были заложены еще в правление Кипсела. Особо крупного размаха достигает производство коринфской расписной керамики, которой уже торговали по всему Средиземноморью. Высоко ценились и изделия коринфского ремесла. Заботился Периандр и о контроле над торговыми путями. По его приказу в самом узком месте Истмийского перешейка был построен специ­альный волок (т.н. диолк) для торговых кораблей, соединивший по суше Саронический и Коринфский заливы и тем самым дав­ший купцам возможность значительно сократить морской путь из Эгейского в Ионическое море, минуя опасный южный обход­ной путь, огибавший Пелопоннес. Коринф превратился в один из самых крупных центров транзитной торговли, пошлины от кото­рой заметно пополняли полисную казну.

Периандр продолжил и колонизационную политику отца. Благодаря своим колониям Коринф господствовал в Адриатике. На Халкидонский полуостров (север Эгеиды) коринфяне вывели колонию Потидею, имевшую не только важное торговое, но и во­енное значение. Так же как и его отец, Периандр покровитель­ствовал многим общегреческим священным центрам. Традиция считает, что в последние годы своего правления он учредил Истмийские игры, быстро приобретшие общеэллинский харак­тер.

После смерти Периандра в 587 г. до н. э. власть перешла к его племяннику Псамметиху, который смог ее удержать лишь в тече­ние трех лет. Затем тирания была свергнута и установлен олигар­хический режим.

Не избежали тиранического правления и Мегары, город на севере Истма вблизи границ Аттики. Для экономики Мегар очень важно было господство в акватории Саронического залива, по­скольку только это могло обеспечить им контроль морских торго­вых путей, приносивший большие прибыли. Сухопутные дороги из Средней Греции на территорию Пелопоннеса издавна находи­лись под контролем соседнего Коринфа, и Мегары оказались от­странены от получения торговых пошлин за их использование. В 30-е годы VII в. до н. э. власть в этом богатом полисе захватил ти­ран Феаген, который прославился тем, что для того, чтобы эконо­мически ослабить власть мегарской знати, приказал забить весь принадлежавший ей скот.

Другая мера этого тирана оказалась более конструктивной. Выдав свою дочь замуж за афинянина Килона, представителя древнего аттического рода, Феаген был в числе тех, кто поддер­жал его попытку захвата тиранической власти в Афинах. После ее неудачи мегарский тиран дал убежище Килону. Борьба против Килона настолько ослабила афинян, что Феаген без труда отвое­вал у них очень важный в стратегическом отношении остров Саламин, господствующий в Сароническом заливе. Это резко уда­рило по экономике Афин, напрямую зависевших от привозного хлеба, доставляемого морским путем, увеличило доходы Мегар за счет пошлинных сборов. Только в результате огромных усилий и жертв афинянам все же удалось вернуть этот остров.

В Сикионе, располагавшемся вблизи Истма к северо-западу от Коринфа, в течение почти ста лет (ок. 655-555 гг. до н. э.) пра­вила династия тиранов, начало которой положил Орфагор. Наиболее известным из ее представителей был тиран Клисфен, правивший между 600 и 570 г. до н. э. Этот представитель дина­стии Орфагоридов был весьма известен в Греции: победитель в со­стязаниях колесниц в Дельфах и Олимпии, богатый и очень могу­щественный человек, возглавил сикионское ополчение в т.н. «Первой Священной войне» (ок.590 г.). Вместе с афинянами и фессалийцами Клисфен Сикионский захватил и разрушил город Киру, что на побережье Коринфского залива, за постоянную враждебность его граждан по отношению к жрецам храма Аполлона в Дельфах. Активное участие в боевых действиях, на­правленных на защиту общегреческого святилища, позволило Клисфену стать наиболее влиятельным участником в делах союза городов Средней и Северной Греции, группировавшегося вокруг общегреческого дельфийского святилища (т.н. Дельфийской ам- фиктионии). В своем же полисе Орфагориды очень враждебно от­носились к представителям старой дорийской знати, всячески притесняя их и преследуя.

Тирании в полисах Северного Пелопоннеса, как и во всей Греции, имели недолговечный и переходный характер. Они зна­чительно подрывали власть родовой аристократии и готовили приход к правлению демократически настроенных слоев граж­данства. Однако поскольку большая часть полисов этого региона Пелопоннеса в силу сложившихся исторических причин вскоре попала в сферу влияния олигархической Спарты, то и власть в них в конце концов оформилась в виде умеренной олигархии.

Другие области Пелопоннеса (Аркадия, Элида, Ахайя) в ар­хаическое время резко отставали в своем развитии от рассмотрен­ных выше. В них совсем не развивалось ремесло и торговля, а сельское хозяйство, основанное на скотоводстве, оставалось на примитивном уровне. Городов здесь не было вплоть до IV в. до н. э., и население ютилось в деревнях. Столь значительный кон­траст с полисами Северного Пелопоннеса объясняется удаленнос­тью от Эгейского моря, ставшего в архаическую эпоху средоточи­ем экономических связей всей Греции и рельефом местности, как это было в горной Аркадии. Население этих областей сумело из­бежать каких-либо крупных социальных потрясений или же установления тиранических режимов и на протяжении длитель­ного времени вело простой, если не сказать примитивный, образ жизни.

Пелопоннесский союз

Первым военно-политическим объединением, образованным в Греции, был Пелопоннесский союз во главе со Спартой. Уже в середине VI в. до н. э. Спарта возглавила объединение ряда пело­поннесских областей, созданное для защиты от внешних нападе­ний. По условиям союзных договоров всем членам союза обеспе­чивалась неприкосновенность их территории и автономия.

В союзном совете каждый член союза обладал одним голосом, и решения принимались большинством голосов, при этом Спарта имела преобладающее влияние на ход голосования. Кроме того, она могла по своему усмотрению созывать представителей союз­ных государств для обсуждения и решения вопросов о войне и мире, о договорах с другими полисами и общих делах союза.

В случае объявления военных действий на суше каждый член союза выставлял в войско до двух третей своего гражданского ополчения. При этом верховное командование принадлежало спартанским царям. Для ведения морских сражений приморские полисы союза, имевшие собственный флот, поставляли корабли, а те союзники, территории которых не выходили к морскому по­бережью, должны были выплачивать деньги на содержание союз­ного флота. Им всегда командовал спартанский военачальник. Текущими делами союза занимались спартанские эфоры.

Несмотря на зависимость от Спарты, все союзники сохраняли некоторую самостоятельность. Общая казна отсутствовала, так как союзные налоги-взносы не взимались. Если некоторые поли­сы, входившие в состав Пелопоннесского союза, отказывались поддержать ведение боевых действий, объявленных решением общего собрания союзников в Спарте, на них накладывался лишь денежный штраф.

Вершины своего могущества Пелопоннесский союз достиг во время Греко-персидских войн (500-449 гг. до н. э.), когда на их первом этапе Спарта рассматривалась всеми греками как един­ственная защитница и представительница интересов всей Эллады. Пелопоннесский союз во главе со Спартой сумел одержать победу в борьбе с Афинской морской державой в ходе Пелопоннесской войны 431-404 гг. до н. э. Однако после поражения Спарты в вой­не с Фивами (371 г. до н. э.) он начал распадаться и в 365 г. до н. э. был окончательно распущен.

Аттика в начале архаического периода

Вследствие состояния исторических источников наиболее ре­льефно процесс становления греческого полиса прослеживается в одной из юго-восточной областей Средней Греции — древней Аттике, с центром в Афинах. Покрытая скалистыми горами и окруженная со всех сторон морем, Аттика была мало удобна для земледелия. Наличие в ее недрах серебра, запасов качественной глины и изобилие мрамора способствовали раннему развитию ре­месла и торговли. Удобные морские гавани благоприятствовали развитию мореплавания. Первоначально население Аттики про­живало в мелких поселениях, которые со временем объединились вокруг одного городского центра, расположенного у подножия высокого скалистого холма — афинского Акрополя.

Дорийское вторжение мало затронуло Аттику, и в основном здесь проживало прежнее население — ионийцы и пеласги. Здесь также обосновались некоторые ахейские роды, прйиТЁДшие в об­ласть из Пелопоннеса после дорийского завоевания. В целом сло­жившаяся здесь к началу эпохи архаики племенная группа гово­рила на ионийском диалекте греческого языка. По кровнород­ственному признаку население Аттики делилось на четыре родо­вые филы, или племени. Каждая фила делилась на три фратрии, состоявшие из нескольких десятков родов.

В гомеровское время населением Аттики управляли басилеи. Одному из них, легендарному герою Тезею, приписывалось объе­динение (синойкизм) страны вокруг города Афины. Басилеи яв­лялись верховными правителями, жрецами, судьями и воена­чальниками. Как и в других греческих полисах, при басилее был совет старейшин, называвшийся в Афинах ареопагом. Согласно преданиям, Тезей разделил население на три группы: евпатридов — земельную знать, геоморов — земледельцев, демиургов — ремесленников.

В течение VIII в. до н. э., по мере развития хозяйства и част­ной собственности, евпатриды (в переводе «происходившие от благородных отцов») начали постепенно ограничивать права басилеев. Они стали выбирать из своей среды архонтов (старейшин), к которым и переходили некоторые властные полномочия басилея (военное командование, суд), так что со временем у него оста­лись только жреческие обязанности, а позднее должность басилея даже стала выборной.

Таким образом, в начале архаического времени система управления Афинами была следующей. Царская власть уступила свое место правлению коллегии 9 архонтов — должностных лиц, избираемых ежегодно исключительно из среды евпатридов. Между ними были распределены основные функции исполни­тельной, военной и судебной власти, т.е. функции, принадлежав­шие ранее басилею в «темные века». Возглавлялась эта коллегия ее главой — архонтом-эпонимом, или старшим архонтом. По его имени назывался текущий год, и таким образом велось афинское летосчисление. Затем следовал архонт-полемарх, ведавший воен­ными делами и командовавший афинским ополчением. Архонт- басилей — третий в коллегии, ведавший культовыми обязанно­стями бывших басилеев. Остальные 6 архонтов назывались ар- хонтами-фесмофетами и являлись хранителями древних законо­дательных обычаев, передававшихся устной традицией из поко­ления в поколение.

После года пребывания в должности архонты передавали свои полномочия вновь избранным на их места из евпатридов долж­ностным лицам, а сами автоматически становились пожизненны­ми членами ареопага, который в архаическое время становится одним из органов власти родовой аристократии, причем самым влиятельным. Народное собрание общины, объединявшее всех ее представителей, собиралось нерегулярно и только по призыву высших должностных лиц. Решающей политической силой оно не являлось.

Источники свидетельствуют, что на протяжении архаическо­го периода положение аттического крестьянства резко ухудша­лось. Все это происходило на фоне развития ремесел, становления города как политического и экономического центра сельскохо­зяйственной округи, появления монеты.

Самым активным участником этого ускорения развития об­щества были евпатриды, которые, стремясь к богатству, активно участвовали и в колонизации, и в заморской торговле. Примечательно, что если в начале архаической эпохи объектами как внутреннего, так и международного обмена были только предметы роскоши, то начиная с VII в. до н. э. в торговый оборот включаются обычные товары — ткани, шерсть, металлы, кера­мика, рабы. Но в большей степени важен факт, что именно в это время в сферу обмена попадают продукты сельскохозяйственного производства. Это не могло не привести к росту объема товарного производства и изменению его характера из-за значительного увеличения потребностей формирующегося рынка обмена в про­дукции сельского хозяйства.

В Аттике начался активный процесс усиления задолженно­сти крестьян. Появляются так называемые пелаты и шестидольники, впавшие в зависимость от аристократии и выплачивавшие ей часть своего урожая. В дальнейшем такие зависимые крестья­не превращались в неоплатных должников, попадали в долговое рабство, и как результат — следовала их продажа за пределы Аттики. Этот процесс закабаления рядового крестьянства Аттики протекал достаточно активно, благодаря тому что евпатриды об­ладали монополией не только на экономическую, но и на полити­ческую и судебную власть. Аристократия до осуществления ради­кальных преобразований VI века до н. э. — это основная воору­женная сила общинного ополчения. Именно кавалерия, состояв­шая исключительно из богатых представителей знати, являлась основной боевой силой того времени. К этому следует добавить и полное отстранение рядовых общинников Аттики от политиче­ских дел.

Обострение социально-политической обстановки в Аттике особенно ощущалось уже во второй половине VII в. до н. э. Примером может служить неудавшаяся попытка установления тирании, предпринятая афинским аристократом Килоном в 30-х годах VII в. до н. э. Она показала отсутствие единства в правящем сословии евпатридов и шаткость традиционного порядка. А то, что демос остался в стороне от этих событий, молчаливо наблюдая борьбу верхушки за власть, очень хорошо иллюстрирует его от­ношение к представителям аристократической элиты.

Еще одним симптомом назревавшего конфликта между демо­сом и аристократией стала запись устного законодательства, осу­ществленная архонтом Драконтом в 621 г. до н. э. Это ослабило власть родовой аристократии, которая через своих должностных лиц, носителей норм обычного, неписаного права, часто вершила суд в своих интересах. Законами Драконта отменялось ее право на кровную месть — типичный рудимент родового строя, а все ка­рательные функции передавались ареопагу, который по-прежнему оставался в руках евпатридов.

Законы Драконта были весьма суровы. Тем не менее некото­рые из них явно свидетельствовали об укоренении новых явлений в экономической жизни Афин. Так, бездеятельность граждан же­стоко наказывалась, что вело к развитию их экономических воз­можностей. Сурово, вплоть до смертной казни, каралась кража. Последнее говорит о нарождении частнособственнических отно­шений и о защите труда собственников.

Реформы Солона

Законы Драконта не коснулись вопроса о задолженности, сильно беспокоившего рядовое население Аттики. Волнения про­должались. Назревший конфликт был разрешен законодатель­ной деятельностью Солона, который нашел возможность компро­мисса с наиболее обездоленными, а потому и наиболее агрессив­ными слоями афинского демоса. С 594 г. до н. э. этот обедневший евпатрид, избранный архонтом с правом законодательной дея­тельности, проводил серию реформ, которые коренным образом изменили ситуацию в Аттике. Его популярности среди афинян способствовали решительные действия по возвращению острова Саламин, потерянного афинянами в свое время после заговора Килона и временно попавшего под власть мегарского тирана Феагена.

Самым важным законом стала т.н. сейсахфия («стряхивание бремени») — освобождение всех афинян от обязательств, связан­ных с заложенной за долги землей. Такие участки земли, ранее выпадавшие из сельскохозяйственного оборота, возвращались своим хозяевам. Следствием стало то, что число обезземеленных и малоземельных крестьян резко уменьшилось, а возросший эко­номический потенциал отдельной крестьянской семьи позволил ей уже не только выживать, но (при удачном стечении обстоя­тельств) стать конкурентоспособной с хозяйственными возмож­ностями знати.

Солон запретил обеспечение займов личностью. Теперь долж­ник отвечал перед своим кредитором только своим имуществом. Таким образом, угроза долгового рабства для сограждан была полностью ликвидирована. Более того, афиняне, ранее попавшие за долги в рабство, освобождались. Те же из них, кто был продан на чужбину, выкупались за общественный счет и возвращались на родину. Следствием этого стала консолидация гражданского коллектива формирующегося афинского полиса и дальнейшее развитие рабства исключительно за счет рабов-иноплеменников. Последнее в дальнейшем окажет свое решительное воздействие на формирующийся агрессивный характер внешней политики Аттики.

Был проведен ряд реформ, поощрявших хозяйственную дея­тельность афинян. Денежная реформа позволила афинской моне­те стать конкурентоспособной в торговых операциях греческих купцов, а реформа мер и весов смогла облегчить деятельность местных торговцев, которые становились привычными контра­гентами в межполисной торговле. Солон запретил вывоз из Аттики зерна, в котором она всегда нуждалась из-за скудности своих почв, но зато создал благоприятные условия для экспорта оливкового масла и вина. Эти меры вели к ликвидации спекуля­тивных сделок на афинском рынке и поощряли деятельность местных сельскохозяйственных производителей.

Новый закон о свободе завещания наносил удар по родовым связям, т.к. теперь появлялась возможность экономического уси­ления отдельных семей. Законодательно был ограничен земель­ный максимум, определен ссудный процент.

Следующая серия реформ — это преобразования в социаль­ной и политической сферах. Все свободное население Аттики Солон разделил на четыре разряда, принадлежность к которым определялась по объему дохода, получаемого в результате хозяй­ственной деятельности. До этой реформы земля была сконцен­трирована в руках евпатридов и их родовых кланов, что вело к засилью аристократии также и в политической жизни. Сейчас же права и обязанности граждан были распределены так, что зажи­точные граждане по-прежнему обладали большей полнотой вла­сти, но при этом на них возлагались и большие обязанности в от­ношении всего гражданского коллектива. Кроме того, принад­лежность к новым высшим разрядам определялась в зависимости от получаемого ежегодного дохода с земельного участка, а это вы­нуждало его владельца изыскивать более рациональные способы обработки земли для получения большего урожая. Теперь уже не происхождение или принадлежность к тому или иному аристо­кратическому роду, а именно доход, труд на земле становился критерием авторитета в обществе.

Первый разряд населения составили т.н. пентакосиомедим- ны (пятисотмерники), т.е. те, чей ежегодный доход превышал 500 медимнов (1 медимн как мера объема — около 52 литров) уро­жая зерном, маслом или вином. Второй разряд — всадники (от 300 медимнов и выше), третий — зевгиты (от 200 мер и выше) и, наконец, четвертый — феты, беднейшая часть населения (до 200 мер). Впоследствии, по мере развития денежных отношений, принадлежность к тому или другому разряду стала определяться уже в денежном выражении. В зависимости от получаемого до­хода ранжировались и политические права граждан Аттики: пен- такосиомедимны и всадники имели всю их полноту, как пассив­ных, так и активных, зевгиты также обладали всей полнотой по­литических прав, за исключением возможности стать архонтами и, следовательно, попасть в ареопаг. За фетами же было сохране­но право участия в работе народного собрания и обсуждения раз­биравшихся на нем вопросов.

Отныне критерием полноты политических прав становилось имущественное положение гражданина, величина его частной собственности, но отнюдь не его аристократическое положение или принадлежность к знатному роду. В связи с этим значитель­но изменилось по своему составу и афинское ополчение. Его основную боевую единицу составила фаланга тяжеловооружен­ных воинов-гоплитов, оснащенных полным боевым вооружением (шлемом, доспехами, поножами, щитом, мечом, копьем), наби­равшихся из зевгитов, самого многочисленного третьего цензово­го разряда. Роль аристократической конницы, формировавшейся из пентакосиомедимнов и всадников, сходит на нет. Феты сража­лись в ополчении как легковооруженные воины или же, в даль­нейшем, с появлением у афинян военного флота, матросами на кораблях. Кроме того, на пентакосиомедимнов как в военное, так и в мирное время возлагались дорогостоящие литургии — добро­вольные траты на пользу всего гражданского коллектива.

Преобразования в политическом устройстве Афин, осущест­вленные Солоном, также были направлены против засилья ари­стократов. В противовес аристократическому ареопагу был учрежден Совет четырехсот (буле), набиравшийся по сто граждан от каждой из четырех сохранявшихся родовых фил. Будучи по­стоянно действовавшим органом, Совет четырехсот готовил дела для их дальнейшего обсуждения и утверждения на народном со­брании. Он разбирал также все текущие вопросы жизни граждан­ского коллектива. Введением этого органа власти функции ранее могущественного ареопага были значительно урезаны.

До Солона сходки соплеменников в форме народных собраний проводились редко, нерегулярно, по желанию знати, и были од­ним из инструментов господства и политического засилья знати. Сейчас же и особенно позже, уже в начале V в. до н. э., народное собрание (экклесия) становится полномочным и полновластным органом управления, и все слои граждан, включая небогатых фетов, получили право голоса и непосредственного участия в его ра­боте. Народное собрание стало собираться регулярно (в V в. до н. э. — 40 раз в году, или каждые 9 дней).

Еще одним новым органом государственного устройства при Солоне становится Суд присяжных (гелиэя). Коллегия судей из­биралась из всех граждан, включая фетов. Ее функции заключа­лись в основном в проверке отчетов должностных лиц, в контроле за их деятельностью, разбирательстве отдельных конфликтов. Гелиэя вместе с экклесией становятся наиболее демократически­ми органами афинского полиса.

Реформы Солона заложили основы демократической формы управления полисом, но в силу некоторой ограниченности и непо­следовательности так и не сумели окончательно ликвидировать власть аристократии. Политические преобразования и экономи­ческие мероприятия, проведенные им, не удовлетворили ни на­род, ни старую земельную аристократию. Евпатриды были недо­вольны отменой долгов и потерей своего господствующего поло­жения. Демос, надеявшийся на передел земли, не был удовлетво­рен мероприятиями Солона, которые в значительной степени усилили политические позиции торговцев, ремесленников, но почти ничего не дали беднейшему населению.

Отмена старых долгов лишь временно улучшила положение бедноты, которая скоро вновь оказалась вынужденной обращать­ся к своим кредиторам. Поэтому вскоре после реформ Солона в Афинах вновь вспыхивает напряженная борьба между различны­ми группами населения.

Тирания Писистрата в Афинах

Около 560 г. до н. э. в результате упорной борьбы власть за­хватил один из афинских аристократов — Писистрат, сумевший использовать поддержку городской и сельской бедноты, недо­вольной влиятельными евпатридами. Писистрат установил свою единоличную диктатуру в форме тирании. Стремясь укрепить свое положение, он искал поддержки демоса. Первоначально он оказывал помощь из государственной казны наиболее нуждав­шимся мелким земледельцам, облегчил бремя налогов для сель­ской бедноты, расширил права сельских общин и стал назначать в сельские местности судей, избавив земледельцев от хождения на суд в Афины. Однако, отобрав у граждан оружие и укрепив свое положение, Писистрат ввел налог на доходы граждан, резко ухудшивший положение крестьян.

Писистрат способствовал развитию морской торговли. Он за­хватил важный пункт в Малой Азии, близ входа в Дарданелльский пролив (древнегреческое название Геллеспонт), что обеспечило Афинам контроль над морскими путями в Черное море. С целью развития ремесел и торговли Писистрат предпринял ряд важных мер, в том числе и строительство общественных сооружений. Он покровительствовал поэтам, художникам, украсил афинский Акрополь. По его распоряжению в Афины были собраны народ­ные певцы, со слов которых были записаны знаменитые поэмы Гомера «Илиада» и «Одиссея».

Мероприятия тирана подрывали положение старой родовой знати, многие представители которой были изгнаны из Афин. После его смерти в 527 г. до н. э. правителями Афин стали его сы­новья Гиппий и Гиппарх. В это время положение в бассейне Эгейского моря резко изменилось. Сильная Персидская держава, захватившая Малую Азию, утвердилась на торговых путях из Эгейского моря в Черное. Афинской морской торговле был на­несен жестокий удар. Привоз хлеба из Черного моря в Афины был временно прерван. В результате подорожали многие продукты, возросло недовольство среди населения. Сыновья Писистрата, управлявшие в Афинах, проводили очень жестокую, порой терро­ристическую политику по отношению к афинянам. Начались волнения и выступления против тиранов, один из которых, Гиппарх, был убит в 514 г. до н. э., а другой, Гиппий, по требова­нию народа был изгнан в 510 г. до н. э. афинской знатью.

Реформаторская деятельность Клисфена

Попытка евпатридов восстановить свое господство после па­дения тиранического режима Писистрата и его сыновей встрети­ла решительное сопротивление со стороны большинства афинян. В этих условиях другой афинский реформатор, поддержанный демосом, Клисфен, предпринял новую серию преобразований (509-507 гг. дон. э.).

Его важнейшей реформой стала административно-террито­риальная. На смену архаической родоплеменной организации общества по филам и фратриям он ввел разделение населения Аттики на 10 новых территориальных фил. Это привело к дробле­нию родовых организаций, разрыву родовых связей и смешению населения, которое отныне объединялось только благодаря тер­риториальным связям по месту жительства, а родовые филы окончательно уничтожались.

В связи с этим был преобразован и солоновский Совет четы­рехсот, который отныне включал в себя уже 500 граждан. Он на­бирался по 50 человек от каждой из 10 новых территориальных фил, причем состав нового Совета пятисот (буле) ежегодно пол­ностью менялся. Выборы членов Совета по жребию, отсутствие всяких ограничений при выборах булевтов и запрет быть дважды в течение жизни членом Совета пятисот — все это превращало его в подлинного выразителя интересов всех слоев гражданского кол­лектива.

Клисфену удалось уравнять в правах коренных граждан и пришлых жителей Аттики. Теперь гражданство определялось принадлежностью не к древней родовой филе, а к дему — наибо­лее мелкой территориальной единице. Каждый гражданин те­перь присоединял к своему имени не родовое имя отца, а название своего дема, что окончательно подрывало принципы родовой ор­ганизации и консолидировало гражданский коллектив. Расширялась и демократизировалась система полисных должно­стей, осуществлявших исполнительную власть.

Клисфен учредил и т.н. «суд черепков», или остракизм, по которому сам коллектив граждан определял того, кто мог угро­жать афинской демократии. Заподозренный в возможности уста­новления тиранического режима или режима личной власти гражданин полиса в результате определенной процедуры голосо­вания по решению суда обязан был на определенный срок поки­нуть Афины с правом возвращения по его истечении.

Значение реформ Клисфена очень велико. Если Солон сумел нанести первые удары по господству родовой аристократии и за­ложил общие основы полисного устройства, а также демократи­ческой формы правления в Афинах, а тиранический режим Писистрата и его сыновей стал своеобразной нивелирующей си­лой, направленной против аристократии с ее родовыми связями и привилегиями, то Клисфен окончательно уничтожил ее остатки и придал государственному устройству Афин подлинно демократи­ческий характер.

Все афинские граждане, исключая рабов и проживавших в Афинах иностранцев, называвшихся метеками, принимали ак­тивное участие в политической жизни полиса. Они могли быть избраны на любые государственные должности и принимать уча­стие в решении всех важнейших вопросов политической жизни своей гражданской общины. Афинская демократия была наибо­лее передовой и развитой из всех греческих полисов с демократи­ческой формой устройства.

Классическая Греция

Рубеж VI-V вв. до н. э. открывает в истории Древней Греции эпоху классики, которую принято считать периодом наивысшего расцвета эллинской цивилизации. Он продолжался до последней трети IV в. до н. э., когда объединенные силы греко-македонской армии под командованием Александра Македонского начали за­воевание Персидской державы Ахеменидов.

Одним из благоприятных факторов, способствовавших рас­цвету греческой цивилизации в классическое время, стала победа над персидской агрессией во время т.н. Греко-персидских войн в первой половине V в. до н. э. Греки отстояли свою свободу и неза­висимость в этой неравной схватке. Их полисный строй убеди­тельно доказал свою жизнеспособность и более высокий уровень цивилизации по сравнению с деспотической властью и имперски­ми амбициями ахеменидских владык.

Благодаря победе над Персией в Греции наметился прогрес­сирующий подъем экономики. Военная добыча и огромное число военнопленных стали катализатором этого процесса. Восстановленный контроль над главными торговыми путями, ве­дущими в Причерноморье, Великую Грецию, Египет и Восточное Средиземноморье, способствовал процветанию экономики грече­ских полисов. Именно в это время греки вырабатывают основы рационального ведения хозяйства и эксплуатации труда много­численных рабов.

Завершение формирования слоя полноправного зажиточного среднего крестьянства, которое превратилось в стабилизирую­щую силу укрепляющихся полисных коллективов, позволило многим городам-государствам Древней Греции избежать в V в. до н. э. роковых последствий внутриполисных конфликтов. Этому отчасти способствовало создание в наиболее развитых в экономи­ческом отношении греческих полисах четко отлаженной демо­кратической системы управления, в которой принимали участие все слои гражданского коллектива.

Если демократические формы правления были чаще всего присущи полисам т. н. торгово-ремесленного типа, ярким приме­ром которых были Афины, то граждане полисов аграрного типа, с их консервативной экономикой, архаическими социальными и политическими институтами, тяготели к олигархическим фор­мам власти и управления спартанского типа. В любом случае именно в классическую эпоху в политической жизни и мировоз­зрении греков вырабатывается столь фундаментальное понятие, как «гражданин», «коллектив граждан-единомышленников», под которым и следует понимать все полноправное население гре­ческих городов-государств.

Классический период в истории Древней Греции — это время расцвета эллинской полисной культуры, создания величайших ценностей практически во всех ее областях. Все достижения древ­негреческой культуры этого периода стали своеобразной точкой отсчета и образцом для подражания не только античного обще­ства, но и всей мировой цивилизации.

В последней трети V в, до н. э. мир греческих полисов втянул­ся в водоворот новой войны, теперь уже войны эллинов против эллинов. Это была борьба за преобладание в эллинском мире меж­ду двумя крупнейшими военно-политическими объединениями Древней Греции — Первого Афинского морского союза и Пелопоннесского союза, гегемоном которого была Спарта. Верх одержали спартанцы, однако реальных победителей в Пелопоннесской войне не было. Проиграли все греки, так как эта война стала прологом надвигающихся бедствий, которые постиг­ли Элладу в первой половине IV в. до н. э. В это время полисная система Греции вступает в полосу затяжного кризиса.

Кризис полиса резко ослабил всю Элладу. Этим воспользова­лась Македония, царю которой Филиппу II удалось силой оружия подчинить своему влиянию и власти практически всю Грецию. Последовавшее несколько позже объединение эллинов и маке­донцев было задумано Филиппом II для организации похода на Восток в целях завоевания огромной Персидской державы. После неожиданной смерти македонского царя эта миссия была возло­жена на его сына и наследника Александра, с походов которого на Восток начинается уже новый период греческой истории — элли­нистический.

Греко-персидские войны

В конце VI в. до н. э. над Грецией, в большинстве полисов ко­торой была ликвидирована власть родовой аристократии и пере­житки родового строя, нависла угроза со стороны сильной Персидской державы. В Греции в это время интенсивно развива­лась экономика, ускорились социальные процессы, наметился расцвет культуры. Балканский полуостров пока еще не знал на­шествия варваров-иноземцев. Однако гигантская Персидская держава, в которой правили цари из династии Ахеменидов, суме­ла к этому времени подчинить себе все более-менее крупные госу­дарства и территории Древнего Востока — Египет, Вавилонию, Элам, Финикию, Ассирию, Мидию и др. Ахеменидские владыки, не знавшие военных поражений, стали обращать свои агрессив­ные устремления на запад.

Столкновение было неизбежным, поскольку эта одна из са­мых продолжительных и кровопролитных войн не только эпохи античности, но и всей мировой истории должна рассматриваться как непримиримый конфликт двух совершенно разнородных ми­ров — агрессивной Персидской державы, претендовавшей на ми­ровое господство, и пока еще разобщенных, но потенциально еди­ных в своем стремлении к независимости греческих полисов, граждане которых уже осознавали себя хозяевами судьбы и сво­боды не только для себя и своих семей, но и для всего коллектива сограждан, составлявших основу полисных коллективов.

Особенностью боевых действий между персами и греками, растянувшихся почти на полстолетия (500-449 гг. до н. э.), было то, что они не велись непрерывно, а представляли собой несколь­ко военных столкновений, боевых кампаний, что и позволяет их назвать не одной войной, а целой их серией — Греко-персидски­ми войнами.

Надвигающуюся опасность со стороны персов прежде всего ощутили на себе граждане прибрежных греческих торговых горо­дов Малой Азии. Хотя они находились под персидским контро­лем еще со второй половины VI в. до н. э., ахеменидские владыки почти не вмешивались в их внутреннюю жизнь и не обременяли большими налогами. С приходом к власти в Персии царя Дария I происходит ужесточение политики Персидского царства по отно­шению к ним, в ряде малоазийских полисов власть была передана ставленникам Дария I, установившим свои тиранические режи­мы над их полисными коллективами.

Для того чтобы лишить малоазийские греческие города эко­номической самостоятельности, персидские власти стремились их изолировать, и прежде всего в области торговли. Благодаря тому, что основные морские пути захватили поощряемые перса­ми финикийцы, купцы греческих городов Малой Азии были вы­теснены с их традиционных рынков Эгейского моря и Восточного Средиземноморья. Они оказались в изоляции, экономические связи с полисами Балканской Греции и греческими колониями Причерноморья были парализованы. Все более уверенно персы стали вмешиваться во внутреннюю жизнь малоазийских грече­ских полисов, свергая демократические режимы и насаждая там власть тиранов, происходивших из местных аристократических родов, полностью зависимых от персидских владык.

Все эти невзгоды подняли ионийских греков на восстание против персидского засилья. Центром антиперсидских выступле­ний, начавшихся в 500 г. до н. э., стал город Милет — крупный торговый и культурный центр западной Малой Азии. Однако силы были неравны. Восставшие еще раньше просили балкан­ских греков оказать им помощь в борьбе с персами. Но на этот призыв откликнулись лишь Афины и Эретрия (на острове Эвбея), приславшие на помощь восставшим 25 военных кораблей. Едва ли это могло оказать реальную поддержку повстанцам. Балканские греки, занятые своими внутренними проблемами, еще не представляли себе той опасности, которую могла принести агрессия Ахеменидов, обращенная против них, поэтому помощь восставшим оказалась столь незначительной. Один за другим гре­ческие полисы Малой Азии оказывались в руках персов. В 494 г. до н. э. близ Милета в морской битве греки были разгромлены. Сам Милет был захвачен и полностью разорен. Его жителей пер­сы либо перебили, либо продали в рабство.

Царь персов Дарий I, узнав о помощи восставшим со стороны Афин и Эретрии, получил удобный повод для дальнейшего раз­вития своей агрессии. Подготовка похода на Грецию завершилась к 492 г. до н. э.

Во главе мощного персидского флота и сухопутных сил, поч­ти не знавших поражений, был поставлен талантливый полково­дец Мардоний, родственник царя. Переправившись через Геллеспонт, сухопутные силы персидского царя двинулись в Македонию и Фракию, восстанавливая там власть персидских наместников, пошатнувшуюся в период восстания ионийских го­родов. Одновременно персидский флот блокировал все северное побережье Эгейского моря. Мардоний, выполняя стратегические замыслы Дария I, планировал нанести свой главный удар в Средней Греции, чтобы при удачном ходе боевых действий захва­тить Афины. Характерно, что всем этим действиям предшество­вали меры по укреплению тыла персидской армии: по распоряже­нию Мардония многие тираны малоазийских городов, которые запятнали себя в глазах их греческого населения своим сотрудни­чеством с персами, были смещены, и с согласия персидских вла­стей городам был возвращен полисный статус. Но, находясь в глубоком тылу и под потенциальной угрозой лишения полисной автономии, малоазийские греки едва ли могли оказать реальную помощь грекам Балканского полуострова.

Персам удалось подчинить себе многие прибрежные города Балканского полуострова, южные фракийские племена, остров Фасос. Македонский царь подчинился Мардонию. Путь в Среднюю Грецию был открыт. Но случилось непредвиденное: сильнейшая буря, разыгравшаяся у мыса Афон на Халкидонском полуострове, уничтожила персидский флот. Примерно 300 кора­блей затонуло, при этом погибло почти 20 тыс. персидских вои­нов. Персам пришлось отступить. Флот был потерян, а оставшая­ся в живых часть сухопутного войска уже не могла рассчитывать на дальнейшее продвижение в Среднюю Грецию, так как с трудом справлялась с задачей удержания контроля над уже завоеванны­ми территориями Северной Греции. Остатки армии, за исключе­нием незначительных отрядов, оставленных в гарнизонах, были эвакуированы в Малую Азию. На этом этапе, таким образом, ре­альных непосредственных столкновений персов и греков пока не произошло.

Отстранив от командования Мардония, обвиненного во всех неудачах первого похода на Грецию, персидский царь начал под­готовку новой завоевательной экспедиции. Была сформирована мощная армия вторжения, состоявшая из 20 тыс. воинов, постро­ен новый флот. Во главе армии и флота были поставлены опыт­ные военачальники Датис и Артаферн. Серьезность намерений Дария I подчеркивает тот факт, что в качестве советника при пер­сидских полководцах был послан Гиппий, бывший Писистратид, изгнанный из Афин и нашедший себе пристанище при персид­ском дворе. Гиппий хорошо знал все местные условия и имел сре­ди афинян своих тайных сторонников. Учтя опыт прежних неу­дач, Дарий I и его полководцы решили переправить войско на кораблях через Эгейское море непосредственно на материк, в Среднюю Грецию. Попутно был захвачен ряд островов Эгейского моря.

Высадившись на острове Эвбея, ? персы разорили город Эретрею, граждане которого вместе с афинянами в свое время оказали помощь восставшим малоазийским полисам. Храмы эл­линским богам были разграблены, город сожжен, уцелевшие жи­тели проданы в рабство. Это была показательная акция устраше­ния для афинян. Так был создан удобный плацдарм для подготов­ки к вторжению на полуостров, тем более что путь к Афинам был открыт. Персидская армия переправилась на кораблях к северно­му побережью Аттики и высадилась на равнине у местечка Марафон, расположенного примерно в 40 км от Афин.

Афиняне тем временем спешно собирали ополчение, которое возглавил Мильтиад, известный полководец и политический дея­тель. В 490 г. до н. э. афиняне избрали его одним из своих страте­гов, хотя фактически Мильтиад являлся главнокомандующим афинским ополчением. Численно оно уступало персидскому вой­ску. Из союзников к нему присоединились лишь гоплиты из беотийского города Платеи. Спартанцы, признанные в эллинском мире авторитеты в любых сражениях, в ответ на просьбу афинян о помощи не спешили ее оказать.

Зная тактику персидских военачальников, систему построе­ния их войск на поле боя и прекрасно сознавая, что греки значи­тельно уступают персам, Мильтиад так выстроил оборону афин­ского ополчения, что персы, не разобрав его тактической хитро­сти, вскоре оказались в сложном положении. Дело в том, что он значительно растянул линию фронта своего ополчения, ослабив центр, но усилив фланги. К тому же афинским гоплитам был дан приказ идти на сближение с противником беглым маршем, для того чтобы вражеские лучники были лишены возможности нане­сти им значительный урон. Персы же оставили свои лучшие под­разделения в центре, в надежде на то, что именно здесь, а не на флангах им будет сопутствовать успех.

Поначалу персы смяли ряды афинских гоплитов, обратив их в бегство. Однако на флангах, где у персов было сил меньше, по­беда сопутствовала грекам. Именно фланговыми ударами афиня­не завершили окружение центральной группировки персидских войск. Крах персидской армии был очевидным: на поле боя оста­лось более 6 тыс. погибших персидских воинов. Греки же, по со­общениям античных авторов, потеряли всего 192 гоплита. Радость победителей была столь велика, что посланный с поля боя с доне­сением о победе афинский воин, пробежав без отдыха более 42 км, достиг афинской агоры и, воскликнув: «Афиняне, радуйтесь, мы победили!», — упал замертво. Впоследствии в память об этом на Олимпийских играх была установлена марафонская дистанция (42 км 195 м), соответствовавшая расстоянию от Марафона до Афин.

Тем временем уцелевшая часть персидской армии бросилась к своим кораблям, но и здесь разгорелась жестокая схватка. Несмотря на то что афинянам удалось захватить несколько кора­блей противника, остальные сумели уйти по направлению к Афинам. Персидские военачальники надеялись на реванш. Это прекрасно понимал и Мильтиад, приказавший своим воинам, еще не отдохнувшим от сражения, не задерживаясь, быстрым маршем последовать на защиту Афин. Как только афинское опол­чение достигло берега Аттики, туда же подошел персидский флот. Неожиданное для персов появление афинских гоплитов у стен своего родного города отбило охоту у персидских военачальников к высадке и штурму Афин. После этого персам не оставалось ни­чего другого, кроме как бесславно вернуться на родину.

Марафонское сражение стало ярким свидетельством превос­ходства греческой военной организации над персидской. В сра­жении приняли участие члены не только афинского гражданско­го ополчения, но и других полисов. То, что уступавшие агрессору по своей численности объединенные силы граждан небольших эл­линских городов-государств сумели не только противостоять мощной, прекрасно отмобилизованной и опытной в сражениях армии персидского царя, но и победить ее, показало как преиму­щество греческих полководцев в области тактики, так и мораль­но-политическое превосходство греков, сражавшихся за свою свободу.

Греки прекрасно понимали, что сражение при Марафоне — это лишь один из эпизодов уже начавшейся жестокой войны и что персы будут мстить за поражение, так как они еще очень сильны и по-прежнему уверены в своей непобедимости. Однако эллины неожиданно получили почти десятилетнюю передышку. Дело в том, что в Ахеменидской державе разгорелся продолжительный кризис, временно отсрочивший продолжение войны. В 486 г. до н. э., когда персы уже завершали подготовку к новому вторже­нию, в Египте вспыхнуло восстание, вызванное тяжелым налого­вым гнетом и угоном многих тысяч египетских ремесленников в Персию для сооружения царских дворцов в Сузах и Персеполе. К тому же вскоре умер Дарий I, так и не сумевший подавить это вос­стание. Трон ахеменидских владык достался его сыну Ксерксу, который получил от отца в наследство огромную державу и неуто­ленную ненависть к эллинам.

Новый правитель державы, вступивший на престол в 486 г. до н. э., решил подготовиться к новому походу на Грецию более основательно, чем это было ранее. Ему еще следовало укрепить свою власть, прежде чем выполнить свое обещание покорить сво­бодолюбивых греков. Лишь в 484 г. до н. э. царь сумел справиться с мятежными египтянами. Однако спустя полгода вспыхнуло но­вое восстание — на этот раз уже в Вавилонии, жестоко подавлен­ное Ксерксом. Все это оттянуло начало новой агрессии против Греции. Тем не менее подготовка к нему, как военная, так и ди­пломатическая, продолжалась.

Поводом для выступления послужила месть за убийство пер­сидских послов в Афинах и Спарте. По приказу царя был прорыт канал через песчаный перешеек мыса Афон в восточной части по­луострова Халкидики, для того чтобы персидский флот не стал жертвой новой бури и не повторилась трагедия 492 г. Для пере­правы армии через Геллеспонт были сооружены два понтонных моста. Однако вскоре морская буря разрушила эти переправы.

Мосты соорудили заново. Весной 480 г. до н. э. персы пере­правились через пролив Геллеспонт. По преданию, их огромная армия двигалась по вновь наведенным мостам почти семь суток.

Ее передовые части тем временем успели достичь границ Средней Греции. Фессалия и Беотия поспешили признать власть персов. Опять угроза варварского вторжения нависла над Афинами. Вся Эллада готовилась к схватке.

Разногласия среди греков затрудняли организацию обороны. Многие понимали, что объектом агрессии станут не только Афины. Все греческие города-государства могут лишиться своей свободы. Некоторые представители греческих городов призыва­ли к отступлению из Средней Греции с целью ухода на Пелопоннес, чтобы хорошо укрепленный Истмийский перешеек стал препят­ствием для войск персидского царя. Афинянин Фемистокл, кото­рый после смерти Мильтиада, героя Марафона, стал самым влия­тельным политическим деятелем Афин, настаивал на создании мощного боевого флота, который смог бы противостоять персид­скому. Его политический противник Аристид, напротив, помня о триумфе Афин в Марафонской битве, требовал усиления сухопут­ных военных сил. Возобладала точка зрения Фемистокла: после изгнания Аристида из Афин путем остракизма началось ускорен­ное строительство афинского флота. При этом Фемистокл, созна­вая мощь сухопутного спартанского ополчения, предложил от­дать спартанцам командование объединенными союзными грече­скими силами.

Тем временем армия персов во главе с Ксерксом подошла к Фермопилам — узкому горному ущелью в Центральной Греции. Это был очень важный стратегический пункт между Фессалией и Центральной Грецией. Здесь по плану союзников небольшое гре­ческое ополчение должно было остановить лавину персов, пока у мыса Артемисия, на побережье острова Эвбея, объединенный гре­ческий флот даст отпор персидскому.

Ксеркс пока выжидал, надеясь, что греки поймут бессмыс­ленность сопротивления и покинут Фермопильский проход. Несколько попыток прорвать оборону союзников оказались безу­спешными: греки стояли насмерть. Однако помощь персам при­шла неожиданно: перебежчик из местных жителей показал им обходной путь и их передовые отряды вскоре вышли в тыл к гре­кам. Командовавший сухопутными силами греков спартанский царь Леонид, узнав о предательстве, решил отпустить большин­ство союзных отрядов, чтобы сберечь основные силы для будущих сражений. Сам же Леонид во главе отряда из трехсот спартанских гоплитов выполнил свой воинский долг до конца. В ходе неравно­го боя погибли все спартанцы. Путь в Среднюю Грецию для пер­сидских войск был открыт.

Получив известие о падении Фермопил, союзники потребова­ли, чтобы греческий флот покинул мыс Артемисий, и сами отош­ли на юг. На Истме срочно возводились укрепления. В это время персы уже подошли к Аттике. Фемистокл понимал, что, пока у афинян будет военный флот, потеря города не станет роковой для них. Началась эвакуация женщин, детей и стариков на корабли, которые доставляли их на соседние острова Эгину и Саламин. Афины были захвачены персами. Горстка защитников, укрепив­шаяся на Акрополе, погибла в неравном бою. В огне пожара были уничтожены храмы богов, другие общественные сооружения, жилища горожан. От цветущего некогда города остались лишь развалины.

Греки, не желая в этих условиях рисковать своим ополчени­ем, выбрали тактику обороны на суше и наступления на море. Союзный флот сосредоточился в узкой бухте между побережьем Аттики и островом Саламин. Он состоял из 380 кораблей, из кото­рых 147 были построены афинянами. Это были современные для того времени военные корабли, приспособленные для ведения ак­тивных боевых действий.

Ксеркс двинул свои корабли к Саламинской бухте, чтобы бло­кировать греческий флот и лишить греков надежд на продолже­ние сопротивления. Персидский царь, уверенный в победе своих флотоводцев, приказал воздвигнуть себе трон на берегу, чтобы с холма наблюдать гибель противника.

Легким и быстроходным греческим кораблям под командова­нием Фемистокла противостояла персидская эскадра, состояв­шая почти из тысячи громоздких и неповоротливых судов. В же­стокой схватке большая часть персидского флота была уничтоже­на. Оставшиеся корабли в панике бросились в бегство, но здесь их ожидала засада. Поражение персов было полным. Ксеркс, ли­шившись своих лучших воинов и всего флота, опасался того, что греки могут-направиться к Геллеспонту и разрушить мосты, об­рекая тем самым на гибель его сухопутную армию. Поэтому он начал отвод своей армии в Северную Грецию и затем во Фракию, спеша защитить переправу через пролив. Но лишь незначитель­ные остатки его войск сумели добраться до нее. Многие персид­ские солдаты погибли в засадах, устроенных греками на пути к отступлению, многие умерли от голода.

Сразу же после Саламинской битвы Мардоний, инициатор по­хода на Грецию, уговорил персидского царя оставить его с частью войска для контроля над захваченными греческими территория­ми. После зимовки в Фессалии войска Мардония вновь заняли Аттику. Афиняне, оставшиеся в одиночестве, опять были вынуж­дены спасаться бегством на Саламин. Но вскоре им на помощь вы­ступили спартанцы. Появление столь внушительного подкрепле­ния заставило Мардония покинуть Аттику и отступить в Беотию.

Здесь, у местечка Платеи, в 479 г. до н. э. войска Мардония были полностью разбиты, а сам он погиб в бою. Поражение персов при Платеях было закреплено греками в этом же году в морской битве у мыса Микале, близ Милета.

Персы были вынуждены покинуть территорию Балканской Греции, а греки перенесли военные действия в район Эгейского моря и в Малую Азию. На этом этапе войны (478-459 гг. до н. э.) от персидского господства были освобождены города Малой Азии и острова Эгейского моря. Спартанцы уже не принимали участия в боевых действиях, отозвав своих военачальников из союзной армии. Поэтому после заключения военного союза Афин и осво­божденных от персов островных и материковых греческих горо­дов (т.н. Делосская симмахия) роль организатора отпора персам переходит к афинянам. На южном побережье Малой Азии в двой­ной (морской и сухопутной) битве у реки Эвримедонта в 468 г. до н. э. союзная греческая армия под командованием афинского полководца Кимона нанесла персам крупное поражение.

Эпизодические военные действия, то затихая, то возобновля­ясь, продолжались до 449 г. до н. э., когда Каллий, афинский го­сударственный деятель, подписал от имени всех греков мирный договор (т.н. «Каллиев мир»). По его условиям персы лишались своих владений в Эгейском море, на Геллеспонте и на Боспоре. Греческие города западной части Малой Азии получили полити­ческую независимость. Персы лишались права вводить свои ко­рабли в Эгейское море и в проливы.

Греко-персидские войны носили для греков освободительный характер. Более высокий, нежели у персов, уровень социально- экономического развития, превосходство гражданского ополче­ния над персидским войском, состоявшим в основном из навербо­ванных и подчиненных персам племен их державы, огромный патриотизм греков обеспечили им победу над агрессором. После этих событий наступает период расцвета греческих полисов, уси­ления Афин, создавших в ходе войны Делосский (Первый Афинский) морской союз, вскоре превратившийся в Афинскую морскую державу.

Экономика Греции в V-IV вв. до н. э.

Экономическая система, сложившаяся в Греции после окон­чания Греко-персидских войн и просуществовавшая без каких- либо радикальных изменений до конца IV в. до н. э., обеспечила блестящий взлетэллинской культуры и цивилизации. Основанная на использовании рабского труда, она не являлась однородной для всего мира греческих полисов. В зависимости от характера и типа полисных структур принято выделять два варианта ее раз­вития — афинский (торгово-ремесленный) и спартанский (аграр­ный). В рамках афинского варианта роль ремесла и торговли была доминирующей, причем в динамично развивавшихся полисах этого типа (Афины, Мегары, Коринф, Милет, Родос, Сиракузы и ряд других) был создан товарный, с использованием рабского труда, вариант экономической системы. В рамках второго, аграр­ного типа полисных структур (Спарта, полисы Аркадии, Фессалии, Беотии и др.) сельское хозяйство получило преоблада­ющее развитие, при этом торговля и ремесло были развиты незна­чительно. Различны были роль и место непосредственных произ­водителей в функционировании моделей этих экономических си­стем. И все же наиболее показательной была модель развития экономики полисов торгово-ремесленного типа.

В классический период сельское хозяйство оставалось домини­рующей отраслью греческой экономики, причем среди граждан земледелие считалось одним из самых уважаемых занятий. Большинство населения греческих полисов проживало в сель­ской местности и было занято сельскохозяйственным трудом с упором на выращивание продуктов т.н. «средиземноморской три­ады» (пшеница и ячмень, оливки, виноград). При этом такие тру­доемкие культуры, как оливки и виноград, уже не могли возделываться без применения дополнительной рабочей силы — труда рабов. Вследствие этого, особенно после окончания Пелопоннесской войны, наблюдается более широкое проникнове­ние в сельское хозяйство Греции рабского труда и увеличение ин­тенсивности и товарности сельскохозяйственного производства. Вместе с тем наряду с крестьянством постепенно формируется и слой горожан-землевладельцев, для которых основной рабочей силой на земле становятся рабы.

В V в. до н. э. существовала градация типов хозяйств, опреде­ляемая в первую очередь размерами земельных участков. При этом около 60% земли составляли участки площадью от 2 до 15 га, обрабатываемые их хозяевами и домочадцами с помощью не­скольких рабов, 30% — менее 2 га, на которых трудились их владельцы вместе с членами семьи, без применения рабской силы. Это свидетельствует о том, что в Греции классического пе­риода преобладало мелкое и среднее землевладение. Средние раз­меры участка, таким образом, варьировались в пределах от 4 до 6 га. Владельцев же крупных земельных поместий площадью от 15 до 25 га было сравнительно немного, но возделывались они при этом с помощью труда большего числа рабов (ориентировочно — от 15 до 25). В хозяйствах всех этих типов были и виноградники, и маслинные посадки, и сад из плодовых деревьев, огород, не­ большие стада мелкого рогатого скота, что свидетельствует об их многоотраслевом характере.

Все они были самодостаточны, вполне обеспечивали потреб­ности семьи самого землевладельца и его рабов (если они имелись) в сельхозпродуктах. Связи с рынком у таких земледельцев пока были спорадическими, непостоянными. Другое дело — хозяйства крупных землевладельцев. Здесь производились значительные излишки сельскохозяйственных продуктов и товаров (вино, олив­ковое масло), которые уже реализовывались на местных рынках или же шли на экспорт. ВIV в. до н. э., в эпоху кризиса греческо­го полиса, в связи с утратой многими гражданами, в том числе и крестьянами, связей с землей, и они для удовлетворения своих потребностей в продуктах питания уже начинают прибегать к услугам рынка.

Природные условия Греции определяли специализацию ре­гионов страны в выращивании той или иной сельскохозяйствен­ной продукции: зерновые (пшеницу, ячмень, полбу) возделывали почти исключительно в Фессалии, Беотии, большей части Пелопоннеса и в Аттике. В других областях, где хлебопашество не получило развития из-за неблагоприятных природных усло­вий, упор делался на развитие садово-огородных культур. Важное место в ряде районов занимало и скотоводство: разведение коней и тяглового скота, козо- и овцеводство, выращивание свиней.

Сельское хозяйство Греции в целом обеспечивало население основными продуктами питания. В то же время полностью про­кормить себя могли лишь наиболее развитые области. При этом многие греческие полисы не могли обойтись без импорта продук­тов питания из других регионов тогдашнего мира. Особенно остро стояла проблема обеспечения населения хлебом. Зерно (в основ­ном пшеницу) ввозили из Египта, с Сицилии, с Кипра и из раз­личных областей Причерноморья, с которыми у греков издавна были налажены взаимовыгодные торговые связи.

V-IV вв. до н. э. характеризовались бурным и повсеместным развитием ремесленной деятельности. Источники упоминают об огромном числе различных ремесленных специальностей (гонча­ры, оружейники, ткачи, кузнецы, кожевенники, мукомолы, портные, обувщики, ювелиры, сапожники и многие другие). При этом ясно прослеживается существование внутрипрофессиональ- ной специализации целого ряда ремесел, обеспечивающей доста­точно высокое качество изделий и являющейся важным этапом в процессе разделения трудовых операций. Это, в свою очередь, яв­ляется признаком товарной направленности производства, разу­меется, в тех рамках, в каких позволяла низкая техническая оснащенность того времени. Переход к массовому производству в ремесле Древней Греции зафиксирован уже с VI в. до н. э.

Говоря о социальном составе ремесленного сословия, следует отметить, что в нем были представлены как свободные (граждане и метеки), так и рабы. При этом одни отрасли ремесленного про­изводства (например, горнодобывающее дело) практически пол­ностью базировались на труде рабов, тогда как в других ремеслах (особенно в строительстве, корабельном деле) были широко пред­ставлены и свободные люди. Более того, власти ряда полисов вся­чески поощряли занятия свободных граждан ремесленной дея­тельностью. В то же время в связи с расширением государствен­ных заказов на различные ремесленные изделия (например, ору­жия во время частых войн) труд рабов начинает применяться во все больших масштабах. Именно широкомасштабное использова­ние рабского труда и организация на этой основе ремесленного производства, наряду со все большей его специализацией, явля­ются отличительными чертами греческого ремесла классической эпохи.

Следует отметить, что продукция, созданная ремесленниками-индивидуалами и работниками мелких мастерских, была ориентирована главным образом на удовлетворение повседнев­ных потребностей жителей городов и деревень. С другой сторо­ны, в крупных мастерских, где число занятых (в основном рабов) доходило до 30-35 чел., производилась в массовом объеме вы­сококачественная продукция, предназначенная преимуществен­но на экспорт. В целом ремесло было той отраслью экономики классической Греции, где рабский труд применялся больше все­го.

Важнейшими отраслями древнегреческого ремесла были гор­ное дело, металлургия, строительство и керамическое производ­ство. Добыча и обработка металлов являлась одной из древнейших и важнейших отраслей греческого ремесла. Некоторые области Греции были богаты железными рудами (Лаконика, Аттика, Эвбея), медью (Эвбея и Пангея), олова, серебра (Аттика, Пангея), оловом, золотом (Пангея). Одними из наиболее развитых отрас­лей металлургического производства были изготовление оружия и монетное дело. Специализация в области добычи и обработки руды, при плавке металла и его обработке была развита довольно широко. Отсюда значительный прогресс в горном деле, в органи­зации поиска рудных месторождений и их разработки, в метал­лургии и металлообработке.

Огромный размах в V в. до н. э. приобрели строительные рабо­ты, что было связано как с естественным желанием восстановить разрушенное во время многочисленных войн и военных конфлик­тов, так и с быстрым экономическим ростом ряда полисов, осо­бенно Афин и Коринфа. Строительные работы подразделялись на частные и общественные. Частные дома возводились на средства их владельцев, храмы же — за счет государства и различных ре­лигиозных братств. Сооружение общественных зданий, а также строительство государственных дорог и оборонительных укреп­лений входило в компетенцию полисных властей. Основными строительными материалами были мрамор и известняк.

Керамическое производство подразделялось на несколько ви­дов. Это изготовление расписной керамики (как высокоху­дожественной, требовавшей больших затрат и кропотливой ра­боты, так и грубой, массовой), производство строительной кера­мики (в основном черепицы и облицовочных плит для зданий), изготовление керамических тарных сосудов, водопроводных и канализационных труб и др. Керамическое производство играло очень большую роль в системе греческого ремесла. Оно и находи­ло успешный сбыт в рамках межполисной торговли, и являлось прибыльным предметом экспорта.

В отличие от металлообрабатывающего и керамического про­изводства, прядение и ткачество издавна были отраслью домаш­него хозяйства, где использовался в основном женский труд. Но к V в. до н. э. постепенно выделились ремесленные центры, сла­вящиеся производством какой-либо определенной текстильной продукции.

Еще одной отраслью ремесленного производства являлось ко­раблестроение, которое в Греции также получило большое разви­тие. Для строительства как торговых, так и военных кораблей требовался труд многих специалистов — плотников и столяров, ткачей и такелажников, мастеров по металлу и др. Развитие ко­раблестроения привело к появлению у ведущих греческих поли­сов военного и торгового флотов.

Бурное развитие ремесла способствовало развитию внутрипо- лисной, межполисной и международной торговли. При этом отрас­ли ремесла, ориентированные на производство предметов роско­ши, были связаны, как правило, с периферией Средиземноморья; отрасли же ремесла, ориентированные на удовлетворение повсед­невных потребностей людей, были более связаны с собственным полисом и его соседями.

В целом об экономике Греции V в. до н. э. нельзя говорить как о чем-то едином, ибо темпы и формы развития отдельных обла­стей (например, Афин и Коринфа по сравнению с Аркадией или Этолией) были очень различны. Вместе с тем можно предполо­жить, что в тот период происходит определенное выравнивание уровня экономического развития различных греческих террито­рий, хотя разница между наиболее передовыми и более отсталы­ми областями все же сохранялась.

В это время в экономике зарождается целый ряд новых явле­ний, которые нашли свое более полное воплощение в IV в. до н. э. В аграрном секторе это было широкое использование рабского труда в крестьянских хозяйствах среднего и мелкого размера. Новейшие исследования показывают, что рабский труд уже использовался почти в каждом крестьянском хозяйстве. Именно это определяло собой магистральный путь развития рабовладения в Древней Греции. Наряду с этим, появились крупные хозяйства, отличие которых от аналогичных хозяйств архаической эпохи со­стояло в том, что последние базировались на эксплуатации зависимого от них в той или иной форме и степени крестьянства, в то время как крупные хозяйства V в. до н. э. были уже основаны на рабском труде.

Ремесло в классической Греции характеризовалось прежде всего расширением масштабов производства и углублением спе­циализаций. Развивалась и внутрипрофессиональная спе­циализация, особенно в кожевенном, металлургическом, гон­чарном и ряде других производств. Рабский труд начал широко применяться практически во всех отраслях ремесленного произ­водства. Источники позволяют сделать вывод о широком распро­странении мелких и средних мастерских, использовавших раб­ский труд. Отдельные отрасли ремесла (например, горное дело) требовали массового применения рабского труда. Вообще для гре­ческого ремесла было характерно почти полное отсутствие меха­нических приспособлений, что компенсировалось широким при­менением рабского труда. В то же время вряд ли можно говорить о «сверхэксплуатации» рабов, за исключением тех, которые ис­пользовались в отраслях, приносящих очень крупные прибыли, например в серебряных рудниках. В основном же рабовладелец был заинтересован в как можно более длительном использовании труда раба-ремесленника, так как цена его была достаточно высо­ка, а чистый доход от использования раба получался только через полтора-два года его работы.

V-IV вв. до н. э. характеризуются значительным прогрессом в развитии обмена. Широко развивается межполисная торговля, происходит становление и развитие внутренних рынков в грече­ских полисах, резко возрастают экономические связи между ме­трополией и колониями. При этом расширение торговли было тесно связано с развитием ремесел, а также сельскохозяйственно­го производства.

В гористой Греции сухопутные перевозки не получили рас­пространения из-за дороговизны и несовершенства тогдашнего транспорта и отсутствия хороших дорог. Зато морские торговые пути были освоены достаточно рано и получили в классический период резкий толчок в своем развитии. Усиливается интенсив­ность морских перевозок, возрастает грузоподъемность торговых кораблей. Многие греческие полисы обзаводятся собственным торговым флотом, строят порты и благоустроенные морские гава­ни, оборудованные удобными причалами, хранилищами, арсена­лами, доками для ремонта кораблей.

Серебряная монета как средство расчета, появившаяся в Греции еще в VII в. до н.э., наиболее активно использовалась именно в классическое время. Поскольку каждый греческий по­лис чеканил собственные типы монет (своих весовых стандартов), появилась необходимость в т.н. трапедзитах — менялах, которые следили за курсом обращавшихся в Греции многочисленных се­рий монет различных полисов, осуществляли их обмен, размен монет крупных номиналов на более мелкие. Благодаря деятель­ности таких менял появляются зачатки банковских операций и безвалютных расчетов, кредитных сделок, оптовых операций и т.п.

Вместе с тем монеты таких крупных торгово-ремесленных центров, как Афины и Коринф, становятся общей валютой, об­служивавшей межполисные и международные торговые опера­ции того времени. Еще одно новое явление в экономике Греции классического времени — это появление в денежном обращении многочисленных серий разменной медной монеты мелких номи­налов, что свидетельствует о значительном росте розничной тор­говли и вовлечении в нее практически всего населения греческих полисов.

В целом классическая эпоха в истории Древней Греции — это время экономического подъема, которое характеризуется широ­ким проникновением отношений классического рабства в произ­водство (как сельскохозяйственное, так и ремесленное), по­явлением крупных ремесленных мастерских, усилением регио­нальной специализации, резким ростом торговых операций и на­чалом широкого распространения товарно-денежных отношений во внутриполисных и международных экономических связях, а также становлением внутриполисных рынков. Этот новый тип интенсивной, товарной экономики (при сохранении ее натураль­ной основы) резко отличался и от экономической структуры стран Древнего Востока, и в определенной степени от экономики поли­сов аграрного типа, хотя последние все же превосходили по уров­ню своего экономического потенциала древневосточные государ­ственные образования и вместе с полисами торгово-ремесленного типа являлись творцами достижений древнегреческой цивилиза­ции.

Греческое общество классической эпохи

Греческое общество V-IV вв. до н. э. делилось на три группы, три класса. Это рабовладельцы, свободные мелкие производите­ли, не применявшие рабский труд в своем хозяйстве, и рабы (или подневольные работники рабского типа). Подобная схема трех­членного деления общества в целом традиционна для всех древ­них цивилизаций, однако для Греции эпохи ее расцвета она име­ла свои характерные особенности в зависимости от типа полисных структур.

Контингент греческих рабов в классическое время состоял преимущественно из людей негреческого происхождения. После законодательной отмены порабощения сограждан в большинстве греческих полисов главным источником рабства стали войны — продажа в рабство военнопленных и жителей, захваченных во время военных столкновений. Число рабов росло также за счет продажи своих соплеменников в рабство представителями правя­щей аристократии варварской периферии греческого мира. Так называемое «самовоспроизводство» — рождение детей от ра­бынь — еще один источник рабства. Такие доморожденные рабы стоили гораздо больше, нежели агрессивные и стремящиеся к по­бегу на родину рабы из числа военнопленных. Рабский контин­гент пополнялся также за счет пиратства и похищения детей. Порабощали и преступников, осужденных по суду. Но основным, ведущим источником было все же порабощение военнопленных.

Таким образом, в целом масса рабов в Греции не была одно­родной и по своему происхождению, и по своему положению. Рабы были разобщены, имели отличные друг от друга интересы, находились под строгим присмотром. Возможностей для объеди­нения, чтобы выразить солидарный протест, они «не имели. Поэтому Греция не знала крупных и организованных выступле­ний рабов против своих господ. В ряде греческих полисов отста­лого, аграрного типа, например в Спарте, роль рабов выполняли т.н. подневольные работники рабского типа — илоты.

Класс греческих рабовладельцев делился на несколько фрак­ций. Прежде всего это представители старых аристократических родов, уже потерявшие многие свои привилегии в результате дли­тельной борьбы демоса за свои права, а также слой рабовладель­цев, чьи экономические интересы были связаны с ремеслом и тор­говлей. Последняя группа делилась на граждан и неграждан по­лиса (типа афинских метеков). Вообще, «метек» — это название лично свободных людей, переселившихся в какой-либо греческий полис. Они не имели гражданских прав в том полисе, который принял их на поселение. Не обладая правами собственности на землю, метеки могли заниматься только ремеслом, торговлей или арендовали участки земли. За право проживания они обязаны были платить властям своего полиса особый налог. Со временем, особенно в IV в. до н. э., некоторые метеки становятся очень бога­тыми людьми.

В периоды обострения внутриполитической борьбы в грече­ских полисах некоторые группы богатых метеков могли добиться гражданских прав. Народное собрание в порядке исключения могло даровать право гражданства за большие заслуги перед по­лисом также и отдельным метекам, например за их финансовую помощь государству.

Свободные мелкие производители — еще одна группа грече­ского общества — также делились на несколько фракций. Одна из них — крестьяне, обрабатывавшие собственные участки земли без применения рабского труда, или же крестьяне-арендаторы. Представители другой группы — мелкие ремесленники или тор­говцы, являвшиеся гражданами полиса. Свободные люди, зани­мавшиеся аналогичным трудом, но не входившие в состав граж­данской общины полиса, — еще одна группа свободных мелких производителей. Положение крестьян-собственников было более устойчивым в экономическом и социальном плане, чем у граж­дан-арендаторов, граждан-ремесленников и торговцев. Зато по­ложение неграждан — свободных мелких производителей было самым незавидным. Они были исключены из политической жиз­ни полиса, не имели права на вывод в колонии. За возможность проживания на территории полиса они платили налог в пользу всей его гражданской общины.

В период кризиса полисной системы IV в. до н. э. преимуще­ственно в полисах торгово-ремесленного типа появилась прослой­ка граждан, потерявших связь с землей и производством, лишив­шихся имущества, земли, обедневших, но по-прежнему распола­гавших полным набором гражданских прав. Эта масса декласси­рованных элементов была весьма беспокойна и, как правило, очень активна в политической жизни. Именно от них полисные власти ожидали выступлений, приводивших к политической не­стабильности. Поэтому властями полисов осуществлялись неко­торые меры по оказанию экономической поддержки этой парази­тирующей части гражданского населения, утратившей интерес к ТРУДУ ^и живущей за счет подачек от полиса.

Первый Афинский морской союз и превращение его в Афинскую морскую державу

Союз был образован в 478-477 гг. до н. э. как антиперсидское объединение греческих полисов, располагавшихся главным обра­зом на берегах и островах Эгейского моря. В истории его суще­ствования выделяют обычно два этапа. Первый — это 478-454 гг. до н.э., когда перед ним стояла задача отражения персидской агрессии и освобождения греческих городов Малой Азии и остро­вов Эгейского моря от власти персов. Второй этап приходится на время с 454 г. до н. э. (перенос союзной казны с острова Делос в Афины) по 404 г. до н. э. Полисы Пелопоннесского союза, равно как и сама Спарта, в состав Делосского (Афинского) союза не вхо­дили.

По сравнению с Пелопоннесским союзом Делосский имел бо­лее сложную организацию. В его рамках была создана единая фи­нансовая система и общая союзная казна, пополнявшаяся еже­годными взносами (форосом) от каждого полиса, входившего в союз. До 454 г. до н. э. общесоюзная казна находилась на острове Делос (отсюда и первоначальное название союза), ее средства рас­пределялись общим собранием союзников и тратились на содер­жание союзной армии и флота.

Размер фороса был различным и зависел от экономических возможностей каждого полиса. К 454 г. до н. э. союз охватывал почти 200 полисов, чьи интересы он успешно защищал, развивая взаимную торговлю и обеспечивая охрану торговых путей. К это­му времени Первый Афинский союз превращается в особое поли­тическое объединение греков со своей социально-экономической и внешней политикой. Именно тогда все больше начинает прояв­ляться стремление Афин превратить союз равноправных членов в военно-политическое и экономическое объединение под своей эгидой.

Превращение Делосской симмахии в Афинскую морскую державу вначале выразилось в том, что в 454 г. до н. э. союзная казна была перенесена, под предлогом угрозы Делосу со стороны персов, в Афины. При этом единственным распорядителем фи­нансов стали афиняне. В результате союзнические средства стали тратиться уже только на афинский флот и на афинских гоплитов. Вскоре афиняне стали использовать эти деньги уже не только на военные нужды, но и в собственных интересах — на обществен­ное строительство, оплату должностных лиц и т.п. Возникавшее недовольство союзников подавлялось самым решительным обра­зом: в,полисы, желавшие покинуть союз, посылались каратель­ные экспедиции. Нередко дело доходило до прямых вооруженных столкновений между союзниками и афинскими гоплитами.

Посредством союзников, которые постепенно превращались в подданных, Афины успешно решали свои собственные экономи­ческие проблемы. Распространение афинских стандартов в расче­тах на территории союза, унификация мер веса, монетной систе­мы облегчали экономические связи, усиливали роль Афин в меж­полисной торговле. Кроме того, выведение т.н. клерухий на зем­ли союзников, благодаря чему значительная часть обедневших жителей Аттики получила плодородные участки земли, позволя­ло, с одной стороны, решить внутренние проблемы самих афинян, а с другой — делало этих афинских граждан-клерухов прочной опорой афинской власти и влияния среди союзников, проводни­ками идей афинской демократии на других территориях Греции.

В укреплении могущества Афин и в деле создания Афинской морской державы огромную роль сыграл выдающийся афинский государственный деятель и полководец Перикл. Однако трагиче­ское поражение Афин в столкновении со Спартой в период Пелопоннесской войны (431-404 гг. до н. э.) привело к роспуску Первого Афинского морского союза в 404 г. до н. э.

Деятельность Эфиальта и Перикла. Расцвет афинской демократии

Расцвет афинской демократии начинается со времени Эфиальта — известного политического деятеля, который после­довательно выражал интересы демократических слоев населения Аттики. Он был стратегом, ратовал за самостоятельную внешнюю политику Афин. В области внутренней политики его деятель­ность связана с периодом дальнейших демократических преобра­зований в Афинах, с борьбой за ликвидацию политического зна­чения главного оплота афинской аристократии — ареопага. Дело в том, что в период Греко-персидских войн аристократический ареопаг значительно укрепил свои позиции. Однако в условиях расширения афинского морского могущества, роста самосозна­ния и политической активности той части афинских граждан, ко­торые служили на флоте и были связаны с ремеслом и торговлей, ареопаг уже не мог в дальнейшем сохранять свое значение.

После изгнания Кимона, лидера аристократической группи­ровки, руководство афинским полисом перешло к демократам во главе с Эфиальтом. В 462 г. до н. э. ему удалось отобрать у ареопа­га те его права, в силу которых в его руках сосредотачивалась охрана государственного порядка. Эти права частично были пере­даны народному собранию, Совету пятисот и суду. Так, народное собрание теперь могло судить тех, кто был обвинен в государ­ственном преступлении. Совет пятисот стал проводить докима- сии — проверки граждан, претендовавших на занятие той или иной государственной должности. Совет также отобрал у ареопа­га суд над теми гражданами, чьи действия считались противоза­конными. Окончательное решение о признании их виновными принимал суд присяжных. У ареопага также было отобрано право охраны законов. Теперь этим занималась специально избираемая комиссия должностных лиц — номофилаков. Отныне ареопаг за­нимался лишь уголовными делами — о поджогах, предумышлен­ных убийствах, кровной мести, святотатствах. С этого времени влияние аристократических элементов надолго было сломлено в Афинах.

Реформа ареопага, проведенная Эфиальтом, была составной частью демократических преобразований 60-50-х годов V в. до н. э., обусловленных существенными сдвигами в социально-эко­номической и политической жизни афинского общества. Они, по сути, являлись продолжением политики Фемистокла, положив­шей начало консолидации радикально-демократических слоев афинского гражданства. Аристократы не могли простить Эфиальту столь решительных мер против ареопага. Вскоре на Эфиальта было совершено покушение, и он погиб.

Соратником и продолжателем политики Эфиальта был зна­менитый Перикл, который возглавил руководство демократиче­ской группировкой и, устранив от власти остатки аристократиче­ских элементов, на долгое бремя сделался руководителем всей внешней и внутренней политики Афинского полиса и Морского союза. Именно Перикл и его сторонники разработали политику по превращению Делосского союза в Афинскую морскую держа­ву. В период с 444 по 429 гг. до н. э., когда афинские граждане ежегодно переизбирали Перикла на должность первого стратега, Афины превратились в политическую и культурную столицу всей Греции. В связи с этим время правления этого видного государ­ственного деятеля вошло в историю как «эпоха Перикла».

При Перикле афинская рабовладельческая демократия до­стигла своего высшего развития. Окончательно оформилась афин­ская демократическая конституция. Народное собрание собира­лось регулярно, четыре раза в месяц. В нем принимали участие все граждане Афин, а разрешение вопросов происходило в резуль­тате простого голосования, путем поднятия рук после обсужде­ния. Совет пятисот заведовал текущими политическими делами, руководил деятельностью выборных должностных лиц, готовил материал для представления в народное собрание и тем самым ча­сто предопределял решение вопросов.

Большинство судебных дел разбирал суд заседателей (гели­эя), куда по жребию выбирались все граждане без исключения. По закону любой афинский гражданин мог избирать и быть вы­бранным на все должности Афинской республики, но фактически беднейшее гражданство не имело возможности занимать выбор­ные должности архонтов и стратегов, так как они не оплачива­лись.

Чтобы привлечь демос на свою сторону, Перикл провел закон об установлении небольшой платы заседателям в суде, а также о выдаче платы на пропитание граждан во время театральных пред­ставлений, которые в Афинах являлись частью общественно-ре­лигиозного празднества в честь бога Диониса. Таким образом, он способствовал окончательному формированию политического строя афинской демократии. Всеми этими правами пользовались лишь афинские граждане-мужчины. Ни женщины, ни прожи­вавшие в Афинах уроженцы других полисов, ни тем более рабы не имели никаких политических прав. Перикл энергично охра­нял привилегии афинских граждан. В 445 г. до н. э. по его пред­ложению была проведена проверка списков афинских граждан. Лица, самовольно присвоившие себе гражданские права, были не только исключены из списков, но и проданы в рабство. Более того, статус афинского гражданина мог получить только тот, чьи родители являлись уроженцами Афин.

Таким образом, афинская демократия по сравнению с аристо­кратическими полисами являлась передовым государством, что в значительной мере и способствовало подъему политической и культурной жизни в Афинах, сделавшей большие успехи в тече­ние V в. до н. э.

Стремясь найти для граждан работу и вместе с тем заботясь о славе и процветании Афин, Перикл тратил огромные полисные и союзные средства на строительство замечательных храмов и дру­гих общественных сооружений. При нем был совершенно заново перестроен афинский Акрополь, в центре которого был воздвиг­нут великолепный храм Парфенон (в честь покровительницы го­рода — богини Афины), где, в частности, хранилась казна Афинской морской державы. Парфенон был выстроен из дорого­стоящих материалов и белого мрамора и украшен прекрасными статуями и барельефами. Внутри храма стояла огромная статуя богини Афины, сделанная из слоновой кости, драгоценных пород дерева и золота. Она была выполнена другом Перикла, знамени­тым скульптором и художником Фидием. При Перикле же было начато строительство красивых галерей, воздвигнутых при входе в Акрополь, — так называемые Пропилеи. Наконец, при Эфиальте и Перикле афиняне построили Длинные стены, соединявшие Афины своеобразным каменным коридором с морской гаванью Пиреем, отстоявшим от города на расстоянии 7 километров. В случае внешней военной угрозы за этими стенами могла укрыть­ся часть населения Аттики.

При Перикле Афины сделались центром культурной жизни всей Греции. Сюда съезжались из всех других греческих полисов художники, писатели, философы. Близкими друзьями Перикла были философ Анаксагор, историк Геродот, драматург Софокл и ряд других выдающихся лиц. Интересно отметить, что подавляю­щее большинство афинских граждан того времени были грамот­ными. Многие из них слушали лекции у странствующих учите­лей философии, так называемых софистов.

Однако внешнее благополучие Афинской республики было крайне непрочным. Процесс вытеснения труда свободных граж­дан более дешевым рабским трудом усиливался по мере увеличе­ния количества рабов в Афинах, вызывая постепенное разорение мелких афинских земледельцев и ремесленников. Постоянное возрастание числа люмпен-пролетариев сводило на нет все меро­приятия Перикла, направленные на оказание помощи бедней­шим слоям афинского гражданства. В поисках путей преодоле­ния кризиса Перикл и его сторонники вступили на путь усиления эксплуатации союзников. Афиняне отняли землю у жителей ряда союзных островных полисов и поселили на них своих разорив­шихся граждан в качестве военных поселенцев-клерухов. Отпавших союзников наказывали вплоть до применения военной силы. Все это свидетельствует об усилении агрессивных тенден­ций в политике Афинской морской державы.

Пелопоннесская война

После Греко-персидских войн явно обозначился общий подъ­ем экономики в Греции. Он сопровождался значительным ростом как межполисной, так и международной торговли. Это не могло не отразиться на обострении соперничества между ведущими тор- гово-ремесленными полисами Эллады — Афинами, с одной сто­роны, и Коринфом и Мегарами — с другой. Их торговые интересы сталкивались не только на материке, но и на рынках северо-вос­точной части греческого мира (Македония, Фракия, Причерноморье), а также в Западном Средиземноморье (Италия, Сицилия). Поэтому огромное значение приобретают опорные пункты транзитной торговли на путях к этим региональным рын­кам, такие, как полуостров Халкидик (северо-восток), Керкира и Эпидамн (запад).

Еще одной причиной, приведшей к кровопролитной Пелопоннесской войне, стали обстоятельства политического ха­рактера. Равновесие двух сильнейших военно-политических со­юзов под главенством этих полисов (Первый Афинский морской союз и Пелопоннесский), сложившееся в результате совместной борьбы против персидской агрессии, к концу 30-х годов V в. до н. э. было нарушено. Если Афины всячески стремились поддер­жать демократические режимы в полисах Греции, то Спарта в своей внешней политике традиционно ориентировалась на оли­гархические группировки. Соперничество между Спартой и Афинами за свое главенство в Греции стало еще одной из причин столкновения — Пелопоннесской войны, длившейся почти трид­цать лет.

Эта серия военных столкновений (431-404 гг. до н. э.) изоби­ловала кровавыми сражениями и тяжелейшими потерями для всех втянутых в них греческих полисов. Поводом для развязыва­ния войны стали несколько конфликтов. Один из них — столкно­вение между Коринфом, входившим в состав Пелопоннесского союза, и Керкирой — колонией этого полиса, по поводу их со­вместной колонии Эпидамна. Керкира стремилась обрести неза­висимость от своей метрополии и подчинить Эпидамн, важный пункт транзитной торговли на Иллирийском побережье. В этом конфликте 433 г. до н. э. Афины послали на поддержку Керкире часть своего флота, в результате чего из Эпидамна были изгнаны представители олигархов. Это резко обострило отношения между Коринфом и Афинами.

Коринф, в свою очередь, в 432 г. до н. э. оказал значительную военную поддержку Потидее — своей колонии, входившей в со­став Первого Афинского морского союза, граждане которой вос­стали против афинского господства. В том же году Афины запре­тили мегарцам осуществлять все торговые операции в гаванях Аттики и своих союзников. В результате в ответ на просьбу своих союзников — Коринфа и Мегар — Спарта предъявила афинянам заведомо невыполнимые требования, что и привело к открытому военному столкновению.

В Пелопоннесскую войну были втянуты все греческие поли­сы, как входившие в состав Афинской морской державы, так и связанные союзными договорами со Спартой, гегемоном Пелопоннесского союза. По сути, это была война двух крупней­ших военно-политических объединений Греции. Лидер афинской демократии Перикл, желая использовать преимущество Афин на море (Спарта тогда не обладала собственным флотом), принципи­ально отказывался вести сухопутные сражения. Поэтому предпо­лагалось нанести поражение врагу с помощью морских десантов на территорию Пелопоннеса. Спарта же, имея превосходную су­хопутную армию, предполагала прежде всего разорить террито­рию Аттики, а затем разгромить афинян и их союзников в гене­ральном сражении на суше.

В ходе Пелопоннесской войны обычно выделяют два крупных этапа — Архидамова война 431-421 гг. до н. э. и Декелейская война 415-404 гг. до н.э. Военные действия начали союзники Спарты фиванцы, которые напали в апреле 431 г. до н. э. на бео- тийский полис Платеи, входивший в Первый Афинский морской союз. В середине июня 431 г. до н. э. уже и спартанцы во главе с царем Архидамом вторглись в Аттику, население которой скры­лось за стенами Афин. Повторно спартанцы осадили Афины в 430 г. до н. э. Последствия этого нападения усугубились вспых­нувшей в перенаселенных Афинах эпидемией. Ее жертвой стало множество жителей города, в том числе и Перикл.

Первые годы войны пагубно отразились на экономике Афин. Эпидемия подорвала и военную силу полиса. Смерть авторитет­ного лидера афинской демократии привела к политической деста­билизации в полисе, начались столкновения между умеренными во главе с Никием, сторонниками заключения мира, и радикаль­но настроенными демократами, которых возглавил Клеон, пред­ставлявший интересы торговцев и ремесленников. Группировка Клеона одержала верх. В результате этого афиняне предприняли активные боевые действия, высадившись в 425 г.дон. э. вПилосе, на западном побережье Пелопоннеса. Затем афинянам удалось пленить более сотни знатных спартиатов на острове Сфактерия близ Пилоса. Спарта оказалась в угрожающем положении, когда наметилась возможность организовать союз афинян и мессенских илотов.

Желая принудить афинских союзников к отпадению, а также с целью ликвидировать очаг военной угрозы на западном побере­жье Пелопоннеса, спартанский полководец Брасид попытался перенести боевые действия на северо-восток Балканского полуо­строва, к Халкидики. В битве при Амфиполе (октябрь 422 г. до н. э.) афиняне во главе с Клеоном потерпели поражение. И Клеон, и Брасид пали в сражении. В любом случае силы сторонников ра­дикальных действий как в Афинах, так и в Спарте были подорва­ны. Это привело к заключению в 421 г. до н. э. мирного договора, названного Никиевым по имени военачальника и политического деятеля Никия, возглавлявшего афинскую делегацию. По усло­виям соглашения предполагалось возвращение воевавших сторон к состоянию до начала Архидамовой войны.

Мирная передышка длилась недолго. Уже в 420 г. до н. э. по­бедившая в Афинах группировка наиболее воинственных сторон­ников продолжения боевых действий во главе с племянником Перикла Алкивиадом спровоцировала ряд антиспартанских вы­ступлений среди граждан некоторых пелопоннесских полисов. В битве при Мантинее в августе 418 г. до н. э. Спарта подавила мя­тежников. Но Алкивиад не унимался. Весной 415 г. до н. э. по его инициативе афиняне организовали военно-морскую экспедицию против Сиракуз на остров Сицилия. С помощью Спарты афиняне были разбиты, что нанесло сильнейший удар по их авторитету и могуществу. Алкивиад в этой акции не участвовал, так как еще до ее начала он был обвинен в религиозном преступлении и бежал в Спарту.

Вскоре по предательскому совету Алкивиада спартанцы про­должили боевые действия в Аттике, превратив местечко Декелея в плацдарм для нападения на Афины. По названию этого городка, расположенного в 20 км от Афин, второй этап Пелопоннесской войны стал именоваться Декелейской войной (415-404 гг. до н. э.).

Одновременно Спарта, заручившись финансовой поддержкой своего бывшего врага — Персии, получила возможность собирать дань с греческих городов Малой Азии, отпавших в ходе первого этапа войны от союза с Афинами. Положение Афин резко ухуд­шилось, что привело к олигархическому перевороту 411 г. до н. э. В Афинах установилась власть 400 знатных олигархов. Они име­ли своих сторонников прежде всего в среде проспартански на­строенных крупных афинских землевладельцев, терпевших огромные убытки от боевых действий в Аттике и требовавших за­ключения немедленного мира. Однако власть олигархов вскоре была ликвидирована.

Последние годы войны отмечены несколькими морскими сра­жениями, которые велись с переменным успехом. С помощью фи­нансовой поддержки Персии спартанцам удалось построить соб­ственный флот, не уступавший по силе афинскому. Афинянам же с большим трудом и лишь с помощью военной силы удавалось в основном сохранить коалицию своих союзных полисов. И тем не менее в морской битве при Кизике, в Ионии, афинянам удалось одержать победу над спартанцами, а в 406 г. до н. э. им вновь со­путствовала победа при Аргинузских островах. После этого ини­циатива ведения боевых действий окончательно перешла к Спарте. В 405 г. до н. э. спартанский флотоводец Лисандр разгро­мил афинян в сражении при Эгоспотамах в Геллеспонте. Наконец в апреле 404 г. до н. э. осажденные с моря и с суши Афины были вынуждены капитулировать.

Спарта продиктовала очень тяжелые условия мирного дого­вора, которым предусматривались роспуск Первого Афинского морского союза, выдача всего флота, за исключением нескольких вспомогательных сторожевых кораблей, ликвидация укрепле­ний порта Пирей и срытие Длинных стен, соединявших его с Афинами. Афиняне должны были вступить в Пелопоннесский союз, предводителем которого оставалась Спарта, утрачивали свои иноземные владения и должны были принять к себе всех из­гнанных ранее олигархов. В результате этого в Афинах было уста­новлено олигархическое правление тридцати тиранов, имевшее репрессивный характер.

Тридцать афинских олигархов при поддержке спартанского военачальника — наварха Лисандра — ликвидировали все демо­кратические институты в поверженном полисе и установили в 404 г. до н. э. тиранический режим. Комиссия Тридцати тиранов была наделена всеми законодательными полномочиями. Ей вме­нялось победителями окончательное устранение демократиче­ских институтов и установление нового государственного поряд­ка по типу спартанского. Однако на самом деле тридцать олигар­хов, овладев всей полнотой власти, использовали свое правление для расправы с политическими противниками. В состав комис­сии олигархов вошли ярые противники демократов во главе с олигархом Критием. Он уже участвовал з перевороте 411 г., а на этот раз возглавил эту группировку, которая правила в обстанов­ке полнейшего произвола, при отсутствии для граждан Афин ка­ких-либо конституционных гарантий.

Коллегия Тридцати тиранов уменьшила число полноправ­ных афинских граждан до 3 тыс. человек, причем критерием та­кого отбора стал высокий имущественный ценз. Именно эти бога­тые граждане должны были войти в состав реорганизованного народного собрания Афин, которое, однако, за все время правле­ния тиранов так и не созывалось ни разу. Тех же афинян, кто не вошел в состав этой привилегированной группы, по решению ти­ранов можно было без всякого судебного решения казнить, кон­фисковывать у них имущество, преследовать иными способами. За короткий срок правления Тридцати (апрель — декабрь 404 г. до н. э.) было уничтожено без суда и следствия почти 1500 афи­нян — сторонников демократии.

Наметившийся раскол среди тиранов способствовал победе восстания, поднятого в Пирее демократами, которые тайно вер­нулись из изгнания. В битве при Мунихии, близ Афин, войско тиранов потерпело сокрушительное поражение. Критий пал на поле боя, а его сторонники бежали. В Афинах в 403-402 гг. до н. э. вновь была установлена демократия. Помощь от Спарты для свергнутых тиранов так и не поступила.

Основным итогом войны стало установление гегемонии Спарты в Греции, резкое падение престижа не только афинской демократии, но и всей Греции в международном масштабе. Персия постепенно становится хозяином положения в междуна­родных делах. Греция же вступает в затяжной период кризиса по­лисной системы, приведшего к подчинению ее Македонскому царству и потере независимости.

Кризис полисной системы

С конца V в. до н. э. мир греческих полисов вступает в полосу затяжного кризиса. Это не был кризис рабовладельческой систе­мы в Греции, так как рабство продолжало развиваться на фоне прогрессивной экономической деятельности и межполисной тор­говли. Однако греческие полисы, основанные на сплоченности и замкнутости гражданских коллективов, противопоставленных своими привилегиями негражданскому их населению, а также всему внешнему окружению, оказались в этих условиях несосто­ятельны.

Кризис греческого классического полиса проявлялся прежде всего в ослаблении или даже в нарушении незыблемой ранее связ­ки гражданин — собственник — воин, определявшей ранее ха­рактерные черты его облика и статуса. Если раньше каждый гражданин обязательно владел земельным участком, что явля­лось гарантией его гражданского статуса, то особенно в IV в. до н. э. появляется масса обезземеленных граждан, но далеко не обездоленных.

Данным процессом управляли прежде всего экономические интересы таких граждан. Дело в том, что доход от ссуд деньгами значительно превышал традиционный земельный доход. Кроме того, земля — это «богатство видимое», его легко учесть и контро­лировать со стороны полисных властей, а деньги или же вложе­ния в драгоценности относятся к категории «богатства невидимо­го»: их легко утаить, скрыть от учета уровня состоятельности гражданина. Многие богатые граждане, ранее привлекавшиеся к исполнению полисом дорогостоящих литургий или обремени­тельного военного налога на благо всего коллектива граждан, в новых условиях начинают тяготиться этими ранее почетными обязанностями. Владеть «имуществом видимым» становится не­выгодно.

Широко распространяется практика продажи земли. В связи с этим другая часть гражданского коллектива продолжала при­бирать к рукам значительные ее массивы, для того чтобы сдавать ее в аренду и получать стабильный доход. Но в арендные отноше­ния оказывались вовлечены и обезземеленные граждане, и мете- ки-неграждане, а также бывшие рабы, отпущенные на свободу своими хозяевами. Поэтому к земледелию, ранее почетному за­нятию, достойному только граждан, приобщались и неграждан­ские слои населения полисов. Отсюда получалось, что в социаль­ном плане обедневшие и обезземеленные граждане-арендаторы и неграждане-метеки, вольноотпущенники близко и опасно сбли­жались, превращаясь в одну социальную группу.

В дополнение отметим, что начиная с IV в. до н. э. многие по­лисы испытывали серьезные материальные затруднения. Отдельные богатые чужеземцы, проживавшие на территории по­лиса, в критические для его гражданского коллектива моменты, шли на оказание значительной материальной помощи. За это ре­шением народного собрания им либо разрешалось владеть домом или земельным участком, либо даже даровались права граждани­на. Вследствие этого нарушалась обязательная для классического полиса связка гражданин — собственник, а также опасно увели­чивалось число граждан, ранее постоянно и строго контролируе­мое.

В период разразившегося кризиса многие полисы пытались принять меры для того, чтобы материально поддержать своих обедневших и обезземелившихся граждан. Организовывались общественные работы, создавались «рабочие места». Однако, на­пример, в Афинах этой возможностью поправить свое благососто­яние пользовались в основном метеки и вольноотпущенники. Доля афинских граждан, участвовавших в таких общественных работах, была невелика.

Это нежелание собственным трудом поправить свое матери­альное положение можно объяснить эгоизмом таких обеднев­ших сограждан, уверенных, что они смогут прожить за счет по­дачек от полиса и от его богатых граждан. Однако получаемые бедняками пособия использовались ими не на производствен­ную деятельность, а исключительно на потребительские нужды. Положительного результата подобные меры так и не достигали. Все эти процессы разрушали ранее незыблемую полисную соли­дарность граждан.

На фоне нарушения баланса гражданин — собственник в пе­риод конца V — начала IV вв. до н. э., изобиловавший многочис­ленными войнами, подрывались и основы полисного ополчения. Во время военных кампаний граждане-ополченцы надолго отры­вались от своих хозяйств, часть их гибла, число тех, кто мог при­обрести себе вооружение гоплита (а именно гоплитская фаланга в классическое время была основой полисного ополчения), умень­шалось. Совершенствование тактики боевых действий и военной техники требовало уже профессионального подхода.

Именно в это время отчетливо проявляется новая тенденция в отношениях граждан полиса к военной службе. Возникает наем­ничество. Будучи профессионалами, наемники были лучше обу­чены, более дисциплинированны, не связаны, как правило, се­мейными узами и не привязаны к собственному хозяйству. Но с другой стороны, наемники были лишены всех черт полисной со­лидарности и предоставляли свои услуги тому, кто больше запла­тит. Наемничество способствовало обострению внутриполитиче­ского положения, усилению агрессивного характера многих по­лисов, претендовавших на захват чужих территорий. Стали не­редки случаи грабежа и боевых действий против своих же со­граждан. Роль полисного гражданского ополчения резко умень­шается. Тем самым очевидно нарушение еще одной ранее незы­блемой связки: гражданин — воин.

Еще один устой классического полиса — его политическая организация — также значительно трансформируется. Народное собрание уже неустойчиво и по своему составу, и по настроениям его членов. Введение в начале IV в. до н. э. платы за его посеще­ние свидетельствовало не только о росте числа обедневших граж­дан, но и о возрастании их политического безразличия. Раз­рушаются основы полисной демократии, решения народного со­брания принимались нередко в интересах узких группировок по­литиков, не представлявших весь коллектив граждан. Росло чис­ло судебных процессов, сопровождавшихся конфискациями иму­щества тех, кто были осуждены по доносам своих же сограждан.

Итак, в начале IV в. до н. э. греческий классический полис как конкретно-историческое явление, характерное для определенного этапа развития эллинской цивилизации, постепенно исчерпал свои возможности. Экономический базис полисной системы — ан­тичная форма собственности — в период кризиса полиса устойчи­во эволюционировал к зрелой частной собственности. Новые явле­ния в экономике греческих полисов вступили в конфликт с их об­щинными началами и самодостаточностью, замкнутостью, автар­кией, так как экономика классического полиса до кризиса допу­скала лишь ограниченное развитие ремесла и рынка.

Однако неуклонное развитие экономики, денежного обраще­ния, внутренней и внешней торговли постоянно подтачивало ав­таркию полиса. Полная частная собственность, выступавшая в этих условиях как противоположность античной формы собствен­ности, подорвав основы классического полиса, привела его к кра­ху. Так определился кризис полисной системы. Непременная для существования классического полиса связка гражданин — соб­ственник — воин оказалась разорванной. Структуры полисного управления агонизировали. Все это не могло не привести к гло­бальным изменениям в жизни греков, определившимся во второй половине IV в. до н. э., — завоеванию Греции Македонией и к соз­данию в дальнейшем в результате походов на Восток системы эл­линистических государств.

«Младшие» тирании

Кризис полисной системы в IV в. до н. э. стал причиной воз­рождения тираний как в городах Греции — метрополиях, так и в периферийных районах греческого мира, затронутых колониза­цией. В отличие от раннегреческих тираний архаического време­ни, или «старших» тираний, которые родились в борьбе демоса и родовой знати, в борьбе, содействовавшей окончательному тор­жеству полисного государственного устройства, тирании IV в. до н. э. принято называть «поздними» или «младшими». Вызванные к жизни началом кризиса полисных структур Греции, они спо­собствовали подрыву полисных устоев жизни. Являясь по суще­ству военной диктатурой, тирании IV в. до н. э. подготавливали почву для становления в дальнейшем военизированных монар­хий эллинистического мира. Таким образом, если раннегрече- ская тирания в архаической Греции была своеобразной болезнью, связанной с рождением и ростом греческого полиса, то тиранию «младшую», или «позднюю», следует считать ее старческим не­дугом. Общим для них было то, что и «старшие», и «младшие» тираны приходили к власти незаконным, насильственным путем и правили в обстановке произвола и насилия, используя свою власть в собственных эгоистических целях, полностью отрицая традиционный порядок и закон.

Как форма власти «поздняя» тирания характеризуется таки­ми признаками, как открытый захват власти, опора на вооружен­ных наемников при разоружении своего народа, использование захваченной власти для удовлетворения собственных, личных интересов. Такие режимы невозможно было устранить никаким другим путем, кроме как насильственно.

В первой половине IV в. до н.э. тиранические перевороты происходили во многих городах и областях Балканской Греции — в Фокиде, Локриде, на Эвбее, в Коринфе, Сикионе. Здесь отряды наемников были главной опорой тиранов, совершивших государ­ственные перевороты. Вместе с тем некоторые тиранические ре­жимы, например в городах побережья Геллеспонта и Малой Азии, возникали не без помощи персидских сатрапов, помогавших узурпаторам захватить единоличную власть.

Существование режимов «младших» тираний можно отме­тить и для периферии греческого мира, а именно, регионов ко­лонизационной экспансии древних греков — Понта, Сицилии. Здесь наблюдалась меньшая по сравнению с метрополиями раз­витость и крепость полисных устоев жизни, значительно большая острота социальных и этнических конфликтов. Дополнительным стимулом появления здесь режимов личной власти тиранов была военная угроза грекам со стороны местного варварского населе­ния. Эта угроза вместе с внутренними неурядицами и волнения­ми в колониях содействовала сначала переходу к военной дикта­туре, а затем уже к тирании. Таковой, например, была тирания Дионисия в Сиракузах (406-367 гг. до н. э.) или же режим личной власти Клеарха, его брата и сыновей, установленный в Гераклее Понтийской в 364 г. до н. э. Позднегреческая тирания, таким об­разом, была знаковым явлением бурного переходного времени, когда старый, полисный порядок рушился, а новый еще не был создан.

Коринфская война

IV в. до н.э. для Греции, ослабленной потрясениями Пелопоннесской войны, начался с военных столкновений. Победа Спарты и роспуск Первого Афинского морского союза резко из­менили военно-политическое положение в Балканской Греции. На смену гегемонии Афин прошло спартанское господство. Спарта, которая всегда поддерживала вооруженной силой анти­демократические порядки в подчиненных ей городах, действова­ла прямолинейно и бесцеремонно. Такая политика вскоре восста­новила против нее не только побежденных в Пелопоннесской вой­не афинян, но даже ее традиционных союзников — Коринф и Фивы. Насаждая грубой военной силой проспартанские олигар­хические порядки, оставляя в ранее свободных и автономных по­лисах лакедемонские гарнизоны, Лисандр вовсе не задумывался о реакции побежденных.

Как только в демократической Элиде возникло недовольство спартанским диктатом, вся армия Пелопоннесского союза в тече­ние двух лет разоряла ее территорию, не пощадив даже неприкос­новенный и священный центр всей Эллады — Олимпию. Такой же урок был преподан гражданам Гераклеи в Южной Фессалии. Подобная неоправданно жесткая политика по отношению к по­бежденным не могла не вызвать ответную реакцию во многих гре­ческих полисах. Даже такие надежные союзники Спарты, как Коринф и Фивы, в знак протеста против действий гегемона Пелопоннесского союза отказались посылать своих ополченцев для участия в карательных экспедициях. И в том, и в другом по­лисе все больше и больше усиливались антиспартанские настрое­ния. В Афинах, униженных условиями продиктованного Спартой мирного договора, также зрел протест против кровавого террора Тридцати тиранов, пришедших к власти при помощи спартанско­го полководца Лисандра. Власть тиранов опиралась прежде всего на поддержку спартанского гарнизона, размещенного в Афинах.

Тем временем меняются взаимоотношения Спарты и Персии. Теперь Спарта уже не могла рассчитывать на те огромные сред­ства персидского царя, которые подпитывали ее экономику на за­вершающем этапе Пелопоннесской войны. Дело в том, что гегемо- нистская политика Спарты в отношении греческих городов Малой Азии, уже обещанных Персии в качестве компенсации за финан­совую помощь, а также ее подрывные действия в период межди­настического кризиса и мятежа в державе Ахеменидов, резко на­строили персидского царя Артаксеркса II по отношению к ней. Дело дошло до прямых военных действий (399-394 гг. до н. э.), в которых спартанцы потерпели сокрушительное поражение. Битва при Книде в 394 г. до н. э. положила конец господству Спарты на море.

Этим сразу же воспользовались Афины, которые, используя щедрую финансовую помощь Персии, сумели выстроить новый военный флот, восстановили укрепления вокруг Афин, Пирея и Длинные стены. Постепенно восстановилось влияние афинян на северном побережье Эгейского моря, где им удалось установить контроль над проливами. Это стало точкой отсчета для начавше­гося процесса возрождения Афинского морского союза.

Все происходившее никак не устраивало персидского царя, который свою основную задачу на западе видел в ослаблении всей Греции, в недопущении создания новых военно-политических объединений греков. Как только антиспартанская коалиция ста­ла одерживать значительные успехи (в битвах при Коронее и на Истме 394 г. до н. э. спартанцы потерпели поражение), Артаксеркс II решил переадресовать финансовую помощь. Теперь он уже вновь субсидировал Спарту, для того чтобы не допустить победы антиспартанской коалиции Афин, Фив, Аргоса, Коринфа, Мегар и других полисов.

Затяжные боевые действия резко ослабили силы обеих борю­щихся сторон, а именно этого и добивались персы. В сложившей­ся ситуации Артаксеркс II, который уже не опасался угрозы с той или другой стороны, выступил миротворцем. При его посредни­честве в 387 г. до н. э. был заключен т.н. Анталкидов мир, усло­вия которого фактически продиктовали персы. Не случайно он был назван еще и «Царским миром», так как это соглашение прежде всего было выгодно ахеменидскому владыке. Согласно его условиям, под власть персов вновь переходили многие грече­ские города Метой Азии и остров Кипр. Распускались также и все военно-политические объединения Греции (кроме, правда, Пелопоннесского союза). Всем этим персы стремились сохранить в Греции состояние раздробленности и политического хаоса. Сохранение же Пелопоннесского союза преследовало далеко иду­щие цели. В обмен на эту уступку со стороны персов на Спарту была возложена обязанность охранения этого столь позорного для эллинов договора. Иными словами, отныне лакедемонцы обя­заны были представлять персидские интересы во всей Элладе. Пользуясь такой недвусмысленной поддержкой, Спарта вновь попыталась восстановить свою гегемонию в Греции, что в целом ей и удалось.

Однако персидская дипломатия блестяще доказала свое ко­варство. По условиям Анталкидова мира персы, желавшие соз­дать определенный противовес гегемонистским устремлениям Спарты, разрешили сохранить восстановленные ранее укрепле­ния Афин, Пирея и Длинные стены, а также воссозданный афи­нянами военный флот. Ряд островов, имевших стратегическое значение, персы согласились оставить под властью Афин. Эта своеобразная политика «разделяй и властвуй» в персидской ре­дакции имела свои знаменательные последствия. Вскоре начина­ют возрождаться старые и образовываться новые военно-полити­ческие союзы Греции — потенциальные враги спартанцев и их Пелопоннесского союза.

Второй Афинский морской союз

В условиях спартанской гегемонии, установившейся в Греции после Пелопоннесской войны, примерно с 395 г. до н. э. возрож­денная афинская демократия попыталась найти противовес агрессивным устремлениям лакедемонцев. По мирному договору 404 г. до н. э. Первый Афинский морской союз, рожденный из Делосской симмахии, прекратил свое существование. Однако двойная угроза греческим полисам — со стороны Спарты, предпо­читавшей прямолинейные силовые действия в отношении не только демократических полисов Эллады, но даже и своих союз­ников, и со стороны умелой дипломатии Персии, стремившейся манипулировать своими огромными денежными потоками для поддержания конфронтации и тлеющих конфликтов в рамках всего полисного мира, — подталкивала афинян к возрождению былой мощи и воссозданию нового морского союза под их предво­дительством.

Благодаря условиям Анталкидова мира 387 г. до н. э., сохра­нившим афинянам возрожденный военно-морской флот и после освобождения от спартанского господства, новое объединение греческих полисов под эгидой Афин — Второй Афинский мор­ской союз — было создано в 378 г. до н. э. Все прежние соглаше­ния афинян со своими будущими союзниками, гражданами дру­жественных демократических полисов Хиоса, Митилены, Византия, Родоса и др., были оформлены в виде официального договора о создании постоянного военного союза.

Этот договор был направлен прежде всего против Спарты и ее насильственной великодержавной политики. Персия поначалу весьма настороженно отнеслась к созданию этого объединения, однако договор предусматривал гарантии неприкосновенности прав ахеменидского царя на уже принадлежавшие ему народы и земли. Следовательно, греческие города Малой Азии, находив­шиеся в это время под властью персов, не могли претендовать на вхождение в состав союза. Это удовлетворило Артаксеркса II. По условиям договора афиняне брали на себя обязательство не вме­шиваться во внутренние дела союзников, не нарушать их автоно­мию и гарантировали полное равноправие всем вошедшим в объ­единение. Этим новый союз отличался от своего предшественни­ка, Первого Афинского морского союза, в рамках которого афи­няне всегда претендовали на свою гегемонию.

Верховным органом союза был т.н. синедрион — собрание всех членов объединения. Он состоял из представителей всех со­юзных полисов и заседал вместе с афинским народным собранием для решения всех текущих дел союза. Обязательных взносов в казну союза не предусматривалось, выплачивались лишь добро­вольные пожертвования по усмотрению каждого из городов, вхо­дивших в объединение. Таким образом, диктат со стороны Афин во Втором Афинском морском союзе был полностью исключен. Все это привлекло в союз около 70 греческих полисов.

Новая симмахия стала крупной военно-политической силой в Греции в первой половине IV в. до н. э. Со временем союзный флот увеличился до 100 кораблей. Первое испытание на прочность произошло в 376 г. до н. э., когда Спарта, озабоченная усилением Афин, послала против союзников свою сильную эскадру. В битве при Наксосе афинскому наверху Хабрию удалось одолеть спар­танцев и разгромить пелопоннесский флот. Эта победа имела ре­шающее значение. Второй Афинский морской союз стал полным хозяином во всем Эгейском море.

После переговоров 371 г. до н. э. между Вторым Афинским и Пелопоннесским союзами был заключен мирный договор с усло­вием официального признания нового военно-политического объ­единения. Спарта обязывалась вывести свои гарнизоны из грече­ских городов, предоставив им полную самостоятельность.

Позже, в результате роспуска в 365 г. до н. э. Пелопоннесского союза и ослабления Беотии в 60-50-х годах IV в. до н. э., Второй Афинский морской союз становится самой крупной политиче­ской и военной силой во всей Греции. Это сделало возможным возвращение афинян к великодержавной политике по отноше­нию к союзникам. Вновь, как и во времена существования перво­го союза, на земли союзных полисов стали выводиться афинские клерухии, участились требования со стороны Афин об увеличе­нии союзных взносов. Флот союзников был доведен до 250 кора­блей.

Подобная политика Афин привела к восстанию союзников, т.н. Союзнической войне 357-356 гг. до н. э. Такие сильные и влиятельные члены объединения, как Хиос, Родос, Византий, Кос и др., недовольные действиями Афин, объединили свои силы, создали собственный флот и выступили против Афин. Все эти со­бытия происходили на фоне постепенного упадка афинского по­лиса и роста политической нестабильности в нем. Военные дей­ствия в Союзнической войне велись главным образом за контроль над жизненно важными торговыми путями, которые вели из Эгейского моря через проливы в Причерноморье. Обе стороны были сильно ослаблены в этой войне и вскоре пошли на перегово­ры, в ходе которых был заключен мирный договор 355 г. до н. э. По его условиям сепаратисты получили автономию и вышли из состава союза. Второй Афинский морской союз, сократившийся почти на треть, продолжил свое существование, сохраняя лишь незначительное влияние на греческие дела. Формально он был распущен в 337 г. до н. э. после битвы при Херонее и решений Коринфского конгресса.

Беотийский союз в IV в. до н. э.

Фивы, один из крупнейших полисов Беотии, еще в VI в. до н. э. стали инициатором объединения беотийских полисов в союз. В него, кроме Фив, вошли Охромен, Коронея, Танагра, Платеи и др. Во время Греко-персидских войн правящая аристократия Беотии, рассчитывая на помощь персов в подавлении демократи­ческого движения, заняла сторону агрессора. В Пелопоннесской войне беотийская аристократия выступала союзницей спартан­цев. Однако после поражения афинян и в результате многочис­ленных попыток Спарты установить свою гегемонию в Греции Фивы объединились с Афинами, Коринфом, Аргосом и другими полисами Средней Греции и Пелопоннеса, а также с Фессалией (Северная Греция) в целях создания антиспартанской коалиции. После Анталкидова мира, завершившего Коринфскую войну, этот союз был распущен. Однако когда в 379 г. до н. э. при под­держке Афин в Фивах, а затем и в других полисах Беотии к вла­сти пришли демократы, возглавляемые Пелопидом и Эпаминондом, начинается возрождение союза беотийских поли­сов.

Возрожденный союз управлялся советом, состоявшим из представителей всех областей страны, а также коллегией из 11 высших магистратов (беотархов), одновременно выполнявших гражданские и военные обязанности. Общее собрание граждан Беотии собиралось в Фивах. Было создано мощное гражданское ополчение союза. Если в это время во многих полисах основой их военной организации являлись уже наемники, то в Беотийском союзе эту роль выполняло гражданское население, воевавшее за свою страну. Сильным подспорьем хорошо обученным гражда­нам-гоплитам была беотийская конница, считавшаяся одной из лучших в Греции. Союз располагал и военным флотом, база кото­рого находилась в Коринфском заливе. Благодаря установлению дружеских отношений со Вторым Афинским морским союзом в Греции наконец появилась сила, которая могла противостоять агрессивным устремлениям Спарты.

В этих условиях пелопоннесцы доверились не силе, а ловкой дипломатии. Заключив в 371 г. до н. э. договор с Афинами о ней­тралитете, Спарта сосредоточила все свои усилия на борьбе с Фивами. Однако в битве при Левктрах в Беотии (371 г. до н. э.) спартанцы потерпели сокрушительное поражение от союзного бе- отийского ополчения во главе с талантливым полководцем Эпаминондом. Для того чтобы закрепить свой успех, фиванцы в течение нескольких лет вторгались в Пелопоннес. Результатом этих действий стало начало распада Пелопоннесского союза, так как от него отделились Аркадия и Мессения, где беотийцы вы­строили мощные укрепления. В Спарте царила растерянность, усилившаяся тем обстоятельством, что в 367г. до н.э. персид­ский царь официально признал Беотийский союз.

Все это стало причиной претензий Фив, которые стояли во главе союза, на общегреческую гегемонию, чего не желали допу­стить Афины. С другой стороны, рост политического могущества Фив не устраивал и фессалийцев. Этими противоречиями вос­пользовалась Спарта, сумевшая существенно укрепить свои воо­руженные силы. Решающая схватка между фиванской и спартан­ской армиями произошла в 362 г. до н. э. в битве при Мантинее, расположенной у границ Лаконики. Победу в ней вновь одержали фиванцы, но в кровопролитном сражении погиб и талантливый полководец Эпаминонд.

Противоборство Спарты и Фив в 70-60-х годах IV в. до н. э. привело к взаимному истощению сил. Пелопоннесский союз раз­валился, Спарта превратилась в рядовой полис, причем очень ослабленный и потерявший влияние и авторитет в греческом мире. Хотя Беотийский союз продолжал существовать до 337 г. до н. э., многие союзники отложились от него, и его роль в делах Эллады значительно уменьшилась. В этот период на роль веду­щей политической силы в Греции выдвигаются Афины с возглав­ляемым ими Вторым Афинским морским союзом.

Возвышение Македонии

Древняя Македония, располагавшаяся в северной части Балканского полуострова, долгое время была весьма отсталой об­ластью эллинского мира. К началу Пелопоннесской войны Македонии удалось освободиться от персидской зависимости, а в ходе войны царство, постепенно усиливаясь, захватило значи­тельные территории северного побережья Эгейского моря. Окончательное оформление македонской государственности за­вершилось при Филиппе II (359-336 гг. до н. э.), талантливом го­сударственном деятеле, дипломате и полководце, который зало­жил основы могущества своей державы.

В самом начале своего царствования ему удалось установить и упрочить власть македонян на обширных территориях, кото­рые занимали фессалийско-фракийские племена Северной Греции и Верхней Македонии. Греки пока еще не придавали боль­шого значения росту могущества македонского царства. Они были заняты своими внутренними проблемами, пытаясь всеми возможными средствами, в том числе и военными, поправить экономическое и внешнеполитическое положение, нарушенное разгоравшимся кризисом полисной системы.

Царь Филипп не скрывал своих планов, направленных на усиление влияния на греческие дела. Но для этого ему необходи­мо было показать грекам возросшую силу своего царства. В этих целях он провел реформу македонской армии, так как лишь си­лой оружия можно было добиться права стать арбитром в обще­греческих делах. Одним из проявлений кризиса полисной систе­мы в Греции IV в. до н. э. было почти повсеместное распростране­ние наемничества, когда на смену гражданам-ополченцам, ранее составлявшим основу военной организации полиса, приходят на­емники-профессионалы. Хорошо обученные воины, не связанные никакими узами с полисом, которому они служили, продавали свое умение воевать. Отсюда появляется разделение политиче­ской и военной власти в греческих полисах, причем состояние дел в том или ином из них прямо зависело от настроений и благопо­лучия в среде его наемного войска.

В Македонии же все было иначе. Филипп II сосредоточил в своих руках и политическое, и военное руководство страной. Отлаженная система набора позволила сформировать хорошо ор­ганизованное, дисциплинированное войско. Оно набиралось по округам в пехотные части, состоявшие из македонских крестьян, и в отряды легкой кавалерии (фессалийской и фракийской). В тя­желой кавалерии служили представители македонской знати. Взяв за основу греческую систему организации войска, Филипп развил ее, добившись слаженного взаимодействия всех ее ча­стей.

Основной ударной силой македонской армии стала фаланга тяжеловооруженных пехотинцев — колонна глубиной до 24 ше­ренг, дистанция между которыми составляла в атаке около ме­тра, а в обороне — до полуметра. Более тесное построение воинов в македонской фаланге, применение ими более длинных копий значительно усилили ее ударную силу. Для повышения манев­ренности Филипп расчленил единый строй фаланги на несколько стоявших близко друг к другу, но не сливавшихся в один строй фаланг. Ощетинившаяся копьями, выставленными далеко впе­ред, закрытая щитами, охраняемая с флангов конными подраз­делениями, македонская фаланга производила ошеломляющее впечатление на противника. На открытом пространстве она была непобедима, хотя на пересеченной местности ее боевые возмож­ности ухудшались.

После овладения Фракией и рядом греческих колоний на Халкидонском полуострове Филипп II создал собственный воен­но-морской флот, насчитывавший 160 кораблей. Это позволило македонскому владыке не только усилить свое агрессивное давле­ние на Грецию, но даже, в целях пополнения казны, заняться морским разбоем. Новаторство Филиппа в военном деле заключа­лось в том, что ему удалось учесть все достижения греков в воен­ной области, оценить слабые и сильные стороны их тактических приемов и на этой основе выработать собственную тактику и стра­тегию ведения боевых действий. Все это, безусловно, способство­вало будущим успехам в его завоевании Греции.

Важнейшим мероприятием македонского царя, значительно повлиявшим на усиление агрессивных тенденций его внешней политики, стала реорганизация монетной системы страны — де- нежная реформа. До воцарения Филиппа Македония не имела от­лаженной монетной системы. На ее денежном рынке наряду с местными серебряными и бронзовыми монетами были в ходу гре­ческие, персидские и родосские, а также монеты многочислен­ных греческих колоний. Филиппу II удалось добиться строгой централизации денежного дела в своей стране. После захвата бо­гатейших серебряных рудников во Фракии, а также долины реки Стримон, богатой золотом, в Македонии начинается выпуск еди­нообразной монеты. Золотая монета чеканилась по аттическому стандарту, серебряная — по родосскому. Массовый выпуск этих монет, успешно конкурировавших с персидскими и греческими, позволил Филиппу II резко поднять экономический потенциал Македонии, что не могло не отразиться на возрастании ее полити­ческой роли во всей Греции. Вскоре Филипп II Македонский пре­вратился в общегреческого гегемона.

Поиски выхода из кризиса

В условиях разразившегося в Греции кризиса полисной си­стемы, сопровождавшегося неустойчивостью состояния экономи­ки и нестабильностью политической ситуации в подавляющем большинстве греческих полисов, многие видные представители общественной и политической мысли Эллады пытались предло­жить различные варианты выхода из этого хаоса, грозившего ка­тастрофой всему греческому миру. Примером могут быть проек­ты идеальных полисов, предложенные на теоретическом уровне такими величайшими философами античности, как Платон и Аристотель.

Наиболее рельефно эта борьба взглядов на политическое устройство Эллады, сопровождавшаяся поисками выхода из сло­жившегося в Греции положения, отразилась в ораторском искус­стве IV в. до н. э. Это демонстрировало стремление различных со­циальных группировок свободного населения отстоять свое право на существование. Именно в ораторском искусстве указанного периода наиболее отчетливо обозначилось противостояние двух политических группировок — демократической и олигархиче­ской. Представители и той, и другой в своих речах и действиях пытались изложить способы укрепления основ полисной эконо­мики, подъема боеспособности войска, нащупать пути выхода из политической анархии, постигшей Грецию в IV в. до н. э. Все это происходило на фоне усиливающейся угрозы с севера: мощное Македонское царство, возглавляемое решительным в делах ца­рем Филиппом И, уже явно угрожало свободе и независимости всех греков, вынужденных в этих условиях искать возможности для отпора.

Выразителем и защитником интересов торгово-ремесленных слоев афинского общества, средних и мелких собственников, сто­ронников демократических устоев афинского полиса был оратор и видный политический деятель Демосфен. Этот патриот своего полиса многие десятилетия боролся за сохранение ведущего по­ложения Афин в эллинском мире. Он стал идейным вождем анти­македонской группировки в Афинах и последовательным борцом против этого врага греческой свободы и независимости.

Политическим идеалом Демосфена оставался государствен­ный строй Афин времен Перикла. Выступая за демократию, он пропагандировал полисную самодостаточность, опору на соб­ственные силы и независимую внешнюю политику Афин. Демократически настроенные слои афинского гражданства, вы­разителем идей которых был Демосфен, призывали к борьбе про­тив олигархии, которая опасалась усиления демократических элементов в Афинах и стремилась поставить Грецию под власть Македонии. Демократы во главе с Демосфеном также боролись и против тирании, поскольку считали, что любой царь и тиран — это враг свободы и законов. А именно законами, обязательными для всех, должна была определяться и регулироваться жизнь лю­бого справедливого государства.

По мнению Демосфена, Афины всегда были оплотом грече­ской демократии и поэтому противником македонского царя Филиппа II, стремившегося установить свою единоличную власть над всеми греками. Выход из кризиса, в котором оказался грече­ский мир в середине IV в. до н. э., Демосфен видел в походе объе­диненных под эгидой Афин греков на Восток, с тем чтобы массы обездоленного населения были отправлены за пределы Греции и там устроены на жительство на новых захваченных землях.

Расцвет политической деятельности и ораторского искусства Демосфена приходится на 40-е годы IV в. до н. э. К этому времени относятся самые гневные речи Демосфена, обличавшие захватни­ческую политику Филиппа II. Он не уставал повторять, что маке­донский царь — враг не только Афин, но и всех греков, что Филипп уже действует, реализуя свои агрессивные намерения. Он осуждал олигархов, осуществлявших предательский курс на сближение с Филиппом II, пагубный для свободы и независимо­сти эллинов. Только под эгидой Афин они могли бы противосто­ять македонской экспансии и суметь осуществить общегреческий поход на Восток.

Демосфен приложил много сил для организации союза афи­нян и фиванцев, войска которых в 338 г. до н. э. столкнулись при Херонее на поле боя. Поражение греков в этой битве (Демосфен принимал в ней непосредственное участие) показало всему эллин­скому миру, насколько был прав этот оратор и политический дея­тель, столь настойчиво призывавший к организации отпора маке­донскому натиску. Однако этот патриот общеэллинского единства все же не учел мощи македонского оружия и силы промакедон- ской олигархической группировки, ратовавшей за подчинение Филиппу.

Абсолютной противоположностью Демосфену являлся Исократ (436-338 гг. до н. э.) — оратор, учитель риторики и пу­блицист. Он происходил из весьма состоятельной афинской се­мьи. После обучения у лучших софистов того времени он открыл собственную школу риторики. Характерно, что Исократ никогда не выступал публично как оратор, но составлял свои речи в пись­менной форме, как произведения политического содержания. С их помощью он стремился воздействовать на политическую жизнь афинского полиса.

Исократ был ярким представителем олигархической группи­ровки в политической жизни Афин IV в. до н. э. Уже было сказа­но, что и демократы, и олигархи в своей деятельности придержи­вались одних и тех же целей — укрепление основ полисной эко­номики, подъем боеспособности гражданского ополчения, пре­кращение смут как в среде своих сограждан, так и в рамках по­лисного мира. Только после того, как в Греции установится граж­данский мир, следовало обратить взоры сограждан на Восток и путем победоносной захватнической войны выплеснуть на терри­торию Персидской державы всю ту экономическую и политиче­скую нестабильность, из-за которой так сильно страдали все эл­лины. Вот в связи с этим одно из характерных высказываний Исократа: «Гораздо лучше воевать с персидским царем за цар­ство, чем между собой бороться за гегемонию».

Пути же реализации указанных целей у демократов и олигар­хов были абсолютно различными. Если первые занимали прин­ципиально антимакедонские позиции, надеясь на организацию общеэллинского союза под эгидой афинского полиса, который су­мел бы противостоять агрессивным замыслам македонского царя, то олигархи видели в качестве силы, которая объединила бы всех эллинов, энергичного Филиппа II. Они уже не надеялись на воз­можности и силу какого-либо греческого полиса выступить в ка­честве центра подобного объединения.

Исократ не сразу пришел к таким выводам. Призывая к воз­рождению древних досолоновских установлений, которые пред­усматривали опору на богатейших граждан Афин, он поначалу надеялся на возвышение Афин, помня о значении этого полиса в качестве гегемона Первого Афинского морского союза. На исто­рических примерах он старался доказать согражданам пагуб­ность внутренних распрей, не позволявших достичь столь желан­ного единства. Однако Исократа ожидало разочарование. Ни один из ведущих полисов Эллады IV в. до н. э. (Афины, Спарта, Фивы) уже не мог в это время взять на себя роль лидера, объединителя и организатора похода на Восток. Надежды Исократа на фессалий- ского тирана Ясона и на сиракузского тирана Дионисия также не оправдались: оба они вскоре ушли из жизни. Еще одним возмож­ным главой панэллинского союза мог стать, по мнению Исократа, спартанский царь Архидам. Однако и в этом случае надежды ора­тора не оправдались.

И только разуверившись в возможности возродить былое мо­гущество греков их же собственными силами, Исократ обращает­ся к Македонии, видя в ней единственную силу, способную в тог­дашних условиях объединить эллинов для похода на Восток. Только Филипп II Македонский, по мнению Исократа, обладал качествами, необходимыми для главы всеэллинского союза — превосходством (могущество македонской державы), умением убеждать (для эллинов) и умением принуждать (для варваров). Иначе говоря, по мнению Исократа, Филипп должен был стать общеэллинским властителем, стоящим не только выше полисных пристрастий и предрассудков, но даже выше государства и зако­нов.

Исократ прожил очень долгую жизнь. Он скончался в 338 г. до н. э. в возрасте почти ста лет, в год битвы при Херонее. В этом сражении, роковом для свободы и независимости всей Греции, Филипп II отнюдь не силой убеждения, а, напротив, силой ору­жия привел к покорности и объединению всех эллинов. Та зада­ча, к решению которой столь настойчиво призывал Исократ, ока­залась реализованной. Однако достигнута она была вовсе не теми средствами, о которых говорил Исократ.

Прорыв Филиппа И в Среднюю Грецию.
Битва при Херонее и Коринфский конгресс

Непосредственным поводом для вмешательства Филиппа II в общегреческие дела стала т.н. «Священная война» (355-346 гг. дон. э.). Она возникла вследствие захвата сокровищ Дельфийского храма жителями соседней области Фокиды. Дельфийские жрецы обратились за помощью к другим полисам Греции, и за них засту­пились граждане Фив и Фессалии, решившие наказать фокидян. По совету некоторых подкупленных Филиппом лиц фессалийцы обратились за помощью к нему. Он немедленно двинулся в Фессалию, разбил армию фокидян, но вслед за тем подчинил себе и самих фессалийцев. Война приняла более широкие размеры. Испугавшись успеха Филиппа, афиняне вступили в борьбу, и Филиппу так и не удалось проникнуть через Фермопилы в Среднюю Грецию.

Организатором сопротивления натиску македонского царя стал Демосфен. Ему удалось преодолеть сопротивление предста­вителей промакедонской группировки в Афинах во главе с орато­ром Эсхином и добиться выступления афинян против Филиппа. В результате этого македонский царь вынужден был на время пре­кратить свое дальнейшее наступление. Однако борьба против Македонии порождала большие трудности, и в 346 г. до н.э афи­няне заключили с Филиппом мир. Сторонники промакедонской группировки во главе с Эсхином добились временного отстране­ния Демосфена от власти и помогли Филиппу прорваться в Среднюю Грецию. Когда же царь прошел через Фермопильский проход, испуганные афиняне вновь призвали Демосфена. По его совету они заключили союз с фиванцами и начали войну против Филиппа.

После ввода македонских войск в Среднюю Грецию над Афинами и Фивами нависла смертельная угроза. Ни о каких мир­ных договорах речь идти уже не могла. Решающее сражение меж­ду Афинами, Фивами и их союзниками, с одной стороны, и маке­донской армией Филиппа II — с другой, произошло в августе 338 г. до н. э. неподалеку от беотийского города Херонея. Македонская армия состояла из 30 тыс. пехоты и 2 тыс. конницы. Это было закаленное во множестве боев войско, которым коман­довал энергичный военачальник, обладавший громадным опы­том и полководческим талантом. Число войск союзников, кото­рым также нельзя было отказать в храбрости и патриотизме, было несколько большим.

Войска союзников выстроились так, что их правый фланг вы­ходил к реке, а левый располагался несколько восточнее Херонеи. На правом фланге стояли фиванцы, имевшие в своем составе от­борную «священную дружину», воины которой решили либо по­бедить, либо умереть героями. В центре располагались коринф­ские наемники, ахейцы и другие союзники. Левый фланг заняли афиняне. Именно против афинян были выдвинуты основные силы македонской армии во главе с самим Филиппом. Первоначально афиняне и их союзники имели некоторый успех, однако удар ма­кедонской конницы под командованием восемнадцатилетнего сына Филиппа II, будущего великого завоевателя Азии — Александра — решил исход сражения. Фиванская «священная дружина», против которой был направлен удар конницы Александра, была целиком истреблена, боевые порядки союзни­ков нарушены, и Александру удалось зайти к ним в тыл.

Тем временем и Филипп, до этого отступавший под натиском афинян, предпринял решительный контрудар, угрожая афиня­нам окружением. Началось их общее бегство. В афинском войске почти тысяча гоплитов была уничтожена, две тысячи воинов взя­ты в плен, остальные спаслись бегством. Среди них был и Демосфен, сражавшийся в битве как рядовой гоплит. Херонейское сражение завершилось убедительной победой македонских войск. Филипп II стал полновластным владыкой Греции.

Дальновидный царь, прекрасно сознавая значительную роль хотя и побежденных, но не сломленных окончательно патриоти­ческих элементов среди граждан Греции, решил обставить свою победу в качестве своеобразного блага для всей Эллады. Этим мо­жет объясняться та циничная мягкость, которую он продемон­стрировал в отношении непокорных Афин. Согласно условиям мирного договора Афины сохраняли свою независимость и при­надлежавшие им территории. Это гарантировало им доступ в Причерноморье и сохранение влияния в Малой Азии. По приказу Филиппа II афинян, плененных в результате Херонейской битвы, без выкупа возвращали на родину. Взамен афиняне обязывались распустить Второй Афинский морской союз.

Урегулировав таким образом отношения с афинскими граж­данами, Филипп II занялся нейтрализацией другого своего опас­ного противника — фиванцев. Здесь он действовал иными сред­ствами. Объявив все беотийские города свободными и автономны­ми, Филипп нанес окончательный удар по Беотийскому союзу и по фиванской гегемонии. Под давлением македонцев в Беотии по­всеместно устанавливались олигархические режимы. На акропо­ле Фив разместился македонский гарнизон. Таким образом, силы фиванских демократов оказались окончательно подорваны.

Такая политика по отношению к своим бывшим соперникам не могла не принести положительных результатов. Позиции сто­ронников македонского царя укрепились, ему стали оказывать поддержку многие греческие полисы. Однако в любом случае его власть над Грецией должна была приобрести законный характер. Поэтому в 337 г. до н. э. в городе Коринфе Филипп II собрал пред­ставителей всех полисов Эллады (только Спарта отказалась при­слать своих послов) для решения общегреческих дел. Он хотел показать себя не завоевателем, не могильщиком греческой свобо­ды, а вполне лояльным союзником эллинов, заботившимся не столько о завоевании, сколько об их объединении. Целью этого объединения было начало в недалеком будущем общегреческой войны против Персии под очень привлекательным для всех элли­нов идеологическим лозунгом отмщения варварам за оскверне­ние греческих святынь в период Греко-персидских войн.

Идея войны, которая смогла бы выплеснуть на завоеванные территории всю накопившуюся политическую и социальную не­стабильность в обществе, дала бы новые земли, рабов и богатства, для Греции была не нова. Видные политические деятели Эллады, такие, как Исократ, Демосфен и другие, не раз выступали с по­добными предложениями. Однако, с их точки зрения, война мог­ла оказаться победоносной лишь в случае добровольного объеди­нения всех эллинов, забывших о взаимных распрях. Филиппу же удалось добиться такого объединения, но отнюдь не добровольно­го, а созданного благодаря силе оружия его мощной армии.

На Коринфском конгрессе было объявлено о создании Всеэллинского союза, который возглавил сам Филипп. Ему был присвоен титул гегемона и стратега-автократора союза (не царя, властителя над свободолюбивыми эллинами, а пока всего лишь предводителя и главнокомандующего силами союза). В руки ма­кедонского царя перешло и руководство внешней политикой со­юза. В Греции провозглашался всеобщий мир, междоусобные войны прекращались. Запрещалось вмешательство во внутрен­ние дела друг друга, подтверждалась неприкосновенность част­ной собственности, строжайше запрещались переделы земли и, самое главное, освобождение рабов на волю в целях использова­ния их в политических переворотах. Одним из важнейших реше­ний Коринфского конгресса было объявление священной войны Персидской державе. Все эти решения принимались подавляю­щим большинством представителей союзников. Другого быть и не могло: порядок и безопасность заседаний Коринфского кон­гресса обеспечивался силами македонской армии.

Филиппу удалось реализовать лишь часть своих планов. Силой оружия он объединил всех греков, стал во главе Коринфской лиги и одновременно главнокомандующим совместных воору­женных сил. Однако решение конечной задачи — завоевание Персидской державы Ахеменидов — легло уже на плечи его сына и преемника, Александра. Дело в том, что на свадьбе своей доче­ри, при следовании в театр, Филипп II был сражен кинжалом сво­его телохранителя.

Великая Греция в V-IV вв. до н. э

Греческие колонии, появившиеся в ходе Великой греческой колонизации на территории южной части Италии, на острове Сицилия и на побережье Черного моря (Понта Эвксинского), в классическую эпоху стали неотъемлемой органической частью эллинского мира. Периферийное положение этих полисов опре­делило некоторые особенности их исторического развития по сравнению с городами Балканской Греции. Первым колонистам пришлось выстраивать систему мирных взаимоотношений с мест­ными племенами, стоявшими на более низкой ступени обще­ственного и культурного развития, избегая враждебного давле­ния с их стороны. Там, где это удавалось, представители варвар­ской аристократической элиты могли быть включены в число граждан. Многие же местные жители вскоре оказывались в зави­симости от переселенцев, которая нередко превращалась и в раб­скую. Нередко, однако, проблемы подчинения жителей местной округи решались и военным путем.

Еще одной особенностью являлось соседство с греческими ко­лониями крупных государственных образований, таких, как Карфаген, государство этрусков и позже — Римская республика для Сицилии и Великой Греции. Для Причерноморья — это ахеменидские сатрапии соседней Малой Азии и на севере — скиф­ский племенной союз.

Несмотря на то, что в ходе развития многие колонии в эконо­мическом отношении обогнали свои метрополии, колонистам приходилось учитывать и поддерживать традиционные связи с их родными полисами. К тому же многие другие полисы Балканской Греции стремились поставить под свой контроль эти богатейшие колониальные сельскохозяйственные и торгово-ремесленные центры.

К началу V в. до н. э. греческие колонии Великой Греции и Сицилии превращаются в крупные земледельческие ремеслен­ные и торговые центры, значение которых было известно во всем Средиземноморье. Так, города Балканской Греции, всегда нуж­давшиеся в привозном хлебе, рассматривали его сицилийские по­ставки как насущную необходимость. Высокий уровень развития ремесла в колониях, при котором существовала даже его специа­лизация (Кумы славились керамическими изделиями, Регий — бронзолитейным делом, Сиракузы — кораблестроением, Тарент — ткачеством и т.д.), делал эти ремесленные центры по­ставщиками высококачественных изделий ремесла для жителей всего Средиземноморья. Многие греческие колонии являлись также центрами транзитной и терминальной торговли, через ко­торые осуществлялся обмен привозными товарами и сельскохо­зяйственной продукцией. В этом были заинтересованы не только города Балканской Греции, но и варварские племена Галлии, Испании, Северной Африки, Испании.

Характерной особенностью политического развития региона в архаическое, классическое и в эллинистическое время было на­личие здесь системы тиранических режимов, вызванных к жиз­ни рядом причин. Одна из них — сравнительная внутренняя не­стабильность социальной и политической жизни населения в этих периферийных полисах эллинского мира, обусловленная меньшей, чем в метрополии, развитостью полисных устоев жиз­ни западных греков. Другая — традиционная военная угроза со стороны внешнего варварского окружения, вынуждавшая запад­ных греков к подчинению власти тиранических режимов, вполне сносно обеспечивавших их безопасность.

В начале V в. до н. э. на Сицилии наибольшим влиянием поль­зовались такие крупные центры, как Гела, ее колония Акрагант и Сиракузы. В 491 г. до н. э. в Геле произошел приход к власти ти­рана Гелона, который, воспользовавшись острой политической борьбой в Сиракузах, захватил этот богатейший город Сицилии. Его авторитет в греческом мире позволил даже вмешаться в со­бытия Греко-персидских войн (он попытался оказать помощь балканским грекам при отражении нашествия Ксеркса в 480 г. до н. э.). Это обстоятельство стало причиной вмешательства в сици­лийские дела карфагенян, которые по призыву персидского царя выступили против Гелона и союзного ему тирана Акраганта Ферона. В 480 г. до н. э. в битве при Гимере карфагенская армия была разбита. После этого Гелону удалось распространить свою власть над большей частью Сицилии.

Наследником умершего в 478 г. до н. э. Гелона стал его брат Гиерон I, которого сменил Фрасибул, один из представителей рода Гелона. К этому времени в Сиракузах усилились демократи­ческие силы, которым удалось в 466 г. отстранить Фрасибула от власти. Демократический строй просуществовал в Сиракузах до 406 г. до н. э. В это время действовало народное собрание, совет, переизбираемые магистратуры. Был учрежден суд, аналогичный афинскому остракизму, препятствующий возрождению тирании. Для сиракузской демократии была характерна значительная ак­тивность в области внешней политики — в сферу ее контроля по­пали многие города Сицилии, а также объединение местных сикульских общин.

Усиление демократических Сиракуз не осталось без внима­ния Афин, желавших за счет этого демократического объедине­ния усилить Первый Афинский морской союз, превратившийся к этому времени в морскую державу. Однако сиракузская демокра­тия, желавшая реального и выгодного контроля над Сицилией, не пошла на сближение с далеким потенциальным союзником, преследовавшим свои гегемонистские цели в период Пелопоннесской войны. Именно это стало причиной двух кон­фликтов между Сиракузами и Афинами. Первый из них (427- 424 гг. до н. э.) удалось предотвратить с помощью активных ди­пломатических усилий Сиракуз, которые не позволили афинско­му флоту начать боевые действия. Второй конфликт был связан с т.н. Сицилийской экспедицией Афин (415-413 гг. до н.э.). Именно’ он уже привел к ожесточенным боевым столкновениям, в ходе которых афиняне потерпели полное поражение.

Однако эта победа, сильно подорвавшая экономику Сиракуз, привела к значительным внутриполитическим трудностям. Обострилось противостояние между рядовым гражданством, ари­стократическими элементами, торгово-ремесленными слоями, крупной землевладельческой знатью. Все они в той или иной сте­пени пострадали от боевых действий.

На этом фоне значительно возросла роль военных функционе­ров полиса, обеспечивших победу над афинской агрессией. Именно им пришлось вскоре вступить в борьбу с карфагенскими войсками, которые, воспользовавшись ослаблением демократи­ческих Сиракуз, с 409 г. до н. э. предприняли активные захваты на острове. На этот раз успех сопутствовал Карфагену. Попытка смены политического и военного руководства Сиракузами пред­ставителем аристократических кругов Гермократом, не увенчав­шаяся успехом, лишь ухудшила ситуацию.

В 406 г. до н. э. в условиях внутренней нестабильности и во­енных поражений власть в Сиракузах была захвачена Дионисием. Именно ему, свергнувшему демократию и установившему свой авторитарный режим в Сиракузах, удалось за 40 лет правления создать мощное государственное объединение — огромную по тем временам Сиракузско-сицилийскую державу.

Это был талантливый полководец и способный политик и ди­пломат. В лучших традициях «старшей» тирании Дионисий по­заботился о сохранении своей единоличной власти. Опираясь на преданных ему щедро оплачиваемых наемников-профессиона­лов, он принудил народное собрание Сиракуз передать ему полно­мочия стратега-автократора (главнокомандующего армией и флотом) уже не переизбираемого, а пожизненного. Был расширен круг его полномочий, в которые входили назначение должност­ных лиц, контроль за финансами, руководство внешней полити­кой и т.п. При этом, однако, видимость полисного устройства и управления сохранялась благодаря формальному существованию всех прежних институтов власти. Вместе с тем был создан новый совещательный орган — т.н. «совет друзей», состоявший из наи­более верных приближенных тирана.

Сохранилось и полисное гражданское ополчение, которое вместе с отрядами наемников превратилось во внушительную ар­мию, ставшую мощной силой в проведении внутри- и внешнепо­литических акций Дионисия. Состав наемников Дионисия был весьма пестрым: среди них были греки, преимущественно из Пелопоннеса, а также варвары — ливийцы, иберы, галлы. На во­енную службу, когда этого требовали обстоятельства, Дионисий призывал даже рабов, предварительно отпущенных на свободу.

Опираясь на эту армию, сиракузский тиран вполне успешно воевал против своего извечного врага — Карфагена. В ходе не­скольких войн ему удалось подчинить большую часть сицилий­ских городов, а также внутреннюю Сицилию, причем эти захваты был вынужден признать Карфаген (договор 392 г. до н. э.), почти утративший свое влияние на острове. Следующим объектом экс­пансии Дионисия стали регионы Южной Италии, где он подчи­нил Регий, Кротон, Кавлонию. На побережье Адриатического моря он вывел ряд военно-земледельческих колоний с целью кон­троля морских торговых путей. Таким образом, этому правителю удалось создать огромную по территории державу, рост которой не остался без внимания балканских греков. Метрополия Сиракуз — богатый Коринф — поддерживал с ним дружествен­ные отношения; Спарта в период своего господства в Греции в на­чете IV в. до н. э. также была в орбите мирной дипломатии Дионисия. С Афинами, гегемоном Второго Афинского морского союза, в 368 г. до н. э. был заключен договор о взаимопомощи.

Столь же успешной была и внутренняя политика Дионисия. Вынужденный лавировать между различными политическими и социальными группировками, он сумел привлечь на свою сторо­ну представителей той и другой стороны, одновременно подвер­гнув жестоким репрессиям своих политических противников преимущественно из среды аристократии, чье конфискованное имущество было поделено между беднейшими слоями населения и наемниками.

Расширив таким образом социальную опору своей власти, этот сицилийский тиран возглавил одну из крупнейших держав древности, значительно отличающуюся и от традиционных клас­сических полисов, и от военно-политических объединений и со­юзов, существовавших в Греции в первой половине IV в. до н. э. Эта держава включала в себя не только греческие города с фор­мально сохранявшимся полисным устройством, но и обширные территории, населенные местными племенами, жестко контро­лировавшиеся чиновниками из ближайшего окружения тирана. Вместе с тем Дионисию удалось выстроить своеобразную надпо- лисную структуру — назначаемый им и подотчетный только ему аппарат управления, во главе которой стоял сам тиран.

Велика была и роль военных элементов в структуре этого го­сударственного образования. Огромная по тем временам прекрас­но обученная и закаленная в многочисленных сражениях армия, возглавляемая Дионисием, значительный по численности корпус его личных телохранителей являлись реальной опорой режима и проводником всех внутри- и внешнеполитических акций.

В связи с этим принято считать, что государственное образо­вание, созданное Дионисием, его территориальная держава пред­ставляет собой некий прообраз будущих эллинистических монар­хий.

После смерти Дионисия в 367 г. до н. э. огромная держава, раскинувшаяся по обе стороны Мессинского пролива, досталась его слабым, но амбициозным преемникам — сыну Дионисию II Младшему и зятю тирана — Диону. В развернувшейся борьбе за власть победа сопутствовала Дионисию И, которому, однако, не удалось сохранить единство державы, созданной его отцом. От власти нового тирана стали освобождаться многие греческие го­рода, силой включенные в состав государства. Воспользовавшись этими потрясениями, военные действия начинает Карфаген.

Дионисий II окончательно лишился какой-либо поддержки со стороны своих подданных, и единственной силой, еще сохра­нившей авторитет в обществе и пытавшейся приостановить раз­вал державы, оказалось народное собрание граждан Сиракуз. Именно оно обратилось к гражданам своей метрополии — Коринфа — за помощью. Она последовала незамедлительно, так как коринфяне были заинтересованы в стабильности положения в Сиракузах, поставлявших через Коринф в Грецию хлеб и сырье. Во главе с коринфянином Тимолеонтом, опытным полководцем, в 345 г. до н. э. на Сицилию было послано наемное войско. Дионисий Младший был смещен и сослан в Коринф, в Сиракузах восстановлен демократический режим.

Однако угроза со стороны Карфагена сохранялась, и Тимолеонт, проявив незаурядные дипломатические способности, сумел создать добровольный союз греческих городов Сицилии для борьбы с потенциальным захватчиком. В битве на реке Кримисе в 341 г. до н. э. карфагеняне были разбиты и согласно мирному договору 339 г. до н. э. признали независимость грече­ских городов Сицилии, которые Тимолеонт объединил в федера­тивный союз. После того как Тимолеонт стабилизировал положе­ние на острове и добровольно отказался от власти, он стал почи­таться греками как освободитель и спаситель Сицилии. Долгожданный мир на острове наступил, но, как покажут после­дующие события, не надолго.

Причерноморье

Крупнейшими колониями, основанными греками в свое вре­мя на южном побережье Черного моря, в V-IV вв. до н. э. были Синопа и Гераклея Понтийская. Синопа, основанная выходцами из Милета в 30-х годах VII в. до н. э., расположенная в удобной гавани, вскоре стала крупным торговым и ремесленным центром, вывозившим в Грецию через Милет корабельный и строевой лес, металлические руды, оливковое масло, особые минеральные кра­ски. Популярны в греческом мире были и изделия синопских ре­месленников, преимущественно керамистов, изготавливавших качественные тарные сосуды (амфоры, пифосы), а также черепи­цу, водосливы, различные архитектурные детали. Начиная с VI в. до н. э. Синопа чеканила собственную монету. Хорошо на­лаженный обмен с земледельцами и кочевниками Северного Причерноморья позволял синопским купцами поставлять в Грецию рабов, зерно, продукты скотоводства, кожи. В зависимо­сти от Синопы находилась обширная область, где было основано несколько ее колоний (наиболее крупная — Трапезунд).

После разрушения Милета и покорения ионийских греков в начале Греко-персидских войн Синопа попадает в зависимость от ахеменидских царей, которые, однако, сохранили ее внутреннюю самостоятельность. Усиление Первого Афинского морского союза и поражение персов в войне позволило афинянам включить в со­став своей морской державы, наряду с другими причерноморски­ми городами, и Синопу. Благодаря экспедиции афинян 437 г. до н. э. во главе с Периклом правивший здесь тиран Тимесилай был свергнут, и в Синопе была установлена демократическая форма правления. В город переселились 300 афинских колонистов-кле- рухов. Демократический режим в Синопе сохранился даже после 387 г. до н. э., когда по условиям Анталкидова мира Синопа вновь попала под контроль персов. Это никак не изменило роль города в международной транзитной торговле, которая продолжала ак­тивно развиваться. Вместе с тем сохранилось и прежнее его зна­чение как центра сельскохозяйственного и ремесленного произ­водства.

По несколько иному пути пошло политическое развитие другого крупного торгового и ремесленного центра Южного Причерноморья — Гераклеи Понтийской. Эта колония, основан­ная выходцами из Мегар и Беотии в 560 г. до н. э. неподалеку от проливов, соединявших Черное море с Эгейским, контролировала торговый путь, по которому товары из Балканской Греции шли в Северное Причерноморье (преимущественно в Крым) и обратно. Неизбежное столкновение интересов Гераклеи и Синопы приве­ло к тому, что сферы экономических и политических интересов этих ведущих центров были поделены, и в зону, контролируемую гераклеотами, вошел Крым и регионы южной части Западного Причерноморья с находившимися там греческими городами (Аполлония и др.). Около 520 г. до н. э. Гераклея основала здесь и собственную колонию — город Калатис.

В Гераклее правил Совет шестисот граждан, среди которых преимущественное положение занимали представители военно- земледельческой знати. После экспедиции Перикла 437 г. до н. э. Гераклея была вынуждена войти в состав Афинской морской дер­жавы, но, воспользовавшись событиями Пелопоннесской войны, после восстания 424 г. до н. э. вышла из союза, освободившись от афинского контроля. Гераклейские олигархи, ощущая недоволь­ство этим шагом со стороны демократически настроенной части населения, грозившее внутренними потрясениями, основали в 422-421 гг. до н. э. собственную колонию Херсонес Таврический на побережье Юго-Западного Крыма (современный Севастополь). Именно сюда была выселена часть недовольного демоса.

Однако после неудачного вмешательства в войну Боспора и Феодосии на стороне последней, значительно подорвавшего эко­номику Гераклеи, вновь наступил период политической неста­бильности. Воспользовавшись этим, знатный гераклеот Клеарх в 364 г. до н. э. установил свой тиранический режим. Совет был распущен, значительная часть его членов репрессирована, их имущество и земли были конфискованы и поделены между неи­мущими гражданами.

Действия Клеарха вполне укладывались в схему традицион­ной модели тирании: репрессии против оппозиции, заигрывание перед демосом (отмена долгов, частичный передел земли), при­влечение на свою сторону той части аристократии, которая могла помочь тирану в управлении, опора на наемную армию и т.п. Для усиления социальной опоры своей тирании Клеарх освободил часть рабов, даровав им гражданские права. На смену тирану, убитому в 352 г. до н. э., пришел его брат Сатир, а после него пра­вили сыновья Клеарха Тимофей (правил до 317г. до н.э.) и Дионисий (до 306 г. до н. э.). Благодаря их хитрой и изворотли­вой политике (как внутренней, так и внешней), Гераклея надолго сохранила свой высокий международный авторитет в Малой Азии и Причерноморье и превратилась в крупное государство.

Еще один центр экономического и политического влияния в Причерноморье сформировался на берегах Боспора Киммерийского (современный Керченский пролив). Во второй половине VI в. до н. э. здесь было основано несколько ионийских колоний (Пантикапей, Феодосия, Фанагория, Кепы и др.). Уже на рубеже VI-V вв. до н. э., испытывая угрозу захвата со стороны местных скифских племен, они объединились в союзное Боспорское государство во главе с Пантикапеем. Несмотря на то что в середине V в. до н. э. это объединение вошло в сферу влия­ния Первого Афинского морского союза, боспорские правители, происходившие из знатного пантикапейского аристократическо­го рода, старались дистанцироваться от демократических Афин, стремясь к независимости.

В конце 30-х годов V в. до н. э. к власти в Боспорском государ­стве пришла новая династия Спартокидов, названная так по име­ни ее основателя — Спартока I. Ее представители будут править здесь в течение почти 300 лет, вплоть до конца II в. до н. э. В пер­вой половине IV в. до н. э., благодаря активной политике боспор- ских правителей, территория государства значительно расшири­лась за счет завоевания Керченского и Таманского полуостровов, а также почти всего восточного побережья Азовского моря. После победы над сильной Феодосией и ее присоединения к союзу к се­редине IV в. до н. э. в состав Боспорского государства входили не только более десятка крупных греческих городов (Пантикапей, Феодосия, Фанагория, Нимфей, Танаис и др.), но и значительные территории, населяемые местными племенами, находившимися на разных стадиях разложения родоплеменного строя. Все эти об­стоятельства в определенной степени отличали Боспорское госу­дарство от традиционных полисных образований Древней Греции.

Боспорские купцы не только наладили активные торговые связи с греческими городами Причерноморья, но и стали главны­ми поставщиками зерна для всей Балканской Греции. Особенно в этом плане выделялись Афины, удовлетворявшие потребности своих граждан в привозном хлебе за счет именно боспорского им­порта..Боспорские правители имели собственный военный и тор­говый флот, привлекали к себе на службу опытных афинских мо­ряков.

Обширное Боспорское государство, располагая внушитель­ным военно-политическим потенциалом, во второй половине IV в. до н. э. усилилось настолько, что стало претендовать на ведущую роль во всем Причерноморье. Однако сложные события начала эллинистической эпохи приостановили этот процесс.

Главы и разделы

Восток: I  II  III  IV  V  VI  VII  VIII  IX  X  XI   Греция:  I  II  III  IV     Рим: I  II  III  IV  V