Главы и разделы

Восток: I  II  III  IV  V  VI  VII  VIII  IX  X  XI   Греция:  I  II  III  IV     Рим: I  II  III  IV  V

ВОСТОК

ГЛАВА IV

Поздний Египет (I тыс. до н. э.). Древнеегипетская культура

СОДЕРЖАНИЕ

• 1. Начало III Переходного периода
• 2. Египет при ливийских царях (945 — вторая половина VIII в. до н. э.)
• 3. Нубийское завоевание Египта. XXIV (саисская) и XXV (нубийская) династии
• 4. Подчинение Египта Ассирией. «Додекархия»
• 5. «Саисское возрождение»
• 6. Амасис (Яхмос II; 567-525 гг. до н. э.)
• 7. Древнеегипетское общество в I тыс. до н. э.
• 8. Египет в составе державы, Ахеменидов
• 9. Египет в IV в. до н. э.
• КУЛЬТУРА ДРЕВНЕГО ЕГИПТА
• 10. Древнеегипетская письменность
• 11. Древнеегипетская литература
• 12. Древнеегипетские представления о мире
• 13. Древнеегипетские представления о загробной жизни
• 14. Концепция царской власти
• 15. Искусство

Начало III Переходного периода

С распадом единого государства эпохи Нового царства Египет вступает в III Переходный период (1075-656 гг. до н. э.), на про­тяжении которого он остается либо сильно децентрализованным при чисто формальном наличии единой царской власти, либо про­сто поделенным между несколькими царскими домами.

В начале этого времени в Нижнем и Среднем Египте правит XXI династия, обосновавшаяся в г. Танис (1075-945 гг. до н. э.; ее первым царем был местный правитель Несубанебджед); южная часть Египта остается под властью преемников Херихора — вер­ховных жрецов Амона-Ра, причем все внутреннее устройство этой области оказывается под сильным влиянием религиозных установлений (например, судебные решения выносятся, как пра­вило, с помощью оракулов бога Амона). Между Фивами и Танисом складываются хорошие отношения: так, Несубанебджед оказы­вает содействие миссии во главе с чиновником Унуамоном, по­сланной Херихором в Библ для закупки кедра (сам факт того, что Египет теперь закупает кедр, а не требует его от стран Восточного Средиземноморья в качестве дани, ясно показывает падение его влияния в этом регионе). В то же время в пределах владений XXI династии постепенно усиливается влияние правителей отдель­ных номов, передающих свою власть по наследству. В ряде номов такие династии представляют собой роды т.н. «великих вождей Ма» и «великих вождей Либу» — предводителей ливийских на­емников, осевших в Египте еще в эпоху Нового царства и теперь захвативших власть в областях поселения своих отрядов. В 945 г. до н. э. один из таких предводителей, Шешонк, правивший Бубастисским номом в дельте Нила, захватывает престол в Танисе и становится первым царем XXII династии.

Египет при ливийских царях (945 — вторая половина VIII в. до н. э.)

Шешонку I (945-924 гг. до н. э.) удается сосредоточить в ру­ках своего дома власть над всей страной, при этом он применяется к сложившейся ситуации и уже не пытается восстановить единую централизованную администрацию Египта эпохи Нового царства, а предпочитает ставить во главе важнейших номов (Фиванской области, Гераклеополя, Мемфиса) своих сыновей и родичей. Это само по себе закрепляет децентрализацию Египта.

Шешонк I был младшим современником знаменитого царя Израиля Соломона; после его смерти и распада единого Израильского государства он совершает успешный поход в Палестину (925 г. до н. э.). Кроме того, ему удается вновь заста­вить земли Нубии платить дань Египту. Таким образом, XXII ди­настия пытается возобновить активную внешнюю политику Египта; однако вскоре эти попытки терпят неудачу. Уже при сыне Шешонка I, Осорконе I, новый поход в Палестину, предпри­нятый, очевидно, силами набранного в Нубии войска (поход «Зераха-кушита», упоминаемого в Библии), оканчивается пора­жением от царя Иудеи Асы (ок. 897 г. до н. э.).

При следующих царях XXII династии в Восточном Средиземноморье появляется угроза, общая и для государств это­го региона, и для Египта, — стремящееся подчинить себе значи­тельные территории Передней Азии Ассирийское государство. В 853 г. до н. э. в битве при Каркаре на р. Оронт ассирийцы стол­кнулись с объединенными силами правителей Израиля и малых государств Сирии и Финикии, в поддержку которым ливийский фараон Осоркон II прислал 1000 египтян. Хотя эта коалиция и потерпела поражение, ее сопротивление на некоторое время за­держало продвижение Ассирии в Восточном Средиземноморье. Однако уже к 830-м гг. до н. э. данниками Ассирии становится большинство государств этого региона, и даже Египет был вы­нужден однажды прислать в дар ее царю своего рода коллекцию экзотических африканских животных.

Между тем в Египте нарастают процессы децентрализации. В середине и второй половине VIII в. до н. э. правители Фиванской области предпринимают попытки обрести самостоятельность от царей XXII династии. Ок. 818 г. до н. э. кризис возникает непо­средственно внутри самого ливийского царского дома: от него от­деляется еще одна, XXIII царская династия, обосновавшаяся в г. Леонтополь в южной части дельты, причем она признается закон­ной одновременно с XXII династией, которая продолжает править в Танисе (ср. с предполагаемым одновременным правлением в разных центрах Египта нескольких ветвей XIII династии). Ко второй половине VIII в. до н. э., согласно надписи нубийского за­воевателя Пианхи, в Египте было уже четыре «царя» (помимо представителей XXII и XXIII династий, также правители Гермополя и Гераклеополя), а также множество правителей более низкого статуса. Таким образом, к этому времени Египет переста­ет быть единым государством; в то же время в г. Саис в западной дельте появляется ливийская по своему происхождению дина­стия правителей, которая постепенно наращивает силы в расчете овладеть властью над всей страной.

Нубийское завоевание Египта.
XXIV (саисская) и XXV (нубийская) династии

Господство Египта в странах выше 1-го порога Нила прекра­тилось вскоре после падения Нового царства (попытка Шешонка I восстановить его была лишь кратким эпизодом). Середина XI — начало VIII вв. до н. э. — это своего рода «темные века» в истории Нубии, события которых остаются неизвестными. Очевидно, что на протяжении этого периода там продолжали свое существова­ние культовые центры, в свое время основанные египтянами, и сохранялись представления о египетской политической тради­ции.

Вначале VIII в.дон. э. Нубия от 1-го до 4-го порога Нила была объединена под властью правителей из г. Напата, которые стали принимать титулы фараонов. Постепенно фараоны Напаты при­обрели влияние в примыкающих к Нубии номах Верхнего Египта. В 729-728 гг. до н. э. напатский фараон Пианхи (или Пийе) со­вершил поход вглубь территории Египта, дойдя до дельты Нила и приняв изъявления покорности от всех тогдашних правителей страны; главной причиной этого похода стали опасения Пианхи в связи с усилением правителя Саиса Тефнахта (примерно с 740 г. до н. э.), что создавало угрозу его собственным позициям в Египте.

Тем не менее вскоре после ухода Пианхи из Египта Тефнахт провозглашает себя фараоном (727-720 гг. до н. э.; XXIV дина­стия). Ему удается установить твердую власть над значительной частью дельты Нила и районом Мемфиса (ливийские XXII и XXIII династии формально продолжают править, но владеют лишь зем­лями, прилегающими к их столицам). Преемник Тефнахта Бокхорис (720-715 гг. до н. э.) пытается справиться с внутренни­ми проблемами подвластных ему территорий и, в частности, из­дает законы, направленные против распространившегося в это время долгового рабства. Однако правители Напаты вновь обра­тились к ситуации в Египте: в 715 г. до н. э. Шабака подчинил своей власти весь Египет, низложил Бокхориса (согласно Манефону, тот был сожжен заживо) и стал первым фараоном XXV династии (715-656 гг. до н. э.). Преемник Шабаки Шабатака (702-690 гг. до н. э.) попытался бросить вызов ассирийскому го­сподству в Восточном Средиземноморье, но потерпел сокруши­тельное поражение в битве при Элтеке (701 г. до н. э.). Самым зна­чительным из фараонов XXV династии, довольно прочно объеди­нившим Нубию и Египет в единое государство и, в частности, много строившим на его территории, был Тахарка (690-664 гг. до н. э.).

Подчинение Египта Ассирией. «Додекархия»

После битвы при Элтеке цари Ассирии сохраняли беспокой­ство по поводу ситуации в Египте. По-видимому, Тахарка, как и его предшественник, пытался соперничать с Ассирией. В итоге ее царь Асархаддон решил подчинить Египет. Его вторжение в 674 г. до н. э. было отбито Тахаркой, однако повторная попытка спустя три года была успешной. Ассирийцы стали говорить об установ­лении своей власти над Египтом и Нубией.

В реальности ситуация была сложнее. Напатские цари Тахарка и Танутамон (с 664 г. до н. э.) не оставляли попыток вер­нуть Египет под свою власть, которые имели переменный успех. На территории Египта еще под властью XXV династии сохрани­лось множество полуавтономных образований, среди которых были владения прежней XXIV династии с центром в Саисе, владе­ния потомков XXII династии с центром в Танисе (один из них — царь Петубаст, правивший ок. 660-х гг. до н. э., — оказывается, подобно древнебританскому королю Артуру, «первым среди рав­ных» правителей Египта этого времени, арбитром в их междоу­собных войнах и главной фигурой описывающего эти события героического эпоса) и др. Ассирийцы не стремились наладить в Египте собственную постоянную систему управления и удовлет­ворились признанием зависимости со стороны этих местных пра­вителей. В «Истории» Геродота этот период получил название «додекархии», т.е. правления двенадцати царей, поделивших между собой Египет. Среди них постепенно выделяются своей разумной и целеустремленной политикой правители Саиса Нехо I и Псамметих I.

В 663 г. до н. э. Египет становится ареной войны между Ассирией и Танутамоном, который терпит в ней поражение. Одновременно Псамметих I начинает умело расширять свои вла­дения и вскоре контролирует всю дельту Нила. Ассирийцы не ме­шают его действиям, полагая, очевидно, что в Египте им проще иметь дело не с множеством вассалов, а с одним Псамметихом, который все равно еще долго не сможет угрожать позициям Ассирии в Восточном Средиземноморье, но зато не пустит в Египет издавна враждебных ей царей Напаты. К 656 г. до н. э. под властью Псамметиха I был объединен весь Египет, включая авто­номные уже с давних пор Фивы, где положение одной из высших жриц бога Амона заняла его дочь Нейтикерт.

«Саисское возрождение»

Псамметих I (656-610 гг. до н. э.) стал первым царем XXVI династии (656-525 гг. до н. э.), время правления которой часто называется «саисским возрождением» (по ее «родовому гнезду» и столице Египта этого времени — г. Саис — и исходя из того, что это был последний длительный период восстановления египет­ской государственности).

Объединив Египет, Псамметих I обнаружил, что реальная власть в стране (в т.ч. военная мощь) во многом остается в руках правителей отдельных номов. Чтобы упрочить свое положение, он привлек к себе на службу большое число иноземных наемни­ков (жителей Восточного Средиземноморья, Карии — области на юго-западе Малой Азии, и в особенности греков). В стратегиче­ских пунктах на границе Египта и в дельте Нила появился целый ряд поселений этих наемников (Элефантина на юге, Мареа — на западе дельты, Дафны — на ее востоке), среди которых уже в кон­це VII в. до н. э. выделяется Навкратис — важнейший опорный пункт греческих торговцев в Египте. Особую ценность для егип­тян, которые традиционно не были морским народом, представ­ляли мореходные навыки греков и финикийцев: ок. 600 г. до н. э. финикийские наемники на службе у преемника Псамметиха Нехо II впервые в мировой истории совершили трехлетнее плавание во­круг Африки, выйдя из Нила в Красное море по прорытому в это время каналу и вернувшись через Гибралтарский пролив и Средиземное море. Кроме того, ок. 655 г. до н. э. Псамметих I за­ключил союз с Гигесом — царем Лидии (государства на западе Малой Азии), который, как и фараон, должен был опасаться мо­гущественной Ассирии.

В 620-е гг. до н. э. по Восточному Средиземноморью прокати­лась мощная волна нашествия кочевников-скифов. Псамметиху I удалось предотвратить их вторжение в Египет, однако их появле­ние в Передней Азии нанесло тяжелый удар Ассирии. В результа­те этого она утратила свои владения в ВосточномСредиземноморье, где немедленно постарался утвердиться Египет. При этом Псамметих I и его преемник Нехо II (610-595 гг. до н. э.) стреми­лись не только обеспечить себе источники поступления дани, но и предотвратить появление вблизи границ Египта новых мощных государств.

В 610-609 гг. до н. э., чтобы оказать предельно ослабленной и уже неопасной Ассирии помощь в ее последних попытках проти­востоять Нововавилонскому государству, Нехо II занял всю тер­риторию Восточного Средиземноморья вплоть до верхнего тече­ния Евфрата (где в районе г. Харран еще держались позиции ас­сирийцев). При этом он нанес близ г. Мегиддо (др.-евр. Армагеддон — букв, «место у Мегиддо») тяжелое поражение Иудее, царь которой Иосия пытался сопротивляться фараону, уповая на помощь бога Яхве. Это поражение убедило преемников Иосии в том, что Египет в это время являет собой несокрушимую силу (благодаря помощи то ли Яхве, то ли, наоборот, его злейшего врага), и на несколько десятилетий Иудея стала союзником егип­тян.

Между тем в 605-600 гг. до н. э. вавилонский царь Навуходоносор И, вырезав египетский гарнизон, оставленный вскоре после падения Харрана (609 г. до н. э.) в крепости Кархемыш на Евфрате, совершенно вытесняет египтян из Восточного Средиземноморья. Нехо II и его преемники Псамметих II (595-589 гг. до н. э.) и Уахибра (греч. Априй; 589- 570 гг. до н. э.) пытаются вернуть свои позиции в этом регионе, побуждая местных правителей — теперь вассалов Нового Вавилона — восставать против его господства. В 586 г. до н. э. очередное восстание Иудеи окончилось ее полным разгромом: Навуходоносор II разрушил в Иерусалиме храм Яхве и увел в плен царя, его двор и часть населения. Поражением кончилось в конце 570-х гг. до н. э. и начатое 13 годами ранее восстание Тира, Сидона и других городов Финикии, которое Априй пытался под­держивать с моря при помощи своего наемного флота. В итоге в начале 560-х гг. до н. э. Вавилон решает, воспользовавшись меж­доусобной борьбой в Египте (с 570 г. до н. э.), устранить с престола Априя, опасного своими провокациями в Азии, и поддержать его соперника, военачальника Яхмоса (греч. Амасис). По-видимому, последний одерживает окончательную победу над Априем в 567 г. до н. э. в результате прямого вторжения Навуходоносора II в Египет и в качестве нового даря обязуется ограничить присут­ствие на своей службе греческих и карийских наемников и ува­жать интересы Вавилона в Восточном Средиземноморье.

Более прочными оказываются позиции Египта в Нубии, юж­ная часть которой (прежде всего район 4-го порога с центром в Напате) остается под властью царей — преемников XXV дина­стии. Ок. 593 г. до н. э. Псамметих II совершает на Напату поход, прочно закрепив за собой области к северу от 2-го порога. Эти ру­бежи египетских владений были не всегда спокойными (следив­шим за ними правителям Элефантины приходилось то отражать нападения из Нубии, то пытаться возвращать бежавших в Напату мятежников или дезертиров-наемников); однако в целом при ца­рях XXVI династии серьезной угрозы Египту с юга не было.

Амасис (Яхмос II; 567-525 гг. до н. э.)

Преемник Априя Амасис к концу 560-х гг. до н. э., после смерти Навуходоносора II и начала внутренних неурядиц в Вавилоне, перестал соблюдать договоренность с этим государ­ством, благодаря которой он пришел к власти. Ок. 560 г. до н. э. он захватывает Кипр; еще раньше возобновляет тесные контакты с греками, которым способствовала его женитьба на Ладике — до­чери царя греческой колонии Кирена в Ливии — и которые обе­спечили ему славу филэллина («друга греков»). При Амасисе Навкратис становится крупнейшим торговым центром; Египет, как колыбель древнего знания, посещают греческие мыслители (например, афинянин Солон); наконец, отряды греческих наем­ников вновь становятся на службу фараону.

Благодаря этим контактам с греками нам через посредство их авторов (прежде всего Геродота) известно об Амасисе очень мно­гое. В среде египетской элиты он пользовался прочной репутаци­ей выходца из простонародья, добившегося успеха благодаря хи­троумию и грубоватому юмору и, помимо этого, не отличавшегося благочестием и любившего простые удовольствия. Сам он отно­сился к такой репутации спокойно, требуя от приближенных и подданных почтения не к присущим ему личным качествам, а к своему царскому сану. При этом он был одним из немногих пра­вителей Египта I тыс. до н. э., сделавших серьезную попытку вос­становить централизацию египетского хозяйства под контролем государства; эта попытка добавила много неприязни к Амасису со стороны номовой знати, не желавшей делиться своим богатством с царем. По-видимому, в течение всего царствования Амасиса в Египте существовала мощная оппозиционная группа, считавшая его узурпатором и ждавшая удобного случая, чтобы его низло­жить.

В середине 550-х гг. до н. э. Амасис восстанавливает старый военный союз Египта с Лидией, где в это время правил царь Крез: вероятно, этот союз исходно должен был быть направлен против Вавилонии, однако в 549 г. до н. э. Лидия была захвачена новым Персидским государством во главе с Киром II. В 530-е гг. до н. э. под его ударами гибнет Новый Вавилон, и Персия становится главной внешней угрозой для Египта. Против нее Амасис пробует заручиться союзом с правителем о. Самос Поликратом, распола­гавшим сильным флотом в Эгейском море, однако в итоге, по-ви- димому, осознает его бесперспективность (по легенде, известной в передаче Геродота, Амасис порвал с Поликратом, славившимся своей удачливостью, полагая, что она в конце концов навлечет беду на него самого и на его друзей).

К середине 520-х гг. до н. э. Египет остается единственным государством Ближнего Востока, еще сохранившим независи­мость от Персии. Между тем становится ясно, что ее нападения следует ждать в ближайшее время, и в среде враждебной Амасису египетской элиты складывается легенда о родстве низложенного им Априя с персидской династией Ахеменидов, принадлежащий к которой сын Кира Камбис придет в Египет и низложит узурпа­тора.

Древнеегипетское общество в I тыс. до н. э.

Распад Египта положил конец централизации египетской экономики под контролем царской власти, государственному рас­пределению рабочей силы на смотрах и, по-видимому, определен­ной помощи трудовому населению со стороны государства (на­пример, зерном в годы неурожая, инвентарем и т.п.). Хозяйства отдельных храмов, правителей номов, предводителей наемных военных отрядов, вельмож и т.п., которые прежде входили в еди­ное государственное хозяйство (хотя и пользовались некоторой автономией), теперь стали совершенно самостоятельными, фак­тически перейдя в собственность своих держателей; более того, число таких самостоятельных хозяйств непрестанно росло, т.к. правители государственных образований, возникших в условиях распада Египта, выделяли из подвластных им земель угодья сво­им приближенным, создавая таким образом себе вассалов.

Лишившиеся государственной поддержки рядовые земле­дельцы были теперь предоставлены сами себе: не имея возмож­ности получать необходимое им напрямую от государства, они вынуждены приобретать его на рынке. Поэтому в Египте по срав­нению с предшествующими эпохами интенсифицируется денеж­ное обращение, средством которого служат весовые слитки сере­бра (собственная монета в Египте появляется не раньше IV в. до н. э.); в то же время ограниченное количество этих денежных еди­ниц и сравнительная неразвитость внутренней торговли (из-за чего наличные деньги бывали у рядовых земледельцев и ремес­ленников не всегда) приводили к необходимости делать многие покупки в кредит или обращаться к ростовщикам. Обеспечением кредита в древности, при отсутствии у должника иного имуще­ства или невозможности отдать его в залог, почти повсеместно служила его личность. Соответственно уже к VIII в. до н. э. в Египте распространяется долговая кабала (как уже говорилось, попытки ограничить ее предпринимал царь XXIV династии Бокхорис).

Прекращение общегосударственных смотров приводит к тому, что трудовые занятия, как правило, передаются по наслед­ству от отца к сыну (в военной сфере этому способствует и изна­чальная обособленность наемников-чужеземцев, селившихся от­дельно от основной массы египтян). Таким образом, профессио­нальные разряды трудового населения превращаются в своего рода замкнутые касты, которые описывали наблюдавшие египет­ское общество греческие авторы. Обнаруживается отставание Египта от соседних стран Азии: если там в начале I тыс. до н. э. утверждается железный век, то в Египте, изолированном от круп­ных месторождений железа, значительно дольше сохраняет зна­чение индустрия бронзы.

Существенные изменения происходят в сфере идеологии. У египтян резко уменьшаются основания видеть в царской власти источник непосредственной помощи и защиты при различных бедствиях; несколько снижается и значение представления о царе как о посреднике между людьми и богами при совершении ритуа­ла. Соответственно падает престиж общеегипетских культов сол­нечных богов (в т.ч. Амона-Ра в Фивах), покровительствующих царской власти. Напротив, он растет у культов богов отдельных номов (на некоторых памятниках именно они принимают на еебя функции, подобающие царю) и в особенности общеегипетских благих божеств Осириса и Исиды. Формируется представление о противостоянии этим благим силам зла, олицетворенного в обра­зе бога Сета: зло это видится и в социальных неурядицах, постиг­

ших страну, и в природных бедствиях, и в угрозе со стороны чу­жеземцев. Полномочия жрецов, которые раньше могли в той или иной мере сочетаться с другими занятиями (прежде всего с госу­дарственной службой), теперь отделяются от них более жестко, и жречество превращается в особую корпорацию, очень важную ввиду принадлежащих ей знаний в ритуальной сфере.

В то же время у египтян растет ностальгия по минувшим эпо­хам стабильности и расцвета их страны, среди которых совершен­ным идеалом признается Древнее царство. В их среде бытуют из­вестные нам в передаче греческих авторов рассказы-легенды о первом царе Менесе, о царях — строителях великих пирамид, о великом завоевателе Сесострисе и мудром Рампсините. В эпоху XXVI династии в религиозных текстах и искусстве наблюдается копирование образцов III — нач. II тыс. до н. э., что и дало одно из оснований называть ее «саисским возрождением».

Египет в составе державы Ахеменидов

В конце 526 г. до н. э. фараон Амасис умер. Вскоре после это­го персидский царь Камбис начал войну против Египта. В решаю­щем сражении при пограничной крепости Пелусий египтяне по­терпели сокрушительное поражение. Помимо явного военного преимущества персов, его причиной также стала измена предво­дителя греческих наемников Фанеса и египетских военачальни­ков из числа номовой знати, не желавших поддерживать сына Амасиса Псамметиха III. Так, происходивший из жречества еги­петской столицы Саиса командующий флотом Уджагорреснет перешел на сторону персов. В итоге новым фараоном — основате­лем XXVII персидской династии был провозглашен Камбис. В истории Египта начался т. н. период первого персидского влады­чества (525-404 гг. до н. э.).

Рассказ Геродота о святотатствах Камбиса, в т.ч. об убийстве им в Мемфисе после неудачного похода в Эфиопию священного быка Аписа, опровергается египетскими текстами, сообщающи­ми о внимании этого царя к египетским храмам (в частности, пре­словутый Апис не только умер своей смертью, но и был погребен в предоставленном Камбисом саркофаге). Недовольны персидским правлением были прежде всего сторонники Амасиса, которые (на первых порах во главе с его сыном) пытались выступить против персов во время эфиопского похода Камбиса в 524 г. до н. э. и по­том, во время внутренних неурядиц в Персии в 522-521 гг. до н. э.

В 518 г. до н. э. в Египет прибыл новый персидский царь Дарий I. Он пользовался редким расположением со стороны егип­тян, которые считали его не только истинным фараоном, но и од­ним из великих законодателей Египта. Один из папирусов дей­ствительно сообщает о сделанной при нем записи египетских за­конов. Дарий I много строил в египетских храмах и восстановил канал между Нилом и Красным морем, прорытый еще при Нехо II. В царствование Дария определилась структура персидской адми­нистрации в Египте: она возглавлялась сатрапом (с резиденцией в Мемфисе), которому подчинялись чиновники в отдельных номах. В важнейших пунктах Египта (Мемфисе, Дафнах, Элефантине) были размещены ахеменидские воинские контингенты; особой преданностью персидскому царю отличались наемники-евреи. В то же время важную роль в администрации играли египтяне, за­нимавшие ряд высших должностей (например, Уджагорреснет). Египет считался одной из самых богатых сатрапий Ахеменидов, вместе с Ливией, Баркой и Киреной платившей ежегодную дань в размере 700 талантов (более 20 т) серебра.

При Камбисе и Дарии I Египет был второй после Вавилонии страной, власть персидского царя над которой была облечена в форму принятия местного царского титула, т.е., в современных понятиях, личной унии. Оно изменилось при преемнике Дария Ксерксе, в начале правления которого в 486-484 гг. до н. э. в Египте из-за увеличения налогов и угона ремесленников в Персию вспыхнуло восстание. После его подавления Ксеркс не принял статуса фараона, тем самым упразднив «личную унию» с Египтом, и политика по отношению к этой стране стала более жесткой. С этого времени Египет стремится освободиться от власти Ахеменидов. В 460 г. до н. э. в дельте Нила начинается восстание Инара, которое получило поддержку воевавших с персами Афин, но все же к 454 г. до н. э. окончилось неудачей. Похоже, что от­ряды Инара продержались в топях западной дельты до 404 г. до н.э., когда правитель Саиса Амиртей (возможно, потомок Инара) возглавил новое восстание и изгнал персов.

Египет в IV в. до н. э.

Амиртей (404-398 гг. дон. э.) считается единственным прави­телем XXVIII саисской династии. Вскоре он был низложен и каз­нен, а к власти пришла XXIX династия из г. Мендес в централь­ной дельте Нила (398-380 гг. до н. э.). Ее первые цари сменялись у власти довольно быстро; лишь фараон Акорис правил около 13 лет (393-380 гг. до н. э.), стремясь упрочить царскую власть и соз­дать систему выгодных для поддержания независимости Египта союзов. Вскоре после его смерти в результате переворота к власти пришел уроженец соседнего с Мендесом г. Севеннита Нектанеб I (380-363 гг. до н. э.), основавший XXX династию. При нем Египет успешно отразил персидское вторжение в 373 г. до н. э., но в дальнейшем не рисковал полагаться только на собственные силы и вступил в союз с греческими государствами — Афинами и Спартой. Воспользоваться благоприятной ситуацией и перейти при греческой поддержке в наступление против персов в Сирии и Палестине попытался фараон Тахос (363-361 гг. до н. э.), кото­рый по совету афинского военачальника Хабрия ввел чрезвычай­ные налоги и отчисления с храмовых доходов на военные нужды. Эта необходимая, но ущемлявшая интересы элиты мера вызвала, несмотря на военные успехи Тахоса, недовольство им, и в резуль­тате военного мятежа на египетский престол взошел племянник царя Нектанеб II (361-343 гг. до н. э.).

Как видно, в IV в. до н. э. большую роль во внутренней жизни Египта играет войско, выражающее интересы правителей номов и состоящее из их ополчений. В наибольшей степени чаяниям местной знати соответствовала политика Нектанеба II, после при­хода к власти свернувшего мероприятия Тахоса и начавшего ши­рокое строительство в местных храмах. В итоге в 343 г. до н. э. Египет не смог сопротивляться очередному вторжению персов во главе с Артаксерксом III.

Античные авторы сохранили крайне мрачные воспоминания египтян о втором персидском владычестве (343-332 гг. до н. э.), в частности об убийствах священных животных и иных святотат­ствах Артаксеркса III. Видимо, их реальной основой были посяга­тельства персов на достояние египетских храмов. Однако похоже, что, несмотря на это, персы не смогли установить прочный кон­троль над всем Египтом. Ок. 337-335 гг. до н. э. борьбу с ними на­чал некий Хаббаш — видимо, иноземец, принявший титул фара­она и продержавшийся у власти, пока в Персии происходили вну­тренние неурядицы. Однако новый персидский царь Дарий III сумел нанести ему поражение и вернуть Египет. Персидское вла­дычество окончилось лишь со вступлением в Египет в конце 332 г. до н. э. войск Александра Македонского, встреченного благоже­лательным отношением местного населения и принявшего статус фараона. С этого момента Египет становится частью говорящего на греческом языке античного мира и вступает в новый — не древ­невосточный, а эллинистический — период своей истории.

КУЛЬТУРА ДРЕВНЕГО ЕГИПТА

Развитие древнеегипетской культурной традиции продолжа­лось с IV тыс. до н. э. до первых веков н. э., когда Египет находил­ся в составе Римской державы. На протяжении всего этого време­ни культура Египта эволюционировала, но оставалась неизмен­ной в своих важнейших основах — оптимистическом мировоз­зренческом настрое, характерных религиозных представлениях, сохранении одного и того же типа письменности и изобразитель­ного канона.

Древнеегипетская письменность

Письменность в Древнем Египте возникла во второй половине IV тыс. до н. э., как и повсюду на Древнем Востоке, из потребно­сти общества, усложнившегося на этапе образования государства, фиксировать информацию, которая уже не умещалась просто в памяти людей, отвечавших за различные сферы хозяйства и ад­министрации. При этом в течение длительного времени она суще­ствовала параллельно с пиктографией — способом фиксации того или иного сообщения при помощи изображения, «расшифровы­ваемого» по принципу ребуса.

Самым знаменитым примером ранних египетских пикто­грамм является изображение на т.н. «палетке Нармера» — па­мятнике, прославляющем правителя эпохи объединения Египта. На ее лицевой стороне царь изображен заносящим булаву над по­верженным противником; выше него помещено изображение со­кола, сжимающего в лапе веревку с привязанной к ней головой врага и восседающего при этом на шести стеблях лотоса (или, мо­жет быть, папируса), произрастающих на полосе земли. Смысл этой пиктограммы может быть передан следующим образом: «Царь (изображенный в виде сокола) захватил 6 тыс. пленных (если растение, на котором восседает сокол, — лотос, побег кото­рого передает число 1000) либо «Область папируса» (если это рас­тение — папирус)». Как видно, даже в понимании пиктограммы Нармера нет уверенности, и тем более она не передает какой-либо конкретной фразы, которую на древнеегипетском языке можно было бы записать только с использованием фонетических (т.е. передающих звуки) знаков.

Письмо с такими знаками зарождается уже в эпоху Нармера и окончательно оформляется к началу Древнего царства. В своем развитом виде древнеегипетская письменность состояла из зна­ков, передающих от одного до четырех согласных звуков (глас­ные, как во многих других афразийских, или семито-хамитских, языках не выписывались), и знаков, передающих различные по­нятия вне прямой зависимости от звучания соответствующих им слов, т.е. с помощью рисунка. Такие знаки могли употребляться либо как детерминативы, или определители, уточняющие чтение слов, написанных фонетическими знаками, либо самостоятель­но, как идеограммы — смысловые знаки, передающие определен­ное слово (так, изображение солнечного диска с чертой под ним или рядом с ним — указанием, что данный знак является идео­граммой, — читалось «ра», т.е. «солнце»). Когда сложилась пись­менность, основанная на этом принципе, в египетской культуре появилось само понятие текста, т.е. последовательности знаков, которая может быть прочитана определенным образом.

Уже в III тыс. до н. э. сформировались два типа древнеегипет­ского письма — собственно иероглифика, т.е. система чисто ри­суночных знаков, которыми делались монументальные надписи на стенах построек и иных памятниках из камня, и иератика, т.е. система знаков, измененных по сравнению со своими рисуночны­ми прототипами в связи с тем, что ими писали на иных материа­лах, пригодных для записи текстов и их хранения в быту, — па­пирусе (особых листах, изготовленных из стеблей одноименного нильского растения) или остраконах (глиняных черепках или осколках камня). Эти две системы письма использовались для за­писи текстов на языке, грамматика и отчасти лексика которого с течением времени менялись: если язык Древнего царства и язык I Переходного периода — Среднего царства (т.н. среднеегипет- ский язык) достаточно близки, то новоегипетский язык, на кото­ром стали говорить еще с середины II тыс. до н. э., а писать — с эпохи Эхнатона, сильно отличался от них по своему строю.

В I тыс. до н. э., когда на основе новоегипетского формирует­ся т.н. демотический язык, для записи текстов на нем (прежде всего документов, но также и литературных произведений), скла­дывается и особое письмо —демотика (букв, «народное письмо»), состоящее из особо модифицированных (и для современных ис­следователей трудночитаемых) знаков. При этом среднеегипет- ский язык (а вместе с ним иероглифика и иератика как типы письма), уйдя из живой речи, сохраняет (подобно латыни в эпоху европейского Средневековья) значение языка классической лите­ратуры, некоторых официальных надписей и религиозных тек­стов в течение не только всего II, но и I тыс. до н. э. Наконец, ког­да уже в первые века н. э. в Египет проникает христианство, для записи связанных с ним текстов на основе греческого алфавита создается т.н. коптское письмо.

Древнеегипетская литература

Особенности общественного развития Египта в III тыс. до н. э. уже говорилось, что прежде всего преобладание в восприятии египтян колоссальной фигуры сакрального правителя подавило развитие такой, казалось бы, обязательной для всех народов на раннем этапе их истории формы осмысления событий прошлого, как эпические сказания, прославляющие правителей как смерт­ных людей, а также уделяющие внимание героям нецарского ста­туса. Ни одно из них не было записано египтянами, и лишь раз­розненные их фрагменты (в частности, связанные с личностью Менеса и, видимо, передававшиеся из поколения в поколение из­устно) дошли до нас благодаря слышавшим их греческим авто­рам.

Помимо религиозных текстов (о которых речь пойдет отдель­но), в III тыс. до н. э. зарождается типично египетский литератур­ный жанр поучений — особых текстов, адресованных проходя­щим обучение будущим писцам (и нередко предназначенных для переписывания в виде упражнения в школе). Древнейшее из них приписывается еще сановнику царя Джосера Имхотепу (нач. XXVIII в. до н. э.), однако первое поучение, дошедшее до нас пол­ностью, составлено от имени сановника эпохи V династии Птаххотепа (ок. XXIV в. до н. э.). Этот текст содержит различные наставления о том, каких правил чиновнику следует придержи­ваться на службе, в отношениях с вышестоящими и просителя­ми, в семейной жизни и т.п. Идеалом Птаххотепа оказывается человек бесстрастный и сдержанный в поведении; на службе он должен проявлять усердие, не превращающееся ни в показное рвение и подобострастие к начальникам, ни в высокомерие к под­чиненным и просителям (последних, в частности, рекомендуется внимательно и с сочувствием выслушивать независимо от того, собираешься удовлетворить их просьбу или нет); супружество чи­новника приносит ему и связанные с ним радости, и продолжение рода, но романтическая любовь не одобряется. В целом идеал чи­новника, заданный «Поучением Птаххотепа», сохранил значение на протяжении всей последующей истории данного литературно­го жанра (вплоть до позднего времени).

Настоящий расцвет древнеегипетской литературы приходит­ся на I Переходный период и эпоху Среднего царства. Катастрофа падения Древнего царства порождает раздумья о ее причинах, от­ражающиеся в литературных произведениях: описаниях бед­ствий Египта в I Переходный период («Речение Ипувера», «Пророчество Неферти»), своего рода политических трактатах, написанных от лица правителей («Поучение гераклеопольского царя своему сыну Мерикара», «Поучение Аменемхета I своему сыну Сенусерту»), сюжетных произведениях, в которых прелом­ляется тема отношений между царем и его подданными (сказки т.н. папируса Весткар о царе Хуфу, «Злоключения поселянина» и даже «Рассказ Синухета», несмотря на привязку его сюжета к приключениям египтянина, прожившего долгие годы в Азии). В этих произведениях оформляется классический для египетской литературы среднеегипетский язык, который продолжает жить в текстах спустя много веков после его ухода из разговорной речи.

В эпоху Нового царства древнеегипетская литература уходит от сложных социально-политических проблем: принципиально новой ее чертой становится создание произведений на разговор­ном новоегипетском языке. Значительное место в ней занимают мотивы войн египтян с гиксосами и азиатскими государствами (сказки о Секененра и гиксосском царе Апопи, о взятии полко­водцем Джхути города Яффы, близкие по своим приемам к лите­ратурным произведениям исторические тексты фараонов), а так­же вообще соприкосновение Египта с Азией («Сказка об обречен­ном царевиче»). Появляется особый жанр произведений, в кото­рых характеры героев раскрываются в сюжетах, связанных с мифами («Сказка о Правде и Кривде», «Сказка о двух братьях», так или иначе переосмысляющие тему воздаяния за зло и связан­ные с мифом об Осирисе), вплоть до их почти фарсового пародиро­вания («Тяжба Хора и Сета»). Возникает любовная лирика, в ко­торой широко представлены произведения, созданные от лица женщины и оставляющие за ней инициативу в любовных отноше­ниях (тексты т.н. папируса Харрис 500; считается, что некоторые из этих стихотворений адресованы фараону Хоремхебу, называе­мому в них уменьшительным именем Мехи).

В I тыс. до н. э. в древнеегипетской литературе довольно чет­ко проявляется стремление уйти от тяжелой действительности. Египтяне вспоминают о своем великом прошлом (например, в ци­кле сказаний о фараоне-завоевателе, запомнившемся греческим авторам под именем Сесостриса: в его образе совместились воспо­минания о Сенусерте III и фараонах Нового царства, и с этими сказаниями можно сопоставить привязанную ко времени Рамсеса II легенду об исцелении чужеземной царевны Бентреш, которая известна в египетской версии). Ко времени Рамсеса отнесено и действие обширного цикла сказаний о его сыне, верховном жреце бога Птаха в Мемфисе Сатни-Хаэмуасе: в нем преобладают мисти­ческие и магические мотивы, в которые порой вплетаются, как в новоегипетские произведения, мифологические сюжеты. Реальная картина междоусобиц эпохи «додекархии» переосмыс­ляется как череда своего рода рыцарских единоборств между пра­

вителями разных частей Египта, в которых неизменно торже­ствует правый противник, в т.н. «Эпосе о Петубасте». Многие сюжеты и мотивы, сложившиеся в египетской литературе позд­него времени, пережили эпоху собственно египетской цивилиза­ции и отразились в грекоязычных текстах эллинистического и римского времени и даже коптских и арабских произведениях раннего Средневековья.

Древнеегипетские представления о мире

Знания древних египтян о мире, действующих в нем силах и населяющих его существах представляли собой органичное и со­вершенно неразделимое единство собственно научных, в нашем понимании, знаний и представлений, связанных с их религией и мифологией. В чисто научной сфере египтяне достигли больших высот в медицине (в т.ч. благодаря превосходному знанию анато­мии вследствие практики бальзамирования усопших), математи­ке и астрономии (в силу потребности в этих знаниях для иррига­ционного земледелия и монументального строительства). В то же время религия древних египтян, как и у других народов ранней древности, во многом выполняла познавательные функции, си­стематизируя знания о действующих в мире природных силах и способах взаимодействия людей с ними. Личностями, воплощаю­щими эти силы, египтянам представлялись боги, а способом по­ставить эти силы себе на службу были ритуалы (прежде всего жертвоприношения), осуществляемые от имени царя.

Представления о том, каким образом был создан мир, разни­лись в различных номах Египта. Так, в Гелиополе — центре куль­та верховного солнечного бога Ра, слившегося с более древним местным богом-демиургом (творцом мироздания) Атумом, — счи­талось, что бог-творец «воссуществовал» из первобытного хаоса (Нуна — др.-егип. «несуществование»; абсолютно пассивный, на­ходящийся в покое океан, персонифицированный в образе одно­именного бога-старца) и затем породил из самого себя пару богов, воплощающих составные части мироздания: Шу — бога воздуха, пронизанного светом, и Тефнут — богиню влаги. Эта чета богов породила бога земли Геба (интересно, что, в отличие от многих других народов, у египтян земля — мужское начало) и богиню неба Нут (представавшую, в частности, в образе женщины или ко­ровы, ежедневно рождавшей «дитя» или «теленка» — солнце).

В Мемфисе демиургом считался не Ра-Атум, а местный бог Птах, «задумавший в своем сердце» образы всех последующих богов, живых существ и вещей и сотворивший их путем произне­сения их «имен». Способом существования мира считался уни­версальный порядокмаат(букв, «правда, праведность»), соответ­ствовавший «норме» как в природных явлениях, так и в отноше­ниях между людьми и, по-видимому, возникавший даже незави­симо от бога-демиурга в тот момент, когда созданный им мир об­ретал структуру. «Творение» (поддержание) маат и противодей­ствие противоположному ему началу исефет (букв, «зло») состав­ляло важнейший долг богов и царя как посредника между чело­веческим обществом и ними, а пренебрежение им вело к тягчай­шим последствиям.

Согласно египетским представлениям, каждое существо и предмет в мире имели двух постоянных «спутников», в которых была заложена его специфика, — ка (условный перевод — «двой­ник») и рен («имя»). Как показал современный отечественный египтолог А.О. Большаков, представление об этих «спутниках» у египтян было тесно связано со свойствами человеческой памяти. Воспоминание о человеке или ином существе либо предмете, не­зависимо от того, жив (существует) ли этот объект воспоминания в данный момент, неотделимо от появления в сознании того, кто вспоминает, его «зримого» мысленного образа. Современные люди объясняют это свойствами человеческого сознания; египтя­не, знавшие об этих свойствах неизмеримо меньше, считали, что воспоминание— это особый способ наблюдения («видения» в буквальном смысле слова) «спутника» данного объекта, сохраня­ющегося даже после его смерти или разрушения и точно воспро­изводящего его черты,— «двойника». Способом сохранения «двойника» на длительное время было создание изображений со­ответствующих объектов (прежде всего, конечно, людей) и запись их имен, т.е., по сути дела, создание специальных «напомина­ний» о них. «Имя» объекта, не связанное напрямую с его зримым образом, но зато стимулировавшее возникновение такового в со­знании, считалось особым атрибутом его существования, близ­ким к «двойнику», но все же независимым от него.

Древнеегипетские представления о загробной жизни

То, что человек продолжает жить после смерти, входило в представления практически всех народов древности; однако лишь немногие из них считали, что такое посмертное существование по воле богов и благодаря целенаправленным усилиям людей может быть благом. Египтяне не только были в числе этих народов, но и создали в связи с достижением человеком благого посмертного существования необычайно развитую систему представлений.

Трудно точно сказать, какой была эта система на самой заре египетской истории (на рубеже IV—III тыс. до н. э.). Несомненно лишь, что уже тогда необходимыми для посмертного существова­ния человека считались физическое сохранение его тела при по­мощи технологии бальзамирования, превращавшей его труп в мумию (божеством, связанным с этой технологией, разумеется носившей характер ритуала, был Анубис), и его регулярное «кормление» при помощи заупокойных жертвоприношений. Возможно, уже на этом раннем этапе имелось представление о бо­гах, содействующих достижению человеком посмертного суще­ствования; однако когда к середине III тыс. до н. э. сложилась предельно стабильная социальная структура Древнего царства, египтяне поверили, что загробную жизнь (по крайней мере, для людей, занимавших видное положение в государстве и богатых) можно обеспечить и независимо от богов, исключительно при по­мощи определенных «технологий», осуществляемых людьми.

Помимо бальзамирования и жертвоприношений, к этим «тех­нологиям» относилось создание гробницы со статуей усопшего, фиксирующей его «двойника» (и, разумеется, с его «именем», вписанным в ритуальные формулы), а также с изображением всех богатств, принадлежавших ему при жизни (т.е. с фиксацией их «двойников»). В результате посредством системы текстов и изо­бражений гробница превращалась в целый мир «двойников», служащий изобильному и радостному посмертному существова­нию покойного (вернее его «двойника»). Этот «мир» был замкнут на себя, и усопший находился в его центре; его существование те­оретически могло быть сколь угодно долгим. Однако на практике создание такого «мира» (т.е. в первую очередь вмещающей его гробницы) требовало огромных расходов и, следовательно, было доступно немногим; кроме того, поддержание его существования зависело от стабильности в стране и, соответственно, от наличия достаточных ресурсов для совершения жертв и содержания гроб­ниц в порядке. Катастрофа I Переходного периода, принесшая голод и распад единого государства, положила конец и «мирам двойников», созданным во множестве гробниц эпохи Древнего царства.

Однако уже в эту эпоху формируются представления о загроб­ном мире, связанные с богом Осирисом. Согласно египетскому мифу, Осирис (греч. форма исходного егип. «Исет-ирет») был сы­ном Геба и Нут и супругом своей же сестры Исиды, убитым и рас­терзанным на множество частей своим братом Сетом. Исида, со­брав части тела Осириса, сумела воскресить его, после чего он, как первое в истории мироздания живое существо, сумевшее пе­режить смерть и своим страданием открывшее сам способ воскре­сения, стал царем мира усопших. Царем мира живых людей (и преемником Осириса в этом качестве) стал его сын Хор, воспитан­ный Исидой и отомстивший Сету.

Как царь загробного мира, Осирис судил усопших, достигав­ших его владений, сообразно их делам, запечатленным в сердце: сердце усопшего помещалось на весы, на другой чашке которых находилось перо, символизировавшее «праведность» (маат). Если злые дела человека преобладали над добрыми, то сердце его (в та­ком случае перевешивавшее своей тяжестью перо-маат) пожира­лось сидевшим возле весов чудовищем и усопший лишался по­смертного существования (только на исходе египетской истории возникает представление о вечных мучениях как каре за зло). Если же весы оставались в равновесии, то праведность усопшего считалась доказанной и он обретал место в царстве Осириса. Жизнь здесь не была райским блаженством, а включала в себя труд на т.н. полях Иару; иными словами, усопший становился подданным загробного царства, каким он был и в земном мире. Частью природы человека, с которой была связана его участь в царстве Осириса, был не «двойник», а т.н. ба (букв, «сила»; изо­бражалась в виде птицы с человеческой головой, отлетавшей от тела человека в момент смерти).

Представления об «индивидуальном» загробном «мире двой­ников» в гробнице богатого египтянина не противоречили пред­ставлениям, связанным с образом Осириса: они лишь позволяли при обретении посмертного существования обойтись и без его вмешательства. Однако когда государственность Древнего цар­ства погибла и поддерживать «миры двойников» в гробницах ста­ло невозможно из-за элементарной нехватки средств, суд Осириса стал единственным путем в загробный мир. Кроме того, сама идея этого суда в эпоху I Переходного периода была привлекательна, так как компенсировала недостаток справедливости в реальной жизни людей и отношениях между ними в это время.

В начале Среднего царства, после стабилизации жизни в стра­не, представления о царстве Осириса сохраняют актуальность, однако в то же время изобретается ряд средств, чтобы облегчить участь попавших туда людей независимо от оценки их дел при жизни. Ритуальные тексты, связанные с этими представления­ми, помещаются теперь на саркофагах, используемых при погре­бении (комплекс т.н. Текстов саркофагов), и среди них встреча­ются формулы, отрицающие совершение погребенным при жизни тех или иных злых дел. Особая сила признавалась за самим фак­том записи такого оправдания, «срабатывавшим», даже если тот или иной поступок был все же усопшим совершен; позднее, в эпо­ху Нового царства, целый свод таких оправданий, составленных от первого лица, становится отдельной главой в составе «Книги Мертвых ».

Чтобы избавить усопшего от необходимости трудиться на по­лях Иару, в его погребение помещается 365 (по числу дней в году) фигурок т.н. ушебти (др.-егип. «ответчик»), каждая из которых должна была в определенный день оживать и замещать самого усопшего при призыве его к исполнению службы. На протяжении II—I тыс. до н. э. постоянно усложняются представления египтян о загробном мире, в т.ч. о всевозможных опасностях, подстерега­ющих усопшего на его пути к месту загробного суда. Описанию этих опасностей и почти что вычерчиванию в связи с ними целых «топографических карт» загробного мира посвящаются все но­вые и новые религиозные тексты: «Книга Двух путей», «Книга Мертвых», «Амдуат», «Книга Врат» и т.д. Наконец, на стенах гробниц Среднего и Нового царства порой встречается запись т.н. «Песни арфиста» — лирического произведения эпохи I Переходного периода, высказывающего сомнения в самом суще­ствовании загробного мира, как в факте, недоказуемом средства­ми мира реального. Тем не менее этот текст помещается именно на стенах гробниц: иными словами, их владельцы, испытываю­щие эти сомнения, предпочитают все же устроить свое погребение согласно общепринятым представлениям «на всякий случай», считаясь с возможностью, что они все же соответствуют реально­сти.

Совершенно особое значение представления, связанные с культом Осириса, приобретают в I тыс. до н. э. В это время, опять же в условиях дефицита добра и справедливости в реальной жиз­ни, образы беспристрастного судьи Осириса и любящей жены и матери Исиды (на изображениях она часто держит на руках мла­денца-Хора) становятся символами благого начала жизни, кото­рому противостоит зло, воплощенное в Сете. Данное этическое содержание культа Осириса и Исиды привело в конце I тыс. до н. э. к их распространению далеко за пределы Египта, по всему Средиземноморью.

Концепция царской власти

Важнейшее место в этом комплексе идей занимало представ­ление о рождении каждого нового царя от близости его матери — смертной женщины — и верховного божества, принявшего облик его земного отца. Верховный бог Солнца Ра (в т.ч. в синкретиче­ском отождествлении с другими богами, особенно фиванским Амоном) считался первым царем Египта; первоначальная раздро­бленность страны в IV тыс. до н. э. была напрочь забыта, и ее мыс­лили единым с самого начала государством, находившимся под властью Ра, затем других богов и, наконец, череды династий ца­рей из числа людей, начиная с Менеса.

Земной царь, подобно своему отцу-Солнцу и другим богам, считался способным (и обязанным) постигать и претворять маат, что и считалось его отличием от любого иного земного правителя. Претворение в жизнь маат состояло прежде всего в осуществле­нии ритуала, т.е. регулярного совершения жертв с получением помощи богов в обмен на них. Считалось, что ритуал во всех еги­петских храмах совершается лично царем, а жрецы выступают лишь как его заместители или даже «проявления» его личности. Помимо этого, со времен I Переходного периода «творение маат» царем включает также и ряд обязательств перед подданными; при пренебрежении этим со стороны царя для Египта, по воле верховного божества, наступало т.н. «время страдания» (одна из центральных тем среднеегипетской литературы). Посмертная судьба царя представлялась египтянам неоднозначно: с одной стороны, утверждалось, что он возносится в мир богов, становясь одним из них или даже сливаясь с Ра (Тексты пирамид); вместе с тем с I Переходного периода царя, как и рядовых египтян, счита­ли подлежащим суду Осириса.

Искусство

Истоки древнеегипетского искусства уходят еще в додинасти- ческое время, однако первый его подлинный расцвет приходится на Древнее царство. Именно тогда появляются памятники архи­тектуры из камня (первый из них — заупокойный комплекс Джосера), скульптуры (гробничные статуи царей и частных лиц, связанные с культом «двойника» изображаемого), рельефы в гробницах (создающие для их владельцев «миры двойников»). Формируется древнеегипетский канон изображения людей: голо­ва и ноги даны в профиль, плечи, грудь, абрис глаза — анфас; фи­гура царя по своим размером значительно выше остальных лю­дей.

В эпоху Среднего царства рельефы в гробницах вытесняются фресками, изображающими, в отличие от рельефов Древнего цар­ства, не только достояние владельцев гробниц, но и весь окружав­ший их мир, в т.ч. картины природы (особенно знамениты роспи­си гробниц номархов Бени-Хасана в Среднем Египте).

Новое царство создало Карнакский и Луксорский храмовые комплексы в Фивах, а также комплекс в Мединет-Абу на левом берегу Нила против Фив, скальный храм в Абу-Симбеле в Нубии с колоссальными статуями Рамсеса II и др. При Эхнатоне изобра­зительная традиция на время отходит от канона, становится бо­лее условной и в чем-то намеренно огрубляющей черты облика при изображении царской семьи; к этому времени относится зна­менитый скульптурный портрет супруги Эхнатона, Нефертити. Одним из наиболее известных памятников Нового царства явля­ется неразграбленная гробница Тутанхамона (в Долине царей на левом берегу Нила близ Фив), дающая представление об искус­стве мелкой пластики и художественной утвари.

В I тыс. до н. э. получают развитие некоторые новые виды ис­кусства (в частности, скульптурный портрет накануне и во время «саисского возрождения» — например, знаменитая голова пра­вителя Фив при XXV династии Монтуемхата). Последние круп­ные архитектурные комплексы Древнего Египта (храмы в Эдфу, Ком-Омбо, на о. Филе) создаются уже в эллинистическое и рим­ское время (с кон. IV в. до н. э. по первые вв. н. э.).

Главы и разделы

Восток: I  II  III  IV  V  VI  VII  VIII  IX  X  XI   Греция:  I  II  III  IV     Рим: I  II  III  IV  V